Кёльн, март 1987 г

СЕРГЕЙ ФРЁЛИХ ГЕНЕРАЛ ВЛАСОВ: РУССКИЕ И НЕМЦЫ МЕЖДУ ГИТЛЕРОМ И СТАЛИНЫМ

Генерал Андрей Андреевич Власов в 1943 году.

Выполнив перевод книги С. Б. Фрёлиха на русский язык, я считаю своим приятным долгом искренно поблагодарить Д. А. Левицкого и А. В. Герича, в значительной мере помогших мне в подготовке рукописи, в проверке набора и принявших участие в расходах по изданию.

Ю.К. Мейер

ПРЕДИСЛОВИЕ

Вторая Мировая Война, являющаяся одним из самых решающих событий столетия, как и ее свершение, уже освещена не только для историка, но и в значительной мере для общественного мнения. Исследованы также и мотивы, руководившие главными силами и исполнителями, хотя еще отдельные противоречия обсуждаются историками, поскольку они были вызваны основными целями или проистекали из действительного или кажущегося принуждения. Трудно приходится силам и событиям, которые не подходят под общие обобщения. Их история останавливается перед барьерами, созданными по политическим соображениям, устранение которых представляет трудности для историка, которому предоставляются или служебные документы, или он лишен к ним доступа. Поэтому часто случается, что такая «частичная история» просто опускается. О ней умалчивают если не историки, то те, кто в качестве политиков или журналистов пытаются обработать общественное мнение при помощи простых стереотипов.

Вот такой «частичной историей» и является появление Власовского Движения на немецкой стороне во Второй Мировой Войне. Нельзя утверждать, что она неизвестна историкам. На Западе имеется обширная специальная литература, как например недавно вышедшая книга историка Иоахима Гоффмана, из Фрейбурга («История Власовской Армии» в издательстве Военно-Исторического Исследовательского Института, второе не измененное издание, Фрейбург, 1986). Она дает общее представление об истории русского освободительного движения генерала Власова. Она подтверждает, что было много сот тысяч русских солдат, которые с самого начала немецко-советской войны, то есть с июня 1941 года, попав в немецкий плен, оказались готовыми сражаться бок о бок с немецкими солдатами против сталинского режима. Их символом, их вождем был один из наиболее военно квалифицированных сталинских генералов: Андрей Андреевич Власов, сын раскулаченного крестьянина из Нижегородской губернии.

Что эта история в англо-саксонском мире, особенно при конце воины и в первые годы после 1945 г., замалчивалась ответственными политическими деятелями — вполне понятно. Англичане и американцы после крушения Третьего Рейха, вопреки международному праву и всякому человеколюбию, выдали оставшихся власовских солдат Советскому Союзу, где их ожидала страшная участь. Западные союзники при этом опирались на соглашения, которые раньше, а в последний раз в Ялте в феврале 1945 г., были заключены с советской стороной и касались «репатриации всех советских граждан». Как это страшное событие все еще сказывается в настоящее время, — доказывает меморандум американского участкового судьи из штата Коннектикут от 29 мая 1986 года, согласно которому 70-летний Владимир Соколов был лишен американского гражданства, полученного в 1951 году, потому что в свое время он не показал, что в 1944 году он работал в русском городе Орле в газете, издававшейся немецкими военными силами, и, следовательно., был «власовцем». Если поданная Конгрессом Русских Американцев апелляция будет безуспешной, то может случиться, что через 43 года после события Соколов будет выдан в Советский Союз, где его судьба во всяком случае будет неизвестна.

История Власовского Движения — прежде всего русская история, которая, однако, не подходит к общей картине «Великой Отечественной Войны». Она и в любой официальной истории любого другого государства не была бы отмечена как славная страница. Для сталинского режима был бы убийственным ответ на вопрос: «Как это могло случиться, что только советские военные всех рангов, а не солдаты других наций, поднялись на борьбу против собственного правительства, и притом числом в сотни тысяч?» Мы ведь теперь точно знаем, что их было больше миллиона, как указано в книге И. Гоффмана на стр. 306. Поэтому было только логично, что «Известия» от 2 августа 1946 года в заметке в 27 строк сообщили о процессе Власова и его сотрудников только имена осужденных на повешение, которые были найдены виновными «в измене отечеству и в террористической деятельности против Советского Союза». При этом газета умолчала об их высоких чинах в Красной Армии.

Если, между тем, не удается целиком замолчать «Власова» в советской общественности, то это частично заслуга А. И. Солженицына. В своем «Архипелаге Гулаг» он по-разному возвращается к этой теме. Он пишет: «В два года — 1945 и 1946 — Архипелаг переработал большой поток на этот раз подлинных противников режима (людей Власова и казаков Краснова и магометан из сформированных Гитлером национальных отрядов). Они сражались иногда из убеждений, иногда под принуждением» («Архипелаг ГУЛАГ», Rowholt, 45–48 Tausend, Reinbek под Гамбургом, октябрь 1985, стр. 87). «В своих мечтах и надеждах эти люди рассматривали себя как Третью Силу между Сталиным и Гитлером. Но все: Сталин, Гитлер и Запад вытянули у них эту опору из-под ног. Для союзников они были своеобразной категорией нацистских помощников, ничем не лучше, чем их хозяева». («Архипелаг ГУЛАГ», стр. 238.)

Солженицын ввел власовских людей в историю сталинского времени под таким видом, который скорее действует смущающе, а не разъясняюще. Но в то время как он развертывает в обзоре концлагерей исключительную трагедию в описании сотен отдельных случаев с точки зрения человечности и психологии, — это описание вызывает частично оскорбленную гуманность. И, как это характерно для русского мышления, придает ему и политический вес.

Удивительно, с какими трудностями приходится иметь дело советским властителям, в связи с разоблачениями Солженицына через десятки лет после события… Вместо того, чтобы все приписать Сталину и Гитлеру, они рассчитывают (раз нельзя все дело спрятать под сукно) отделаться Каиновой печатью «измены». Пришлось обратиться за помощью по меньшей мере к генерал-лейтенанту Шилину, многолетнему начальнику Института Военной Истории в Министерстве обороны СССР, и члену корреспонденту Академии Наук Советского Союза. И тот написал статью на целую страницу в «Известиях» от 29 января 1974 года под заглавием «Как А. Солженицын воспевает измену власовцев». Весьма настоятельно хочется узнать, как советские историки справятся с феноменом «Власова» при начатой при Горбачеве второй фазе «оттепели», введенной Хрущевым…

Конечно, нужно считать Власовское Движение частью немецко-русской истории. Не только из-за чисто военных событий, но и с социально-психологической точки зрения в немецко-русской войне 1941—45 года. Для историка возникает вопрос: как было возможно, что была сделана попытка как с советской, так и с немецкой стороны, мобилизовать из военнопленных силу для борьбы с властителями на родине? Однако только на немецкой стороне эта сила была вооружена и была даже успешно использована в боях. На советской стороне «Национальный Комитет Свободной Германии» остался только пропагандным средством. И не было «Освободительной Армии», которую можно было бы вооружить и использовать против Гитлера. Ответ гласит: армия Власова была создана за спиной «Фюрера», который в не меньшей мере был во власти подозрения, чем советский «вождь» (ведь и Сталин называл себя вождем!), но должен был терпеть самочинные действия своих подчиненных.

Таким образом Власовское Движение превратилось в богатую выводами часть истории немецкого государства во Вторую Мировую Войну, особенно в выяснении той «внутренней структуры» Вермахта в Третьем Рейхе. Наравне с основным этическим сопротивлением, достигшим апогея в покушении 20 июля 1944 года, на основании военных действий, создалось убеждение в том, что гитлеровский тезис о борьбе с «унтерменшами» ошибочен, что русское государство может быть освобождено от большевизма только с помощью сил, имеющих целью подлинное освобождение, которое не принесло бы новой формы порабощения. Немецкие офицеры, которые вызвали к жизни Власовскую армию, все больше вступали в оппозицию к своему Главнокомандующему, хотя и не были в состоянии себе в этом признаться. Во всяком случае, не случайно некоторые из них стали жертвами события 20 июля. Весьма вероятно, что Власовское Движение пришло бы к концу после 20 июля 1944 года, не перейди сама его идея и организация к этому времени в руки СС. Таким образом становится ясным, что история Власовского Движения является не только советской проблемой. Наоборот, она содержит в себе много зажигательного материала для написания немецкой истории, если, конечно, не ограничиваться тем, что эта тема превращена в запрещенную.

Если главные основы Власовского Движения по меньшей мере известны историкам, то им не хватает познания психологической среды, которое только одно может обеспечить глубокую оценку событий. Нужно знать, как исполнители сами себя оценивали и что они чувствовали. Несомненно, Власов был ведущей личностью среди многих высших советских офицеров, попавших в немецкий плен и увлеченных идеей освободительной армии. Его немецкие сотрудники, которые с его ближайшими помощниками, генералом Малышкиным и генералом Трухиным, могли бы «осуществить задание», не могли избежать обаяния Власова. Выяснение таких психологических взаимоотношений и побуждений готовит историкам значительные трудности. Ведь в их распоряжении остались только устные свидетели.

С этой точки зрения эта только что изданная книга является особенно важным источником. Воспоминания умершего в 1982 году Сергея Фрёлиха, бывшего доверенным лицом Власова, являются важным дополнением к тем событиям, что правильно признал др. Гоффман. Труд, законченный Эдель фон Фрейер, на основании оставленного наследства и теперь изданный, представляет собой значительный документ. Немецкий прибалтиец Фрёлих, инженер из Риги, получивший в латышской армии чин лейтенанта, в 1942 году вступил в ряды немецкого Вермахта исключительно с целью стать связным к Власову. Фрёлих, который был рожден как русский подданный, указавший в своей военной книжке свою национальность как «русский», и который и «мыслил как русский», — прямо был создан, чтобы понимать этого русского генерала и его поддержать. Он отнюдь не близок к тому, чтобы «обожествлять» Власова, но он делает близкой и понятной эту историческую личность. для читателей, заинтересованных в человеческой судьбе.

Целью Фрёлиха было создать точный образ этого русского патриота, который потерпел поражение, потому что обстоятельства были сильнее его воли. Таким образом автор скорее будет понят теми, кто знает — как трудно жить под авторитарным давлением. Младшим поколениям, которые выросли в современном «западном» индустриализованном обществе и считают, что справедливость — это самое меньшее, что им должно дать государство, — будет трудно понять, как сын преследуемых большевистским режимом крестьян мог сделать карьеру в армии этого режима, вместо того, чтобы отказаться от такой службы.

Как известно, делались попытки объяснить значительный приток в ряды Власовского Движения из лагерей военнопленных существовавшими там страшными порядками, голодом и применяемой вообще нацистами на Востоке политикой физического уничтожения. Если бы это было так, та такие побуждения должны были бы быть сильнее страха от того, что они подвергнутся еще худшим притеснениям при возвращении на родину. Показания, что русские военнопленные в Германии не верили в победу Сталина и поэтому стали перебежчиками, тоже ложно, потому что это перебегание продолжалось еще и в 1945 году, когда оно очевидно было уже «запоздалым».

Такие соображения не соответствуют действительности также и потому, что зимой 1941—42 годов положение в лагерях военнопленных значительно улучшилось, не из человеколюбия, а просто по экономическим соображениям. Нацистское руководство решило использовать потенциал военнопленных вместо того, чтобы их уничтожать.

Журнал Военно-Исторического Института Германской Демократической Республики (Военная История, тетрадь 1, 1977, стр. 15–27) доказывает, что «отношение к пленным стало меняться уже в ноябре 1941 года после окончательной неудачи фашистской молниеносной войны перед Москвой и последовавшей за этим успешной зимней кампании советских войск». В статье Норберта Мюллера, из Военно-Исторического Института Германской Демократической Республики, в Потсдаме, и Маргерса Вестерманис, из Риги, указывается, что улучшение положения в лагерях было вызвано необходимостью использовать «рабочие силы». Эта статья под заглавием «Преступления фашистского Вермахта по отношению к советским военнопленным в период 1941—45 годов» приводит многочисленные случаи нарушения международных правил. При этом весьма примечательно, что в этом описании нигде не упоминается по меньшей мере сомнительное, с точки зрения международного права, использование русских военнопленных как «готовых помочь» в немецком Вермахте, и тем более как боевых частей в борьбе с советской армией. Ведь используя эти доводы, было бы очень легко осудить это «подстрекательство к измене» как особенно презренное нарушение человеческого достоинства. Вместо того, чтобы упоминать «изменников» или «жертвы», потсдамские историки предпочитают перечислять геройские поступки, доказывающие советский патриотизм (например, как летчик захватывает самолет «Физелер Шторх», чтобы бежать, или как четыре военнопленных завладевают танком и им удается бежать из Риги — стр. 26). Но Власовское Движение не упоминается ни одним словом…

С другой стороны, даже и в немецких описаниях Власова изображают как оппортуниста и карьериста. Против этого говорит факт, что Власов значительно раньше, чем последовавшие за ним простые русские солдаты, осознал, что «все слишком поздно». Уже когда действительно отпала всякая надежда, и ему было некоторыми американскими офицерами предложено бегство (например, в Испанию), он остался верен своему призванию, хотя и был уверен, что в Москве его ожидает петля.

Таким образом нельзя — так звучит наш вывод — представлять Власовское Движение только исторической ошибкой, чистой иллюзией или результатом человеческих ошибок со стороны Власова и его приближенных. Его значение в истории Советского Союза и в истории немецко-советских отношений во время Второй Мировой Войны налицо. Но оно нуждается в дальнейших изысканиях. Было бы желательно использовать многие побудители, исходящие из книги Сергея Фрёлиха, чтобы углубить разрабатываемую тему и определить ее место в связи с более крупными событиями. Было бы также хорошо, если бы советские историки получили возможность принять участие в таких изысканиях. Нынешнее поколение в Советском Союзе, призванное к руководству, действующее и способное рассуждать, будет в состоянии изучить историю в тех частях, которые для него мучительны, и воспринять их справедливо. Ныне живущие не должны чувствовать себя ответственными за ужасы прошлого, разве только с той целью, чтобы они никогда в будущем не могли повториться. Это должно стать обязательным.

Кёльн, март 1987 г.

Date: 2015-10-18; view: 319; Нарушение авторских прав