Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
ЛЕНИНГРАД. 1 page
Финская пословица гласит: "Счастлив тот, кому не приходится питаться словами, сказанными вчера". Многие немцы в Финляндии летом 1941 г. слышали это изречение. В этом "вчера" остались позиция Германии по отношению к русско-финской войне и двусмысленные заявления, которые делали немецкие политики и дипломаты в связи с советской агрессией против финнов. Гитлер фактически соблюдал дружественный нейтралитет по отношению к Советам. И вот в заявлении Гитлера, прогремевшем из всех репродукторов 22 июня 1941 г., крупными буквами отпечатанном на первых полосах газет, зачитанном войскам от Арктики до берегов Черного моря, появилась следующая фраза: "Немецкие войска встают плечом к плечу с финскими дивизиями на страже Финляндии". Когда автор предлагаемой вниманию читателя книги интервьюировал маршала Маннергейма в его тайной ставке в идиллической роще возле города св. Михаила, маршал особенно критиковал эту фразу в заявлении фюрера. Маннергейм сказал: "Формулировка рейхсканцлера не дает полного отражения ситуации в свете международного права, не говоря о том, что она предвосхищает дальнейшее развитие событий". Маннергейм указывал, что на пресс-конференции в Министерстве иностранных дел в Берлине 24 июня прозвучало публичное заявление о том, что Финляндия формально еще не находилась в состоянии войны с Россией. Маннергейм, однако, поспешил добавить: "Это не имело значения для дальнейшего развития событий, ибо я убежден, Сталин все равно атаковал бы нас в любом случае, чтобы прикрыть фланг - Ленинград и Прибалтику, - сколько бы мы ни старались поддержать нейтралитет. - Он выдержал небольшую паузу и закончил: - Избжать нападения мы могли бы, только перейдя на сторону Советского Союза. А это означало то же самое, что поражение". В поддержку своей точки зрения Маннергейм процитировал слова Сталина, сказанные финскому министру в Москве вскоре после окончания зимней войны. "Я могу поверить, что вы хотите сохранить нейтралитет, - произнес Сталин. Но страна, расположенная так, как ваше маленькое государство, не может оставаться нейтральной. Интересы сверхдержав не позволят ей этого". Маршал Маннергейм сделал еще одно интересное замечание: "Уже в январе (1941 г.) я видел, что советское руководство рассматривает возможность открытого разрыва с Германией, что оно ожидает военного столкновения и просто старается оттянуть момент, когда это произойдет". Все эти слова маршал произнес задумчиво, почти бесстрастным тоном. Он говорил медленно, отрешенно - grand seigneur, спокойно взирающий на приближение неизбежного и готовый вынести все, что выпадет на долю его и страны до конца. Маннергейм не упускал ни одной возможности подчеркнуть, что Финляндия является не союзником Германии, но, как он сам выражался, "спутником, путешествующим по дороге войны, которую Финляндия ведет в целях самозащиты". Это он говорил разным чиновникам Министерства иностранных дел Германии и Вермахта, а также еще одному мудрому человеку, немецкому послу в Финляндии, господин фон Блюхеру. "Мы не стремимся ни к каким завоеваниям, - неустанно повторял он, нам не нужен даже Ленинград". Вне сомнения, этот благородный господин, который говорил по-русски чище, чем по-фински, который в юности обучался в кадетском корпусе Великого княжества Финляндского, в пажеском корпусе при царском дворе и служил в гвардии в Санкт-Петербурге, не мог с чистым сердцем поддерживать немцев в войне против России. Он воевал на стороне Гитлера по причинам, продиктованным политической необходимостью, просто потому, что у Германии и Финляндии был общий враг. Маннергейм, надо думать, мысленно улыбался, когда вспоминал или слышал историю, ходившую среди населения Хельсинки и его окрестностей до начала войны и вызывавшую немало удивления и пересудов. За чайным столом в гостиной одной знаменитой в Финляндии дамы где-то осенью 1940 г. британский поверенный пожаловался, что Финляндия позволила немецким войскам пройти через свою территорию и выйти к Северной Норвегии. Хозяйка возразила: – Мы в трудной ситуации. Русские вынудили нас открыть им доступ к их опорному пункту в Ханко. На каком же основании мы могли отказать немцам в праве пройти к их базам в Северной Норвегии? – Это верно, - согласился англичанин. - Но большинство финнов встречают немцев с распростертыми объятьями! Пожилая дама с усмешкой ответила: – Боюсь, что и я из числа тех финнов. Ибо чем больше немцев на нашей территории, тем спокойнее мне спится по ночам. Именно так и выглядела ситуация. После зимней кампании, которая принесла Сталину лишь половину победы, финны вполне естественно опасались мести Москвы. Поэтому в ноябре 1940 г. они с облегчением вздохнули, узнав о твердом отказе Гитлера Молотову в Берлине "благословить" возобновление советских операций против Финляндии. На приватном завтраке министр иностранных дел Виттинг заметил: – Когда посол фон Блюхер в осторожных выражениях сообщил мне об итогах поездки Молотова в Берлин и стало ясно, что, вразрез с ранее занимаемой позицией, теперь Адольф Гитлер возражает против намерений русских, огромный груз свалился с наших плеч! Важно знать предысторию и тот фон, на котором разворачивались дальнейшие события, чтобы понять последующие решения военного "попутчика" Германии с Крайнего Севера. Финны были прекрасными и простыми людьми, храбрыми солдатами и настоящими патриотами своей страны. Достаточно привести в пример хотя бы почти легендарного генерала Пайари, который получил финский "Рыцарский крест" во время зимней войны за то, как он использовал старую трофейную советскую противотанковую пушку, один сдерживая атаку вражеских танков. Прицел и ударно-спусковой механизм не работали. Пайари наводил орудие прямо через ствол, а выстрел производил с помощью удара топора по затвору. Действуя таким образом, он уничтожил три из четырех советский танков. Когда его штаб подвергся вражескому обстрелу и офицеры стали советовать сменить дислокацию, Пайари зажал уши, сделав вид, что ничего не слышит, и сказал: – Я ничего не слышу. Вы, должно быть, ошиблись. В таких людях и заключалась разгадка чуда почти невероятного сопротивления, продемонстрированного финнами во время зимней войны. В итоге же им пришлось уступить перед лицом громадного численного превосходства противника, согласиться на невыгодный мир, значительную утрату территорий и городов. Ни одна из западных супердержав не пришла им на помощь, даже шведские братья молча взирали на то, как кренился финский корабль. Неудивительно, что 22 июня 1941 г. они увидели для себя шанс, под прикрытием щита могущественного Вермахта, отвоевать утраченные территории прежде всего древний город Випури - и восстановить прежнюю русско-финскую границу. Германское Верховное командование, как известно, возлагало на Маннергейма куда большие надежды. Когда 22 июня группа армий "Север" генерал-фельдмаршала риттера фон Лееба начала прорыв между Сувалками и Клайпедой, перед ней стояла ясная и четкая оперативная задача - Ленинград. В плане "Барбаросса" значилось, что после уничтожения вражеских войск в Белоруссии группой армий "Центр" подвижные соединения повернут на север, где, во взаимодействии с группой армий "Север", должны будут покончить с войсками в Прибалтике, а затем завершат задачу взятием Ленинграда. Наступление на Москву до овладения Ленинградом не предусматривалось. Важно помнить, каким был ход событий в этом военном расписании. То, что немцы не стали придерживаться первоначального плана, стало одной из причин зимней катастрофы под Москвой. Ленинград представлял собой жемчужину Европейской России. Русские в старину говорили: "Новгород - отец, Киев - мать, Москва - сердце, а Санкт-Петербург - голова Российской империи". С тех пор как Санкт-Петербург перестал быть Санкт-Петербургом и даже Петроградом, а стал Ленинградом, город в устье Невы, построенный на более чем сотне островов среди болот, более уже не являвшийся головой Российской империи, сделался совестью Красной монархии. Он носил имя отца революции, которая именно в нем и началась. Из его военных заводов, доков, обувных фабрик и мануфактур, с торговых кораблей и из морских частей стекались к большевикам солдаты революции. Здесь начинал свою борьбу Ленин. Если, кроме того, принять во внимание расположение Ленинграда, его значение как крепости в Финском заливе, морской базы Балтийского флота, легко представить себе всю важность города в военном, экономическом и политическом аспекте. Взятие его стало бы неоценимой по результатам победой Гитлера, потеря его означала бы страшный удар для большевистского режима. Лейтенант Кнаак не дожил до момента, когда его операция по захвату автомобильного моста в Даугавпилсе увенчалась успехом. Его скосил русский пулеметчик, засевший справа на эстакаде моста. Кнаак уже не видел, как тридцать его людей отражали яростную контратаку русских. Если когда-либо кто-либо заслуживал "Рыцарского креста" за операцию, решившую исход битвы, так это был он, посмертно награжденный им командир штурмовой группы. Быстрый захват переправы через Даугаву имел жизненно важное значение для боев на подступах к Ленинграду. За счет своего броска через Даугаву танковая группа Гёпнера обеспечивала прикрытие фланга 18-й армии генерал-полковника фон Кюхлера, наступавшей вдоль балтийского побережья, и давала ей возможность продвигаться через республики Прибалтики. Полковник Лаш, командир 43-го пехотного полка, вел передовой отряд подвижных частей 1-го армейского корпуса - мотоциклистов, истребительно-противотанковую и штурмовую артиллерию, зенитчиков и саперов - прямо на распадавшуюся оборону противника на протяжении километров ста через Бауску на Ригу, чтобы и там тоже перекрыть переправу для отступавших советских дивизий. Правда, немцы несли значительные потери, к тому же русским удалось взорвать мосты, но цели тем не менее достигнуть удалось: советские колонны, спасавшиеся бегством из Курляндии, лишились возможности переправиться через Даугаву и встретили свою судьбу на подходе к Риге. Пока 18-я армия Кюхлера пробивалась в Латвию и Эстонию, 4-я танковая группа Гёпнера пересекла русско-эстонскую границу южнее Чудского озера. По границе проходила так называемая линия Сталина - созданный по последнему слову фортификационной техники укрепленный рубеж с дотами, противотанковыми заграждениями и тому подобными сооружениями. Генерал-полковник Кузнецов в спешном порядке попытался перебросить какие-то подкрепления в ключевые точки рубежа, в особенности к железнодорожной развязке в Острове. Немецкая воздушная разведка засекла передвижение. Жизненно важно было, чтобы Гёпнер вышел к Острову раньше русских. Так началась большая танковая гонка генерала Рейнгардта к Острову. Так же как 8-я танковая дивизия представляла собой авангард молниеносного выдвижения Манштейна к Даугаве, в головных колоннах 41-го танкового корпуса Рейнгардта шли части 1-й танковой дивизии. И эта дивизия под началом генерал-лейтенанта Кирхнера выиграла гонку от даугавского плацдарма в Екабпилсе через Южную Эстонию к Острову. 4 июля 1-я стрелковая бригада генерал-майора Крюгера вошла в город с юга силами 113-го стрелкового полка, усиленного частями 1-го танкового полка. В то время как 1-й мотоциклетный батальон продвигался с юго-запада, майор Экингер со своим батальоном пехоты на бронемашинах при поддержке 7-й батареи 73-го артиллерийского полка наступал с севера. Немцы овладели автомобильным мостом через реку Великая. Русские подкрепления, включая тяжелую бронетехнику, о которых докладывала воздушная разведка, прибыли спасать Остров с опозданием на двадцать четыре часа. Теперь противник бросил в бой против северной части Острова свои тяжелые танки КВ-1 и КВ-2. Но немцы атаку отразили. Когда ближе к 14.00 5 июля боевая группа Крюгера - авангард 1-й танковой дивизии - начала наступление на Псков, она столкнулась с советскими танками, атаковавшими крупными силами. Механизированные противотанковые подразделения 1-й роты 37-го истребительно-противотанкового дивизиона со своими 37-мм пушками были буквально раздавлены тяжелой советской бронетехникой. Стрелки и артиллеристы вновь, так же как в Расейняе и Саукотасе, оказались бессильными что-либо сделать с этими огромными ползающими крепостями. Они попятились. Русские прошли сквозь заслон немецких танков в направлении Острова. Так что же, их ничем не остановить? То был великий час для майора Зёта, командира 3-го дивизиона 73-го артиллерийского полка, ранее 2-го дивизиона 56-го артиллерийского полка, из Гамбурга-Вандсбека. Майор установил одну из своих тяжелых гаубиц 9-й батареи на дороге и приказал зарядить орудие бетонобойным снарядом, которые применялись для уничтожения мощных дотов. Наводчик орудия, обер-ефрейтор Георги, подпустил КВ-2 на расстояние уверенного выстрела. – Огонь! - Словно получив удар гигантским кулаком, КВ-2 резко свернул на обочину и остался там недвижимым. - Перезаряжай. Целься. Огонь! Храбрый обер-ефрейтор и его расчет подбили еще двенадцать русских танков. Другие орудия тоже вступили в борьбу с советскими гигантами. В результате им удалось не только остановить атаку противника, но и вернуть пехоте уверенность в себе. Теперь при поддержке артиллеристов 3-го дивизиона они стали уничтожать вражеские танки с помощью подрывных зарядов. Уже очень скоро генерал-майор Крюгер получил возможность доложить: наступление продолжается. Два дня спустя, 7 июля, 1-й танковый полк, возглавлявший боевую группу Вестхофена и образовывавший авангард 1-й танковой дивизии, и следовавшая сразу за ней 6-я танковая дивизия начали атаку против остатков советских танковых соединений в районе Пскова. Дальше, слева от них эшелоном шла 36-я моторизованная дивизия - третья подвижная дивизия 41-го танкового корпуса. Капитан фон Фалькенберг, командовавший головной ротой, усиленной бронетранспортерами 1-го батальона 1-го стрелкового полка, следовал в башне танка № 700 к перекрестку к северу от Летова, напряженно вглядываясь в бинокль. Капитан смотрел на лейтенанта Фромме, взвод которого являлся головной походной заставой 2-го батальона 1-го танкового полка и который открыл огонь из своего танка № 711 по приближавшемуся советскому танку. Прямое попадание. Вражеский танк задымился, но продолжил движение. Он пошел прямо на танк Фромме и таранил его. Трое русских выпрыгнули из своей машины. Фромме тоже выскочил из своей с пистолетом в руке. Русские подняли руки. В тот момент в поле появились еще два советских танка. Трое сдавшихся было в плен красноармейцев, воспрянув духом, юркнули за свой танк. Фромме попытался выстрелить, но пистолет заклинило. Один из русских бросился на лейтенанта с быстротой молнии. Фромме пошарил рукой у себя за спиной и схватил топор, прикрепленный к прикрывающему гусеницу щитку. Размахивая им, он пошел на русских. Они побежали. Фромме забрался обратно в свой танк. Капитан фон Фалькенберг нырнул в люк и захлопнул его за собой. – Вперед! - крикнул он водителю. - К перекрестку! Лейтенант Кёлер, командир 2-го взвода, тоже наблюдал за упражнениями Фромме с топором и поспешил ему на помощь. Он выдвинулся на позицию справа от взвода Фромме и тотчас же вступил в действие. Его четыре Т-III поспели как раз вовремя, чтобы встретить на фланге следующую порцию советских танков. К ночи восемнадцать танков стояли без движения на участке Фалькенберга. Советская контратака к юго-востоку от Чудского озера надорвалась. Путь на Псков лежал открытым. Устремляясь на восток, усиленный 1-й стрелковый полк боевой группы Вестхофена наступал до аэродрома Пскова, который, по всей видимости, в спешке покинула штаб-квартира крупного соединения советских ВВС. Карты в комнате для совещаний позволяли сделать кое-какие полезные выводы о намерениях противника. 1-я стрелковая бригада генерал-майора Крюгера внезапным ударом захватила целым мост в районе Церьёхи. Город Псков, на тот момент уже полыхавший в огне, был взят 36-й моторизованной дивизией в результате фронтальной атаки 9 июля. В тридцати километрах к юго-востоку 6-я танковая дивизия тоже прорвалась через линию Сталина. Саперы уничтожили двадцать больших дотов и отбросили крупную группу вражеской бронетехники. Таким образом, танковая группа Гёпнера решила свою первую крупную задачу. Заграждения русских к югу от Чудского озера были прорваны, южный выход для противника из Прибалтики заблокирован, и подготовлена исходная позиция для наступления на Ленинград. Стремительный удар по городу предстояло нанести в северном направлении через узкую горловину между озером Ильмень и Чудским озером. Задача оставалась прежней - "взять" Ленинград, то есть овладеть им. Операцию должны были поддержать финские войска, выдвигаясь с севера через Карельский полуостров и соответственно наступая с востока от Ладожского озера. Так город с населением в 3 000 000 жителей оказался бы заблокирован с севера и востока, не имея возможности ни получить подкрепления извне, ни осуществить прорыв изнутри. В свете этой генеральной линии 4-я танковая группа намеревалась направить танковый корпус Рейнгардта к Ленинграду по дороге Псков-Луга-Ленинград, а танковый корпус Манштейна пустить к цели по другой дороге - той, что вела через Опочку и Новгород. Других путей достигнуть Ленинграда через сильно заболоченную местность с юга и юго-запада просто не существовало. 10 июля 1941 г. танковая группа начала атаку по всему фронту. 56-й танковый корпус, который 6 июля прорвал линию Сталина в районе Себежа силами механизированной пехотной дивизии СС "Мертвая голова" и в результате тяжелых боев овладел Опочкой на реке Великая, теперь выполнял охватывающий маневр к востоку и, наступая через Порхов и Новгород, перерезал большую боковую дорогу из Ленинграда в Москву в районе Чудова. 8-я танковая и 3-я моторизованная дивизии задействовались на переднем крае. Им приходилось преодолевать очень труднопроходимую лесистую местность. 41-й танковый корпус с 1 и 6-й танковыми дивизиями впереди и 36-й моторизованной дивизией в тылу продвинулся по главной дороге через Лугу. Сначала враг сопротивлялся только в тылу. Русские откатывались. Были ли они и в самом деле готовы сдаться здесь, на севере? Ничего подобного. Ворошилов не собирался уходить из Ленинграда или с берегов Финского залива. Уже на следующий день продвижение танкового корпуса Рейнгардта замедлилось. Дивизии оказались на очень пересеченной, сильно заболоченной и лесистой местности, предоставлявшей противнику прекрасную возможность для организации обороны. Когда генерал Рейнгардт попробовал двинуть свои танки и батальоны бронетранспортеров, особенно боевые группы Крюгера и Вестхофена из 1-й танковой дивизии, в сторону от дороги Псков-Луга в обходном маневре, стремясь ударить на русские блокпосты с тыла, он сделал неприятное открытие, что местность справа и слева от шоссе практически не подходит для действий бронетехники. 6-ю танковую дивизию тоже пришлось отозвать с никуда не годной второстепенной дороги, где застряла масса техники, на главное направление наступления корпуса и поставить позади 1-й танковой дивизии. Ведение широкомасштабных операций стало невозможным. Танки утратили главное свое преимущество - скорость и маневренность. 12 июля наступление корпуса застопорилось на линии Заполье-Плюса. На участке наступления корпуса Манштейна - то есть на правом крыле где, в соответствии с приказами главного командования, должны были сосредоточиться основные усилия атакующих, противник оказывал еще большее сопротивление. Выяснилось, что русские создали новый укрепрайон, включавший в себя Ленинград и Шимск на западном берегу озера Ильмень и тянущийся по реке Луга до Ямма на реке Нарва. Как плацдарм на автомагистрали Даугавпилс-Ленинград город Луга являлся ключевой позицией и был сильно укреплен. Со своей стороны, наземная и воздушная разведка 4-й танковой группы установила, что на левом фланге, в низовьях реки Луги, располагались довольно незначительные силы противника. Очевидно, из-за плохого состояния дорог в этом районе русские не ждали атаки здесь. Единственное ближайшее к этому району крупное соединение советских войск располагалось на восточном берегу Чудского озера около Гдова. Генерал-полковник Гёпнер оказался перед трудным выбором: следует ли, строго придерживаясь приказа, сосредоточить все силы для атаки на правом фланге, в направлении Новгорода, заставив танковый корпус Рейнгардта буквально лбом прошибать мощные укрепления неприятеля в районе Луги, или же будет правильнее совершить смелый разворот влево к низовьям реки Луга, ударить по врагу там, где он слаб, и развивать наступление на Ленинград с запада, параллельно железной дороге Нарва-Кингисепп-Красногвардейск? Гёпнер выбрал второе. Он развернул свои 1-ю и 6-ю танковые дивизии на север под прикрытием боевой группы Вестхофена, которая вела бои к востоку и северу от Заполья, и по главной дороге к Луге заменил их пехотными дивизиями. Затем 13 июля две танковые дивизии, за которыми следовала 36-я моторизованная дивизия, двинулись в северном направлении по труднопроходимой местности. Покрывая форсированным маршем от 150 до 170 километров, механизированные дивизии отчаянным усилием вырывались вперед, местами опасно растягиваясь, местами, напротив, создавая скопления на узкой труднопроходимой дороге, изо всех сил стараясь не отстать от авангарда. Маленькие мосты проваливались. Дорога раскисала, превращаясь в болото. Саперам приходилось сооружать деревянные гати. Разведывательные подразделения на мотоциклах, истребительно-противотанковая артиллерия, передовые батареи пробирались через грязь вдоль флангов, чтобы занять позиции для прикрытия своих в наиболее открытых местах или для отражения постоянных атак противника из обширных болот. Однако рискованный маневр удался. На главном направлении наступления 6-й танковой дивизии передовой отряд, усиленный бронетехникой и артиллерией 4-го стрелкового полка под командованием полковника Рауса, 14 июля овладел Поречьем. В руки специального подразделения полка "Бранденбург" попало два целых моста - вот до какой степени противник оказался застигнутым врасплох. В тот же день усиленный моторизованный батальон 113-го стрелкового полка (на бронетранспортерах) под командованием майора Экингера из состава 1-й танковой дивизии вышел к реке Луга у Забска и к 22.00, невзирая на противодействие неприятеля, создал плацдарм на восточном берегу. Брод был расширен, и в течение ночи на увеличившийся плацдарм прибыла основная часть 113-го стрелкового полка. Так 1-й танковой дивизии удалось удержать Забск силами боевой группы Крюгера, отразившей 15 июля все отчаянные контратаки русских. Мост, однако, был уничтожен, но на следующий день немцы продолжали сосредоточиваться на плацдарме. 36-я моторизованная и 58-я пехотная дивизии разгромили противника, сосредоточившегося на западном фланге 4-й танковой группы, на Чудском озере около Гдова. Препятствия были преодолены в низовьях Луги. В ста с небольшим километрах от Ленинграда образовался трамплин для прыжка к городу и его захвата. Стрелки и бронетехника корпуса Рейнгардта ждали, готовые к атаке, на двух протяженных плацдармах. Проведенная немцами операция полностью застала Красную Армию врасплох. Прежде всего, у противника отсутствовали сколь-либо значительные по численности соединения для отпора новому немецкому фронту. Наспех сколачивая соединения, ставя под ружье курсантов офицерских училищ Ленинграда, русские тщетно пытались уничтожить вражеские плацдармы. Однако немцам удалось не только отразить все атаки, но даже расширить плацдармы и улучшить тыловое обеспечение. Теперь наступающие ждали лишь приказа атаковать. Ленинград лежал перед ними беззащитный всего в двух дневных переходах. И вот на севере, перед Ленинградом, произошла та же трагедия, что случилась южнее после того, как группа армий "Центр" овладела Смоленском. Германское Верховное командование задержало танки Гёпнера на реке Луге на три недели. Три долгих недели. Почему? Почему затормозилось наступление на данном участке? Почему не воспользовались так счастливо представившимся шансом? Вновь бюрократическая машина Главного командования не позволила нанести быстрый и, по всей видимости, удачный удар по основной цели. Гитлер и Верховное командование Вермахта сходились во мнении относительно целесообразности приложения главных сил на правом фланге иными словами, они намеревались взять Ленинград за счет широкого флангового охвата противника с юго-востока. Задача прикрытия фланга участвовавших в операции войск отводилась 16-й армии, подтягивавшейся с запада, пока же брешь между ней и 4-й танковой группой заполняли только две дивизии 56-го танкового корпуса. При таком раскладе русские дивизии, потоком откатывавшиеся из Прибалтики, должны были как в сеть угодить в огромную дугу, по бокам самым превосходным образом защищенную болотистыми берегами реки Волхов. План был хорош. Однако в нем имелась одна серьезная ошибка: из-за особенностей рельефа сильно заболоченной и лесистой местности на правом фланге наступления там не представлялось возможным с максимальной отдачей использовать танки. В итоге именно поэтому Гёпнер и повернул 41-й корпус влево. На правом фланге действовали сильные пехотные дивизии, артиллерия и авиация, но не хватало подвижных танковых сил, поскольку 8-я танковая и 3-я моторизованная пехотная дивизии в период между 15 и 19 июля увязли в ожесточенных боях с крупными силами противника, насчитывавшими от трех до пяти корпусов. С другой стороны, вновь созданный центр наступления на левом фланге, в низовьях Луги, располагал бронетехникой, береговыми плацдармами и подготовленными исходными позициями для дальнейшего броска к Ленинграду. Противник впереди практически отсутствовал. Однако здесь немцам недоставало пехотных дивизий для прикрытия протяженного танкового клина наступления. Гёпнер стремился к тому, чтобы за счет передвижения на север корпуса Манштейна получить пехотные части, которых у него не хватало и на переброску которых из тыловых районов требовалось слишком много времени. Но командование группы армий не могло или не хотело спорить со ставкой фюрера. Там же считали войска Рейнгардта слишком слабыми для того, чтобы штурмовать Ленинград в одиночку. Поэтому на правое крыло наступления, к озеру Ильмень, где шли очень тяжелые бои, продолжали подтягиваться все новые части. Почему, спрашивает и сегодня генерал-полковник Рейнгардт, почему нельзя было перебросить корпус Манштейна на его фланг? Не следовало ли перенести направление сосредоточения основных усилий немецких войск на левый фланг, чтобы как можно скорее блокировать узкий проход у Нарвы, а затем повернуть на восток и ударить по врагу, все еще удерживавшему позиции в среднем течении Луги, с тыла мощными соединениями? Когда Гудериан оказался в аналогичной ситуации на Днепре перед Смоленском, генерал-фельдмаршалы фон Клюге и фон Бок позволили ему действовать так, как он считал нужным. Вероятно, если бы на месте Лееба находились все те же Клюге и Бок, они дали бы Рейнгардту возможность ударить на Ленинград. Но Лееб не был фон Боком. По всей видимости, он обдумывал идею предоставления "зеленого света" Гёпнеру и пытался добиться от Главного командования отмены приказа "все силы на правый фланг", но в действительности не сделал первого и не добился второго. Так в течение недель продолжалось роковое перетягивание каната. Это время позволило русским наскрести войска и стянуть их на позиции перед плацдармами, созданными солдатами Рейнгардта на берегу Луги. На фронте появились дивизии рабочего ополчения. Еще две дивизии - 111-я и части 125-й стрелковой дивизии - были доставлены на фронт по железной дороге. Поезда без конца приходили и уходили, прямо на глазах у немцев привозя на позиции вдоль шоссе подкрепления. Наконец в районе боевых действий появились танковые соединения, в составе которых имелись тяжелые КВ-1 и КВ-2. Некоторые из этих новеньких супертанков управлялись гражданскими испытателями с заводов. Среди поддерживавших их пехотинцев действовала целая женская бригада студенток Ленинградского университета. В подбитых танках немцы также обнаруживали погибших или раненых женщин. Все возраставший натиск противника на периметры плацдармов находил отражение также в воздушных атаках. Немцы не располагали бомбардировочными или истребительными частями для отражения советской авиации - все самолеты находились в районе озера Ильмень, в соответствии с приказом "все силы на правый фланг". Только истребительная группа Траутлофта время от времени принимала участие в боях в небе над Лугой, посылая звено-другое Mе-109 со своего передового аэродрома к западу от Плюсы. Превосходство русских в воздухе привело к появлению среди солдат соединения Рейнгардта разного рода горьких шуток, нашедших выражение даже в поэтической форме. Небольшое рифмованное послание с просьбой оказать все-таки поддержку авиацией отправилось сначала в штаб дивизии, а оттуда в штаб корпуса. Однако все, чем смогло ответить командование, - послать по рации ответ в стихах. Не возникало никаких сомнений, что Советы использовали время для укрепления слабых мест в обороне Ленинграда. Шанс захватить город одним решительным ударом с северо-запада был утрачен. Позднее генерал-полковник Рейнгардт замечал: "Стало очевидным, что продолжить наступление немедленно не представляется возможным. Для начала предстояло привести в порядок систему дорог, чтобы обеспечить поступление на передовую предметов снабжения и пополнений. Все это заняло бы несколько дней". Несколько дней конечно, но не три недели. С горечью Рейнгардт продолжал: "Вновь и вновь наш корпус требовал скорейшего возобновления атаки и просил передать нам какие-нибудь дополнительные части, хотя бы из корпуса Манштейна, особенно учитывая тот факт, что они все равно застряли на месте. Но все было напрасно". Date: 2015-10-18; view: 322; Нарушение авторских прав |