Джо Р. Лэнсдэйл

Пес

Джим Аарон думал о том, что переднее колесо его велосипеда не держит воздух. Ничего серьезного, но долгая прогулка может привести к проблемам. Прошлым утром после прогулки он заметил, что шина слегка спустила, но сегодня, после ссоры с женой из‑за какого‑то дурацкого пустяка, об этом забыл. Просто рад был возможности убраться из дома. А если бы он решил накачать колесо, пришлось бы возвращаться в дом, идти в чулан за насосом, чего он точно делать не собирался.

Дойдя до конца дорожки, Джим оседлал велосипед и оглянулся на кирпичное здание, окруженное аккуратно подстриженным кустарником. Он чувствовал нечто, чего не мог определить. Злость. Разочарование. Но не совсем, и эта странность грызла его изнутри, словно попавшая в западню крыса.

Джим знал, что теоретически должен быть счастлив. Шесть месяцев назад он стал миллионером, не прилагая к этому ни малейших усилий. Он просто вел колонку в газете и любил свою работу. А потом на принадлежавшем ему участке обнаружили нефть и газ. Богом забытый клочок глухомани, заросший кустами и деревьями, рай для змей и клещей. Но тетушка Джима незадолго до смерти отправила туда геологов. К тому времени как те добрались до сути, тетушка уже отошла в мир иной, оставив Джиму землю и найденные в ней богатства. За месяц этот чертов участок приносил больше денег, чем Джим зарабатывал за год, ведя юмористический раздел в местной газете. Несколько газет готовы были оплачивать его колонки, и материал был почти готов, но теперь в этом не было необходимости. Он и так купался в деньгах.

Проблема заключалась в том, что теперь они с женой постоянно ссорились. Из‑за денег, конечно же. Как их истратить, что купить. Их нынешний дом был вполне хорош, им было удобно, они наняли садовника, но почему‑то это не исправило положения.

Раньше они жили неплохо, пусть небогато, но неплохо, и были счастливы, так почему же теперь, когда денег полно, счастье куда‑то исчезло? Даже секс, которым раньше они наслаждались в полную силу, теперь буквально сошел на нет. В последнее время Джим чувствовал себя кастрированным, и его жена явно это понимала, потому что вела себя с ним как со стерилизованным котом.

Джим скучал по своей колонке, жалея, что уволился. Следовало бы остаться, подумал он. Или вернуться, а то и попытаться написать смешную книгу. Однако сейчас, оседлав велосипед, он понимал, что это всего лишь мечты.

Но как бы то ни было, Джим решил, что не собирается возвращаться в дом за насосом, да и в принципе возвращаться туда в ближайшее время. Нужно дать Гейл остыть. Да и самому успокоиться. К тому же занятия спортом ему полезны, как для настроения, так и для здоровья. Он не будет отъезжать далеко, чтобы не перегружать колесо, потом вернется и попробует помириться с Гейл. Проблема заключалась в том, что причина их ссоры уже вылетела у него из головы.

Джим вырулил на дорогу. Это была маленькая улочка, где в такое раннее время словно и не существовало движения. Дорога оживлялась только к концу дня, когда жители района возвращались с работы. К тому же в конце улицы Джим недавно обнаружил небольшую тропинку, уходящую в лес. По ней можно будет проехать, вообще не беспокоясь о машинах. Он не будет заезжать далеко, на тот случай если колесо действительно пробито, а не просто не держит воздух из‑за старости и изношенности. Можно позволить себе небольшую прогулку для души, разогнать кровь и очистить мозг от домашней паутины.

Джим почти не крутил педали, и велосипед катился по инерции. Был отличный денек, в чистом небе виднелась всего одна темная туча. Выглядела она так, словно кто‑то скомкал копировальную бумагу и зашвырнул ее в синюю коробку с большими пушистыми комьями ваты. Джим запрокинул голову, подставляя лицо теплым солнечным лучам.

Проезжая мимо дома Лэнгстонов, он услышал собачий лай. Лаял их пудель, Каддлз. Белый нестриженый Каддлз был похож на клубок спутанных ниток. Некоторое время этот клубок гнался за велосипедом и лаял, но вскоре погоня ему надоела, и песик вернулся домой.

До конца улицы Джим добрался минут за двадцать. За это время он покрылся здоровым потом. Джим ничуть не запыхался, зато большая часть злости улетучилась. Он подумал о Гейл и решил, что стоит как‑то облегчить ей жизнь. У них за плечами шесть лет брака, и за полгода все не могло безнадежно испортиться, к тому же сейчас у них есть все для счастья. Джим понял, что снова сбивается на мысли о сегодняшнем утре, а ему этого совсем не хотелось. Ему хотелось жить мгновением, ощущать на лице ветер, чувствовать, как работают мышцы, как подпрыгивает на неровностях велосипед.

Лес в конце дороги был густым, и дорожка из белого песка не успела нагреться настолько, чтобы превратиться в пыль. Еще пару месяцев, и солнце Восточного Техаса накалит песок до такой степени, что он будет стекать между пальцами, как вода. Однако весной дожди шли довольно часто, так что песок под колесами был плотным.

Джим вырулил на узкую песчаную полоску и остановился, чтобы взглянуть на часы. Он хотел засечь время, которое понадобится ему, чтобы доехать до конца тропинки. По его предположениям, на это уйдет минут двадцать‑двадцать пять.

Стоило выехать на дорожку, и сразу становилось понятно, что на ней полно выбоин, справа тянется промоина и река, а слева в густом подлеске есть тропинки для велосипедистов и любителей бега. Таким, по крайней мере, был изначальный план. Эта местность считалась общественной собственностью, и председатель поселка, Гэд Стивенс, велел расчистить в лесу дорожки, чтобы дети могли по ним кататься. Их не то чтобы расчистили, скорее просто наметили, а потом надолго забыли. Сейчас кусты по краям нужно было подрезать, а по тропинкам следовало пройтись граблями – слишком много там было камней и красной глины, удерживавшей дождевую воду. Джим слышал, как Гэд обсуждал это со знакомым на заправке, где сам Джим остановился подкачать колесо. Они говорили, а он слушал. Разговор был не из приятных, но Гэд не из тех, кто привык понижать голос, а Джим за годы работы в газете научился быть наблюдательным, пусть и на свой лад. Любая мелочь могла стать материалом для его колонки.

Джим взглянул на часы. С начала нового часа прошло тридцать секунд. Возможно, подумал Джим, стоит доехать до большого холма и сразу обратно. Тогда, если шина спустит, велосипед не придется тащить далеко. Джим перенес вес тела на педали. Кажется, с шиной все не так уж плохо. Она почти не проседает. Может, у него просто разыгралось воображение?

Размышляя об этом, Джим оглянулся через плечо и удивился. Сначала ему показалось, что по улице бежит теленок, но присмотревшись, он понял, что это очень большая черная с подпалинами собака. Раньше Джим этого пса не видел. Он был размером с датского дога, но гораздо массивнее. Пес двигался мощными прыжками, держа что‑то в пасти. Что‑то вроде рваной тряпки. Очень грязной рваной тряпки. Пес заметил Джима и остановился, склонил голову набок, вперился взглядом.

Господи, подумал Джим, ну и огромная же скотина, что же это за порода… Он не мог понять. Возможно, помесь дога с сенбернаром или… с немецкой овчаркой? Животное было похоже на этих собак, но казалось совершенно иным. Настоящим мутантом.

Джим взглянул на часы. Секундная стрелка уже описала полный круг.

Да черт с ним, подумал Джим, посылая велосипед на дорожку и набирая скорость, но не выкладываясь по полной. А затем услышал звук, который поначалу принял за хлопок спустившейся шины. Но нет, звук доносился сзади.

Джим оглянулся и увидел источник звука. За ним бежал пес с растрепанным комом в зубах. Пес догонял его, лапы впечатывались в дорожку с глухим звуком. Джим налег на педали, время от времени оглядываясь и удивляясь тому, как близко успел подобраться пес. Так близко, что Джим сумел разглядеть то, что животное держало в пасти, и непроизвольно охнул.

Это была не тряпка, это был Каддлз. То есть Каддлза давно уже не было. Голова пуделя болталась, язык свисал на сторону, тельце было покрыто кровью и грязью. Проклятое чудовище убило Каддлза, беспомощного и безобидного, как диванная подушка!

Снова оглянувшись, Джим заметил, что пес выплюнул пуделька и весь отдался бегу. Джим нажал на педали и увеличил разрыв между ними, но непроизвольно задумался о том, долго ли сможет выдержать подобный темп. Если он вырвется далеко вперед и погоня будет долгой, он обставит пса, но на короткой дистанции собака вполне может его догнать. Пес двигался длинными мощными прыжками, неуклюжими и странными для собаки, так бегут разве что взбешенные слоны, и при этом каждый удар лап выбивал облако пыли из того, что Джиму казалось довольно жестким грунтом.

Джим начал задыхаться и быстро оценил свое состояние: гипервентиляция и все признаки испуга. Дорога пошла под уклон, как он и надеялся. Тяжелое дыхание пса было слишком близко. На склоне скорость увеличилась, и с холма Джим скатился так быстро, что ни одна собака не смогла бы его догнать. Склон был длинным, и велосипед подрагивал, разгоняясь все быстрей. Обычно Джим прекращал крутить педали, катясь по инерции, но сейчас, когда эта тварь была у него за спиной, он гнал вперед, зная, что за склоном начнется подъем.

И разогнался так, что в конце склона чуть не вылетел из седла. Руль повело в сторону, велосипед начал падать, и Джим чудом успел выставить ногу, чтобы вернуть себе вертикальное положение. Он вырулил туда, где дорожка начинала огибать деревья, повторяя поворот ручья, и увидел пса, который набрал на склоне такую скорость, что рухнул и кувырком полетел в заросли шиповника полевую сторону от дороги. Пес катился так быстро, что тут же скрылся из виду. Звуки падения завершились глухим ударом тела о твердую преграду.

Джим не знал, радоваться или нет. Ведь он был не уверен, что пес гнался именно за ним. Да, здоровенная тварь убила Каддлза, но это были собачьи дела. Пуделек, наверное, выскочил, чтобы облаять чужака на дороге, а пес среагировал инстинктивно, он мог даже не сообразить, что этот громкий клубок – тоже собака. Да и за велосипедом пес погнался скорее по собачьей привычке, это могла быть всего лишь игра в погоню.

И все же на всякий случай Джим подался вперед и снова стал накручивать педали.

Он оглянулся: пса не было, но сбрасывать скорость почему‑то не хотелось.

Длинный черный полоз тек через дорогу. Не ядовитая, но все же змея. Джим попытался его обогнуть, но не успел. Змею затянуло между спицами, велосипед повело и завалило набок, Джим едва смог вовремя выдернуть ногу.

Поднявшись, он отметил два обстоятельства: спортивные штаны порвались на коленях, а полоз извивался между спицами, пытаясь освободиться. Если он схватит змею, та точно укусит его, пусть и без яда.

Джим подобрал на обочине раздвоенную ветку, которой можно было прижать голову змеи, чтобы выпутать ее хвост из колеса, но от одной мысли о том, чтобы прикоснуться к чешуйчатому гаду, его тело покрывалось мурашками.

Однако делать было нечего, и после нескольких неудачных попыток Джиму удалось поймать «вилкой» голову полоза и вогнать концы палки в землю. Змея разевала рот и обвивалась кольцами вокруг спиц, а когда Джим с содроганием ухватил ее и попытался выпутать длинное тело из колеса, мускулистый хвост захлопал по его руке, заставив вздрогнуть от отвращения.

Возясь со змеей, Джим вдруг почувствовал себя неуютно. И дело было не только в том, что ползучие гады всегда пугали его до чертиков, – подняв голову, он снова заметил большого пса. Тот бежал по тропинке, и, увидев Джима, остановился, и уставился на него. Пес был далеко, но что‑то в его позе, в его взгляде заставило Джима вцепиться в змею. Полоз конвульсивно сжался на спицах. Пес снова затрусил по дорожке. Джим бросил палку и вцепился в змею обеими руками.

Собака низко опустила голову и побежала быстрее, как лев, готовящийся прыгнуть на антилопу. Джим изо всех сил дернул, вырвал змею из колеса и зашвырнул ее в кусты, затем поднял велосипед, оседлал его и рванул с места.

Когда он оглянулся, стало ясно, что пес его догоняет. Скоро закончится тропинка, минут через десять, если двигаться в том же темпе. А что за ней, кроме леса? Конец дорожки станет концом поездки, и он достанется чертовой собаке.

Джим размышлял, сможет ли отогнать пса? Да и стоит ли переживать? «Может, – подумал он, – я раздул проблему из ничего? Я часто так делаю. Вот как сегодня утром. Эта ссора с Гейл… Глупо получилось. А из‑за чего? Черт, да какая разница?»

Мысли проносились в мозгу со скоростью пуль, не задевая его и не задерживаясь. Джим продолжал крутить педали. И тут он вспомнил о маленьких тропинках. Они вели вниз, к озеру. Гэд, что он тогда говорил? Что‑то насчет того, чтобы отправить рабочих с бензопилами и трактором… И о том, что не все тропинки расчищены. Это Джим помнил. Да, Гэд стоял у колонки, заправлял машину и говорил с водителем грузовика о том, что еще не все тропинки к озеру расчищены.

Что, если он, Джим, свернет и попадет на заросшую тропинку?

Сможет ли собака взять след, если он хорошо ее обгонит? Ну да. Сможет, конечно. Он же смотрел «Планету животных» о собаках и об их невероятном обонянии, а теперь он сам, потный, усталый и перепуганный, пахнет, как горячий обед на колесах.

Джим увидел, что приближается к повороту на одну из глиняных тропинок. Он помедлил всего секунду и свернул.

Велосипед запрыгал по неровностям. Внутренности Джима подскочили к горлу. Кто‑то перепахал эту тропку мотоциклетными шинами, видимо, после дождя. Теперь же колеи засохли, добавляя велосипеду проблем.

Вдобавок дорожка резко обрывалась у сплошной стены из деревьев и кустарников. Джим в панике сжал тормоза и оглянулся. Тропинка была пуста. Возможно, ему удастся вернуться и поискать другой путь. Но что, если собака доберется до начала тропинки одновременно с ним и он влетит прямо ей в пасть? Джим посмотрел направо, затем налево. Слева лес стоял сплошной стеной, как и впереди, а вот справа виднелся небольшой просвет между деревьями. Кустарник там был редким, понизу стелились колючки, валялся сушняк, но если он постарается, то протащит велосипед. За ежевикой, метрах в десяти, виднелась еще одна тропинка. Вот она‑то и может вести прямо к озеру.

Джим поднял велосипед и начал раздвигать колесом колючие заросли. Краем глаза он заметил движение. Собака. Проклятая собака в конце проклятой тропы скользила к нему не быстро, но уверенно, словно наслаждаясь слежкой.

Джим толкнул велосипед вперед. Колючая плеть ежевики сорвалась и вцепилась в его носки, загоняя шипы в плоть, другая плеть вывернулась из‑под рамы и хлестнула его в пах.

Выругавшись, Джим двинулся быстрее, налегая на велосипед всем телом. Ежевика окутала его колючей волной, впиваясь в кожу и разрывая одежду. Это было как заслон из колючей проволоки.

Пес уже бежал. Джим видел его и знал, что он скоро прыгнет. Развернувшись, Джим выставил велосипед как щит и попятился, спиной проталкиваясь сквозь последний заслон из веток. Шипы рвали кожу, но он продолжал толкать. Темная тень взвилась в воздух и бросилась на него.

Пес ударился о раму, как ракета, челюсти сомкнулись на перекладине с такой силой, что Джим чуть не выпустил велосипед из рук. Он вцепился в раму, толкая велосипед на пса, но это было похоже на попытку оттеснить носорога. Пес отпустил железку и сунул голову в проем рамы. Зубы клацнули, хватая футболку на животе Джима, и в мгновение ока сорвали с него ткань. «Будь футболка чуть тоньше, меня бы уже выпотрошили», – подумал Джим.

Пес снова бросился вперед, на этот раз вцепившись в раму под седлом, и опять чуть не вырвал велосипед из рук Джима. Желтые глаза животного были совсем рядом. Так близко, что Джим видел в них темные точки, которые скользили в радужной оболочке, словно стая голодных пираний. Морда была огромной и морщинистой. Мышцы перекатывались под шкурой, будто поршни неизвестного механизма, а шерсть собаки была покрыта грязью, словно этот монстр выбрался на свет из‑под слоя земли. И это явно была не обычная собака. Было в этой твари нечто странное, не поддающееся определению. Даже ее запах не походил на привычный Джиму запах псины. Это было нечто иное, нежели вонь от разложения и экскрементов.

Огромные зубы сжимались на раме, которую Джим с трудом пытался удержать.

– Отпусти ты, черт!

Черт не отпустил.

«Я покойник, – подумал Джим. – Сейчас я умру, и эта тварь меня сожрет».

Он попятился, не обращая внимания на колючки, рвущие теперь уже его голый торс. Джим споткнулся, когда почувствовал под ногой долгожданную глиняную дорожку.

Пес отпустил раму и прыгнул. Джим поднял велосипед и толкнул его. Сила столкновения отбросила животное назад. Плети ежевики сомкнулись вокруг собаки, запутывая ее тело. Пес потерял равновесие и упал, тут же скрывшись в зарослях.

Джим вскочил в седло и изо всех сил налег на педали. Оглянувшись, он заметил, что пес уже выпутался из ветвей, выскочил на дорожку и мчится за ним.

Дорожка вела к озеру, озерная гладь подмигивала Джиму, словно большой влажный глаз. Справа виднелся двухэтажный коттедж на высоких сваях. На лужайке перед домом сидела женщина с чашкой чая. Заметив Джима, она поднялась и приложила руку козырьком к глазам.

Джим изо всех сил жал на педали. Он часто воображал себя настоящим велосипедистом, гонщиком, а теперь у него появилась цель. Его жизнь. Кровь гремела в ушах, рана в паху горела, все царапины и порезы, покрывавшие его тело, давали о себе знать. Кровь стекала по рукам на резину руля.

Он домчался до коттеджа, отшвырнул велосипед и побежал к лестнице. Джим успел рассмотреть женщину: средних лет, в обычных обстоятельствах он назвал бы ее симпатичной. Сейчас она уронила чашку и прижала руки к груди, глядя на него широко открытыми глазами. Джим знал, что она видит: полуголого, покрытого потом и кровью незнакомца, который пыхтит, как перегревшийся бойлер.

Джим обернулся к дорожке и ткнул пальцем. Пес мчался за ним прыжками, которые с натяжкой сошли бы за галоп, и уже почти добрался до коттеджа.

Глубоко вдохнув, Джим выпалил:

– Он гонится за мной. Ради бога, впустите меня в дом!

Женщина взглянула на собаку, кивнула и рывком распахнула дверь. Внутри они оказались одновременно. Джим услышал, как щелкнул за ними замок.

– Джим, – представился он, похлопав себя по груди. Словно в данных обстоятельствах это было уместно. Женщина не ответила. Она подошла к окну и отодвинула занавеску. Пес как раз поднялся по лестнице на крыльцо и исчез из вида. Затем дверь сотряс сильнейший удар. И еще один. И еще.

– Господи! – ахнула женщина. – Он, наверное, бешеный.

– Не думаю, – ответил Джим.

– Он пытается выбить дверь. Какая собака додумалась бы до такого?

– Эта.

– Боже милостивый! От него пахнет смертью, я чувствую это даже отсюда.

Удары становились все чаще и громче, пес всерьез взялся за дверь. И вдруг удары стихли.

– Может, он сдался? – Женщина вздрогнула, словно через ее тело прошел электрический ток.

Джим и хозяйка коттеджа склонились к окну. Женщина отдернула занавеску. Собачья морда тут же влетела в стекло и гавкнула, заставив ее отскочить. Джим помог своей спасительнице подняться.

– Наверх, – сказал он.

Подталкивая женщину вперед, Джим зашагал к лестнице. За их спинами в окне возился пес, расширяя отверстие. Стекло звенело, осыпая осколками пол.

Наверху, на последнем пролете лестницы, женщина указала на открытую дверь. Шагнув внутрь, они заперли ее на замок.

И оказались в маленькой спальне с одним окном над кроватью. Пахло свежими простынями. Джим схватился за комод и подтащил его к двери.

А потом прижался ухом к филенке и прислушался. Пес был уже рядом. Джим слышал его тяжелое дыхание и рык.

– Это ваша собака? – спросила женщина.

Джим попытался сложить губы в улыбку.

– Нет, леди. Это не моя собака. Уверяю вас.

Удар в дверь.

Джим и женщина испуганно отпрыгнули. Снова удар, такой сильный, что комод проехал по полу несколько дюймов.

– Что это за тварь? – спросила женщина.

И тут раздался треск. Джим склонился, чтобы видеть проем между дверью и комодом. Пес подгрызал дверь снизу. Он каким‑то образом смог вывернуть морду, чтобы подцепить дерево, и теперь от двери летели щепки.

Джим толкнул комод обратно и ударил в дверь.

– Да что я тебе, уроду, сделал?!

Дерево затрещало, и теперь он видел собачью морду и то, как равномерными рывками челюстей пес расширяет дыру. Джим прижал комод плотнее.

– Вон из моего дома!

Сначала Джим подумал, что женщина кричит это псу, от страха. И только потом осознал, что слова обращены к нему.

– Что?

– Убирайтесь! Я ему не нужна. Ему нужны вы. Это ваша собака.

– Уверяю вас, это не мой пес.

– Ему нужны вы. Именно вы. Убирайтесь от меня подальше. Это не мои проблемы!

С этими словами она подошла к шкафу, шагнула внутрь и закрыла за собой дверцу. Джим замер. А ведь она права. Инстинкт подсказывал ему то же самое: псу нужен именно он. Эта тварь похожа на ракету с системой самонаведения, а Джим – ее цель.

Пес настолько расширил дыру, что комод отъехал в сторону и из‑за него показалась оскаленная морда. Джим смотрел на пса, пес смотрел на него. Глаза животного казались огромными и твердыми, словно состояли из камня, а не из жидкости. Пасть хватала воздух, хлопья пены слетали с нее и оседали на ковре, густые, как взбитые сливки.

Джим прыгнул вперед, припечатывая голову пса комодом, услышал визг и ощутил слабое удовлетворение.

Он развернулся, вскочил на кровать, подобрался к окну, двумя ударами выбил стекло и выбрался наружу, на лестницу. Острый осколок, застрявший в раме, располосовал ему ладонь. Сзади раздался треск двери – пес наконец прорвался в комнату. И обернулся к шкафу, в котором пряталась женщина.

– Сюда иди, ублюдок! – заорал Джим. – Тебе же нужен я? Вот и догоняй!

Пес как будто понял его. И вскочил на кровать, не сводя глаз с Джима.

Джим побежал по лестнице, которая огибала дом и спускалась туда, где валялся у двери брошенный велосипед. Забравшись в седло, он оглянулся и увидел пса на верхней площадке лестницы. Тот просунул морду между прутьями перил и таращился вниз. Потом подобрался и зарычал так, что львы поперхнулись бы от зависти. И помчался вниз по ступеням.

Джим оттолкнулся ногой и пригнулся к раме. Тут некуда ехать, разве что в озеро. Озеро. Нужно добраться туда. Он налег на педали. Сердце сжалось в груди. Джим не просто слышал собственный пульс в ушах, он буквально ощущал движение сердечной мышцы. Словно тамтам.

Он рискнул обернуться. Пес почти догнал его, сильное тело животного распластывалось при каждом прыжке. Собака перебирала лапами с частотой лошади, галопом несущейся к финишу. А вот велосипед тормозил. Джим сначала не понял, в чем дело. Он крутил педали все быстрей, но…

Шина. Вот в чем беда, в переднем колесе. Оно не держало воздух. И пока еще не спустило совсем, но времени осталось мало. Джим оглянулся. Пес догонял. Его башка была выше велосипеда, пасть была распахнута, зубы оскалены. Не глотка, а прямая дорога в ад.

Джим уставился прямо перед собой, сосредоточился на дорожке, накручивая педали еще быстрей. Ноги болели так, словно вот‑вот отвалятся. Боль прошивала их от лодыжек до паха. Джим испугался судороги, но смог расслабить сведенные мышцы. А потом велосипед забуксовал.

Обернувшись, Джим увидел, что пес вцепился в заднее колесо. Велосипед повело, и Джим уже подумал, что все потеряно, и тут шина вырвалась из собачьих зубов. Свобода! Однако из проколотого зубами колеса вышел воздух. Джим почувствовал, как оседает велосипед. Он остался почти без колес, а в паре дюймов за ним была собачья пасть с острейшими зубами.

Озеро было все ближе, виднелся конец дорожки. Джим оглянулся по сторонам в поисках кого‑то или чего‑то, что могло бы ему помочь.

Пусто.

Впереди, похожий на серый язык, в озеро уходил пирс.

Джим вырулил туда, подскочил на выбоине и с громким стуком приземлился на доски пирса, пытаясь выровнять велосипед. Доски грохотали под ним, как кости в стаканчике.

Джим не оборачивался, он просто не мог этого сделать. Зато он мог бы поклясться, что чувствует потной спиной горячее собачье дыхание. Джим слышал, как пес хрипит, как огромные лапы стучат по доскам все ближе и ближе.

Пирс заканчивался. Вот оно. Момент истины.

Джим не остановился, велосипед буквально взлетел с края, и на миг возникло ощущение полета. Воздух был чистым и прохладным, небо и вода сливались в единую синюю гладь. Джим глубоко вдохнул и начал падать. Велосипед выскользнул, первым уйдя под воду. Джим ударился коленями о руль, затем погружение замедлилось, и он смог посмотреть вверх.

Гигантская тень заслонила голубизну неба и солнечный свет. Пес прыгнул. И с громким плеском, от которого заволновалось озеро, ушел под воду. Джим в ужасе уставился на него и вдруг ощутил, как ноги коснулись дна.

Здесь неглубоко, подумал он, но если я смогу задержать дыхание, пес уйдет.

Он продолжал смотреть вверх. Чудовищная псина барахталась на поверхности. Джим повернулся к пирсу, под которым царила непроглядная тьма. И сказал себе: «Я поплыву туда и смогу подняться по опоре вверх, чтобы глотнуть воздуха и снова нырнуть. Пес меня не увидит. И рано или поздно этому ублюдку придется сдаться».

Джим посмотрел вверх.

Пес уверенно плыл к нему.

Джим дернулся, но… нога застряла. Что‑то его держало, и он не сразу понял, что это велосипед. Нога запуталась в спицах. Он умудрился наступить прямо на колесо. Джим присел, вцепился в лодыжку обеими руками и потянул изо всех сил.

В ноге что‑то щелкнуло, лопнуло, боль горячей проволокой взвилась до паха и выше и обожгла так, что Джим испугался, что сейчас выпустит остатки воздуха, завопив и наглотавшись воды.

Но он вырвался. И поплыл у самого дна, чувствуя горячую пульсацию боли. А затем его голову рвануло назад.

Нырнувший пес догнал его и вцепился зубами в длинные волосы. Еще рывок, и пряди остались в чудовищной пасти, а Джим снова оказался на свободе.

Поверхность. Нужно подняться. Воздуха почти не осталось.

Джим вынырнул, но как только его голова очутилась над поверхностью, завопил. Пес вцепился в его ногу прямо под коленом и теперь тянул вниз. Боль была сокрушительной. Джим чувствовал, как смещаются кости. И едва успел вдохнуть, как его снова поволокло вниз.

«Как? – подумал он. – Как эта псина может одновременно дышать и кусаться? Ну как? Как вообще такое возможно?»

Боль немного стихла, и Джим заметил темную тень, плывущую мимо него к поверхности.

«Ну наконец‑то, – подумал Джим. – Демонам тоже нужно дышать».

Он нырнул и поплыл к темнеющему в воде пирсу. Шевелить ногами было больно, но альтернатива была хуже боли. Доплыть до пирса Джим не успел, что‑то опять схватило его за ногу, срывая кроссовку. Он развернулся и посмотрел назад.

Снова пес. Джим различал его очертания, видел белую кроссовку, вырывающуюся из пасти животного и опускающуюся на дно.

А в следующий миг ступня взорвалась болью: пес схватил не только обувь.

Собака рванулась к его лицу, как дельфин.

«Хватит, – подумал Джим. – Хватит».

И когда пес приблизился, вцепился в глотку животного двумя руками. Но зверь продолжал двигаться, выворачивая голову, как акула, готовая перекатиться и схватить добычу. Мощные челюсти сомкнулись на лице Джима. Кости сместились под давлением собачьих зубов, скула начала проламываться внутрь. Джим замолотил по псу кулаками.

Челюсти сжались сильнее.

Джиму удалось нащупать собачий глаз и вогнать в него палец изо всех оставшихся сил. Пес задергался, пытаясь стряхнуть человека, но Джим не отпускал, загоняя большой палец все глубже в глазницу. Голову жгло, легкие готовы были разорваться, но он не разжимал хватки.

Пес отпустил его первым и затрепыхался, пытаясь подняться на поверхность.

Джим поднялся вместе с ним, вынырнул на поверхность, глотнул воздуха и сжал руки на шее пса. А зубами вцепился в мохнатое ухо, заполнившее рот дрянью, которой он и представить себе не мог. А затем в горло потекла кровь. Джим вгрызся сильнее и дернул головой, отрывая кусок уха. Пес коротко гавкнул и попытался вырваться, но Джим обхватил его ногами, сжал руками изо всех сил, поерзал, стараясь добраться до собачьего горла.

Пес бился и извивался в воде, клацал челюстями, опускаясь вместе с Джимом на дно.

Они одновременно коснулись песка, и Джим разжал руки, пытаясь подняться вверх, глотнуть воздуха, но что‑то схватило его за штанину и дернуло вниз. Поначалу он подумал о собаке, но это просто водоросли обернулись вокруг его лодыжки.

Пес развернулся к нему. Джим попытался ударить животное, но вода гасила удар. Он увернулся, обхватил пса за шею и прижался щекой к горлу твари под челюстью. Пес был силен, но разжать хватку ему не удалось. Псина рванулась вверх. Джим держался. Водоросли, обвивавшие его ногу, слетели от собачьего рывка.

Они оказались под солнцем. Джим вцепился зубами в собачью глотку, мотая головой из стороны в сторону. Из его горла донеслось рычание. Пес тоже рычал, снова и снова перекатываясь в воде, но Джим сжимал руки и зубы, чувствуя во рту горячую кровь.

А потом движения прекратились, пес конвульсивно вздрогнул и застыл. Джим отпустил его горло и попытался взобраться сверху, как на плот, нанося животному удары по ребрам.

Пес начал погружаться в воду.

Джим замолотил руками и ногами и опустил лицо, глядя вниз.

Огромная собака медленно тонула спиной вниз. Джиму показалось, что он заметил желтый свет в уцелевшем глазу, но это, скорее всего, была иллюзия, потому что в следующий миг силуэт животного коснулся утонувшего велосипеда, перевернулся и медленно поплыл прочь, повинуясь подводному течению.

Джим с трудом доплыл до пирса, но взобраться на него не смог – опоры были слишком высокими. Отдохнув у столба, он добрался до берега, вылез на мокрый песок и обнаружил, что не может идти. Лодыжка была сломана. Кости стопы тоже. Правое колено не сгибалось, лицо горело, а челюсть скрипела и стреляла болью при каждом движении. Джим пополз по песку до пирса, добрался до края и посмотрел в воду.

Пес не появился.

Джим улыбнулся, скрипнув сломанной челюстью. В зубах застряли ошметки темной собачатины.

«Джим Победитель», – подумал он.

И испустил дикий, первобытный, леденящий душу вопль, который эхом разнесся над озером и всколыхнул ветви деревьев.

Date: 2015-10-18; view: 237; Нарушение авторских прав