Глава 49. – Так. – Капитан закрыла дверь кабинета

– Так. – Капитан закрыла дверь кабинета. Она пришла к детективам через пару минут после того, как они приехали в Паркер‑центр. – Что за чертовщина происходит? У меня от всего этого голова кругом идет. Какой‑то убийца помешан на художницах. Обе его жертвы – темноволосые тридцатилетние женщины, очень привлекательные. В таком городе, как наш, подобное помешательство встречается нередко. Но засовывать что‑то в тела жертв… что‑то столь абсурдное… бомбу… что‑то столь извращенное… как этот раскладной нож… Зашивать рты и влагалища жертвам… Это уже не просто безумие. Это верх сумасшествия. – Барбара посмотрела на Роберта. – Но тут что‑то не складывается, верно? Этот тип не псих. Он не из тех, кто слышит голоса пришельцев или пьет собственную мочу, верно?

– Не думаю. – Хантер покачал головой.

– Одержимый навязчивой идеей фанат, который преследует своих кумиров?

Роберт склонил голову к плечу.

– Таково первое впечатление… Но если принять во внимание все улики, то мы можем отказаться от этой версии.

– Почему? Ты какие улики имеешь в виду?

– На теле нет следов повреждений.

Капитан нахмурила брови так сильно, что они почти сошлись над переносицей.

– У нас две жертвы, – объяснил Хантер. – Их похитили и держали в плену около двух недель. Помните, что сказала доктор Хоув? Если не обращать внимание на швы и то, как девушки погибли, то можно подумать, что к ним вообще не прикасались. На телах не было ни царапины. Пока они были в заточении, убийца и пальцем к ним не притронулся.

– Ладно, – согласилась Барбара. – И как это опровергает версию об одержимом фанате?

– Фанаты, страдающие навязчивой идеей, много времени тратят на фантазии о своем кумире. Эти фантазии могут иметь сексуальный характер, иногда в них проявляется жестокость, но не бывает такого, чтобы кто‑то мечтал похитить своего кумира для того, чтобы пару недель болтать с ним о том о сем, угощая теплым молочком и пончиками. Если навязчивая идея обострилась настолько, что фанат готов пойти на похищение, он не сможет противиться искушению воплотить свои фантазии в жизнь. В особенности если он собирается убить жертву. Если все произошло бы именно так, то на телах были бы следы побоев.

Блейк задумалась. Судмедэкспертам не удалось установить, были ли жертвы изнасилованы, но Хантер был прав. Раз на телах не было следов побоев, то убийца стремился не к удовлетворению своих сексуальных фантазий. Версию об одержимом фанате можно было отбросить.

– Но кто, черт побери, способен на такое? – спросила она. – Шизофреник с раздвоением личности?

– Это возможно, но пока что ничто не указывает на это.

– Почему? Ты сам сказал, убийца не проявлял насилия, а потом столь жестоко убил своих жертв, – возразила Барбара. – Разве это не свидетельствует о резких перепадах настроения и кардинальной смене схемы поведения?

– Да, но то, как он убивает жертв, противоречит этой теории.

– Ты о чем?

– Убийца тщательно все организовал. На это ушло много времени.

– Притормози, умник. Я не понимаю, что ты пытаешься мне сказать.

– Перепады настроения и резкая смена модели поведения обычно чем‑то спровоцированы. Таким фактором могут стать сильные эмоции – гнев, любовь, ревность. Но и они не возникают на ровном месте. Новое настроение, или, в случае шизофрении, новая субличность берет верх, но как только исчезает вызвавшая психический сбой эмоция, исчезает и субличность. Человек возвращается к привычной модели поведения, словно очнувшись от гипнотического транса. – Роберт щелкнул пальцами. – И как вы думаете, сколько может продлиться этот транс?

– Не так уж долго, – протянула капитан.

– Не так уж долго, – повторил Хантер. – Убийца сам собрал бомбу и тот дьявольский нож, не говоря уже о хитроумном пусковом механизме. Кроме того, он приготовил место, где собирался оставить жертв. Спокойно зашил им губы и влагалища. На все это нужно время. И на подготовку, и на выполнение.

– Это значит, что убийца должен был оставаться в измененном состоянии сознания в течение нескольких дней, если не недель, – добавил Гарсиа. – А это маловероятно.

Роберт кивнул.

– В современной психиатрии отрицается существование синдрома множественной личности. Однако это расстройство часто обсуждается на ток‑шоу и описывается в книгах, иногда даже становится основой для сюжетов тупых голливудских фильмов.

– Что?

– Я хочу сказать, современные ученые полагают, что вся эта болтовня о синдроме множественной личности – полная чушь.

Сев на край стола, Блейк расстегнула пиджак.

– Значит, мы имеем дело с человеком, который знает наверняка, что он делает?

– Я полагаю, да.

– И его изобретательность подтверждает это, – добавил Гарсиа.

– Кроме того, он терпелив и дисциплинирован, – кивнул Хантер. – А в нашем мире это стало редким качеством. К тому же, вспомните, сколь искусно он управляется с механизмами. Не удивлюсь, если окажется, что наш убийца – часовщик или даже человек искусства, скульптор или что‑то в этом роде.

– Скульптор‑неудачник? – подхватила его мысль капитан. – Человек, который не смог добиться такого успеха, как жертвы? Думаете, это месть?

– Нет. – Роберт переступил с ноги на ногу. – Вряд ли это месть.

– Но почему? Зависть – сильная эмоция.

– Если убийца – скульптор‑неудачник, который не смог добиться успеха, он не стал бы мстить другим людям искусства. Это бессмысленно. Они не могли стать причиной того, что он не прославился.

– Он мстил бы агентам, кураторам галерей, критикам и журналистам, – прикусив губу, кивнул Гарсиа. – Людям, которые могут уничтожить карьеру художника или скульптора, а не своим коллегам.

– Не следует забывать и о том, что Лора Митчелл и Келли Дженсен очень похожи друг на друга, капитан. Выбор жертв имеет для него огромное значение. Это не просто способ отомстить.

– Убийца действовал по той же схеме, но во второй раз поместил в тело жертвы другое устройство, – сказал Карлос. – Я думаю, это тоже не случайно. В этом скрыт какой‑то смысл.

– И в чем же связь? – раздраженно спросила Блейк, подходя к окну. – Как связана бомба и этот чудовищный нож, который убийца сам выдумал, с двумя художницами?

На это у детективов не было ответа.

Все немного помолчали.

– Значит, новая жертва опровергает нашу версию с Джеймсом Смитом, верно? – задумчиво протянула капитан. – Все в его квартире свидетельствовало о его одержимости Лорой Митчелл, а не Келли Дженсен.

– Может быть, и нет. – Гарсиа принялся крутить в руках скрепку.

– Почему это?

– Возможно, у него есть еще одна такая квартира, – предположил он.

– Что? – Капитан удивленно приподняла брови.

– А вдруг он настолько умен, капитан, что решил перестраховаться? Он знает, что если жертв будет две, а комнату найдут только одну, то, когда его поймают, ему удастся выйти сухим из воды. – Карлос отбросил погнутую скрепку на стол. – Нам уже известно, что он выбрал имя «Джеймс Смит», так как это поможет ему скрыть свою личность. Слишком уж много в США Джеймсов Смитов. – Он загнул один палец. – Он заплатил за квартиру на год вперед. – Второй палец. – Заплатил за коммунальные услуги за год вперед. Если этот Джеймс Смит – убийца, которого мы ищем, то у него точно есть еще одно помещение. Место, где он удерживает жертв. Мы можем с уверенностью утверждать это, потому что в квартире их не было. Предположим, он где‑то еще снимает квартиру. Возможно, под другим именем. Потому мы и не можем его найти.

– Это кажется мне маловероятным. – Блейк оперлась на подоконник.

– А еще маловероятно, что кто‑то сам соберет бомбу, создаст уникальный выкидной нож, разработает пусковой механизм, поместит орудие убийства в тело жертвы, а потом зашьет ей рот и промежность. – Гарсиа хрустнул пальцами. – Полноте, капитан. Все улики указывают на то, что этот тип непредсказуем. Он умен, искусен и весьма терпелив. Меня не удивит, если окажется, что у него где‑то еще есть комната с таким же коллажем, но уже посвященным Келли Дженсен. Так он перестраховывается.

– Гарсиа прав, капитан. – Хантер присел на край своего стола. – Мы не можем вычеркивать Джеймса Смита из списка подозреваемых только потому, что в его комнате мы не обнаружили ничего, связанного с Келли Дженсен.

– Его где‑то видели? Горячая линия помогла?

– Пока нет.

– Отлично, – с сарказмом выдохнула Блейк. – В этом городе четыре миллиона людей, и никто не знает, где этот Джеймс Смит. Этот ублюдок просто испарился. – Она подошла к двери. – Мы будто за чертовым призраком гоняемся.