Лондон, Блумсбери

Барбара отправилась в Блумсбери, чтобы быть поблизости, когда Таймулла Ажар наконец позвонит ей. Остро нуждаясь в информации о Рауле Монтенегро – не говоря уж о том, что нужно было разобраться во всей этой путанице с Санта‑Марией‑де‑ла‑Крус‑де‑лос‑Анджелес‑и‑так‑далее, – она рассудила, что самым подходящим местом для ожидания будет интернет‑кафе. И успела подстрелить двух пташек, пока ждала, когда наконец Ажар раздобудет для неё переводчика с испанского.

Прежде чем уйти из библиотеки, Нката тихо сказал Барбаре:

– Набирай ключевые слова и иди по следу. Это совсем несложно, Барбара. Всё получится.

Из этого Хейверс сделала вывод, что ей нужно просто выбирать имена из тех статей, что у неё имелись, независимо от того, на каком языке были написаны статьи. Когда она отыскала интернет‑кафе неподалёку от Британского музея, то сразу же этим и занялась.

Нельзя сказать, чтобы место для работы было уж очень приятным. Барбара остановилась по дороге, чтобы купить небольшой испанско‑английский словарь, и теперь занималась поисками, будучи зажатой между каким‑то толстым астматиком в мохеровом свитере и готкой с кольцом в носу и странными железками в бровях; девица постоянно болтала по телефону с кем‑то, кто явно не верил, что она сидит у компьютера, потому что каждый раз, отвечая на звонок, она рявкала: «Да какого чёрта, приходи сюда, если не веришь… Не будь таким дураком! Ни с кем я не трахаюсь, даже по почте! И никогда отсюда не уйду, если ты не перестанешь звонить каждые полминуты!»

И вот в такой атмосфере Барбара пыталась сосредоточиться. Она также пыталась не обращать внимания на то, что у «мышки» был такой вид, словно её не дезинфицировали с того дня, как достали из коробки. Барбара изо всех сил старалась набирать слова, почти не касаясь клавиш, тыча в них лишь кончиками ногтей, хотя ногти у неё оказались коротковаты для такого дела. Но Барбара решила, что на такой клавиатуре может найтись что угодно, от бубонной чумы до венерических заболеваний, и ей совсем не хотелось уходить отсюда с целой коллекцией разной заразы.

Сначала она несколько раз взяла ложный след, но наконец отыскала статью о мэре Санта‑Марии‑и‑так‑далее, причём статью с фотографией. Это похоже было на снимок какого‑то юбилея или, может быть, торжества по поводу получения диплома, но в любом случае это событие относилось к необходимому ей семейству, потому что целая толпа народа расположилась на ступенях неизвестного здания: сам мэр, его жена и пятеро сыновей. Барбара внимательно изучила фотографию.

Один факт сразу стал очевиден, даже без перевода. Барбара выиграла джекпот. Все пятеро сыновей красовались на снимке, и Барбара без труда прочитала их имена: Карлос, Мигель, Анхель, Сантьяго и Диего. Все они были хороши собой, и, судя по фото, лет им было от девятнадцати до семи. Но более внимательное изучение статьи дало Барбаре знать, что снимок был сделан двадцать лет назад, так что кто‑то из них вполне мог быть женат на Алатее. Следующим шагом, согласно объяснению Нката, была проверка каждого из пяти имён. Первым должен был стать Карлос. И Барбаре оставалось только скрестить пальцы на удачу.

Но в том, что касалось его женитьбы, Барбаре не повезло. Карлоса она нашла куда легче, чем предполагала, но он оказался католическим священником. Нашлась статья о посвящении его в духовный сан, и снова на снимке рядом с ним красовалось всё семейство, на этот раз на ступенях церкви. Мать держала его за руку, восторженно глядя на сына; отец ухмылялся, сжимая в руке сигару; братья выглядели слегка смущёнными всей этой религиозной суматохой. Карлос тоже.

Она взялась за Мигеля. И снова ей не понадобилось много времени. То есть это вообще оказалось так просто, что Барбара удивилась тому, что за столько лет не удосужилась проверить своих соседей. К статье о Мигеле была приложена фотография его венчания. Невеста слегка напоминала афганскую борзую – масса волос и тонкое лицо с подозрительным отсутствием лба, что заставляло заподозрить почти полное отсутствие и лобных долей мозга. Мигель, насколько поняла Барбара, был дантистом. Или нуждался в услугах такового. Купленный Барбарой словарь не сумел в этом разобраться. Но в любом случае Мигель вряд ли мог иметь отношение к делу. Так что и эта статья не приблизила Барбару к Алатее Файрклог.

Она уже собиралась заняться Анхелем, когда зазвонил её мобильник. Барбара открыла крышку телефона и сказала:

– Хейверс.

В ответ раздался голос Ажара – наконец‑то! – сообщившего, что он нашёл ей переводчика.

– Где вы сейчас? – спросил Ажар.

– В интернет‑кафе, – ответила Барбара. – Недалеко от Британского музея. Могу прийти, куда скажете. Легче лёгкого. Какой‑нибудь кафетерий или ещё что?

Ажар на несколько мгновений замолчал, видимо раздумывая. Наконец сказал, что на Торрингтон‑плейс, рядом с Говер‑стрит, есть винный бар. Они могли бы встретиться там через четверть часа.

– Отлично, – согласилась Барбара. – Найду.

Она распечатала найденные документы и отправилась к кассе, где ей назвали фантастическую сумму, пояснив:

– Цветной принтер, милая.

– Больше похоже на цветной грабёж, – сказала Барбара.

Она сложила копии в папку и отправилась к Торрингтон‑плейс, где без труда нашла винный бар и Ажара, уже сидевшего внутри вместе с длинноногой девицей в кашемировом жакете и с роскошными тёмными локонами, спадавшими на плечи.

Её звали Энграсией, и она оказалась студенткой‑старщекурсницей из Барселоны. Девушка улыбалась Ажару, пока тот сообщал всё это Барбаре.

– С удовольствием сделаю, что смогу, чтобы помочь вам, – сказала Энграсия, хотя Барбара заподозрила, что она постарается скорее ради Ажара, и кто бы стал её за это винить? Девушка с Ажаром выглядели отличной парой. Но и Анджелина Упман была ничуть не хуже.

– Спасибо, – сказала Барбара. – В следующей жизни постараюсь выучить побольше языков.

– Ну, я вас оставлю, – сказал Ажар.

– Возвращаетесь в университет? – спросила Барбара.

– Возвращаюсь домой, – ответил он. – Энграсия, спасибо тебе.

– De nada, – промурлыкала та.

Женщины сели за один из столиков, и Барбара достала из папки документы, начав со статьи с фотографией мэра и его семейства.

– Я купила испанско‑английский словарь, – сказала она, – но толку от него оказалось немного. Я хочу сказать, сколько‑то его было, конечно. Но искать каждое слово…

– Конечно, – согласилась Энграсия. Она пробежала глазами статью, держа её одной рукой, а пальцы другой руки в это время играли длинной золотой серёжкой. Через мгновение девушка сказала: – Здесь речь о выборах.

– Выборы мэра?

– Да. Этот человек, Эстебан, избран мэром, и газета знакомит с ним горожан. Но статья не слишком старается пере… как это говорят…

– Перехвалить его?

Девушка улыбнулась. У неё были чудесные зубы и очень чистая, гладкая кожа. Она пользовалась губной помадой, но та была наложена так искусно, что оставалась почти незаметной. – Да. Не перехваливает. Но здесь говорится, что семья мэра так велика, что, если бы за него проголосовали одни только родственники, он уже был бы избран. Но это, конечно, шутка, потому что здесь говорится: население города – семьдесят пять тысяч человек. – Энграсия прочла дальше. – Ещё говорится о его жене, Доминге, и о её родных. Обе семьи живут в Санта‑Мария‑де‑ла‑Крус уже много лет, точнее, много поколений.

– А что там насчёт парней?

– Юноши… А… Карлос – семинарист. Мигель хочет стать зубным врачом. Анхель собирается изучать архитектуру, а остальные двое слишком малы, хотя Сантьяго утверждает, что станет астронавтом, что вряд ли возможно, поскольку у Аргентины нет космической программы. Так что это тоже шутка, полагаю. Репортёр явно юморист.

Барбара решила, что во всём этом не слишком много пользы. Она извлекла из папки остальные распечатки, где упоминался Рауль Монтенегро. И передала их девушке со словами:

– А как насчёт вот этого?

Ещё Барбара спросила Энграсию, не хочет ли та выпить немного вина или ещё чего‑нибудь, раз уж они сидят в винном баре, откуда их могут попросить вон, если они не станут ничего покупать.

Энграсия ответила, что не отказалась бы от минеральной воды, и Барбара принесла ей воду, заодно прихватив для себя стаканчик недорогого вина. Когда она вернулась к столику, то увидела, что Энграсия сосредоточилась на той статье, к которой прилагался снимок Алатеи, державшей Монтенегро под руку. Девушка сказала, что это статья об очень важном фонде в Мехико, основанном для строительства концертного зала для симфонической музыки. А человек на снимке пожертвовал для проекта самую большую сумму, и потому ему была дарована честь дать этому залу имя.

– И?.. – вопросительно произнесла Барбара, ожидая, что зал должен быть назван именем Алатеи, уж очень у неё был довольный вид.

– Музыкальный центр имени Магдалены Монтенегро, – прочитала Энграсия. – Это в честь его матери. Латиноамериканские мужчины, как правило, очень любят своих матерей.

– А женщина, что стоит с ним на снимке?

– Сказано, что она его компаньон.

– Не жена? Не возлюбленная? Не подруга?

– Боюсь, просто компаньон.

– А это не может быть эвфемизм для любовницы?

Энграсия всмотрелась в фотографию.

– Трудно сказать. Но не думаю.

– А может она быть просто сопровождающей? Девушкой нанятой в качестве эскорта?

– Возможно, – кивнула Энграсия. – Она даже может быть случайной знакомой, просто оказавшейся рядом в данный момент.

– Чёрт, чёрт, чёрт! – пробормотала Барбара. А когда Энграсия посмотрела на неё растерянно, словно совершила какую‑то ошибку, Барбара поспешила сказать: – Ох, извини. Это не к тебе относится. Просто сорвалось.

– Я вижу, для тебя это важно. Могу я ещё чем‑то помочь? – спросила Энграсия.

Барбара немножко подумала. Да, кое‑что ещё было… Она мысленно прикинула разницу во времени и сказала:

– Позволь, я позвоню в одно место. Там не говорят по‑английски, так что если ты сумеешь объясниться с тем, кто ответит…

Она вкратце объяснила Энграсии, что звонить они будут в дом мэра Санта‑Марии‑и‑так‑далее. Учитывая разницу во времени, там должно быть позднее утро. И Энграсии следует постараться узнать что‑нибудь об Алатее Васкес дель Торрес, если кто‑нибудь вообще возьмёт трубку.

– Это женщина с фотографии? – спросила Энграсия, кивнув на статью о Рауле Монтенегро.

– Очень может быть, – ответила Барбара.

Она набрала номер и, когда в трубке раздались гудки, протянула телефон испанке. Далее начался стремительный разговор на испанском, и Барбара только и могла уловить, что имя Алатеи. И ещё она слышала доносившийся из трубки женский голос. Голос звучал высоко, взволнованно, и по напряжённому лицу Энграсии Барбара поняла, что звонок в далёкий город произвёл немалый переполох.

Потом в диалоге наступила пауза, и Энграсия, посмотрев на Барбару, сказала:

– Это была какая‑то кузина, Елена‑Мария.

– Мы что, не туда попали?

– Нет‑нет. Она гостит в этом доме. Доминга – это жена мэра, да? – её тётя. Она пошла позвать её. И очень разволновалась, услышав имя Алатеи.

– Напали на жилу, – пробормотала Барбара.

– Извини?..

– А… просто выражение такое. Похоже, мы на что‑то наткнулись.

Энграсия улыбнулась.

– Напали на жилу? Мне нравится.

И тут же выражение её лица изменилось, потому что в трубке снова зазвучал голос, донёсшийся до Лондона из Аргентины. Голос другой женщины. Опять начался стремительный обмен испанскими фразами. Барбара слышала неоднократное повторение «comprendos» и ещё чаще «sis». Несколько раз было произнесено «sabes?» и «no sabos», а потом снова и снова повторялось «gracias».

Когда разговор закончился, Барбара спросила:

– Ну и?.. Что мы имеем?

– Сообщение для Алатеи, – ответила Энграсия. – Эта женщина, Доминга, просит передать Алатее, что та должна вернуться домой. Просит передать, что её отец поймёт. И мальчики тоже поймут. Она сказала, что Карлос постоянно заставляет всех молиться за неё и что они будут молиться за её благополучное возвращение.

– А она случайно не упомянула, кем им приходится Алатея?

– Похоже, родственница.

– Но кто именно? Сестра, которой нет на старом снимке? Может, она родилась после того, как семью фотографировали? Или жена одного из сыновей? Или двоюродная сестра? Племянница? Кто?

– Она этого не говорила… во всяком случае, прямо. Но сказала, что девушка сбежала из дома, когда ей было пятнадцать. Они думали, что она уехала в Буэнос‑Айрес, и они ищут её уже много лет. Особенно усердно ищет Елена‑Мария. Доминга сказала, что сердце Елены‑Марии разбито и что об этом тоже следует сказать Алатее.

– Что она говорила насчёт того, когда именно девушка сбежала?

– Алатея? Тринадцать лет назад.

– И очутилась в Камбрии, – проворчала Барбара. – Но как её туда занесло и как, чёрт побери…

Вообще‑то она говорила сама с собой, но Энграсия ответила, взяв одну из распечаток статей. Ту, где была фотография Рауля Монтенегро.

– Может быть, ей помог вот этот человек? Если у него достаточно денег для того, чтобы оплатить строительство зала симфонической музыки, то он более чем мог купить билет до Лондона для красивой женщины, так? Или билет в любое другое место. В любое, куда ей захотелось бы отправиться.