Камбрия, Милнторп. Дебора ужасно злилась на Саймона

Дебора ужасно злилась на Саймона.

Держа в руке фотокамеру, она отправилась на поиски мужа и Томми – и нашла их на парковке. Она решила, что ей здорово повезло в том, что Томми оказался здесь. Потому что он встанет на её сторону, а Дебора знала, что ей понадобится поддержка.

Она вкратце изложила всё мужчинам: Николас Файрклог устроил ей засаду в гостинице, Николасу Файрклогу известно, что Скотленд‑Ярд занимается смертью Яна Крессуэлла, Николас Файрклог уверен, что именно она, Дебора, и никто другой, как раз и есть детектив, сующий нос в его жизнь.

– А к такому выводу он мог прийти только одним способом, – сказала она и показала им снимок, сделанный накануне. Это был рыжеволосый гигант, говоривший с Файрклогом на торговой площади.

– Сразу после того Николас уже не хотел иметь со мной дела. Мы собирались отправиться в Бэрроу, но этого так и не случилось. А сегодня утром он был в таком состоянии… Вы ведь понимаете, что это значит, так?

Томми посмотрел на снимок. Саймон не стал. Томми сказал:

– Это репортёр из «Сорс», Саймон. Барбара мне его описала. Огромный, рыжеволосый. Вряд ли в Камбрии могли разом оказаться два таких парня, которые к тому же стали бы интересоваться Файрклогами.

«Всё теплее и теплее», – подумала Дебора.

– Томми, мы могли бы его использовать, – сказала она. – Тут явно назревают какие‑то события, и он в курсе, иначе бы тут не болтался. Позволь мне завязать с ним знакомство. Он будет думать, что сумеет что‑то разузнать напрямую у полицейских. Мы можем…

– Дебора! – произнёс Саймон.

Это был тот самый тон, который приводил Дебору в ярость, хотя Саймон желал как раз обратного – утихомирить её.

Томми не улучшил её настроения.

– Даже не знаю, Деб, – пробормотал он, отводя взгляд в сторону.

Дебора не знала, думал ли он о том, что она сказала, или прикидывал, как бы ему удрать поскорее, пока супруги не поссорились, что явно должно было случиться. Потому что Томми знал Саймона лучше, чем кто‑либо другой. И знал, как реагирует Дебора на подобный тон Саймона. Так что – да, у Саймона были причины кое‑чего опасаться, это Дебора готова была признать, но ведь самому‑то Линли опасаться было нечего!

Она сказала:

– Нам ведь всё просто подают на тарелочке, Томми!

На это Томми ответил:

– Деб, Барбара уже сообщила мне, что репортёр здесь появился ещё за три дня до смерти Крессуэлла. И его цель – добавить какую‑нибудь изюминку в статью о Николасе Файрклоге.

– И?..

– Дебора, но это же очевидно, – вмешался Саймон. – Есть шанс, что этот парень…

– Ох, только не говорите, что вы думаете, будто репортёр в поисках жареных фактов сам подстроил подозрительную смерть одного из членов интересующей его семьи! Это полная чушь. – И поскольку оба мужчины попытались заговорить одновременно, она их перебила: – Нет. Погодите. Послушайте меня. Я много обо всём этом думала, и есть кое‑что такое, чего вы не знаете. Это касается жены Николаса.

В пользу Деборы было то, что ни один из мужчин ещё не встречался с Алатеей. И с Николасом Файрклогом – тоже, что давало ей дополнительное преимущество.

Томми сообщил:

– Барбара уже роется в прошлом Алатеи Файрклог, Деб.

Но Дебора возразила:

– Сколько бы ни рылась, всего не узнает. – И принялась выкладывать всё то, что узнала о тайнах Алатеи Файрклог. – Если верить Николасу, где‑то существуют некие фотографии. Алатея была моделью, но такой, что предпочла бы сохранить это в тайне. Она всё рассказала Николасу, но больше никто из членов семьи об этом не знает. Он назвал это «нехорошим бельём», и думаю, мы все понимаем, что это значит.

– Что именно? – спросил Саймон, глядя на неё особым взглядом, мрачным, понимающим и встревоженным.

«Чтоб тебе пусто было», – подумала Дебора и сказала:

– Такое можно найти в специальных каталогах, где всякие кожаные штучки для садомазохистов и порнографии, Саймон. Думаю, это ясно, так?

– Ты права, конечно, – кивнул Томми. – Но Барбара этим занимается. Она разберётся.

– Но это ещё не всё, Томми. Далеко не всё. – Дебора знала, что Саймону не понравится новый поворот темы, но всё равно намеревалась дойти до конца, потому что это необходимо было исследовать, потому что это уж точно было как‑то связано с Яном Крессуэллом. – Это касается суррогатного материнства.

Саймон буквально побелел, услышав это. Дебора поняла, что он решил: она собирается обсуждать с Томми их абсолютно личные дела, обращаясь к нему как к арбитру, способному разрешить их несогласия. И повернулась к мужу:

– Нет, это не то. Я просто подумала, что Алатея, судя по всему, не способна выносить ребёнка. Или не может забеременеть. Думаю, она ищет суррогатную мать, и полагаю, что такой матерью может оказаться жена Яна Крессуэлла, Найэм.

Саймон и Томми переглянулись. Но они ведь не видели Найэм Крессуэлл, так что ничего не знали. Дебора продолжила: Николас Файрклог хочет ребёнка, Алатея изучает журнал с объявлениями на последних страницах, внешность Найэм Крессуэлл прямо говорит о том, что женщина прибегает к хирургическим вмешательствам для поддержания формы… Тут нужно учесть простую логику женщины, которая потеряла мужчину и уверена, что должна найти ему замену, и хочет что‑то сделать, чтобы увеличить свои шансы на хороший результат…

– Найэм нужны деньги на всё это. И выносить ребёнка для Алатеи – значит неплохо заработать. Конечно, брать деньги за суррогатное материнство незаконно, но это ведь семейное дело, и кто узнает, если ей заплатят? Николас и Алатея уж точно ни единой душе не проболтаются. Так что Найэм вручит им ребёнка, они ей – денежки, и дело будет сделано.

Саймон и Томми выслушали её в молчании. Линли смотрел на собственные ботинки. Оба мужчины явно собирались сказать Деборе, что она просто свихнулась (ох, как хорошо она знала их обоих!), и потому она продолжила:

– А может быть, и это даже больше похоже на правду, Николас Файрклог и не подозревает о таком соглашении. Алатея может просто изображать беременность. Она довольно высокая, и вполне возможно, что у неё и не должно быть ничего заметно до самого последнего срока. Найэм на несколько месяцев исчезает, а когда подходит время родов, Алатея присоединяется к ней. Они действуют согласованно, и…

– Бог мой, Дебора!

Саймон принялся тереть лоб, а Томми нервно переступал с ноги на ногу.

Дебора почему‑то подумала о том, что Томми всегда носит ботинки от Лобба. Они должны стоить целое состояние, прикинула она, но, конечно, им сносу нет, и те, что сейчас на нём, он, наверное, носит с тех пор, как ему было лет двадцать пять. И они ничуть не истёрлись и не поцарапаны. Человек Тома – Чарли Дентон, его лакей, дворецкий, верный слуга, главный конюший – никогда не допустил бы, чтобы на ботинках Томми появилась царапина. Но ботинки разношенные, удобные, как старые друзья, и…

Саймон уже что‑то говорил, и Дебора вдруг осознала, что не желает его слышать. Он ведь мог подумать, что всё сказанное ею имеет отношение к ним самим, к этой дурацкой истории с открытым усыновлением, и он, конечно, не знал, что Дебора уже покончила с вопросом, так что она решила сообщить ему об этом здесь и сейчас.

– Я позвонила Дэвиду, – сказала она. – Поговорила с ним. Нет и нет. Мне с этим не справиться, Саймон.

Саймон разинул рот. Вот так.

Дебора поспешила обратиться к Томми:

– Предположим, что Ян Крессуэлл обо всём узнал. Стал возражать. Сказал, например, что их собственные дети – его и Найэм – уже и без того слишком осложнили их жизнь, и нельзя просить их ещё и о том, чтобы его жена вынашивала ребёнка для жены двоюродного брата. Он мог просто запретить всё это.

– Они были уже разведены, – мягко напомнил ей Томми.

– С каких это пор развод стал мешать людям пытаться командовать друг другом? Предположим, он пошёл к Николасу. Воззвал к его совести. Знал Николас обо всём или нет, неважно, потому что он явно не прислушался к Яну, и тот заявил, что ему придётся поговорить с отцом Николаса. А уж чего никому бы не хотелось, так это вмешательства Бернарда Файрклога. Он и без того слишком долго верил в то, что Николас ни на что не годен. А тут ещё такое, просто ужасное расхождение во взглядах внутри семьи…

– Довольно! – резко произнёс Саймон. – Я не шучу. Хватит.

Наставительный тон, таившийся за его словами, подействовал на Дебору, как удар электрического тока вольт эдак тысяч в тридцать. Она тихо спросила:

– Что ты сказал?

Саймон не остановился.

– Не нужно быть Фрейдом, чтобы понять, откуда взялась твоя идея, Дебора.

Электрический шок перешёл во взрыв ярости. Дебора заговорила. Саймон её перебил.

– Это просто полёт фантазии. Пора вам обоим возвращаться в Лондон. Я тут сам управлюсь, – это уже сказал Томми. – И если нам не хочется снова копаться в лодочном доме, я бы предпочёл сказать: то, что выглядит как несчастный случай, и есть действительно несчастный случай.

То есть он просто отталкивал Дебору в сторонку… Ей никогда не хотелось ударить своего мужа, но теперь она буквально сгорала от такого желания. «Терпение, Деб, терпение», – сказал бы сейчас её отец, но ведь её отца никогда не унижал вот так мужчина, стоявший перед ней с безмятежным видом.

«Боже, да он просто невыносим!» – подумала она. Саймон был полон самомнения. Он чёрт знает как был уверен в собственной правоте. Он всегда был таким, всегда на все сто процентов верил в своё дурацкое научное знание, но есть вещи, не имеющие никакого отношения к науке, вещи, которые можно понять только сердцем, они не имеют отношения к судебному разбирательству, их не увидишь в микроскоп, как пятна крови, не проанализируешь с помощью графиков и схем, никакой компьютер тут не поможет, это не ниточка, по которой можно найти и фабрику, где её спряли, и овцу, с которой состригли шерсть, и даже ферму на Гебридах, где эта овца родилась…

Деборе хотелось кричать. Хотелось выцарапать ему глаза. Хотелось…

– А в этом что‑то есть, Саймон, – вдруг сказал Томми.

Тот посмотрел на него так, словно хотел спросить, не свихнулся ли внезапно его старый друг.

Томми продолжил:

– Я не сомневаюсь в том, что между Николасом и его двоюродным братом существовала неприязнь. Да и с Бернардом тоже что‑то не так.

– Согласен, – кивнул Саймон. – Но сценарий, по которому бывшая жена Яна…

Он отмахнулся от подобной идеи.

Однако Томми продолжил:

– Но это уж слишком опасно, Деб… ну, если то, что ты говоришь, – правда.

– Но…

– Ты проделала тут отличную работу, и всё же Саймон прав: тебе лучше вернуться в Лондон. Дальше я всё сделаю сам. Я не могу позволить тебе соваться в рискованные предприятия. Ты понимаешь.

Он имел в виду многое. И все они это понимали. Дебора разделила многое с Томми, но даже если бы это было не так, он всё равно не позволил бы ей приблизиться к опасности, которая могла бы отобрать её у Саймона, как была отнята у самого Тома его собственная жена.

Дебора ошеломлённо произнесла:

– Но здесь нет никакой опасности. Тебе это прекрасно известно, Томми.

– Там, где произошло убийство, всегда есть опасность.

Этим он сказал всё. А потом уехал, оставив их с Саймоном на парковке.

Саймону пришлось сказать:

– Извини, Дебора. Я знаю, ты хотела помочь.

Она с горечью в тоне ответила:

– Ах, ты знаешь, вот как? Давай сделаем вид, что не хотел меня наказать.

– За что? – Он как будто действительно был чертовски удивлён.

– За то, что я сказала Дэвиду «нет». За то, что не решила все наши проблемы одним‑единственным словечком: «да». Ты ведь именно этого хотел, это было бы мгновенным решением. Ты даже не подумал о том, что я буду чувствовать, если в мой дом ворвётся целая семья чужих людей, которые будут наблюдать за мной, проверять, хорошая ли я мама…

Она готова была разрыдаться. И от этого разъярилась.

– Это никак не связано с твоим звонком Дэвиду, – возразил Саймон. – Если ты приняла решение, я его принимаю. Что ещё я могу сделать? У меня могут быть другие желания, но…

– Но ведь только это и идёт в счёт. И всегда шло. Твои желания. Не мои. Потому что, если бы мои желания оказались на первом месте, мы как бы поменялись бы местами, ведь так? А ты этого не хочешь.

Саймон потянулся к ней, но Дебора отпрянула.

– Займись своими делами, Саймон. На эту тему мы уже всё сказали.

Муж немного подождал. Он смотрел на неё, но она отвела взгляд в сторону. Дебора просто не могла посмотреть ему в глаза и увидеть в них боль, и осознать, как глубоко в прошлом Саймона кроется её источник.

Наконец он сказал:

– Поговорим позже.

И направился к своей машине. Ещё мгновение – и он, тронув машину с места, уехал с парковки по своим делам. В чём бы они ни состояли. Дебору это не интересовало.

Она тоже ушла с парковки, ко входу в гостиницу. Но едва она очутилась внутри, как услышала чей‑то голос:

– Погодите! Нам нужно поговорить.

Обернувшись, Дебора увидела того, кого увидеть никак не ожидала: рыжеволосого гиганта, входящего в гостиницу следом за ней. Прежде чем она успела хоть что‑нибудь ответить, он продолжил:

– Ваша маскировка развалилась. Вы очутитесь завтра на первой странице «Сорс», если мы не договоримся.

– Договоримся о чём? – спросила Дебора.

– О том, что пойдёт на пользу нам обоим.

Date: 2015-10-18; view: 246; Нарушение авторских прав