Камбрия, Милнторп. Сент‑Джеймсу необходимо было как‑то утихомирить страхи жены

Сент‑Джеймсу необходимо было как‑то утихомирить страхи жены. А она боялась. И в страхе перебирала полдюжины возможных сценариев их будущего, причём ни один из них эти страхи не смягчал. И то, что Сент‑Джеймсу казалось возможным решением их проблемы, возможностью завести наконец полноценную семью, в её глазах решением не выглядело. Она твердила, что сразу возникнет слишком много вариантов развития событий, над которыми они будут не властны, и в конце концов Сент‑Джеймс неохотно согласился, что в её словах есть немалая доля правды. Открытая форма усыновления предполагала, что в их жизни появится не только давно желанный ребёнок, но также и его биологическая мать, биологический отец, биологические бабушки и дедушки с двух сторон и бог знает кто ещё. Они не могли просто принять младенца из рук социального работника в надежде, что дитя будет забыто родными. В этом Дебора была абсолютно права, но и Сент‑Джеймс тоже был прав: в любом другом случае они ничего не будут знать о наследственности ребёнка.

Брат торопил его с решением.

– Та девочка из Саутгемптона не будет ждать вечно, – твердил Дэвид. – Есть и другие заинтересованные пары. Думай скорее, Саймон! Всё ведь просто: ты говоришь или «да», или «нет». И не тяни ты так!

В общем, Сент‑Джеймс снова начал разговор с Деборой. И снова она твёрдо стояла на своём. Они с четверть часа так и эдак мусолили тему, и наконец Саймон решил прогуляться. Они не то чтобы поссорились, просто им обоим нужно было немного остыть.

Он вышел из гостиницы и направился в сторону Арнсайда, вдоль дороги, что бежала по берегу реки Бела к пескам, обнажавшимся при отливе. На ходу Сент‑Джеймс старался вообще не думать, а просто глубоко вдыхать чистый после дождя, влажный воздух. Ему нужно было раз и навсегда разобраться с этим вопросом усыновления. Если он не сумеет этого сделать – и если этого не сделает Дебора, – это испортит их отношения.

В чёртовом журнале не нашлось ничего по‑настоящему полезного. Дебора прочитала его от корки до корки. Но одна статья в «Зачатии» привела её к решительному выводу: она хочет своего ребёнка от суррогатной матери. Её собственная яйцеклетка, сперматозоид Саймона, женщина, которая выносит их младенца… Дебора прочитала историю шести случаев. «Это будет действительно наш ребёнок, – вот что было для неё главным. – Наш, и ничей больше». Но Саймон считал, что ребёнок одновременно будет принадлежать и суррогатной матери. И здесь тоже крылись свои опасности, как и при любой форме усыновления.

День выдался чудесный, хотя ночью на Камбрию обрушились потоки дождя. Но теперь воздух был чист и свеж, на небе клубились кучевые облака. С песчаного берега взвивались отставшие от многочисленных стай птицы, направлявшиеся в Африку и на побережье Средиземного моря, – на берегу они успели подобрать всех дождевых червей, песчаных червей и мелких моллюсков. Сент‑Джеймс узнал среди них ржанок, но остальные были ему неизвестны. Некоторое время он наблюдал за птицами, восхищаясь простотой их жизни. А потом развернулся и пошёл назад в Милнторп.

На парковке перед гостиницей Сент‑Джеймс обнаружил только что приехавшего инспектора Линли. Он подошёл к другу, когда тот выходил из своего «Хили‑Эллиота». Они позволили себе немножко повосторгаться безупречными линиями автомобиля, а потом Сент‑Джеймс сказал:

– Но ты, полагаю, приехал не для того, чтобы в очередной раз пробудить во мне зависть?

– Я пользуюсь любым случаем представить своё авто твоему взору, это точно. Но в данном случае ты прав. Мне нужно с тобой поговорить.

– У тебя есть мобильный телефон. Стоило ли ехать так далеко?

– Хм… ну да. Но я рассудил, что оказаться вдали от Файрклогов мне не помешает. – Линли вкратце рассказал другу о вечерней встрече с Валери, Бернардом и Миньон Файрклог. – Теперь она знает, что в дело замешан Скотленд‑Ярд, так что ей не понадобится много времени на то, чтобы известить об этом всех вокруг.

– Это к лучшему.

– Да, я тоже так считаю.

– Но всё равно не уверен?

– Да.

– Почему?

– Из‑за того, что представляет собой Файрклог. И что представляет собой Хильер. Из‑за того, что Хильеру чёрт знает как хочется использовать меня в каких‑то собственных целях.

Сент‑Джеймс ждал продолжения. Он знал историю взаимоотношений Линли с помощником комиссара. В неё входила по меньшей мере одна попытка скрыть давнее преступление. Ему не хотелось бы думать, что Хильер хочет ещё раз так же использовать инспектора Линли, желая похоронить нечто серьёзное и навязывая Томасу роль лопаты. Впрочем, всё было возможно, и они оба отлично это знали.

– Это может оказаться просто дымовой завесой, – сказал Линли.

– Что именно?

– Файрклог хочет, чтобы я расследовал смерть Яна Крессуэлла. Именно это и отметила вчера вечером Миньон Файрклог. Это было нечто вроде замечания на тему: «Не заглядывай глубже, чем тебя просят». Но я уже и сам об этом думал – и отказался от этой мысли.

– Почему?

– Потому что просто не вижу в этом смысла, Саймон. – Линли прислонился к своей машине, сложив руки на груди. – Я бы понял, если бы он обратился за помощью в Ярд из‑за того, что оказался бы обвиняемым или подозреваемым, и желал бы очистить своё имя. Или обвинили либо заподозрили бы одного из его детей, и он хотел очистить их имена. Но ведь всё поначалу выглядело как простой несчастный случай, так что зачем бы ему начинать расследование, если бы он сам был виновен или подозревал одного из своих родных?

– Но тогда становится похоже на то, что это Миньон пытается напустить туману?

– Это бы объяснило, почему она вечером старалась перевести внимание на своего отца. Ясно, что Крессуэлл добивался того, чтобы Бернард отказался её содержать. – Линли разъяснил, какие финансовые отношения сложились у Миньон с её отцом. – А ей бы того совсем не хотелось. И поскольку именно Крессуэлл вёл все счета и отлично знал все расходы Бернарда, то возможно, что ему хотелось и ещё как‑то их урезать.

– Ты о сыне?

– Но это ведь напрашивается само собой, так? Учитывая прошлое Николаса, Крессуэлл наверняка доказывал, что ему нельзя доверить и единого пенни, и кто бы стал его за это порицать? Да, Николас Файрклог – наркоман, вставший на путь исцеления, но тут ключевое слово – «вставший», но не «исцелившийся». Наркоманы никогда не излечиваются до конца. Они всего лишь кое‑как держатся изо дня в день.

Сент‑Джеймс подумал, что уж Линли это знает наверняка благодаря собственному брату.

– И что, Файрклог завещал все свои деньги сыну?

– Хотелось бы мне это знать. Думаю, вторая дочь и её муж станут моим источником информации.

Сент‑Джеймс посмотрел по сторонам. Из открытой задней двери отеля доносились шум и запахи: там громыхали сковороды и кастрюли, пахло жареным беконом и подгоревшими тостами. Он спросил:

– А как насчёт Валери Файрклог, Томми?

– В роли убийцы?

– Ян Крессуэлл не был ей кровной роднёй. Он был просто племянником её мужа, и он мог причинить вред её детям. Если он хотел лишить содержания Миньон и сомневался в исцелении Николаса, он вполне мог в конце концов убедить Файрклога отказаться от их финансовой поддержки. А поведение Валери Файрклог в тот день определённо было странным, судя по отчёту констебля Шлихта: она переоделась к ужину, была абсолютно спокойна, позвонила в полицию и сообщила о «мёртвом человеке, плавающем в лодочном доме»…

– Да, всё так, – согласился Линли. – Но она также могла быть и предполагаемой жертвой.

– А мотивы?

– Миньон утверждает, что её отец почти там не бывает. Он то и дело отправляется в Лондон. Хейверс сейчас проверяет эту ниточку, но если в браке Файрклогов что‑то не так, Бернард мог и сам пожелать избавиться от жены.

– А почему просто не развестись?

– Из‑за «Файрклог индастриз». Компанией всегда управлял Бернард, и, конечно, он не останется без денег, если это обусловлено договором, но может ведь быть и иначе, мы этого не знаем. А юридически компания принадлежит жене, и осмелюсь предположить, она может, если захочет, воспользоваться своим правом голоса.

– Но это ещё один повод для неё желать смерти Яна, Томми, если он навязывал Бернарду решения, которые ей не нравились.

– Возможно. Но разве не было бы проще выгнать Яна? Зачем его убивать, когда в её власти было уволить его, если бы он уж слишком рьяно стал настаивать на лишении содержания двоих её детей?

– Да, но к чему мы пришли?

Сент‑Джеймс напомнил инспектору, что разделочный нож, который достали из воды, выглядел на первый взгляд совершенно невинно, на нём не было ни царапины. И на камнях тоже не нашлось свежих следов, которые говорили бы о том, что их выломали из стенки причала. У местных детективов нет причин понудить коронёра заново открыть дело, потому что им нечего предложить в качестве причины нового взгляда на смерть Яна Крессуэлла.

– Ответ кроется в людях, – сказал Линли. – К ним следует присмотреться повнимательнее.

– А это значит, как я полагаю, что от меня больше пользы не будет, – ответил Сент‑Джеймс. – Хотя мы можем ещё поработать с тем разделочным ножом. И можно ещё раз поговорить с Миньон.

Линли хотел ответить что‑то на эти предложения, но тут зазвонил его сотовый. Он посмотрел на дисплей и сказал:

– Это Хейверс. Возможно, мы получим подсказку, куда двигаться теперь. – Он открыл телефон и сказал: – Надеюсь, вы нашли что‑то важное, сержант, потому что мы тут попадаем из одного тупика в другой.

Date: 2015-10-18; view: 283; Нарушение авторских прав