Камбрия, Милнторп. Дебора представления не имела, что думал Саймон и что могло с ней случиться, если бы она перезвонила Николасу Файрклогу

Дебора представления не имела, что думал Саймон и что могло с ней случиться, если бы она перезвонила Николасу Файрклогу. Она прекрасно выдержала столкновение с его женой; она была намерена точно так же выдержать и разговор с Николасом.

Когда она позвонила ему в ответ на его звонок, Николас попросил о встрече. Начал он с того, что ему хотелось бы знать, нужно ли Деборе от него ещё что‑то. Сказал, что понимает желание создателей фильма включить в него все возможные эпизоды, допускающие озвучивание за кадром, и таких эпизодов можно найти множество, так что нельзя ли отвезти Дебору в Бэрроу‑ин‑Фёрнес, показать то место, где живут его парни? Это может оказаться важным для создания полноты картины.

Дебора согласилась. Такая поездка давала ей лишний шанс углубиться в ситуацию, а ведь Томми хотел от неё именно этого. И она спросила, где они могут встретиться. Николас сказал, что заедет за ней в гостиницу, в этом Дебора не увидела никакой опасности. В конце концов, у неё с собой был мобильный телефон, а Саймон и Томми находились совсем недалеко. Поэтому она оставила записку мужу, добавив в неё номер сотового телефона Николаса, и вышла на улицу.

Николас подъехал минут через двадцать, на старом громыхающем «Хиллмане». Дебора ждала его перед входом в отель и, когда Николас предложил выпить кофе перед тем, как отправляться в Бэрроу‑ин‑Фёрнес, возражать не стала.

Найти место, где можно было бы выпить кофе, не представлялось сложной задачей, учитывая то, что Милнторп был городом торговым, и рядом с шоссе располагалась его большая центральная площадь. С одной стороны этой площади, на скромном холме, стояла церковь, возвышавшаяся над городом, но две из остальных трёх её сторон представляли собой сплошной ряд ресторанчиков и магазинов. Рядом с рестораном «Милнторп Чиппи», где подавались дешёвые блюда, приготовленные во фритюре, находилось маленькое кафе. Николас повёл Дебору к нему, но, не дойдя, вдруг окликнул какую‑то женщину, только что вышедшую из китайской закусочной, где блюда продавались навынос, через три дома от «Чиппи»:

– Найэм! Найэм!

Та обернулась. Дебора увидела, что женщина миниатюрна и стройна. И что она одета чересчур хорошо, учитывая время дня, поскольку такой час не предполагал высоченных каблуков и платья для коктейлей. Платье к тому же было очень коротким и позволяло увидеть отличные ноги. И декольте у него было солидным, так что напоказ была выставлена грудь – полная, дерзкая и явно – это следовало отметить – искусственная. За спиной женщины стоял мужчина в фирменном фартуке китайской закусочной. Дебора поняла, что между этими двумя явно были близкие отношения, потому что Найэм обернулась к мужчине и что‑то ему сказала, а он ответил ей откровенно чувственным взглядом.

– Извините, я на минутку, – сказал Николас Деборе и пошёл к женщине.

Та явно не была рада встрече. Её лицо как будто окаменело. Она бросила пару слов мужчине в дверях, и тот, переведя взгляд с неё на Николаса, сразу скрылся в помещении.

Файрклог заговорил. Найэм слушала. Дебора подкралась поближе, чтобы услышать хоть что‑то из их разговора, но это было нелегко, так как был торговый день и на площади толпилось множество шумного народа, да к тому же по шоссе, проходившему через Милнторп, неслись машины; Деборе пришлось пробираться между домохозяйками, закупавшими всё подряд, от фруктов и овощей до батареек к фонарикам и носков.

– …не твоя забота, – говорила Найэм. – И, уж конечно, это никак не касается Манетт.

– Да, понимаю. – Николас говорил предельно учтиво. – Но они – часть нашей семьи, Найэм, так что ты должна понять её беспокойство. И моё тоже.

– Часть вашей семьи? – повторила Найэм. – Ох, как смешно! Теперь они стали частью семьи… Вот только где была эта семья, когда он ушёл, а вы позволили этому случиться? Где была ваша семья, когда он разрушил нашу?

Николас явно сконфузился. Он оглянулся по сторонам, как бы проверяя, не слышит ли их кто‑нибудь, а заодно ища слова.

– Я не представляю, что мог сделать кто‑то из нас, чтобы помешать ему.

– О, неужели? Ну, позволь, я тебе подскажу. Твой чёртов папаша мог положить всему конец – для начала выгнать этого урода с работы. Твой поганый папаша мог сказать: «Раз ты так поступил, я тебя больше не знаю», и все остальные могли сделать то же самое! Но вы этого не сделали, так ведь? Потому что Ян всех вас держал за жабры…

– Да ничего подобного не было! – перебил её Николас.

– …и ни один из вас не хотел ему перечить! Ни один!

– Послушай, мне не хочется спорить на этот счёт. Мы по‑разному смотрим на вещи, вот и всё. Я просто хочу сказать, что Тиму очень плохо…

– А ты думаешь, что я этого не знаю? Я, нашедшая для него такую школу, где на него не показывают пальцем, как на парня, чей отец решил поселиться вместе с каким‑то грязным арабом? Я‑то, чёрт побери, знаю, что ему плохо, и я делаю то, что могу! Так что ты вместе со своей убогой семьёй можешь катиться куда подальше! Вы ведь не совали нос в мою жизнь, пока Ян был жив, так?

Она стремительно бросилась к машинам, припаркованным в северной части площади. Николас мгновение‑другое постоял на месте, опустив голову и явно что‑то обдумывая, а потом направился к Деборе.

– Извините, – сказал он. – Семейные дела.

– А, – ответила Дебора. – Так она ваша родственница?

– Жена моего кузена. Он недавно утонул. Ну, и она… ей нелегко пережить утрату. И тут ещё дети…

– Извините. Так мы?.. – Дебора показала на кафе, к которому они шли, добавив: – Может, нам лучше встретиться в другой раз?

– Ох, нет, – покачал головой Николас. – Я всё равно хочу поговорить с вами. Насчёт Бэрроу. По правде говоря, есть ещё причина для нашей встречи.

Поскольку Дебора прекрасно понимала, что Николас не имеет в виду желание побыть с ней ради её чар, она мысленно приготовилась к тому, что должно было последовать за его словами. Когда Николас ей позвонил и попросил встретиться с ним, Дебора сначала предположила, что Алатея не рассказала ему всего об их разговоре. Но теперь она сомневалась в этом.

– Да, конечно, – кивнула Дебора и вошла вместе с ним в кафе. Она заказала кофе и сухое печенье и постаралась выглядеть совершенно непринуждённо.

Николас молчал, пока им не принесли заказ. А потом заговорил:

– Я, честно говоря, не знаю, как лучше всё это выразить… в общем, лучше напрямую. Вы должны держаться подальше от моей жены, если этот ваш документальный проект будет запущен. И создатели фильма тоже должны об этом знать.

Дебора изо всех сил постаралась изобразить изумление: ни в чём не повинная женщина, совершенно неготовая к такому повороту событий. И переспросила:

– Ваша жена? – И тут же, сделав вид, что начинает понимать и сожалеть: – О… я вчера её расстроила, и она вам об этом рассказала, да? Но я надеялась, что её это не огорчит… Мне ужасно, ужасно жаль, мистер Файрклог. Это случилось ненамеренно. Просто эмоциональная неловкость, если честно. Дело ведь в том журнале, правда?

К удивлению Деборы, Николас резко спросил:

– Какой ещё журнал?

«Странная реакция», – подумала Дебора.

– Журнал «Зачатие», – пояснила она.

Ей хотелось добавить: «А что, там был ещё какой‑то журнал, в который мне следовало заглянуть?» – но, конечно, она промолчала. Зато принялась лихорадочно вспоминать всё то, что лежало на столике вместе с «Зачатием». Но вспомнить не смогла, потому что всё её внимание в тот момент было cocредоточено на одном‑единственном издании.

– Ах, это… – сказал Николас. – «Зачатие»… Нет‑нет. Это не… Не берите в голову.

Вот как раз этого Дебора сделать не могла. Решив предпринять лобовую атаку, она спросила:

– Мистер Файрклог, что‑то не в порядке? Вы что‑то хотите мне сказать? О чём‑то спросить? Могу ли я вас заверить, что…

Николас провёл пальцем по ручке кофейной чашки и со вздохом заговорил:

– Просто есть вещи, о которых Алатея не хочет говорить, и одна из таких вещей – её прошлое. Я понимаю, что вы здесь не для того, чтобы в нём копаться, но она очень этого боится: что вы начнёте копать.

– Понимаю, – пробормотала Дебора. – Ну, мне ведь нужно разобраться только в одном – в вашем проекте «Миддлбэрроу‑пеле». Конечно, тут могут возникнуть и личные вопросы к вам… А вы уверены, что вашу жену не тревожит просто то, как может подействовать на вас этот фильм? Или на вашу репутацию? На ваше положение в обществе?

Николас иронически рассмеялся.

– Знаете, я уже сам сделал достаточно для того, чтобы испортить собственную репутацию. Никакой фильм не сможет сделать больше. Нет, дело в том, что пришлось пережить Алатее до того, как мы с ней познакомились. Честно говоря, это глупо с её стороны – так переживать из‑за этого. Это же ерунда! Я хочу сказать, это ведь не какие‑то там порнофильмы и прочее в этом роде.

Дебора серьёзно кивнула. Изобразила на лице сочувствие, но промолчала. «А ведь он уже на самом краешке, – подумала она. – Самый лёгкий толчок, и…»

И она произнесла задумчиво:

– Вы ведь встретились в Юте, да? Я одно время училась в колледже в Америке. В Санта‑Барбаре. Вы знаете этот город? Там всё очень дорого, и я… Ну, средств у меня не хватало, но всегда же есть способы заработать немного денег…

Она предоставила Николасу додумать самому, в меру его воображения. На самом‑то деле она ничего там не делала, кроме посещения школы фотографов, но Файрклогу совершенно необязательно было об этом знать.

Он поджал губы, возможно обдумывая её как бы признание. Отпил немного кофе, поставил чашку на стол и сказал:

– Ну, дело вообще‑то в белье.

– В белье?..

– Алатея была моделью, рекламировала дамское бельё. У неё есть фотографии в каталогах. И рекламные плакаты из разных магазинов.

Дебора улыбнулась.

– И именно это она хочет от меня скрыть? Да что же тут такого, мистер Файрклог? И позвольте мне быть откровенной. У неё такое тело, что, как говорится, сам бог велел… Она очень хороша собой. И нетрудно заметить…

– Нет, не просто бельё, – перебил её Николас. – А такое, знаете ли… – Он сделал долгую паузу, давая Деборе возможность усвоить услышанное. – Понимаете, каталоги для людей определённого сорта… И реклама для таких… специальных магазинов. Это не… было не… я хочу сказать, бельё не для высшего света. Она чудовищно стесняется этого и очень боится, что кто‑то узнает – и унизит её так или иначе.

– Да, понимаю… Ну, можете её успокоить на этот счёт. Меня не интересует её бельевое прошлое.

Дебора посмотрела в окно, выходившее на торговую площадь. Там было всё так же много народа, а перед закусочной, торговавшей навынос, выстроились целые очереди автомобилей. За несколькими столиками, стоявшими рядом с этой очередью, сидели люди, уписывая за обе щёки то, что лежало перед ними на бумажных тарелках.

Дебора сказала:

– Я думала, дело в том журнале, «Зачатие», но это ведь скорее касалось меня самой, чем вашей жены. Но, конечно, мне не следовало затрагивать эту тему. Передайте ей мои извинения.

– Да не в этом дело, – ответил Николас. – Она, конечно, хочет забеременеть, но, если честно, в данный момент этого больше хочется мне, чем ей, и это её задевает. Но настоящая проблема – та её проклятая работа и те фотографии, она очень боится, что они вдруг появятся где‑нибудь в жёлтой прессе.

При этих словах его взгляд – как и взгляд Деборы – устремился за окно. Но в отличие от собеседницы Николас не стал небрежно оглядывать людей за уличными столиками; он мгновенно сосредоточился на чём‑то, и выражение его лица изменилось. Приятное лицо стало жёстким. Николас быстра сказал:

– Извините, я на минуточку…

И прежде чем Дебора успела ответить, он вскочил и выбежал наружу.

Дебора видела, как Николас быстро подошёл к одному из тех, кто сидел за столиками, наслаждаясь горячими китайскими закусками. Это был мужчина, который пригнул голову, заметив Николаса, явно пытаясь остаться незамеченным. Но это ему не помогло, и когда Николас схватил мужчину за плечо, тот встал.

Он был огромен. Дебора решила, что росту в нём около семи футов. Поднимаясь, он ударился головой о зонтик над столом, и его шапка упала, открыв огненно‑рыжие волосы.

Дебора потянулась за своей сумкой, когда мужчина отошёл от столика, слушая, что говорил ему Николас, а тот, похоже, раскалился не на шутку. Мужчина пожал плечами. Последовал дальнейший обмен словами.

Дебора достала фотокамеру и начала снимать человека, стоявшего напротив Николаса Файрклога.