Лондон, от Чок‑Фарм до Марилебон

Барбара Хейверс как раз решила перекусить, когда в её дверь постучали Анджелина Упман и её дочь. Закуска состояла из сладкого пирожка «Поп‑тарт» с черникой, который Барбара ещё и намазала домашним сыром, потому что слышала о рекомендации употреблять не меньше трёх разных продуктов в один приём пищи. Она быстро затолкала в рот последний кусок, прежде чем подойти к двери; услышала снаружи взволнованный голос Хадии и решила, что пусть лучше на её столе увидят целомудренный домашний сыр, чем презренный сладкий пирожок.

И ещё она курила. Хадия сразу это приметила. Один взгляд мимо Барбары – и она увидела сигарету, дымившуюся в пепельнице на столе. Хадия осуждающе покачала головой, но ничего не сказала. Она посмотрела на свою мать, добродетельную некурилыцицу, как будто желая сказать: «Вот видишь, что тут происходит?»

Анджелина сказала:

– Мы – посланники, принёсшие разом и хорошие новости, и дурные. Можно нам войти, Барбара?

«Нет, конечно», – подумала Барбара.

До сих пор ей удавалось не впускать Анджелину в свою берлогу, и она намеревалась и дальше поступать так же. Она не застелила с утра постель, она не помыла посуду, и над её кухонной раковиной сушились на бечёвке пять пар трусиков. Но на самом‑то деле разве могла она выйти на ноябрьский холод, чтобы выяснить, зачем пришли Анджелина и её дочь, вместо того чтобы поступить так, как поступила бы сама Анджелина, то есть распахнула бы дверь пошире, предложила бы ей кофе и чай и держалась бы с нежданной гостьей любезнее некуда?

Так что Барбара отступила назад и сказала:

– Вы меня застали как раз тогда, когда я собралась заняться уборкой.

Ложь была такой наглой, что Барбара чуть не подавилась собственными словами.

В глазах Хадии отразилось сомнение, но Анджелина недостаточно хорошо знала Барбару, чтобы понимать: уборка для неё была таким же неприятным делом, как выщипывание бровей по одному волоску.

– Кофе? Или чай? – спросила Барбара. – Сейчас вымою пару чашек.

В раковине стоял добрый десяток немытых чашек, вкупе с различными прочими предметами чайного сервиза.

– Нет‑нет. Мы не задержимся, – поспешно ответила Анджелина. – Но я хотела сказать тебе о Дасти.

«Какого чёрта, кто такой…» Но Барбара всё же вспомнила, что так звали стилиста из Найтсбриджа, того, который должен был изменить её внешность к лучшему.

– Ох, ну да, – пробормотала она.

Подойдя к столу, она быстро затушила сигарету.

– Я договорилась с ним насчёт тебя, – продолжила Анджелина. – Но, боюсь, ваша встреча состоится не раньше чем через месяц. Он ужасно занят. Ну, он всегда занят. Так всегда бывает с хорошими стилистами. Все хотят попасть к ним ещё вчера.

– Волосяной кризис, – пошутила Барбара, как будто что‑то понимала в этом деле. – Чёрт. Плохо. Слишком плохо.

– Слишком плохо? – повторила Хадия. – Но, Барбара, ты должна пойти к нему! Он самый лучший! Он так чудесно всех причёсывает!

– О, это я отлично поняла, малышка, – кивнула Барбара. – Но я сказала моей начальнице, что не появлюсь на работе, потому что мне нужно заняться волосами, а я же не могу отсутствовать на службе целый месяц, и я не могу явиться в прежнем виде. Так что… – Она повернулась к Анджелине. – Знаешь кого‑нибудь ещё?

Сама‑то она уж точно никого не знала.

Анджелина призадумалась. Одна её рука с безупречным маникюром поднялась к щеке, пальцы слегка побарабанили по коже. Наконец она сказала:

– Знаешь, я думаю, можно кое‑что устроить, Барбара. Это будет не Дасти, но это будет тот же самый салон. У Дасти там работают несколько подражателей, стилисты‑практиканты… Может, кто‑то из них? Если я тебя сама туда приведу, то уверена: Дасти обязательно подойдёт проверить, что этот стилист делает. Как, подходит?

Учитывая то, что в последние десять лет Барбара обходилась тем, что сама кое‑как подрезала волосы под душем, то хоть что‑то более профессиональное было бы замечательно. И всё же Барбара рассудила, что лучше проявить некоторое сомнение.

– Хмм… – протянула она. – Не знаю… А ты сама как думаешь? Я хочу сказать, для меня это важно, потому что моя начальница… В общем, она очень серьёзно смотрит на это дело.

– Полагаю, всё будет отлично, – сказала Анджелина. – Салон первоклассный. Они ведь не берут туда простых начинающих, там практикуются опытные мастера. Так что, мне позвонить?..

– Ох, да, Барбара! – вмешалась Хадия. – Соглашайся! А потом, может быть, мы сможем пойти куда‑нибудь выпить чаю. Мы можем нарядиться, и надеть шляпки, и взять красивые сумочки, и…

– Не думаю, что теперь принято надевать шляпы, когда идёшь в чайную, – перебила её Анджелина. Барбара поняла, что она заметила ужас, на мгновение вспыхнувший в её глазах. – Что скажешь, Барбара?

У Барбары на самом деле просто не оставалось выбора, потому что она должна была вернуться в Ярд с какой‑то новой причёской, и если её не причешет мастер, пусть даже практикант, ей придётся самой заниматься своими волосами, но в данном случае это было просто немыслимо. Поэтому она сказала:

– Звучит, в общем, неплохо.

Анджелина тут же спросила, можно ли воспользоваться телефоном Барбары, чтобы не терять зря времени и обо всём договориться сразу. Хадия сразу ринулась туда, где стоял городской аппарат – на пыльной полке за телевизором, – и Барбара заметила, что волосы девочки не заплетены в косички, как обычно. Нет, на этот раз они падали ей на спину аккуратно расчёсанной массой, которую придерживали нарядные заколки.

Пока Анджелина разговаривала с салоном, Барбара похвалила новую причёску Хадии. Девочка просияла, как и ожидала Барбара, и сообщила, что так её причесала мамуля. Папа только и умеет, что заплетать косички, но до того, как мамуля уехала в Канаду, Хадия всегда носила волосы именно так.

Барбара озадаченно пыталась вспомнить, в самом ли деле Хадия ходит с новой причёской с тех самых пор, как вернулась Анджелина? Это ведь произошло уже четыре месяца назад. И если это действительно так, что они могут подумать о своей соседке, которая только теперь это заметила? Барбара не стала искать ответа на этот вопрос, потому что тогда ей пришлось бы признаться себе, что в последние четыре месяца её внимание было полностью сосредоточено на одной только Анджелине, и даже хуже того: на Анджелине и Таймулле Ажаре.

– Отлично, отлично, – говорила в трубку Анджелина. – Мы приедем. А вы уверены, что Седрик…

«Седрик?» – мысленно изумилась Барбара.

– …действительно хорошо справится?.. Великолепно… Да, спасибо. Увидимся. – Повесив трубку, она повернулась к Барбаре: – Договорилась на три часа дня сегодня. Дасти обязательно сам за всем присмотрит. Только помни, что не нужно обращать внимания на его ужасающие манеры, нельзя воспринимать это как нечто личное. А потом мы осуществим идею Хадии, я о чае. Возьмём такси и отправимся в Дорчестер. Я угощаю, кстати.

– Чай в Дорчестере? – взвизгнула Хадия. Она восторженно прижала руки к груди. – Ох, да, да, да! Соглашайся, Барбара!

Барбаре так же хотелось пить чай в Дорчестере, как родить сразу восьмерых близнецов. Но на лице Хадии светилась такая надежда, и, в конце концов, Анджелина оказала ей немалую услугу… Что же ей оставалось?

– Чай в Дорчестере, ладно, – сказала она, хотя и представить не могла, что ей надеть для такого случая и как, чёрт побери, она всё это переживёт.

Как только планы на день окончательно определились, Барбара попрощалась со своими подругами, привела себя в относительный порядок и отправилась на улицу Портленд‑плейс, к клубу Бернарда Файрклога «Твинс». Она рассудила, что, скорее всего, лорд Файрклог оставит свою машину возле клуба, если будет в Лондоне. А в таком случае есть шанс, что какой‑нибудь тамошний служащий может рассказать что‑то об этом парне, если получит вознаграждение за болтливость.

Барбара никогда не бывала в частных клубах, а потому и не знала, чего ожидать. Она воображала клубы сигарного дыма и типов, бродящих по помещениям в персидских туфлях под стук бильярдных шаров, которые кто‑то где‑то гоняет. Она решила, что там должны стоять у каминов кожаные «крылатые» кресла, а вокруг лежать потрёпанные номера «Панча».

Чего Барбара никак не ожидала, так это увидеть древнюю старуху, открывшую дверь в ответ на её звонок. Женщина выглядела так, словно работала здесь со дня основания клуба. Её лицо было покрыто не морщинами, а настоящими расщелинами. Кожа выглядела пергаментной, глаза – мутными. И, похоже, она забыла дома искусственные зубы. А может, просто их не имела, притом что своих у неё не осталось ни одного. Барбара решила, что это полезно для похудания.

Но хотя женщине и было на вид не меньше двух тысяч лет, она оказалась весьма проницательной. Окинула Барбару взглядом – с головы до ног – и явно ничуть ею не заинтересовалась, потому что сказала:

– Вход только для членов клуба, дорогая, или вместе с членами клуба.

И голос у неё звучал как у женщины лет на пятьдесят моложе. Это было настолько неожиданно, что Барбара с трудом удержалась от того, чтобы не оглянуться по сторонам в поисках чревовещателя.

– Я надеялась, что мне позволят стать членом клуба, – сказала она и поставила ногу в проём двери, не давая её закрыть. Через плечо старой женщины она заметила панели на стенах и росписи, но это было и всё.

– Это мужской клуб, – сообщила ей старая леди. – Боюсь, женщины могут прийти сюда только в сопровождении мужчин – членов клуба. И то только в столовую. Ну, и ещё могут посетить туалетную.

Ясно было, что так Барбара ничего не добьётся, и потому она кивнула и сказала:

– Что ж, это другое дело. – И достала жетон Скотленд‑Ярда. – Боюсь, мне нужно задать несколько вопросов, если позволите.

– Вы же говорили, что хотите стать членом клуба, – напомнила ей старая леди. – Так что именно вам нужно? Членство или вопросы?

– Более или менее и то, и другое. Но похоже на то, что членство мне не светит, так что остановимся на вопросах. Но мне не хотелось бы задавать их прямо в дверях.

И она сделала шаг вперёд.

Обычно это срабатывало, но не на этот раз. Старая леди твёрдо стояла на своей позиции.

– Вопросы о чём? – спросила она.

– Я должна задать их тому, кто сможет на них ответить. У вас есть управляющий? Вы можете его позвать? Я подожду в холле. Или вы предпочитаете, чтобы сюда явилась целая толпа полицейских?

– Здесь нет управляющего. Есть совет директоров, он состоит из членов клуба, и если вы хотите поговорить с кем‑то из них, вам придётся сюда вернуться в день их собрания, в следующем месяце.

– Прошу прощения, но это невозможно, – возразила Барбара. – Речь идёт о полицейском расследовании.

– А я вам говорю о клубных правилах, – ответила престарелая леди. – Возможно, мне следует позвонить адвокату клуба и позвать его сюда? Потому что, моя дорогая, это для вас единственный способ войти в эту дверь, если только вы не готовы проскочить прямо сквозь меня.

«Чёрт побери, – подумала Барбара. – Эта тётка вполне заслуживает определения «упрямая карга».

– Послушайте, – сказала она, – я действительно готова проскочить сквозь вас. У меня серьёзные вопросы относительно одного из членов клуба, и речь может идти об убийстве.

– Понятно.

Женщина явно задумалась. Она склонила голову набок и опустила взгляд. Волосы у неё были пышными и абсолютно белыми. Барбара решила, что это парик. Невозможно дожить до такого возраста и сохранить волосы в отличном состоянии, они же просто перестают расти с годами.

– Что ж, дорогая, – заговорила наконец леди. – Когда определение «речь может идти» превратится в «речь идёт», тогда нам будет что обсудить. А до тех пор – нет.

С этими словами она отступила назад и закрыла дверь. Барбара осталась на приступке, осознавая, что проиграла битву только потому, что использовала глагол в условном наклонении.

Выругавшись, Барбара достала из сумки пачку сигарет. Закурив, она принялась обдумывать следующий шаг. Обязательно должен найтись кто‑то ещё, работающий в этом месте, некто, обладающий информацией: повар, официант, уборщик… Ясно же, что эта старая кошёлка не делает сама уборку во всём клубе.

Барбара спустилась по ступеням и оглянулась на здание. Оно выглядело как некая запретная территория, как крепость, таящая секреты членов клуба.

Она посмотрела по сторонам. Возможно, есть и другой путь… Какой‑нибудь магазинчик по соседству, где имеется любопытный помощник продавца, наблюдающий в окно за холёными джентльменами, входящими в клуб… Флорист, регулярно доставляющий букеты… Табачник, продающий сигары джентльменам из клуба… Но Барбара не увидела ничего подобного; на глаза ей попалась только стоянка такси на Порт‑ленд‑плейс, недалеко от здания, где располагалась студия канала Би‑би‑си.

Барбара решила, что стоит попытать счастья на стоянке такси. У водителей, скорее всего, есть любимые маршруты и любимые места стоянок. Они знают, где лучше всего искать пассажиров, они знают район. И в такси в этом районе с равным успехом может сесть и член клуба, и служащий Би‑би‑си.

Она отправилась на стоянку, чтобы поболтать с шофёрами. Первые три в очереди ничем ей не помогли. Четвёртый оказался счастливой находкой.

Он знал лорда Файрклога. Он знал «чуть не всех этих франтов», так он сказал. Ему нравилось болтать с ними, потому что это их раздражало, именно так, и ему нравилось наблюдать, как они подолгу собирались с духом, чтобы попросить его умолкнуть. Но Файрклог не прочь был поговорить, если был один. А вот если не один, если с ним был кое‑кто, тогда совсем другое дело.

Вот это «кое‑кто» вызвало у Барбары особый интерес.

– Это что, кто‑то особенный? – тут же спросила она.

– О, да, конечно, – ответил водитель. – Всегда одна и та же пташка.

– Его жена?

Водитель весьма невежливо захохотал.

– А вы помните, где выходили лорд и его пташка? – с надеждой спросила она.

Водитель самодовольно ухмыльнулся и постучал себя по лбу, давая понять, что его голова – надёжное хранилище всяких сведений, включая Те Самые. И сообщил, что, конечно же, помнит, потому что место всегда одно и то же. А пташка, добавил он, подмигнув, молоденькая!

«Дела идут всё лучше и лучше», – подумала Барбара. Бернард Файрклог и молодая женщина, берущие такси после посещения лордом клуба. Она спросила водителя, может ли он отвезти её туда прямо сейчас.

Водитель окинул взглядом очередь машин, и Барбара поняла значение его взгляда. Он не мог взять пассажира, пока не подойдёт его очередь, иначе ему грозил бы серьёзный скандал. Барбара сказала, что подождёт, пока он передвинется в начало очереди, если он отвезёт её туда, где выходили Файриклог и его спутница. И показала полицейский жетон. «Серьёзное дело», – пояснила она.

– А платить вы будете? – спросил водитель и, когда Барбара кивнула, сказал: – Садитесь, милая. Я в вашем распоряжении.