Глава двадцать седьмая

Дом, в котором жил Мора, находился недалеко от бульвара Сансет, на Сьерра‑Линда. Немного не доехав до него, Босх остановил машину и принялся рассматривать темнеющую массу здания. Улица была застроена в основном бунгало типа «крафтсмэн» с верандами и слуховыми окнами на покатых крышах. «Пожалуй, прошло уже с десяток лет, как эта улица перестала быть красивой», – подумал Босх. Многие здания на ней явно нуждались в ремонте. Ближайшее к дому Мора строение вообще было покинуто и забито досками, у других вместо нормальных заборов красовались самодельные изгороди, сделанные из цепей. Почти на всех окнах были установлены решетки – даже на слуховых окошках под самой крышей. В одном из дворов виднелся чей‑то автомобиль, стоящий на шлакобетонных блоках. В общем, район относился к числу тех, где каждые выходные выставляется на продажу хотя бы один дом.

Ровер лежал на соседнем сиденье. Последнее сообщение гласило, что Мора находится в баре под названием «Пуля», что около самого бульвара. Босх в нем раньше бывал, и сейчас мысленно представил себе, как Мора сидит там возле стойки. Это было мрачное заведение с парой неоновых вывесок, рекламирующих пиво, двумя бильярдными столами и подвешенным к потолку телевизором. Сюда приходили надолго, и Босх решил, что Мора застрянет там на весь вечер.

Когда небо побагровело, он тщательно осмотрел окна дома, где жил Мора, но они оставались темными. Босх знал, что Мора разведен, но понятия не имел, живет ли он один. Сейчас в этом почти не осталось сомнений.

– Первый! – позвал Босх.

– Первый на связи.

– Это Шестой. Как там наш мальчик?

– Все еще бухает. Чем ты сейчас занимаешься?

– Пока болтаюсь возле дома. Дай мне знать, если тебе что‑нибудь понадобится или он двинется с места.

– Ладно.

Он не знал, поняли ли Шихан и Опельт, что он имеет в виду; во всяком случае, он надеялся, что Ролленбергер этого не понял. Нагнувшись к бардачку, он достал оттуда набор отмычек, вытащил из голубого пластикового мешочка его содержимое и сунул в левый карман. Затем установил громкость ровера на минимальный уровень и положил его в другой карман штормовки. Поскольку на ее спине яркими оранжевыми буквами было выведено «ЛАПД», Босх носил ее вывернутой наизнанку.

Выйдя из машины, он запер ее и уже собрался переходить улицу, когда рация вдруг заговорила. Снова достав ключи, он отпер машину, сел внутрь и увеличил громкость.

– Что там такое, Первый? Я все пропустил.

– Объект начал движение. В западном направлении, по Голливудскому бульвару.

– Он движется пешком?

– Ответ отрицательный.

Черт, подумал Босх. Он просидел в машине еще сорок пять минут, пока Шихан сообщал о вроде бы бесцельных передвижениях Мора по бульвару Голливуд. Босх не понимал их смысла. Такое поведение не укладывалось в схему действий второго убийцы. Насколько полиции было известно, Последователь работал исключительно в гостиницах. Именно туда он завлекал свои жертвы. Нынешнее поведение Мора не вписывалось ни в какие рамки.

Десять минут рация молчала, затем Шихан вновь вышел в эфир.

– Он движется к Стрипу.

Стрип создавал новую проблему. Он находился в Лос‑Анджелесе, но непосредственно к югу от него лежал Западный Голливуд, подпадавший под юрисдикцию управления шерифа.[38]Если Мора сместится дальше к югу, могут возникнуть сложности с юрисдикцией. А такие типы, как Ганс Вверх, всегда страшно боятся подобных проблем.

– Сейчас он едет к бульвару Санта‑Моника.

Это уже был Западный Голливуд. «Сейчас проявится Ролленбергер», – предположил Босх. И не ошибся.

– Первый, это Бригадир. Что там делает объект?

– Если бы я не знал, чем этот парень интересуется, я бы сказал, что он гуляет по Бойзтауну.

– Хорошо, Первый, не спускайте с него глаз, но избегайте любых контактов. Тут мы вышли на чужое поле. Я должен проинформировать дежурную часть управления шерифа.

– Мы не планируем никаких контактов.

Прошло еще пять минут. Какой‑то мужчина прогуливал по Сьерра‑Линда свою сторожевую собаку. Вот он остановился – подождать, пока животное облегчится на выгоревшей лужайке перед пустым домом.

– У нас все прекрасно, – сказал голос Шихана. – Мы снова в своей стране.

Это означало возвращение в пределы Лос‑Анджелеса.

– Первый, как твоя двадцатка? – спросил Босх.

– Все еще движется на восток по Санта‑Монике. Мимо Ла‑Бреа… нет, он свернул на Ла‑Бреа и направился к северу. Возможно, едет домой.

Босх сполз пониже – на тот случай, если Мора будет проезжать по улице. Шихан доложил, что детектив теперь направляется к востоку, по Сансет.

– Только что миновал Сьерра‑Линда.

Мора проехал мимо. Босх выпрямился на сиденье. Минут пять рация молчала.

– Он направляется к «Куполу», – наконец сказал Шихан.

– К «Куполу»? – переспросил Босх.

– Это кинотеатр на Сансет сразу за Уилкокс. Вот он припарковал машину, покупает билет и проходит внутрь. Должно быть, разъезжал по округе, дожидаясь начала сеанса.

Босх попытался мысленно представить себе это место. Огромный геодезический купол[39]был одной из достопримечательностей Голливуда.

– Первый, это Бригадир. Сейчас вы разделитесь. Один из вас пойдет за объектом, второй остается в машине, прием.

– Вас понял. Я Первый, прием.

«Купол» находился в десяти минутах езды от Сьерра‑Линда. По расчетам Босха, в его распоряжении было максимум полтора часа – если только Мора не уедет раньше.

Он снова быстро вылез из машины, пересек улицу и прошел квартал, остававшийся до дома Мора. Входная дверь полностью утопала во тьме. Постучав, Босх повернулся, чтобы посмотреть на дом, стоявший на другой стороне улицы. На первом этаже горел свет, на занавесках одного из верхних окон мерцал голубоватый отсвет – там смотрели телевизор.

На стук так никто и не отозвался. Сделав шаг назад, Босх окинул взглядом выходящие на улицу окна и не заметил там никаких признаков охранных систем, никаких сигнальных наклеек. Заглянув в окно, туда, где, по его мнению, находилась гостиная, он тщательно осмотрел верхние углы – не горит ли там тусклый огонек детектора движения? Как он и ожидал, нигде ничего не было. Каждый коп знает, что лучшая защита от воров – это хороший замок или злая собака. Или и то и другое вместе.

Вернувшись к двери, он расстегнул карман и достал оттуда маленький фонарик. Конец его был обмотан черной изолентой, так что наружу пробивался лишь самый тонкий луч. Опустившись на колени, Босх принялся изучать замки. На свою входную дверь Мора поставил открываемый ключом дверной засов и обычную дверную ручку с встроенным замком. Взяв фонарик в зубы, Босх направил его луч на дверной засов и, вооружившись двумя отмычками, крючком и разводным ключом, приступил к работе. Это был хороший замок – правда, не настоящий «медеко», а более дешевая подделка. Чтобы с ним справиться, Босху понадобилось десять минут. К тому времени его волосы стали совершенно мокрыми, пот заливал глаза.

Вытащив из брюк рубашку, он вытер ею лицо, а также отмычки, которые стали скользкими от пота, и быстро окинул взглядом стоявший напротив дом. Там как будто ничего не изменилось, никакой угрозы пока не чувствовалось. На втором этаже все еще смотрели телевизор. Повернувшись обратно к двери, Босх направил свет на ручку, но в этот момент он услышал шум подъезжающего автомобиля. Погасив свет, он поспешно спрятался за перилами крыльца и оставался там до тех пор, пока машина не проехала мимо.

Опять повернувшись к двери, он взялся за ручку и принялся работать крючком, когда вдруг обнаружил, что ручка не оказывает сопротивления. Тогда он повернул ее, и дверь легко открылась. В этом есть смысл, решил Босх. Главным сдерживающим фактором здесь служит дверной засов. Если взломщик с ним справится, то ручку он и подавно одолеет. К чему тогда запирать этот второй замок?

Он неподвижно стоял возле входа, дожидаясь, пока глаза привыкнут к темноте. Когда он был во Вьетнаме, то мог спуститься в туннель, и глаза привыкали к темноте уже за пятнадцать секунд. Сейчас это занимало значительно больше времени. Не хватает практики, решил он. Или просто старость подошла.

Возле входа Босх провел почти минуту.

– Рей! – позвал он, когда перед глазами наконец возникли неясные очертания стен и предметов. – Ты здесь? Ты оставил дверь незапертой. Эй!

Ответа не последовало. Он знал, что у Мора нет собаки, так как тот живет один и допоздна задерживается на работе.

Пройдя еще несколько шагов, Босх остановился и окинул взглядом темные контуры стоявшей в гостиной мебели. Он и раньше тайно проникал в чужие дома, даже в дома копов, но испытываемое ощущение каждый раз казалось ему новым – это было радостное возбуждение, смешанное с паникой. Казалось, будто центр тяжести сместился куда‑то вниз. Он ощущал в себе странную энергию, природу которой ни за что не смог бы описать.

На какой‑то миг паника вдруг резко усилилась, нарушая хрупкое равновесие его мыслей и чувств. В голове промелькнул газетный заголовок: «ПОЛИЦЕЙСКОГО СУДЯТ ЗА НЕЗАКОННОЕ ВТОРЖЕНИЕ», – но Босх быстро избавился от этой мысли. Думать о неудаче – все равно что призывать ее к себе. Обнаружив лестницу, он немедленно двинулся к ней. По его предположениям, Мора должен был прятать свои трофеи или у себя в спальне, или возле телевизора, а может, и там, и здесь.

На втором этаже находились две спальни с ванной комнатой посередине. Спальня справа была переоборудована в гимнастический зал. Здесь была масса какого‑то хромированного оборудования, велотренажер, гребной тренажер и некое непонятное сооружение, о назначении которого Босх так и не смог догадаться. Рядом стояла штанга и набор дисков для нее. На стене висело огромное, от пола до потолка, зеркало. Примерно на уровне лица по нему в разные стороны змеились трещины. Глядя на свое искаженное изображение, Босх думал о том, как Мора разглядывает здесь свое собственное лицо.

Он посмотрел на часы. Прошло уже тридцать минут с того момента, как Мора вошел в кинотеатр.

– Ну, как он там? – достав рацию, спросил он.

– Он все еще внутри. А у тебя как дела?

– Да так, дурака валяю. Если понадоблюсь – вызывай.

– По телевизору есть что‑нибудь интересное?

– Пока нет.

В этот момент в эфире послышался голос Ролленбергера:

– Первый и Шестой, прекратите болтовню и ведите переговоры только по делу. Это Бригадир, прием.

Ни Босх, ни Шихан ничего ему не ответили.

Выйдя в коридор, Босх прошел во вторую спальню. Это была спальня Мора. Кровать осталась незастеленной, постельное белье валялось на кресле, стоявшем у окна. Чтобы лучше видеть, Босх отлепил с фонарика часть изоленты.

На стене над кроватью висело изображение Иисуса с опущенным вниз взглядом. Подойдя к тумбочке, Босх направил свет на стоявшую рядом с будильником фотографию в рамке. На ней были изображены Мора и молодая женщина‑блондинка. Наверно, его бывшая жена, предположил он. Волосы ее были обесцвечены, и Босх понял, что она очень похожа на жертв Последователя. «Может, Мора снова и снова убивал свою бывшую жену?» – предположил он. Впрочем, это уже решать Локке и прочим специалистам‑психиатрам. За фотографией лежало что‑то вроде открытки. Взяв ее, Босх направил на нее луч света. Это было изображение Пражского инфанта; над головой маленького короля сиял золотой нимб.

В самой тумбочке валялся всякий хлам – игральные карты, флакончики из‑под аспирина, очки, презервативы (отнюдь не того сорта, какой предпочитал Кукольник) и еще маленькая телефонная книжка. Присев на кровать, Босх наскоро ее пролистал. Здесь было несколько женских имен, но, разумеется, имена тех женщин, которые стали жертвами Кукольника или Последователя, среди них отсутствовали.

Задвинув ящик, он направил свет на находившуюся под ним открытую полку. Здесь он сразу обнаружил толстую пачку порнографических журналов. По оценке Босха, их было больше пятидесяти; на обложках красовались сцены совокупления во всех возможных сочетаниях – мужчина с женщиной, мужчина с мужчиной, женщина с женщиной, женщина с двумя мужчинами и так далее. Просмотрев несколько журналов, Босх обнаружил в верхнем правом углу каждого из них пометку маркером – такие пометки Мора ставил на журналах, которые просматривал у себя в кабинете. Выходит, Мора брал работу на дом. Или он приносил сюда эти журналы совсем для других целей?

Глядя на них, Босх вдруг почувствовал некоторое напряжение в паху и сразу ощутил странное чувство вины. «Что это со мной? – думал он. – Может, у меня ко всему этому не просто рабочий интерес? Может, я вуайерист?» Он положил журналы на место. Их здесь было слишком много, чтобы пытаться найти в них фотографии жертв Последователя. А если даже он их найдет, что это доказывает?

С другой стороны кровати возле стены стоял высокий дубовый шкаф. Раскрыв его дверцы, Босх обнаружил внутри телевизор и видеомагнитофон. На телевизоре лежали три видеокассеты, каждая на 120 минут. Выдвинув еще два ящика, он нашел в верхнем еще одну кассету. В нижнем ящике находилась коллекция купленных в магазине порнозаписей.

Несколько штук из них Босх вытащил наружу, но опять же их было слишком много, а времени – слишком мало, поэтому он переключил свое внимание на четыре кассеты, использованные для домашних записей.

Включив видеомагнитофон и телевизор, он проверил, не вставлена ли туда еще одна кассета. Таковой не обнаружилось, и тогда Босх вставил в видеомагнитофон одну из кассет, лежавших на телевизоре. На экране были одни помехи. Он включил быструю перемотку – помехи продолжались до самого конца. Для того чтобы просмотреть те три видеокассеты, которые лежали на телевизоре, понадобилось пятнадцать минут. Все они оказались пустыми.

Любопытно, подумал Босх. По‑видимому, кассеты уже однажды использовались для записи – судя по отсутствию картонных подкассетников и пластмассовых упаковок, в которых их продают в магазине. Хотя у него не было своего видеомагнитофона, он знал, что обычно старые домашние видеозаписи не стирают, а просто записывают поверх них новые. Зачем же Мора понадобилось тратить время на то, чтобы стирать записанное на этих кассетах? Босху хотелось забрать одну из них на экспертизу, но, поразмыслив, он решил, что это было бы слишком рискованно – Мора наверняка заметит пропажу.

Последняя из кассет с домашними записями – та, что лежала в верхнем ящике прикроватной тумбочки, – все же оказалась не пустой. На ней был заснят интерьер какого‑то дома; на полу возилась с игрушечной лошадкой маленькая девочка; за окном виднелся заснеженный двор. Потом в кадре появился какой‑то мужчина. Сначала Босх решил, что это Мора, но мужчина сказал: «Габриэла, покажи дяде Рею, как ты любишь лошадку».

Обняв игрушечную лошадь, девочка пролепетала:

– Асибо, дядя Ей!

Босх перемотал пленку обратно, вернул кассету в верхний ящик, потом выдвинул оба ящика и заглянул под них. Пусто. Он встал на кровать так, чтобы видеть, что лежит сверху на комоде, но и там ничего не оказалось. Выключив оборудование, он привел шкаф в прежнее состояние и посмотрел на часы. Прошло уже около часа.

В стенном шкафу по обеим сторонам была аккуратно развешана одежда. На полу стояли восемь пар обуви – носками к задней стене. Не найдя больше ничего интересного, Босх вернулся в спальню. Наскоро заглянув под кровать, он просмотрел ящики зеркального шкафа, но и там не оказалось ничего стоящего. Спустившись вниз, он заглянул в гостиную, но там не было телевизора. Телевизора также не было ни на кухне, ни в столовой.

Тогда Босх прошел в заднюю часть дома. В коридор выходили сразу три двери; эта часть походила на переоборудованный гараж или более позднюю пристройку. В потолке виднелись отдушины для системы кондиционирования воздуха, а белый сосновый пол выглядел гораздо новее потемневших и поцарапанных дубовых досок, которыми была выложена оставшаяся часть первого этажа.

Первая дверь вела в комнату для стирки. Быстро осмотрев ящики над мойкой и сушилкой, Босх не нашел там ничего для себя интересного. Следующая дверь вела в ванную, явно оборудованную гораздо позже той, что он уже видел наверху.

Последняя дверь вела в спальню, посреди которой стояла кровать с пологом на четырех столбиках, покрытая розовым покрывалом. Все это почему‑то напоминало женский будуар, и Босх понял почему: здесь пахло духами. Тем не менее комната не производила впечатления жилой: похоже, здесь уже давно не ночевали. Возможно, решил Босх, это комната взрослой дочери Мора, которая уехала учиться в колледж, или же ею пользовалась его бывшая жена – до того, как окончательно отсюда уехать.

В углу на тележке стояли телевизор и видеомагнитофон. Подойдя к ним, Босх открыл находившийся под магнитофоном ящик для хранения кассет, но там ничего не было, за исключением круглого металлического предмета размером с хоккейную шайбу. Босх внимательно его осмотрел, но так и не понял, что это такое: может быть, часть комплекта для силовых упражнений? Положив предмет обратно, он закрыл ящик.

После этого он стал по очереди открывать ящики комода. В верхнем лежало женское белье. Во втором находились коробка с разноцветными тенями для глаз и несколько кисточек. Здесь также лежала круглая пластмассовая коробка с пудрой. Коробки с косметикой явно предназначались для домашнего использования: они были слишком велики, чтобы носить их в сумочке, а следовательно, не могли принадлежать кому‑либо из жертв Последователя. Это были вещи той, что жила в этой комнате.

В трех нижних ящиках не оказалось вообще ничего. Посмотревшись в висевшее над комодом зеркало, Босх заметил, что снова вспотел. Он понимал, что работает слишком медленно. Взглянул на часы – прошло уже ровно шестьдесят минут.

Открыв дверь платяного шкафа, Босх вдруг резко подался назад, охваченный резким приступом страха. Отступив в сторону, он вытащил пистолет.

– Рей! Это ты?

Ему никто не ответил. Осторожно осмотревшись, он понял, что рядом с ним находится выключатель. Включив свет в чулане, он пригнулся и резко влетел туда, целясь в человека, которого увидел, когда открыл дверь.

Оказавшись за дверью, он сразу протянул руку назад и погасил свет. Вверху на полке лежал пенопластовый мяч, на который был напялен длинный черный парик. Немного успокоившись, Босх прошел чулан до конца и, не дотрагиваясь до парика, тщательно его осмотрел. «Что бы это значило?» – думал он. Повернулся направо – и обнаружил там прозрачное женское белье и висевшие на плечиках тонкие шелковые платья.

Под ними на полу стояли, носками к стене, красные туфли на высоких каблуках.

С другой стороны чулана, за висевшей там одеждой, стоял штатив от видеокамеры. Сердце Босха учащенно забилось. Он поднял глаза и принялся разглядывать стоявшие наверху коробки. На одной из них виднелась какая‑то японская надпись, и Босх осторожно снял ее с полки. Коробка оказалась на удивление тяжелой. Внутри обнаружились видеокамера и кассетный магнитофон.

Камера оказалась довольно большой, и, осмотрев ее, Босх понял, что она отличается от тех, что используются в управлении. Она больше походила на камеры телевизионщиков. Аппарат имел стробоскоп и съемную батарею промышленного типа, а к магнитофону его присоединял двухметровый коаксиальный кабель. Магнитофон же располагал экраном воспроизведения и устройствами для видеомонтажа.

То, что Мора обладает столь дорогим оборудованием, было довольно странно, но не более того. Вероятно, детектив конфисковал его у какого‑нибудь порнопродюсера и так и не сдал в хранилище вещдоков. Босх нажал на кнопку выброса кассеты, но никакой реакции не последовало – магнитофон был пуст. Снова упаковав оборудование в коробку, он вернул ее на полку, удивляясь тому, что у человека с такой камерой нет записанных кассет. Еще раз окинул взглядом чулан и пришел к выводу, что найденные им кассеты были очищены совсем недавно. Если это так, Мора заметил за собой наблюдение.

Он посмотрел на часы. Семьдесят минут. Он уже на грани. Закрыв дверь в чулан и повернувшись, чтобы идти, он уловил свое отражение в зеркале комода и в следующий миг заметил подвешенное над дверью спальни осветительное устройство. В нем было пять ламп, и, даже не включая софитов, можно было сказать, что все они направлены на кровать.

Начиная догадываться, он и сам уставился на кровать, потом снова взглянул на часы, хотя и так знал, что уже пора идти, и вновь направился к двери.

Не дойдя до нее, он взглянул на телевизор с видеомагнитофоном и понял, что кое‑что забыл. Быстро опустившись на колени, Босх включил видеомагнитофон и нажал на кнопку выброса кассеты. Видеокассета выскочила из магнитофона, но он вставил ее обратно и нажал на кнопку обратной перемотки. Включив телевизор, он вытащил из кармана ровер.

– Как там у нас дела, Первый?

– Кино уже кончается. Я за ним слежу.

Тут что‑то не так, подумал Босх. Обычно кинофильмы не бывают такими короткими. В «Куполе» только один зал, и одновременно там показывают только один фильм. Значит, Мора вошел в кинотеатр, когда фильм уже начался. Если он действительно туда вошел. Босх ощутил, как адреналин снова забушевал у него в крови.

– Ты уверен, что кино кончается, Первый? Он пробыл там не больше часа.

– Мы сейчас туда входим!

В голосе Шихана звучала паника. И тут Босх обо всем догадался. «Мы сейчас туда входим» – значит, Опельт не пошел в кинотеатр вслед за Мора. Когда Ролленбергер приказал им разделиться, они подтвердили получение приказа, но выполнять его не стали. Они не могли этого сделать, потому что днем раньше Мора видел Шихана и Опельта возле центрального отделения, у киоска с буррито. Как только кто‑то из них стал бы отыскивать Мора в темном зале, тот вполне мог бы его заметить. Если бы это случилось, Мора сразу бы все понял. А Шихан подтвердил получение приказа от Ролленбергера лишь потому, что иначе ему пришлось бы рассказать лейтенанту, как они прокололись накануне.

Раздался щелчок – пленка перемоталась. Босх сидел неподвижно, палец его завис над магнитофоном. Он понимал, что раскрыт. Мора – тоже полицейский, он заметил слежку за собой. Поездка в кинотеатр была всего лишь уловкой.

Он нажал на кнопку «воспроизведение».

Эта запись не была стерта. Качество изображения на ней оказалось выше, чем в том видео, которое Босх смотрел в «Марке Икс» четыре дня назад. Пленка обладала всеми достоинствами полнометражной порноленты. В кадре была кровать с пологом на четырех столбиках, на которой двое мужчин занимались сексом с одной женщиной. Немного посмотрев, Босх нажал кнопку ускоренной перемотки, причем изображение все еще оставалось на экране. Исполнители начали быстро дергаться, что создавало почти комическое впечатление. Босх смотрел, как они меняют одну позицию за другой. Все мыслимые позы в ускоренном варианте. В конце концов он переключился на нормальную скорость и принялся рассматривать исполнителей.

Женщина совсем не соответствовала матрице Последователя. На ней был черный парик, а кроме того, она была худа как спичка и очень молода. Босх сильно сомневался в том, что ей больше шестнадцати. Один из ее партнеров тоже был очень юн – возможно, такого же возраста или еще моложе. Босх не был в этом уверен. А вот в чем он был уверен полностью, – так это в том, что третьим действующим лицом был сам Мора. Хотя он все время отворачивал лицо от камеры, в том, что это именно он, сомневаться не приходилось. Кроме того, у третьего участника съемок на груди болтался золотой медальон с изображением Святого Духа. Босх выключил магнитофон.

– Как же я забыл об этой кассете!

Все еще стоя на коленях перед телевизором, Босх обернулся. Перед ним стоял Рей Мора, направив свой пистолет прямо ему в лицо.

– Привет, Рей!

– Спасибо за то, что напомнил.

– Об этом не беспокойся. Послушай, Рей, может, ты…

– Не смотри на меня.

– Что?

– Не смотри на меня! Повернись и смотри на экран.

Босх послушно уставился на пустой экран.

– Ты ведь левша, верно? Достань правой рукой свой пистолет и по полу толкни его ко мне.

Босх аккуратно выполнил его приказ. Судя по звуку, Мора поднял пистолет с пола.

– Вы, козлы, небось думаете, что я Последователь.

– Послушай, я ведь не собираюсь тебя обманывать, Рей. Мы просто тебя проверяли, вот и все… Теперь я знаю, что мы ошибались. Ты…

– Этих ребят с их кошерным буррито кто‑то должен научить, как следить за подозреваемым. Они ни черта не умеют… Некоторое время они водили меня за нос, но когда я их увидел, то понял, что здесь что‑то не то.

– Значит, мы ошибались в тебе, Рей?

– И ты еще спрашиваешь, Босх? После того, что сейчас увидел? Мой ответ – да, вы попали пальцем в небо. Кто же додумался меня проверять? Эйман? Лейби?

Эйман и Лейби были начальниками отдела по борьбе с безнравственностью.

– Нет. Инициатива исходила от меня. Это был мой сигнал.

Наступило долгое молчание.

– Тогда, наверно, мне придется прямо сейчас разнести тебе башку. Я ведь имею на это полное право, разве не так?

– Послушай, Рей…

– Стоять!

Босх вновь отвернулся к экрану телевизора.

– Если ты это сделаешь, Рей, твоя жизнь навсегда изменится. Ты и сам это понимаешь.

– Моя жизнь изменилась сразу, как только ты проник сюда, Босх. Почему бы мне не довести это до логического завершения? Вот прихлопну тебя и сразу же исчезну.

– Ты же коп, Рей!

– Разве? Разве я останусь копом, если тебя отпущу? Тогда скажи мне, как можно все уладить, – но при этом оставайся на коленях!

– Рей, я даже не знаю, что тебе сказать. Эти дети, что на пленке, – они явно несовершеннолетние. Однако я установил это в результате незаконного обыска. Убери пистолет, и мы что‑нибудь придумаем.

– Да ну? Неужели все будет как раньше? Жетон – это все, что у меня есть. Я не могу отдать…

– Рей, я…

– Заткнись! Заткнись! Так мне трудно думать.

Босх физически ощущал на себе его гнев.

– Ты узнал мою тайну, Босх. Ну и что же ты теперь чувствуешь?

Босх и сам этого не знал. Мысли беспорядочно теснились у него в голове. Всецело занятый тем, что он сделает и скажет в следующее мгновение, Босх совершенно забыл о лежащей у него в кармане рации. И тут она неожиданно ожила.

– Мы потеряли его, – произнес голос Шихана. – В кинотеатре его нет.

В голосе Шихана звучала настоящая паника.

Босх и Мора молча слушали.

– Что вы хотите этим сказать, Первый? – произнес голос Ролленбергера.

– Кто это? – спросил Мора.

– Ролленбергер из ООУ, – ответил Босх.

– Фильм кончился десять минут назад, – сказал голос Шихана. – Люди все вышли – кроме него. Я вошел внутрь, но его там не оказалось. Его машина стоит, но сам он исчез.

– Я считал, что один из вас был в кинотеатре! – рявкнул Ролленбергер. От испуга его голос звучал еще резче.

– Мы были там, но все равно его потеряли, – сказал Шихан.

– Врет, – сказал Мора. – Теперь они, вероятно, начнут искать меня по гостиницам, – произнес он после долгого молчания. – Для них я Последователь.

– Да, – сказал Босх. – Но они знают, что я здесь, Рей. Я должен их вызвать.

Словно по заказу, из ровера послышался голос Шихана:

– Шестой!

– Рей, это Шихан. Шестой – это я.

– Ладно, вызови его. Но будь осторожен, Гарри.

Правой рукой Босх медленно вытащил из кармана рацию и поднес ее к губам, затем включил передачу:

– Первый, ты его нашел?

– Ответ отрицательный. Пока ищем. Что там по телевизору?

– Ничего. Сегодня ничего хорошего нет.

– Тогда ты должен выйти из дома и прийти к нам на помощь.

– Уже в пути! – быстро сказал Босх. – Где вы находитесь?

– Бо… то есть Шестой, это Бригадир, вы нам нужны. Чтобы найти подозреваемого, мы собираем всю спецгруппу. Все подразделения встречаются на автостоянке возле «Купола».

– Буду через десять минут. Прием.

Он снова опустил руку.

– Значит, всю спецгруппу, да? – спросил Мора.

Босх кивнул.

– Послушай, Рей, все это кодовые обозначения. Они знают, что я у тебя в доме. Если через десять минут я не появлюсь возле «Купола», они будут искать меня здесь. Так что же ты собираешься делать?

– Не знаю… но, как я понимаю, у меня еще есть пятнадцать минут, верно?

– Конечно, Рей. Думай – только не ошибись.

– Слишком поздно, – задумчиво сказал он. – Впрочем… Давай‑ка, вытащи кассету.

Вытащив из магнитофона кассету, Босх через левое плечо протянул ее Мора.

– Нет, нет, я хочу, чтобы ты сам это сделал, Гарри. Открой нижний ящик и достань оттуда магнит.

Так вот что представляла собой «хоккейная шайба»! Положив кассету на тумбочку, Босх потянулся за магнитом. Ощущая в руке его тяжесть, он подумал, что, может быть, стоит обернуться и треснуть им Мора, прежде чем тот успеет нажать на спусковой крючок.

– Даже не думай, – словно прочитав его мысли, сказал Мора. – А что делать с магнитом, ты и сам прекрасно знаешь.

Босх провел магнитом вдоль кассеты.

– Давай‑ка вставим ее и посмотрим, что получилось, – велел Мора.

– Хорошо, Рей. Как скажешь!

Вставив кассету в магнитофон, Босх нажал на кнопку воспроизведения. На экране, озаряя Босха сероватым отсветом, отразились одни помехи. Он включил быструю перемотку, но помехи продолжались. Запись была полностью стерта.

– Ну вот и хорошо, – сказал Мора. – Надо было мне самому это проделать. Это была последняя кассета.

– Вещдоков больше нет, Рей. Теперь ты чист.

– Но ты же все знаешь! И ты об этом расскажешь, не так ли, Гарри? Ты сообщишь в ОВР. Ты расскажешь об этом всему миру. Так что не говори, будто я чист. Обо мне все будут знать.

Босх ничего не ответил. Ему показалось, будто где‑то скрипнула половица.

– Давай я дам тебе подсказку, Гарри… В этом мире все на самом деле не такие, какими притворяются. Все. Даже когда они сидят у себя дома за закрытой дверью. И никто никого по‑настоящему не знает, даже если считает иначе… Максимум, на что можно надеяться, – это понять себя. А когда это сделаешь, когда увидишь свое подлинное «я», иногда очень хочется отвернуться…

Несколько следующих секунд Босх ничего не слышал. Он не отрывал глаз от телевизионного экрана, где, казалось, возникали и исчезали какие‑то призраки. Начинала болеть голова, и он надеялся прожить еще достаточно долго, чтобы как следует почувствовать головную боль.

– Ты всегда ко мне хорошо относился, Гарри. Я…

В коридоре послышался какой‑то шум, потом крик:

– Мора!

Это был голос Шихана. Сразу вслед за этим помещение залил яркий свет. Босх услышал, как по деревянному полу прогрохотали несколько пар ног, затем послышался крик Мора и шум падения. Сняв большой палец с кнопки передачи, Босх рванулся вправо, в сторону от схватки. В этот момент грянул выстрел – громче этого звука Босху еще ничего не доводилось слышать.

Date: 2015-10-18; view: 318; Нарушение авторских прав