Далеко до рассвета

Ночь перешагнула экватор. Вот уже семь минут, как можно говорить «семь минут четвертого утра». Лиза никогда не понимала, почему такую темень называют утром. Сейчас она, кажется, начала понимать… Во все времена люди тянулись к свету, и желание поскорее прожить ночь было столь велико, что мы придумали утро – понятие более чем эфемерное. Кто-то скажет, что в это время солнце переходит в фазу восхода. Но ведь и день начинает удлиняться с двадцать второго декабря, а мы не называем это время весной… «Десятое января весны» – абсурд. Тогда почему может быть семь минут четвертого утра? Это самая что ни на есть ночь. Глубокая, настоящая ночь.

Лиза молча сидела на стуле. Она не хотела верить в то, что совершенно одна посреди леса в заброшенном доме, где когда-то расчленили всю семью; что сейчас середина ночи, и ей некуда бежать; в то, что рядом с ней лежит труп; в то, что слабый, во всех смыслах сгнивший юнец смог беспрепятственно убить сильного и справедливого мужчину, который, к тому же, начал ей нравиться. Ее вера в добро и справедливость таяла на глазах.

Свет нескольких тусклых лампочек освещал малую часть первого этажа. Весь остальной дом был под покровом ночи, и каждая комната хранила свои тайны, которые, казалось, то и дело выглядывали из темных дверных проемов. Энергия злых мест обретает силу, когда возникает страх, а ничто так не способствует ему, как неизвестность. Мы боимся темноты и смерти лишь потому, что не знаем, что нас ждет там. Мы разжигаем костер в лесу и ходим вокруг него, не перешагивая рубеж света. Здесь мы почему-то чувствуем себя в большей безопасности, хотя по-прежнему находимся в лесу и ничего, по большому счету, не изменилось.

Лиза думала об этом, изо всех сил стараясь не терять трезвость восприятия. Ей это не слишком удавалось, и не потому, что она была немного пьяна.

Елизавета встала и подошла к трупу. Вытекшая до последней капли кровь начала сворачиваться. Этот мощный при жизни мужчина сейчас был беззащитен. Это то, чего он не ожидал, и то, что уже не исправить. Роб сошел с дистанции в самом расцвете сил и желаний, пройдя ад на земле и одиночество в сердце, которое, возможно, могло закончиться сегодня, если бы все было так, как хотела Лиза. Но, увы, этого уже не будет никогда.

Елизавета заплакала. Это были слезы искренней жалости к человеку, который всегда был неподалеку, но которого она почти не знала. Он вошел в ее жизнь неожиданно и так же неожиданно ушел из нее. «Тихий парень, который всегда четко делает свою работу» – вот и все, что она знала о нем. Но так уж вышло, что именно она – единственная, кто прольет слезы над его мертвым телом.

Лиза взяла старый плед, наброшенный на кресло-качалку, и накрыла Роберта. Заледеневшие руки не слушались ее и с трудом справились с задачей. Бил озноб. Трясущимися, испачканными в крови пальцами она вытерла слезы и убрала волосы с лица. Из глаз и носа текло, и пульс в висках с каждым новым ударом становился невыносимее.

В доме становилось холодно. В камине тлели последние угли. Идти за дровами в сарай она боялась, предпочитая мерзнуть в остывающем доме. «В крайнем случае, – размышляла она, – в ход пойдут табуретки и стулья. Правда, все равно придется выйти во двор и подняться на заросший холм, чтобы позвонить».

Не спеша она прошла по черному коридору к входной двери. В ее голове оживали детские страхи и сюжеты, которые она сняла за время работы над «Поисками призраков». Лиза только сейчас поняла: пытаясь все эти годы пугать зрителей, в результате она напугала лишь саму себя.

Медленно открыв дверь, она выглянула во двор. Холодный ветер ударил в лицо и невидимкой ворвался в дом. Лиза вышла на крыльцо и огляделась.

Ночной лес казался спокойным, но страх, витавший здесь, въедался в поры. Казалось, она вдыхает его вместе с влажным, дурманящим воздухом. Нервы были натянуты как струна, но у нее не было другого выхода. Ничего не оставалось, кроме как пройти через весь двор и подняться к кромке леса.

– Алло, – еле слышно произнесла она.

– Да-да! – В трубке снова раздался голос егеря.

– Олег Владимирович, это Лиза.

– Да-да, Лиза, я знаю, что это вы. «Скорая» выехала, я дождусь их здесь и сразу к вам, как и договаривались.

– Спасибо, – она старалась держаться, чтобы не заплакать снова. – Спасибо за помощь, Олег Владимирович. – Ее голос дрожал.

– Вы как, в порядке?

– Не совсем.

– Скоро мы приедем, и все будет хорошо!

Лиза разочарованно улыбнулась.

– Уже не будет. Он умер.

В трубке повисла пауза.

– Как умер?

– Вот так, умер.

– Боже мой! Ну что же это такое…

– Олег Владимирович, здесь невозможно находиться. Я сойду с ума. Мне страшно.

– Деточка. – Егерь заговорил по-отечески. – Ты должна быть сильной! Господь тебе послал испытание, и ты должна его преодолеть. Если бы ты не могла, то Он бы тебе такое не посылал, а значит, ты справишься! Ты должна быть уверена, что Бог рядом всегда и не оставляет тебя ни на секунду. Чувствуй Его и будь сильной.

Слезы лились по ее щекам. Лицо скривилось в маске отчаяния. Не в силах больше держаться, молодая женщина рыдала в трубку, всем сердцем боясь прервать разговор с единственным живым человеком, который, пусть и издалека, но все-таки был с ней здесь и сейчас.

– Деточка, Лизонька, все будет хорошо. Я обещаю тебе, что мы уже скоро приедем и будем рядом с тобой.

– Я не хочу быть здесь… Я хочу домой. Здесь все в крови… Я боюсь оставаться в лесу, боюсь возвращаться в дом. Я не знаю, что делать… – Лиза рыдала в голос.

– Послушай меня, солнышко, тебе нужно пойти в дом и подождать нас там. Не броди по лесу, хорошо?

– Там труп и темные комнаты! Я боюсь!

– Лиза, послушай меня, нужно бояться живых. Ты должна преодолеть свой страх и вернуться в дом, хорошо?

Девушка слушала его, глотая слезы.

– Заходи в дом, закрой дверь на замок и подожди нас, мы совсем скоро приедем, слышишь?

– Д-да… – покорно произнесла она.

– Вот и хорошо… Сейчас ты должна нажать «отбой» и сделать так, как я тебя прошу! Я уверен, что ты справишься, договорились?

Лиза кивнула.

– Да.

– Все, нажимай.

Она молчала.

– Лиза, нажимай «отбой».

– Кладите вы трубку.

– Хорошо, я кладу трубку, но помни, что мы скоро приедем!

Девушка продолжала держать телефон трясущейся рукой.

– Я кладу трубку, хорошо?

– Хорошо.

– Всё, кладу, а ты иди в дом. – Еще несколько секунд тишины. – Всё, я кладу трубку.

Раздался щелчок, и разговор прекратился. Лиза отстранила смартфон от уха и посмотрела на яркий экран. Немного подождав и сделав несколько глубоких вдохов, девушка набрала следующий номер. Длинные гудки сразу врезались в барабанную перепонку и через долгих тридцать секунд сменились сонным и негодующим: «Да?»

– Поль, это Лиза.

– Что случилось?!

Из динамика послышался сонный голос Жаклин, она что-то спросила у супруга и замолчала.

– Лиза, сейчас ночь. Что случилось? – повторил Женотье.

Девушка вкратце рассказала о происшедшем. Поль слушал ее внимательно, не перебивая, но и по окончании истории не торопился говорить.

– Поль, что мне делать? – В ее голосе звенело отчаяние.

– М-м-м-м-м… – хрипло замычал он. – Подожди минуту, я приду в себя… Мне надо подумать, не отключайся.

Лиза вытерла лицо свободной ладонью и пробежалась глазами вдоль кромки леса. Тучи разошлись, обнажив скупое на звезды подмосковное небо. Несмотря на это, мрак и тишина вокруг застыли, явно не собираясь исчезать еще очень долгое время.

– Ты здесь? – вернулся Поль.

– Да.

– Значит, так, слушай меня внимательно. Для начала продиктуй мне телефон егеря, – Лиза выполнила его просьбу. – Теперь скажи мне вот что: рядом с сараем была установлена камера?

– Да.

– Хорошо. Иди в дом и ничего не трогай – ни камеры, ни кассеты, ни жесткие диски, – ничего. Поняла?

– Да.

– Не трогай труп.

– О чем ты?!

– Я не знаю, может, ты захочешь перетащить его в другую комнату, чтобы не видеть, так вот, не вздумай этого делать.

– Господи, я сойду с ума…

– Прости, но сейчас ты должна мыслить трезво. Не поддавайся панике и старайся воспринимать все реалистично. Слышишь?

– Слышу.

– Никуда больше не звони, ни егерю, ни в полицию, – никуда, поняла?

– Поняла.

– Сейчас я отправлю к тебе начальника охраны и кого-нибудь, кто дежурит сегодня в офисе. Через пару часов они будут. Расскажи им все максимально подробно. Последующие вопросы с полицией я беру на себя. Полностью избавиться от них, конечно, не получится, но долго мучить тебя не будут, я обещаю. Главное – не останавливай запись с видеокамер и просто жди.

– Я понимаю, понимаю.

– Утром я прилечу в Москву. Это не входило в мои планы, но… – Поль выдержал паузу. – Крепись, это скоро закончится. – На этом он закончил разговор.

Лиза тяжело вздохнула. Его сухой тон, безусловно, внушал уверенность, но она ожидала услышать совсем иные слова. Для него первостепенной оказалась проблема, а не она. Это расстроило Лизу, хотя и придало ей сил. Она оставила телефон включенным и направила свет от дисплея вниз.

Медленно спустившись с горки, цепляя грязной обувью прорастающие сорняки, она вышла на извилистую тропинку, ведущую к дому. Порывистый ветер шелестел скрипучими ветками и ворошил прошлогоднюю листву. Лиза шла, чутко прислушиваясь и стараясь отделить шорох собственных подошв от многообразия звуков вокруг.

За спиной послышались шаги. Лиза оглянулась. Сзади никого не было, но она почувствовала чье-то присутствие и пронзительный взгляд. Девушка ускорила шаг. Чужие шаги тоже ускорились, к ним добавилось отчетливое дыхание. Страх, и без того овладевший ею, слишком быстро начал перетекать в ужас. Лиза уже не шла, а бежала, спотыкаясь и поскальзываясь. Она не понимала, что именно гонится за ней, но, вспоминая истории местных о погонях в лесу, почти нарисовала себе образ того самого призрака маленького роста с огромными, волочащимися по земле руками. Девушка была готова в любой момент почувствовать мертвые пальцы на своих плечах, и это заставляло ее бежать быстрее, несмотря на усталость и ватные ноги.

Дом был совсем рядом. Еще какие-то десять метров – и она в безопасности!!!

«А в безопасности ли?» – это мысль неожиданно прострелила ей висок.

– Сто-о-оп!!! – что есть мочи закричала Лиза и резко остановилась.

Звуки стихли. Осталось лишь ощущение взгляда, сверлящего ее затылок, и ледяной озноб по всему телу.

– Стоп, – решительно и громко повторила она, стоя в нескольких метрах от заброшенного особняка. – Стоп.

Дрожащими руками Лиза выключила телефон. Тусклое пятно света, освещавшее ей дорогу, исчезло. «Чем быстрее бежишь, тем страшнее. Остановись», – сказала она себе. Ее губы дрожали, глаза не отрывались от крыльца. Лиза сделала вдох и заговорила:

– Мне все равно, кто ты. Мне все равно, зачем ты здесь. Я знаю, что это твоя территория, и не претендую на нее. – Она прислушалась. – Я хотела лишь рассказать в своей программе об этом доме и о том, что существует мир, которого мы, живые, не видим. Мир, который совсем рядом… Я чувствую, что ты здесь, и больше не хочу убегать. Мне нужна помощь и, наверное, твое присутствие сейчас лучше, чем пустота и полное одиночество. Я хочу, чтобы ты знал, что я не боюсь тебя, а, наоборот, рада тому, что ты рядом. Да, именно рада. – Лиза говорила четко и громко, словно позади стоял ребенок, до которого она должна была достучаться во что бы то ни было. – Я рада, что ты здесь, и рада, что все еще жива. Когда-нибудь я узнаю то, что знаешь ты, увижу твой мир изнутри, но это произойдет не сейчас. Я хочу, чтобы ты знал это. Сейчас я обернусь. Если хочешь показаться мне – покажись, если нет – не надо. Я приму любое твое решение. – девушка медленно повернулась…

Перед ней был все тот же темный лес. Никого рядом не было.

– Сейчас я пойду в дом, – продолжила она тихо, представляя, как нечто медленно ходит кругами вокруг нее, скрываясь от глаз и не понимая, почему жертва больше не бежит. – Я зайду в дом и закрою за собой дверь. Наверное, это глупо, но так и правда легче. Если хочешь, можешь зайти вместе со мной, я не против. Только знай, что я больше не испугаюсь. Можешь бегать сломя голову, топать, скрипеть дверьми, можешь дышать мне в ухо, сверлить взглядом и ходить по пятам… Можешь делать все что хочешь: я больше не боюсь тебя. – Лиза замолчала.

Вслушиваясь в ночь, она понимала весь гротеск происходящего, но то, что кому-то могло показаться смешным, сейчас казалось ей спасением. Она почувствовала облегчение, словно острое лезвие ужаса, которое разрезало ее душу минуту назад, вдруг затупилось и, продолжая елозить внутри, уже не причиняло такой боли. Она нарочито медленно поднялась по ступенькам и зашла в дом.

В конце темного коридора в тусклом свете люстры все так же лежало накрытое пледом тело. Теперь уже черная лужа крови, словно застывший воск, окаймляла его контур. Девушка прошла в гостиную.

– Ты здесь? – спросила она нечто. – Думаю, что да. – Лиза как бы между делом взяла бутылку воды и наполнила стакан. – Вот, посмотри, это Роберт, хотя, думаю, вы уже познакомились. – Она улыбнулась, вспомнив момент, когда так же знакомила его с Ваней. Ей очень захотелось думать, что нечто, преследовавшее ее в лесу, похоже на мальчика, который так понравился ей. Так было легче. Лиза вспомнила детский взгляд, искреннюю улыбку, и неожиданно для себя засмеялась. – Думаю, вы подружитесь! Я почти уверена в этом, потому что Роберт был прекрасным человеком, так что вам будет о чем поговорить. Ты просто обязан помочь ему там, где вы сейчас. Ты там все уже знаешь, а он еще нет, так что я по-дружески прошу тебя помочь. – Лиза подошла к трупу и села рядом с ним на пол, изо всех сил пытаясь подавить в себе страх.

Огонь в камине совсем погас. Несколько раскаленных угольков неумолимо остывали, превращаясь в безжизненную золу.

В доме было тихо. Вместе с треском камина исчезла единственная возможность не слышать мертвую тишину. Это сводило ее с ума. Сидеть и прислушиваться к каждому шороху она больше не могла. Нервы сдали.

Девушка достала из-под пледа ледяную руку Роберта. Его кисть податливо согнулась. Лиза посмотрела на тонкие, обескровленные пальцы и заговорила шепотом со своим невидимым собеседником.

– Я хочу попросить тебя еще кое о чем, можно? Ты должен ему рассказать, что он мне очень нравился. Не то чтобы давно, это произошло сегодня, но все-таки произошло. Я не успела ему сказать об этом, но очень хотела, правда! – Она закивала головой. – Думаю, ему это будет интересно. А ты как думаешь? – Лиза снова огляделась. – Симпатичный парень, добрый, настоящий, смелый! Почему нет? Мой отец такой же. Так что я знаю толк в хороших мужчинах! – Лиза развернула мертвую кисть ладонью. – Ты посмотри, какая длинная линия жизни, это хорошо! – затем она немного согнула мизинец и изучила образовавшиеся складки сбоку ближе к казанку. Она тут же перевела взгляд на свою ладонь и воскликнула: – Трое детей! Причем и у него, и у меня! Представляешь? Думаешь, совпадение? Не уверена… Ладно, ему пора отдыхать, сегодня был сложный день. Не буду мешать. – Лиза опустила руку и накрыла ее уголком пледа. – У нас с тобой не так много времени, чтобы поговорить, – продолжала она. – Скоро сюда приедут другие люди, и мы уже не поболтаем. – Лиза опустила голову. – Я начинаю привыкать к тебе, с тобой интересно. Кстати, мне тоже есть что рассказать. Я столько всего сняла на телевидении, ты даже не представляешь! Думаешь, легкая работа? Ха, совсем нет… Иногда так устаю, что хочу послать все к чертовой матери и уехать к себе в Ялуторовск. Город небольшой, но там мама с папой, ты же понимаешь… Зимой снег как выпадет, утром встаешь – сугробы, солнце! Так красиво! Все белым-бело, как на Рождество! В Москве такого нет, здесь снег грязный, слякоть, да и только. – Лиза поднялась и прошлась вокруг стола, перешагивая через лужи крови. – В Москве такого нет… Дом – работа, дом – работа, и так каждый день. Не успеваю дни считать – пролетают пулей! Хочется остановиться, подумать о себе, но нельзя. Приходится думать о работе. Ты слушаешь меня? – дом ответил тишиной. Лиза снова села. – Родители стареют, а я их не вижу. А ведь это нужно видеть обязательно, как и то, как растут дети. Как же еще можно увидеть время? – Она сделала глоток воды. – Всё кажется: вот-вот – и разгребу дела. Еще немного, и буду чаще видеть своих… Год, еще один, еще и еще… А потом смотрю на маму, а у нее морщинки уже. И их все больше и больше. Жалуется: то там болит, то там, а мне все кажется – все пройдет, все восстановится. А потом сижу, как дура, и плачу, потому что ничего не восстановится. Потому что в этой погоне за непонятным счастьем проходит жизнь тех, чье здоровье и делает меня счастливой. И когда их не станет и мне останется только вспоминать, что я вспомню? Что у меня не было возможности прикасаться к ним каждый божий день? Видеть счастье в их глазах? Слышать их самые родные голоса не по телефону, а вживую, рядом? Что мне останется вспоминать? Все это старо, как мир, и банально, как утренний чай. Да, все это скучно. Знаешь почему? – Девушка бросила быстрый взгляд в сторону коридора. – Потому что ничего не изменится, и я снова пойду на работу и отложу все свои переживания на потом, как всегда. – Она грустно улыбнулась. Елизавета задумчиво подвинула одноразовый стакан подальше от края стола. – О тебе я ничего не спрашиваю, все равно не расскажешь… Ты только пугать можешь.

Ночь упорно не сдавала позиции. Лиза сидела за столом спиной к коридору, крепко прижав руки к груди. Она не следила за временем и не переставая говорила, рассказывая своему новому невидимому знакомому всю историю своей жизни.

В голове роился миллион мыслей, и впервые в жизни она говорила все, что приходит на ум. Звучание собственного голоса не давало полностью окунуться в страх, отступавший недалеко и ненадолго.

– Поль меня отрезвил. Это он умеет. Мне, конечно, хотелось услышать слова поласковее, но, увы, не дождалась. Хотя рядом была Жаклин, может, поэтому… – Она поправила челку. Ее руки заметно дрожали. – Да бог с ним. Может, я и заслуживаю такого сугубо официального обращения. Зато ваш егерь, Олег Владимирович, – очень милый человек! Мы с ним лично не знакомы, как оказалось, но он мне понравился. Очень по-доброму говорил со мной. Кстати, хотела спросить тебя, ты что-нибудь знаешь о Федоре Притужалове? Он здешний, ты должен знать наверняка! Он рассказал мне о том, что у вас тут двое егерей, он и тот, что помоложе, видимо, имел в виду Олега Владимировича. Я уж не знаю, насколько тот моложе, но голос у него по телефону, как у пожилого человека. – Лиза на секунду задумалась. – Скажи мне, как может быть мертв Федор Степанович, если он привел нас сюда? Мы разговаривали, он показывал дом… Я даже пыталась взять у него интервью, а потом… – На этих словах она замедлилась и закончила фразу, уже не вникая в смысл, – потом он проводил Ваню домой… – Лиза резко встала. – Я даже пыталась взять у него интервью… – повторила она.

На секунду забыв о своем невидимом собеседнике, девушка уверенно шагнула в темный коридор и подошла к двери в импровизированную техническую комнату. Это была та самая единственная пустая комната справа от входа. Именно там Роб установил все оборудование и репортажные камеры со штативами. Не думая о темноте, Лиза зашла внутрь.

Небольшая мрачная комната уже не казалась пустой. Вдоль плинтусов лежали многочисленные сумки для камер, чехлы для крепежей и прочего оборудования. Рядом с окном располагалась мини-ПТС. Все это выглядело несколько кустарно, но, тем не менее, выполняло свою работу. На лежащем на боку рэке стоял прибор, в который помещалось несколько жестких дисков; именно на них записывалась информация с видеокамер, установленных со всех сторон особняка. В нем был встроенный Bluetooth-приемник, а на подоконнике стоял усилитель приема. Благодаря волнам изображение с минимальной задержкой доставлялось в накопитель. С учетом различных погодных условий съемок тянуть шнуры от камер до рэка было нецелесообразно, поэтому компания закупила более дорогое оборудование, работающее дистанционно. На записывающем устройстве стоял девятнадцатидюймовый монитор, на экран которого были выведены изображения со всех наружных камер. На довольно мелких картинках были все же видны все подробности кадра. Благодаря функции ночного видения картинку можно было наблюдать даже ночью.

Роб не доверял датчикам движения, поэтому запись велась непрерывно. Это, безусловно, усложняло работу монтажеров, но зато ни одна секунда материала не могла от них ускользнуть. Сидя в студии, работники часами отсматривали материал почти в режиме реального времени, но редкие находки были столь важны для проекта, что игра стоила свеч.

В комнате было темно, несмотря на тусклое свечение экрана, но намного уютнее по сравнению с другими уголками дома. Работавшие электроприборы делали небольшую комнату не только светлее, но и теплее.

Лиза присела, положила руки на нагревшийся за несколько часов работы накопитель и уставилась в монитор. На первой картинке были видны часть двора и фасад особняка с крыльцом. На второй и третьей – торцы дома. Четвертая камера снимала с балкона заросшую лужайку за домом и камыши. Пятая снимала дом со стороны пруда, а шестая – противоположный берег, где находился сарай.

Лиза внимательно изучила последний кадр. Под этим углом камера не могла не снять Слима, сначала зашедшего в сарай, а затем уходившего оттуда обратно в сторону дома. Ей хотелось нажать на «стоп», перемотать запись назад и убедиться в том, что ее предположения верны. Она была уверена в том, что убийца – Слим, но не исключала и того, что этот отморозок тоже лежит где-то неподалеку, убитый тем, кто, возможно, угнал их машину. Лиза понимала, что доказательства вины малолетнего урода сняты на камеры, нужно только посмотреть, но она не могла этого сделать, поскольку у полиции и так будет куча вопросов. Ей не хотелось добавлять еще один – про сбитый тайм-код записи. Оставалось ждать. Еще раз внимательно изучив изображение, девушка обратила внимание на единственную незачехленную камеру, стоявшую у двери. Именно она и была ей нужна.

Включив камеру, Лиза перемотала пленку и увидела себя в кадре.

– Света на дом достаточно?

– Пока да, – раздался негромкий голос Роберта за камерой.

– Максик, ты готов?

– А как же!

Роб прошел за Лизой и, поправив световой прибор, вернулся на место.

– Можно?

– Да.

– Федор Степанович, мы готовы. Заходите в кадр… Не стесняйтесь, вы будете стоять здесь, Максим будет слева от вас. Просто смотрите на него и отвечайте, не глядя в камеру.

Лиза вышла из кадра. На заднем плане снова показался Роберт и стал поправлять свет. Вдруг часть картинки помутнела, будто что-то сбило фокус. Этого не могло быть, поскольку камера была не на автоматическом режиме, но кадр словно разделился пополам.

– Ну, что? – Лиза услышала свой голос.

– Контровой мне не нравится, секунду, – ответил Роб.

Девушка нажала паузу и отстранилась от объектива. Перед глазами помутнело. Она поморгала, но эффект не исчез. И дело было не в ее уставших глазах. Она вновь нажала play. Мутное пятно переместилось в центр кадра и потемнело. Через миг оно вытянулось и приобрело контур человеческого тела – словно смотришь на кого-нибудь против света через матовое стекло.

– Давай уже моториться.

– Моторы уже идут.

– Моторы идут? Максик, давай! – ведущий вошел в кадр и встал рядом с непонятным силуэтом.

– Оу-оу-оу! Расссс-расссс-расссс! Сссемьдесссят-п-п-ять! Со звуком все в порядке?

Лиза в недоумении снова нажала на паузу. Впиваясь взглядом в стоп-кадр, она пыталась понять, что за странная фигура рядом с Максом. Она безуспешно старалась вспомнить, что именно там происходило.

По всему было ясно, что Федор Степанович все-таки зашел в кадр. Лиза показала ему нужную точку, Макс встал рядом и поглядывал на странный силуэт с натянутой полуулыбкой. Это выражение лица ведущего было ей знакомо; он делал так всегда, когда приходилось работать с неизвестными людьми, которые не были ему особо интересны. Лиза прищурилась.

– Он смотрит на него, – прошептала она. – Это егерь…

Фигура не была статична. Ее форма словно жила в рамках контура человеческого тела. Она не распадалась на части и не исчезала, как дым, но внутри темного пятна постоянно происходило какое-то движение. Руки вытягивались и снова приобретали нужные пропорции. То же самое происходило и с головой. В какой-то миг фигура стала четче, и на лице показались рот и глаза, но они тут же вытянулись и исчезли, уступив место безликому пятну.

Лиза сдвинула брови и перемотала запись на несколько секунд назад. Да, ей не показалось, это явно было лицо! Она вернулась снова и, дойдя до нужного момента, нажала паузу.

Два темных глаза, похожие на человеческие, и чуть вытянутый кривоватый рот были вполне различимы. Она вглядывалась в картинку, пытаясь увидеть детали, пытаясь разгадать загадку, но это категорически не умещалось в привычные рамки.

– Что же ты такое? – спросила Лиза. – Что же ты такое?..

На видео Роберт прошел сбоку, еще раз посмотрел на свет со стороны и исчез. Камера слегка дернулась, и в этот момент раздался голос Слима:

– Стоп, стоп!

– Что такое?

– Клацанье какое-то… У кого-то ключи болтаются.

– У меня ничего не болтается, – секундное шуршание за камерой.

– У меня тишина. У вас нет ключей или чего-то, что может звенеть? – вопрос продюсера был адресован старику.

Фигура слегка вздрогнула и на секунду исчезла, но затем появилась снова, уже повернутая в сторону Елизаветы.

– Оно реагирует на мой голос!.. Господи, этого не может быть! Что это? – Сердце Лизы, и без того истощенное, забилось быстрее.

– О’кей, моторы идут?

– Бляха, ну невозможно! – это был Слим.

Секундная пауза, и снова он за кадром:

– Ну, да ёп… Кто звенит?

Из маленького встроенного динамика видеокамеры послышался звук велосипедного звонка. Камера дернулась и отключилась. Больше на кассете ничего не было.

Лиза просмотрела запись несколько раз подряд и выключила камеру. В тщетных попытках найти внятное объяснение увиденному она села на пол и прислонилась к стене. Слева неярко мерцал монитор с выведенными на него картинками, за ним было окно, тускло отражающее стену, а прямо напротив – дверь. Девушка не хотела выходить из маленькой комнатки, хоть немного напоминавшей ее привычную жизнь. Все эти сумки и чехлы создавали чемоданное настроение, давая понять, что скоро все это закончится, и она сможет уехать домой. Этого она ждала больше всего.

Время тянулось медленно, словно кто-то свыше специально нажал рапид на воспроизведении ее жизни. Почему это происходило именно с ней – она не понимала, но пребывать в таком настоящем больше не было сил. Лиза держалась, хотя в ней по капле исчезало всякое желание противостоять ситуации. Она ослабла. Сердце, надорванное чрезмерной порцией страха, готово было выскочить из груди, мысли взрывали мозг, а тело дрожало от холода и усталости.

Из головы не выходила темная фигура, которая так отчетливо была записана на пленку. Последние несколько лет они гонялись за подобным, и, наконец, вот она – сенсация! Но радоваться было нечему: новоявленный убийца-звукоинженер, исчезнувший в лесу ведущий, автор программы наедине с трупом оператора в пустом старом доме ночью – вот итог этого приключения. Девушка вытерла вновь выступившие слезы трясущимися руками.

Рассказы местных, обрывки фраз лесничего, мальчик Ваня, улыбка Роба, пьяный замах Макса и откидывающаяся от удара голова Слима – тысячи картинок роились у нее в голове. Она пыталась сосредоточиться, но воспаленный мозг больше не мог переваривать информацию и тут же перелистывал страницу журнала памяти, перескакивая на что-то другое.

Лиза часто смотрела на часы, периодически включая подсветку телефона. Ей казалось, что с момента нахождения трупа до этой минуты прошла вечность, но на часах было лишь двадцать минут пятого.

– Скоро утро… – произнесла Лиза. – Еще немного – и начнет светать. Все будет хорошо.

Сидя на полу тише воды ниже травы, Лиза представила теплую ванну и горячий кофе. Ей захотелось курить, но сигареты остались на столе в гостиной, а лицезреть накрытый труп в луже крови и вглядываться в темные углы она уже не могла. Так, с каждой минутой относительного спокойствия хмель постепенно начал возвращаться. Разум оставался чистым, но голова снова слегка кружилась.

Ветер то и дело врывался в щели между ставнями, слегка подергивая их. Девушка каждый раз вздрагивала, пытаясь привыкнуть к шуму, и ей это почти удалось, но тут на первом этаже что-то щелкнуло. Лиза дернулась. Спустя минуту щелчок повторился. Похоже, звук выключателя доносился из гостиной. Стараясь не шуметь, девушка медленно встала, подошла к двери и прислушалась. Через минуту раздался еле слышный скрип половиц – и снова тишина.

«Это нормально, – сказала себе Лиза. – Все дома живут. Они скрипят, стучат и тому подобное. Этот дом – не исключение».

В ту же секунду в кухне со звоном упала пустая консервная банка. Лиза изо всех сил сжала зубы, невольно оскалившись. Почти не дыша, она всем телом прижалась к двери.

«Это мыши. Точно-точно!»

Вдруг скрипнула лестница. Звук повторился и стих. За ним раздался знакомый щелчок, теперь уже наверху, и снова заскрипел пол.

Все звуки, которые она слышала, были странными, но все же не настолько противоестественными. Скрип, щелчки, как и упавшую банку, можно было объяснить, обойдя тему паранормального. Это могли быть крысы, кошки – кто угодно. Этот факт успокаивал. Лиза всем существом боролась с надвигающейся истерикой и благодаря рациональному уму ей это удавалось. Пока не раздались шаги из холла второго этажа.

Это были тяжелые, медленные шаги, словно кто-то наступал всем своим весом, грузно, степенно. Наверху заскрипела дверь, и незнакомец вошел в хозяйскую спальню прямо над головой Лизы. Она с ужасом смотрела вверх, с каждой секундой теряя надежду пережить эту ночь. Девушка всем телом навалилась на дверь, стиснув руками дверную ручку. В этой маленькой комнатке было совсем небезопасно, но других вариантов у нее не было.

Послышался глухой удар. И через несколько секунд тишины кто-то неуверенно нажал клавишу старого пианино. Тонкий звук иглой вонзился в барабанные перепонки. Лизу резко замутило, из глаз покатились слезы, а ноги подкосились. Она сползла вниз, не отпуская ручку.

Звук стих, но тут же кто-то резко прошелся рукой по всей клавиатуре и с грохотом захлопнул крышку пианино. Гул струн повис в воздухе. Лиза взвизгнула и тут же зажала рот ладонью.

– Господи, помоги… Господи, помоги… – шептала она. – Господи, помоги мне…

Грузные шаги прошлись по второму этажу, спустились по лестнице и зашумели в гостиной. На мгновение застыв рядом с трупом, кто-то направился в коридор. Дойдя до двери, за которой сидела Лиза, шаги прекратились. Девушка затаила дыхание, сильнее вцепилась в ручку и приготовилась к атаке. Отступать было некуда.

Ручка дернулась. Наткнувшись на сопротивление, с той стороны двери надавили снова, но и эта попытка не удалась. Девушка сжала бледные пальцы до боли и старалась изо всех сил, но то, что стояло за дверью, было намного сильнее хрупкой девушки, и в результате резная ручка оказалась продавлена окончательно. Медленно и неуклонно дверь стала открываться, сдвигая девушку мощным давлением.

Сопротивляться было бесполезно. Дверь открылась настежь, прижав Лизу к стене. Завывая от безысходности и все еще держась за ручку, девушка сползла на пол, прячась за дверью, как за щитом. Ее мокрое лицо исказилось от отчаяния, губы потрескались, влажные волосы прилипли к щекам, а ледяные руки, перепачканные кровью, дрожали. Задыхаясь от ужаса, Лиза закричала.