Что такое спасение? Юридический статус, общение и единение человека с Богом

Выше уже несколько раз упоминалось о том, что евангельские христиане являются приверженцами юридического подхода при рассмотрении вопросов христианской жизни. Этот подход ни в чем не проявляется так очевидно, как в понимании вопроса, что такое спасение. Напомним, что евангельские христиане рассматривают грех главным образом в терминах вины; под искуплением мы подразумеваем, что Христос взял на Себя наказание за наши грехи; а спасение рассматриваем как состояние Божьего принятия, как состояние грешника, провозглашенного «невиновным». Говоря о том, что такое спасение, мы заостряем наше внимание как раз на состоянии или положении человека перед Богом, чем и определяется наш юридический подход. Православное же богословие рассматривает призвание человека (и, следовательно, спасение его после грехопадения) в разрезе общения с Богом, участия в Божественной жизни и мистического единения с Богом, что тесно связано с православным пониманием триединства Бога и общения Лиц Троицы. Поэтому такие вопросы как «Кто совершает спасение?» и «Что такое спасение?» в православной мысли хорошо согласуются друг с другом.

Из православного понимания природы спасения евангельские христиане могут извлечь два урока. Во-первых, православное акцентирование на личностном общении с Богом может помочь нам избежать крайностей юридического подхода к пониманию спасения. Несмотря на то, что большая часть евангельских христиан также рассматривает спасение в терминах личных отношений с Богом, тем не менее, доминирующее (а в некоторых кругах едва ли не единственное) понимание спасения носит как раз юридический характер. Для нас спасение — это состояние, в котором человек располагает вмененной ему праведностью Христа. И, хотя такое понимание действительно является частью библейской картины спасения, все же оно не единственное, так как первоначальной целью Бога по отношению к человечеству являются совсем не юридические, а личные и сыновние отношения: Бог стремится усыновить человека с тем, чтобы принять его в Свою семью. Таким образом, православный акцент на личностном аспекте спасения предостерегает евангельских христиан от крайностей юридического подхода.

Во-вторых, православное понимание вопроса о том, что такое спасение, напоминает нам, что учение о спасении должно вытекать непосредственно из учения о Троице и Личности Христа. В Ранней Церкви богословский спор о Троице и Личности Христа носил сотериологический характер, и это означает, что неверное представление о Боге приводит к неправильному пониманию спасения. В православном понимании надлежащая связь учения о Боге с учением о спасении сохраняется подчеркиванием тесной взаимосвязи между общением внутри Божества и тем общением, к достижению которого через «обожение» призван человек. Памятуя о такой связи общений, мы сумеем избежать крайности, рассматривая спасение отдельно от Личности Христа и превращая его в просто «предметы потребления» (небеса, вечная жизнь, непорочность и т.д.), которыми Христос действительно «наделяет» нас, но которые имеют не прямое отношение к Личности Христа. В отличие от такого минималистского понимания, спасение является не просто чем-то, приходящим к нам через Христа; спасение и есть Сам Христос. Что такое небеса? — Это видеть Христа лицом к лицу. Что такое прощение грехов? — Это посредством Духа Святого соединиться с Тем, Кто взял на Себя наши грехи, чтобы избавить нас от вины. Следовательно, спасение — это вечное общение с Троицей, такое же вечное общение, которое Бог имеет внутри Троицы. Таким образом, концентрируясь, по примеру православных, на личностном понимании Бога и спасения, мы сумеем избежать крайностей, к которым иногда склоняется наше учение о спасении.

Тем не менее, если евангельские христиане недостаточно внимания уделяют вопросу о том, что такое спасение, определяя его лишь как состояние прощения, предоставленного верующему Христом, то православные богословы настолько уделяют ему внимание, что теряют при этом из виду личное общение с Богом, придающее ему силу. В четвертой главе говорилось, что апофатический мистицизм вытекает не просто из познания о Боге, а из поиска человеком тесных и близких отношений с Богом. С этим утверждением евангельские христиане согласны; ведь нашей целью, в действительности, является не только познание о Боге. Православные богословы, описывая единение с Ним, пытаются противостоять пантеистическому пониманию спасения как безличному растворению в Боге (отождествлению с Богом). Однако будет справедливым заметить, что именно в этом направлении движется православная мысль в понимании «обожения». В цитате, приведенной в четвертой главе, Лосский утверждает, что в мистическом соединении уже нет различия между субъектом (богословом) и объектом (Богом), что дает возможность истолковывать единение с Богом как растворение личности в Божьем естестве, в результате которого теряется личность верующего. И хотя православное богословие настойчиво утверждает, что человек не разделяет с Богом Его естества, идея «обожения» легко может превратиться в идею о том, что человек в каком-то смысле становится частью Бога, а не разделяет с Ним Его Божественную жизнь.

Следует еще раз подчеркнуть, что под идеей «обожения» православные богословы не подразумевают безличного растворения в Боге, и предпринимают определенные шаги, чтобы избежать подобного истолкования спасения. Тем не менее, библейскому (и православному) учению о Троице и Личности Христа больше соответствует как раз сосредоточение не столько на единении с Богом, сколько на общении с Ним. В сущности, зрелое православное богословие под мистическим единением с Богом и подразумевает общение с Ним. Поэтому, если бы православные богословы уделяли больше внимания идее общения с Богом, то сумели бы избежать определенных опасностей, таящихся в идее «обожения». Великий мыслитель и богослов Восточной Церкви Кирилл Александрийский (V в.) учил, что Бог разделяет с человеком не Свою сущность, а общение, которое Лица Троицы разделяют друг другом. «Обожение» человека означает усыновление Богом и разделение с Ним того личного общения, которое Отец и Сын имеют друг с другом, и оно не предполагает растворения личности верующего в Боге, при котором он терял бы вою личность.

Как мы видим, чрезмерный акцент на юридическом аспекте, либо на мистическом единении с Богом, может привести нас к искаженному пониманию того, что такое спасение. Православные и евангельские христиане хорошо знают об опасностях, которые таятся в учении противоположной сто-юны о спасении. Однако в нашем понимании спасения следует видеть не только сильные, но и слабые стороны. Поскольку спасение включает в себя и юридический аспект, и идею мистического единения с Богом, и православным и евангельским христианам необходимо больше концентрироваться на общении с Богом, и несомненно, на участии человека в том общении и любви, которые Лица Троицы разделяют друг с ругом. Иисус говорит: «Как возлюбил Меня Отец, и Я возлюбил вас; пребудьте в любви Моей» (Ин.15:9). Таким образом, сутью христианского спасения является пребывание в той любви, которую имеют между собой Отец и Сын.