Декабря. Милан. (1984 Г. )

Звонил Слава, у него был Андрей в Париже, говорил, что я тоскую, перезваниваюсь с театром, жалуюсь, одиночество, никому не нужен, а мне переводят 500 долларов, чтобы я мог вернуться, я так захохотал, что разговор прервался, он перезвонил, посмеялись, что Москва приказала разъединить, он говорит, что они все это делают нарочно и то же проделывали с ним.

Катькины венгры ведут себя по‑скотски, им лень проехать 180 км и передать для Катерины и Петра теплые вещи. Очень разозлился. Мои друзья проехали бы шутя и 500 км, чтобы мне помочь. Что за блядские режимы, где дочь не может приехать к больной матери или наоборот. Проклятые лицемеры, и все во имя народа. Целое государство Польша – 12 миллионов Солидарности плюнули и сказали: не хотим ваш режим. Ввели военное положение, разработав все планы в Москве, назвали генеральной репетицией, и все только во имя нескольких тысяч бюрократов – партии, армии, КГБ, которым нужна власть и привилегии, и часть из которых к тому же понимают, что их проклятая система не работает, не кормит, не дает жить большинству людей. Катерина падает духом, трудно жить в чужой квартире, трудно примириться, что нельзя видеть мать. Она у нее одна дочь и больше никого нет, тоскует очень по тебе, Петр, даже наш брак простила.

Говорили по телефону, у мамы грустный безнадежный голос, как у моего брата, он плохо себя чувствует и безнадежно спрашивает, что же, браток, так мы больше на этом свете и не увидимся. А когда говорил я с директором театра, то понял, что он мне все врет, они ничего не репетируют, а на Запад дали сообщения, что все репетируется и т. д. Я сказал: «Вот когда закончите врать, то и будем говорить, когда я приеду». Он заявил с металлам в голосе: «Вы бьете ниже пояса». Интересно все это, как люди настраивают себя каждый на свою правоту.

СТИХИ В САМОЛЕТЕ ВЕНА – МИЛАН, 14 ДЕКАБРЯ. (1983 г.)

Давно я не писал стихов.

Последние занес в меню,

Когда летел в Болонию.

За Вагнером и за контрактом

Порвав с советским госконцертом

Собственноручно подпись приложил

И этим самым на советы положил.

В роскошном самолете, где были

Устрицы в меню, как бы в награду

За вину, набор вина и виноград.

Я написать об этом рад.

* * *

Ночь, огни, самолет, снег пушистый,

Бетон прикрывает и слетает с него

Словно пух тополей над Москвой.

Сердце ровно стучит, на душе все ж теплей,

Хоть и нет тополей.

Дух мой странно спокоен,

Хоть похоже на то,

Не видать ни родных, ни друзей!

Мне ни тех тополей.

Разлетелось все в пух.

Где положат мой прах?

Я лечу в небесах…

* * *

Как я хотел предстать пред ним

С своей судьбой, так изменившейся,

Неведомой, одной, чужой, своей, другой,

Такой же не известной никому.

Хоть любопытно всякому узнать свою.

Положено так на миру,

И даже самому наместнику Петру.

* * *

Пошли актеры в гору, Рейган,

Поэт Андропов в самодеятельности был.

Стихами баловались многие двуногие.

Екатерина, Сталин, Мао.

Голодные ребята плачут, мама!

Политики пугают мир войной –

О! Боже мой! Как хочется домой.

Date: 2015-10-22; view: 405; Нарушение авторских прав