Го марта, страстной четверг 84 г

Год Орвелла, за ним год Баха – вот и утешение. Надо вытравить из памяти и забыть старух зловещих – это их жены, стариков‑правителей, дряхлеющих над выдумками вздором, про их демагогию. Безумным вы прославили меня всем хором – это про меня, сын мой! «Вы правы, из огня тот выйдет невредим, кто день пробудет с вами. Подышит воздухом одним и в ком рассудок уцелеет». А Грибоедов.

Действительно, для меня год Орвелла: выгнали из России, лишили всего, родных, друзей, «Театра на Таганке» – к сожалению, часто все думаю обо всем этом, трудно отрешиться. Да и не выйдет у них ничего. Площадь Таганская останется знаменитой тюрьмой да театром, который выстоял 20 лет, а не их вшивыми заседаньями да постановлениями. Небось, когда немец подходил к Москве, благодаря мудрости пахана злодея по кличке Коба – над Москвой черный снег день и ночь летал – все жгли свои подлые бумаги, следы заметали. Забыли небось, как белье меняли засранцы – всю страну, могучую, прекрасную, богатейшую, во что превратили? Стыдоба да и только, чтоб им ни дна ни покрышки. Ну ничего, отольются им слезы горечью такой, какой их тупые мозги и вообразить не могут. Вот увидите, будут жить эти все начальники на общих основаниях. Впереди год великого Баха, а уж он им покажет – почем раки зимой. «Горе только рака красит» – так вот, может, и покраснеют их бесстыжие рожи. Ну ладно, хватит – излился, иззлился. Изругался – нехорошо. Вертеп в этом театре «Коммунале» немыслимый – все, все врут. Ничего нельзя задумать, исполнить, все равно обманут – звезды проклятые не едут. Но итальянцы, как грузины, не унывают и верят, что спектакль О горбуне и дочери – будет Мольто Бене! В субботу пойду к вечерне. В светлое Христово Воскресенье все поедем, Бог даст, в Сиену, один из самых красивейших городов мира. Площадь такая, что ахнешь. Неужели Катьке не понравится, впрочем, не удивлюсь. Надеюсь, погода будет хорошая. После Пасхи начнется выпуск оперы, это часов по 12 тяжелейшей работы и сплошных нервов. В общем, «на Бога надейся, а сам не плошай». Буду молить Бога, чтоб возродилась моя «Таганка» не в Европе, а там, Бог даст, вернусь и на свою Таганскую площадь.