Френсис Бэкон?

Большой подозрительностью отличается лишь тот, кто мало знает.

Ф. Бэкон

Как мы уже говорили, «антистрадфордисты» появились еще в XVIII веке, и их первым претендентом на титул Великого Барда стал Френсис Бэкон. Так в 1772 году друг знаменитого актера Дэвида Гаррика – Герберт Лоренс писал: «Бэкон сочинял пьесы. Нет надобности доказывать, насколько он преуспел на этом поприще. Достаточно сказать, что он назывался Шекспиром». Такое категорическое высказывание Лоренса заставило призадуматься и других поклонников таланта Шекспира. Он стали искать новые доказательства авторства Бэкона.

Еще одним убежденным «бэконианцем» был Игнатиус Донелли. Этот видный американский политик XIX века считал, что именно Френсис Бэкон был склонен к разного рода мистификациям, и произведения Шекспира – одна из его шуток. Один из самых выдающихся умов эпохи Возрождения, Бэкон, будучи судьей, способствовал раскрытию тайн, и он же, долгое время занимаясь тайнописью и криптографией, умел их создавать. Бэкон много путешествовал, знал несколько европейских языков. Сам называл себя «тайным поэтом», к тому же владел загадочным манускриптом, где его рукой были написаны названия нескольких пьес Шекспира, имя драматурга и цитаты из его произведений.

На основании всех перечисленных фактов Игнатиус Донелли предположил, что «великий мистификатор» Френсис Бэкон создал произведения, приписываемые Шекспиру. И относиться к ним надо не столько как к произведениям искусства, сколько как к сложнейшему шифру. Донелли предполагал, что в этой великой криптограмме Бэкон несомненно упомянул и о своем авторстве. Путем ряда манипуляций с текстами пьес Шекспира Донелли извлек из них следующие фразы: «Шекспир не написал ни одного слова в них», «автор этих пьес – Френсис Бэкон» и так далее. Итог своих трудов он опубликовал в виде книги «Великая криптограмма».

Эта книга вызвала определенный резонанс: многие не согласились с доводами, выдвигаемыми Донелли, и решили опровергнуть его утверждения теми же методами. Так почти немедленно соотечественник Донелли – Пайл – написал пародийную книгу «Крошечная криптограмма», в которой из текста «Гамлета» извлек следующую фразу: «Донелли, писатель, политик и шарлатан, откроет тайну этой пьесы». Пользовался он при этом методом дешифровки, предложенным самим Донелли. После этого священник Николсон, используя тот же метод, получил фразу: «Господин В. Шекспир написал эту пьесу и работал у занавеса».

Развенчивание метода Донелли не смутило других бэконианцев. Они стали искать новые подтверждения правильности своей версии. Так в пьесе «Король Генрих IV» на одной из страниц 33 раза встречается слово «Френсис». Для того, чтобы добиться такого результата, автор употреблял и нормальные, и откровенно неуклюжие предложения: «Сейчас, Френсис?», «Нет, Френсис, но завтра, Френсис…» или «Френсис, в четверг», «в самом деле, Френсис, когда ты будешь», «Но Френсис…». Анализируя эту страницу, бэконианцы приводят в пользу своей версии и «мистические доказательства»: при посвящении Бэкона в орден розенкрейцеров (организацию мистически‑религиозного толка) ему был присвоен секретный номер – 33. Его‑то он и указал на этой странице.

Доказательством послужили и некоторые стихотворения Шекспира, которые можно рассматривать как акростихи, то есть стихи, в которых первые буквы строк образуют зашифрованное слово – фамилию Бэкон.

Убежденной «бэконианкой» была и американская писательница, однофамилица великого философа и политика – Делия Бэкон. В книге «Разоблачение философии пьес Шекспира», изданной в 1857 году, она ссылалась на близость многих философских идей Бэкона шекспировскому мировоззрению. Так Френсис Бэкон был одним из основателей современного масонства и был членом упомянутого ордена розенкрейцеров. Философские положения в пьесах Шекспира демонстрируют, что их автор был хорошо знаком с доктринами и идеями розенкрейцеров. Сторонники авторства Бэкона считают, что он зашифровал в пьесах секретное учение братства розенкрейцеров и истинные ритуалы масонского ордена. Исследователь Берд Киви в статье «Если дело дойдет до суда» сообщает: «Например, в старинном издании трагедии «Буря» первое слово пьесы – боцман – начинается, как обычно, с буквицы, окруженной замысловатыми виньетками. Но в 1930‑е годы среди этих виньеток разглядели многократно повторенное имя – Francis Bacon.

Еще одним весомым аргументом в пользу «бэконианской» версии является поразительное сходство между портретами Бэкона и единственным настоящим портретом Шекспира, помещенным в посмертном издании его сочинений. Несмотря на то, что на этом портрете лицо Шекспира напоминает маску, эта маска имеет сходство с лицом Бэкона. Было ли это случайностью? Или же издатели, посвященные в тайну Шекспира, намекнули читателю на действительного автора сочинений?

Однако в качестве «оригинальных» доводов в пользу тождества «Шекспир=Бэкон» использовались не только результаты изучения текстов шекспировских пьес. Приводились аргументы и такого, например, рода. Шекспир, судя по его высказываниям, был антисемитом. Семиты, в свою очередь, испытывают отвращение ко всему, что связано со свиньями. Значит, и к фамилии Бэкон. Круг замыкается… Вот так!

Между тем, чтобы понять, мог ли под именем Шекспир писать Френсис Бэкон, следует обратиться ненадолго к истории его жизни. И он, и Шекспир были почти одного возраста – Френсис Бэкон, сын Николаса Бэкона, одного из видных сановников при дворе королевы Елизаветы, родился 22 января 1561 года в Лондоне. Уильям Шекспир, сын торговца шерстью, родился в Страдфорде‑на‑Эйвоне 23 апреля 1564 года.

Бэкон уже по праву рождения принадлежал к высшему сословию. Однако не к той потомственной аристократии, которая владела огромными поместьями и громкими титулами. Он принадлежал к семье потомственных высших государственных служащих, обладающих огромной политической властью. Бэрли, дядя философа, был министром в течение сорока лет. Отец Френсиса, Николас Бэкон, двадцать лет был лордом‑хранителем печати – эта должность примерно соответствует современной должности премьер‑министра. Сэр Томас Смит, еще один дядя философа, в течение восемнадцати лет тоже занимал должность министра, сэр Френсис Уолсингем, третий дядя, – тоже был министром почти столько же времени. Все они умерли уважаемыми людьми, пользовавшимися уважением даже монарха. Совсем не такова была судьба кардинала Кромвеля, Соммерсета, Нортумберленда – других видных политических деятелей Англии.

Мать Френсиса Бэкона также происходила из влиятельной семьи. Ее отец – сэр Энтони Кук – был признанным ученым, наставником Эдуарда VI. Сэр Энтони дал всем своим дочерям превосходное образование. Они выделялись своими познаниями даже среди самых ученых дам того века. Кэтрин, ставшая потом леди Киллигрю, писала латинские стихи гекзаметром и пентаметром, а Милдред, жена лорда Бэрли, была лучшей эллинисткой среди молодых англичанок. Мать Френсиса Бэкона тоже хорошо знала языки, а кроме того, богословие. Она вела переписку по‑гречески с одним епископом и переводила книги с латинского и итальянского.

Конечно, воспитываясь в такой семье, Френсис тоже получил великолепное образование, возможно, он помогал матери в переводах… В 1573 году он поступил в знаменитый Тринити‑колледж Кембриджского университета. Однако для талантливого, честолюбивого и весьма любознательного молодого человека знаний, которые он мог почерпнуть в Кембридже, было недостаточно, и через три года Бэкон в составе английской миссии отправился в Париж, где продолжил обучение. Он очень серьезно относился к учебе. Так позже он писал: «Некоторые книги следует пробовать, другие проглатывать и только немногие – пережевывать и переваривать». Со времен ученичества у Бэкона появилась привычка записывать цитаты из прочитанных книг и в специальную книжечку заносить собственные мысли. Потом эти записные книжки он использовал для своих научных (а возможно, и художественных?) трудов. Пребывание Бэкона на континенте было прервано трагическим известием о смерти его отца, и эта неожиданная смерть вынудила его в 1579 году вернуться в Англию и начать самостоятельную жизнь.

Бэкон был весьма честолюбив – ведь все его родственники достигли успеха, однако сам он никак не мог получить место при дворе. Тогда он решил обратиться к изучению юриспруденции и весьма преуспел на этом поприще. Он даже возглавил юридическую корпорацию. Молодой законник расценивал юриспруденцию как подготовку к политической карьере. В 1584 году Бэкон впервые был избран в палату общин. Начав с хлестких оппозиционных выступлений, он затем стал рьяным сторонником короны. Возвышение Бэкона как придворного политика началось после смерти Елизаветы, при Якове I Стюарте. Король осыпал Бэкона чинами, наградами и подарками. 1604 году он был назначен членом Тайного совета, в 1607 году Бэкон стал первым докладчиком по уголовным делам, а в 1612‑м – генерал‑адвокатом. При этом он продолжал выступать в парламенте, доказывая, в частности, необходимость объединения Англии и Шотландии. Такому уму нетрудно было найти бездну неопровержимых доводов в пользу этой идеи, которая была мила сердцу и самого короля Якова.

Годы хлопотливой придворной службы не помешали Бэкону, рано почувствовавшему вкус к философии, написать и выпустить в свет сочинения, впоследствии прославившие его как выдающегося мыслителя, родоначальника философии Нового времени. Еще в 1597 году вышла из печати его первая работа – «Опыты и наставления», содержащая очерки, которые он затем дважды будет дорабатывать и переиздавать. Трактат «О том, как подвинуть науку», который впоследствии появился в расширенном виде под заглавием «О приращении наук», вышел в 1605 году. В 1609‑м была напечатана «Мудрость древних», сочинение, которое, если бы оно было написано другим, считалось бы образцом ума и учености, но очень мало добавило к славе Бэкона. В это время он начал писать свой знаменитый труд – «Новый Органон». Отрывки из этой необыкновенной книги были заранее показаны нескольким выдающимся ученым, которые, хотя и не разделили взглядов Бэкона, чрезвычайно подивились мудрости коллеги.

Занятия наукой, литературой, политикой… Можно лишь поразиться тому, сколько сил было у этого выдающегося человека. Между тем Бэкон был еще и одним из инициаторов и начинателей великого труда составлении свода английских законов. Свои научные труды он посвятил истории Англии в правление дома Тюдоров, естественной истории, создал он и философский роман. Даже безделки, которыми занимался он в часы досуга, носят печать его незаурядного ума. Так его перу принадлежит великолепное собрание шуток. Его он продиктовал на память, без помощи каких‑либо источников, в часы вынужденного безделья из‑за болезни.

В дни отдыха от государственных и судебных дел Бэкон обычно удалялся в свое поместье Горембери. Здесь его занятием была литература, а одним из хобби – садоводство, которое он называет «чистейшим из занятий человеческих». В этом поместье он воздвиг «свою крепость», которая стоила ему десять тысяч фунтов (огромная сумма по тем временам) и где он уединялся от общества и полностью посвящал себя книгам. Иногда компанию ему составляли несколько одаренных молодых людей. Бэкон обнаружил блестящие способности у одного из них – Томаса Гоббса. Посещали Бэкона и другие талантливые ученые, поэты, литераторы. Так известно, что гостем философа был и Бен Джонсон – драматург и поэт, соратник Шекспира. Джонсон писал о Бэконе: «Любовь моя к нему никогда не зависела от его мест и почестей. Я уважал и уважаю Бэкона за его собственную великость – тут он кажется мне величайшим и удивительнейшим из людей, какие производили века…»

Между тем в Англии наступила пора абсолютистского правления Якова I: в 1614 году он распустил парламент и до 1621 года правил единолично. Нуждаясь в преданных советниках, король приблизил к себе Бэкона, к тому времени ставшего искусным царедворцем. В 1616 году Бэкон стал членом Тайного совета, в 1617 году – лордом‑хранителем большой печати. В 1618 году Бэкон – верховный канцлер и пэр Англии, барон Веруламский, с 1621 года – виконт Сент‑Олбанский.

Во время «беспарламентского» правления в Англии полновластным хозяином положения чувствовал себя любимец короля лорд Бэкингем. Его стиль правления можно охарактеризовать так – расточительство, мздоимство, политические гонения. Противостоять Бэкингему Бэкон не мог, а возможно, и не хотел. Когда в 1621 году королю все‑таки пришлось созвать парламент, то обида парламентариев, наконец, нашла себе выход. Началось расследование коррупции должностных лиц. Бэкон, представ перед судом, признал свою вину. На суде он вел себя скромно. Приговор был весьма суров – заключение в Тауэр, однако король отменил решение суда. Впрочем, Бэкон и до помещения в темницу считал себя заключенным и писал об этом: «Человек, властвуя над другими, утрачивает собственную свободу».

Отстраненный от политики, Бэкон отдался любимому делу, в котором не было места интригам и сребролюбию, но зато были нужны познавательный интерес и глубокий ум – научно‑философскому исследованию. 1620 год был ознаменован выходом в свет «Нового органона», задуманного как вторая часть труда «Великое восстановление наук». В 1623 году вышла в свет первая его часть – обширное произведение «О достоинстве и приумножении наук». Бэкон «пробовал перо» и в жанре модной в XVII веке философской утопии – он написал «Новую Атлантиду». Среди других сочинений выдающегося английского мыслителя следует упомянуть также «Мысли и наблюдения», «О мудрости древних», «О небе», «О причинах и началах», «История ветров», «История жизни и смерти», «История Генриха VII». И это далеко не полный перечень всех научных работ Бэкона.

Великому проповеднику научного опыта суждено было сделаться их мучеником. Как‑то ему пришло в голову, что снег можно употребить с пользой – для предохранения веществ животного происхождения от порчи. В один холодный день в начале весны 1626 года он вышел из кареты близ Хайгета, чтобы проделать соответствующий опыт. Бэкон зашел в избу, купил курицу и сам начинил ее снегом. Вероятно, эта процедура затянулась, поскольку ученый простудился. Все произошло очень быстро. Бэкон занемог и был не в силах вернуться к себе в гостиницу. Граф Арундельский, с которым он был хорошо знаком, жил близ Хайгета. Бэкона отнесли к нему в дом. Здесь он пролежал еще неделю и умер 9 апреля 1626 года. Ум его сохранил, по‑видимому, свою живость до самого конца. Он не забыл о курице, которая стала причиной его смерти. В последнем письме, которое, по его собственным словам, он писал, едва держа перо, он рассказывал, что опыт со снегом удался бесподобно.

Безусловно, Френсис Бэкон был выдающимся человеком, талантливым во многих областях. Однако возможно ли, чтобы этот человек был автором не только принесшего ему славу «Нового Органона», но и «Гамлета» и «Отелло», «Макбета» и «Бури»? Многие исследователи отмечают, что идеи произведений Шекспира весьма сходны с философскими идеями Бэкона, а трагедии Шекспира по глубине осмысления мира и человека не уступают философским трактатам. Возможно, что их автором действительно был Френсис Бэкон. Однако, если это так, почему он публично не объявил о своем авторстве?

Тут надо отметить, что Бэкон подписывал далеко не все свои произведения. Некоторые он публиковал под псевдонимами, авторство некоторых «подарил» друзьям. Например, установлено, что книги Джона Барклая «Аргенис» и «Сатирикон» на самом деле принадлежат перу Бэкона.

Возможно, нежелание философа публиковать собственные художественные произведения под своим именем можно пояснить словами Муслихаддина Саади: «Старательно тайны свои береги, сболтнешь – и тебя одолеют враги». Первые произведения Шекспира вышли в 1592 году – как раз в это время Бэкон старался зарекомендовать себя серьезным политиком. Литературные опыты могли неблаготворно повлиять на дальнейшее продвижение по службе, поскольку в это время занятие драматургией считалось низменным, недостойным людей высшего света. Вернее, различные литературные жанры оценивались по‑разному. Так комедия считалась плебейским жанром, чуть выше в литературной иерархии стояли трагедия и драма. Поэзия, особенно сочинение элегий, была более «благородным» жанром, в котором вполне могли упражняться, не роняя чести, и представители высшего света.

Не ясно, как именно мог познакомиться молодой честолюбивый юрист с актером, играющим второстепенные роли, но если Бэкон действительно осуществил блестящую мистификацию, необходимо разобраться в том, почему он решил стать именно «Шекспиром».

Возможно, эта фамилия – аллюзия на образ Афины Паллады – древнегреческой богини мудрости и богини‑воительницы. Кроме того, Афина была символом борьбы с невежеством – она олицетворяла собой принцип, который провозгласил и которым руководствовался Бэкон: «знание – сила». Исследователи символики Средневековья и Возрождения пишут, что к концу XVI века в искусстве и литературе Афина совместила в себе популярные образы воинствующего бога Ареса, античного героя Аякса и христианского воителя святого Георгия, каждый из которых изображался с копьем. Ее называли десятой музой, музой, «потрясающей копьем», что по‑английски и звучит как shake speare. Бэкон, называвший Афину Палладу своей музой, мог взять в качестве псевдонима именно эти слова.

Бэкон «не написал ни одной рифмованной строки» – именно такой аргумент является основным у противников версии о том, что он и является Великим Бардом. Но сложно себе представить, чтобы человек, имевший очевидный литературный дар, так и не попробовал свои силы в поэзии.

Время, когда творил Великий Бард, совпадает с периодом становления Бэкона как политика и ученого: с 1592‑го по 1612 год. В 1612 году его назначили на весьма ответственный пост генерал‑адвоката. Невинная мистификация могла серьезно помешать дальнейшей карьере. Возможно, этим и объясняется быстрый и, казалось бы, ничем не обоснованный отъезд из Лондона актера Уильяма Шекспира. У генерал‑адвоката не оставалось ни времени, ни желания продолжать прятаться под маской. Удивительно, но факт – чем больше писал Шекспир, тем меньше творил Бэкон. Справедливо и обратное замечание. Символичной и загадочной является и заключительная сцена «Бури» – последнего произведения Шекспира. В этой сцене изгнанный врагами миланский герцог, который затем стал волшебником Просперо, устроил с помощью своих чар счастливый брак дочери и вернулся на покинутую когда‑то родину. Достигнув всех заветных целей, Просперо отказывается от владычества над подвластным ему миром волшебных духов. «От этих сил теперь я отрекаюсь, – восклицает он, – лишь одного осталось мне желать: мне музыки небесной нужны звуки». Чтобы сделать отречение полным, Просперо уничтожает сам источник своей волшебной власти – жезл и книгу с магическими заклинаниями. «Я раздроблю тогда мой жезл волшебный, и в глубь земли зарою я его, а книгу так глубоко потоплю, что до неё никто не досягнет». Эти слова приобретают новое звучание, если увидеть в них решение самого автора пьесы бросить литературную деятельность. Ведь Великий Бард – тоже величайший волшебник, ему подвластна магия слов, при помощи которых он, как Просперо, то насылал на души страшные бури, то навевал человечеству золотые сны. Но все это уже в прошлом. Чародей‑творец все испытал, все изобразил, все истолковал, ему нечего больше сказать. Книга жизни прочитана – и можно её закрыть. Но ради чего он отрекается от своей волшебной власти? Как понять фразу «мне музыки небесной нужны звуки»? Если предположить, что автор пьесы все‑таки Бэкон, то эта фраза приобретает особый смысл. Автор как бы говорит, что его литературная деятельность закончена, и он отрекается от нее ради поиска Истины, которая скрывается в Природе. Он отрекается от литературы ради науки.

Посмертное полное собрание сочинений умершего в 1616 году Шекспира, так называемое Первое Фолио, было подготовлено под негласным патронажем Бэкона. Причем издание вышло в свет именно тогда, когда ушла из жизни последняя свидетельница, которая могла развенчать миф о Шекспире – его жена. А несколько лет спустя этот мир покинул и сам Френсис Бэкон.

Date: 2015-10-22; view: 345; Нарушение авторских прав