Коварные иезуиты?

Не делай никогда того, чего не знаешь. Но научись всему, что следует знать.

Пифагор

После смерти своего первого генерала орден достиг неимоверного могущества: под его руководством основывались города, короли восходили на трон благодаря его поддержке, например, польский король Стефан Баторий. В Европе членов ордена именовали по‑разному. В Венецианской республике – театинцами, отождествляя их таким образом с монашеским орденом, основанным в 1524 году Гаэтаном из Тьенны и кардиналом Джампьетро Карафа; в Терради‑Лаворо – езуинами; в Романье – священниками святой Лючии, так как впервые они стали поучать в болонской церкви, посвященной этой святой. В герцогстве Феррарском их величали скофиотти, от названия головного убора, носимого проповедниками. В письме, отправленном из Испании, отец Араоз утверждает: «Некоторые называют нас инигистами (от мирского имени Игнатия Лойолы), иные – папистами, иные – апостолами, иные – театинцами или реформированными священниками». Лишь в Германии их сразу стали звать иезуитами.

Слово «иезуит» не было изобретено ни Игнатием, ни членами основанного им «Общества Иисуса». Более того, его не использовали в самом Обществе. Его невозможно найти ни в уставе ордена, ни в официальных документах, принятых Обществом, начиная с его утверждения папой Павлом III и вплоть до 1975 года. В написанных Игнатием Лойолой «Конституциях» встречаются лишь выражения следующего типа: «те, кто живут в послушании Обществу», «члены Общества», «любой из нашего Общества» и им подобные. В официальных документах Святого престола, вплоть до наших дней, употребляются описательные выражения, как, например: «священники… монашествующие… регулярные клирики Общества Иисуса» и «сыны святого Игнатия». И нет ни слова об иезуитах.

Однако 30 декабря 1544 года Петр Канизий в письме, отправленном из Германии, писал: «…что касается нас, я могу тебе сказать, что здесь нас называют иезуитами». Через год он вернулся к этой теме и утверждал: «Мы продолжаем успешно развивать деятельность нашего института, несмотря на зависть и поношение со стороны некоторых, которые даже обзывают нас иезуитами». По прошествии двух столетий слово «иезуит» приняло смысл, отличающийся от значения, которое оно имело изначально и которое получило, вероятно, благодаря жившему еще до основания ордена монаху‑картезианцу Людольфу Саксонскому. Именно в его книге, появившейся в Германии около 1350 года, то есть за 190 лет до основания и официального утверждения «Общества Иисуса», мы читаем: «Согласно Августину… имя Иисус есть имя личное, но слово Христос есть имя нарицательное и священное; имя Христос есть имя благодати, тогда как имя Иисус есть имя славы. Следовательно, если через крещальную благодать мы зовемся христианами, то в небесной славе мы будем называться – самим Иисусом – иезуитами, то есть спасенными во имя Его». Итак, в тексте, где впервые упоминается слово «иезуит», оно обладает положительным и воодушевляющим значением.

Первое издание этой книги было осуществлено в 1474 году в Страсбурге. После этого книга была переиздана 400 раз. Она часто издавалась в XV и XVI веках на разных языках: французском, каталонском, кастильском, португальском. Эта книга получила достаточно широкое распространение еще до изобретения книгопечатания, особенно среди священников, для которых она была драгоценным источником духовных назиданий и размышлений. Такое широкое и быстрое распространение книги заставляет полагать, что слово «иезуит» было известно в Европе задолго до основания «Общества Иисуса». Если святой Игнатий читал «Жизнь Христа» Людольфа Саксонского – об этом мы имеем его собственное свидетельство в его «Автобиографии» – то, вероятно, слово «иезуит» не ускользнуло от его внимания. Не исключено, что во время своего пребывания в Париже он заметил, что это слово обладает и ироническим, отрицательным значением. Действительно, слово «иезуит» даже в те времена часто употреблялось как синоним слов «лицемер» и «фарисей». Подтверждением этому является вопрос из практического руководства для готовящихся к исповеди, изданного в Антверпене в 1519 году: «Не уклонился ли я от научения Слова Божьего по страху быть осмеянным и названным фарисеем, иезуитом, лицемером, ханжой?»

В отличие от Германии и Австрии, в XIV и XV веках в Италии почитание имени Иисуса получило широкое распространение. Народ называл именем «Gesuati» членов «Ордена апостолических клириков Святого Иеронима». Этот орден был основан в 1360 году блаженным Джованни Коломбини. Его члены, приветствуя друг друга, произносили фразу «Будь славен Иисус Христос», этими же словами они начинали и заканчивали свои проповеди. По причине своей краткости и удобности (так оно непосредственно указывало на принадлежность к ордену) наименование «иезуиты» пользовалось широкой популярностью в обществе, которое, однако, никогда не вкладывало в него какого‑либо отрицательного смысла.

Однако после основания «Общества Иисуса» термин «иезуит» приобрел почти по всей Европе негативный характер. Сторонники Реформации поставили своей целью сделать «иезуитов» символом коварства и лицемерия, а следовательно – бесчестности. Такой подход применяли в лютеранской Германии, галликанской Франции, протестантской Англии. Антииезуитизм поддерживали янсенисты, члены мистико‑религиозного ордена иллюминатов. Негативное отношение к иезуитам, то есть членам «Общества Иисуса», привело в дальнейшем к упразднению (правда, ненадолго) «Общества Иисуса». Постепенно антииезуитизм потерял свою остроту, однако словари зафиксировали, что слово «иезуит» означает: «член Общества Иисуса» и «хитрый, коварный и лицемерный человек».

Укоренение термина «иезуит» в качестве специального термина, обозначающего членов ордена Игнатия Лойолы, произошло чрезвычайно быстро. Создается впечатление, что его употребление было разрешено и поддержано Тридентским собором; и хотя участники не пользовались им в своих постановлениях, тем не менее употреблял и в ходе своей работы. Действительно, документ «Деяния Собора» свидетельствует о том, что соборные отцы обычно называли иезуитами членов «Общества Иисуса». Так отца Диего Лайнеса именовали «генералом иезуитов».

Широкое распространение слова «иезуит» в католическом мире не было ни поддержано, ни осуждено «Обществом Иисуса», хотя его членам по‑прежнему давалась рекомендация избегать употребления этого слова. Но «Общество Иисуса» признало, что для католического мира слово «иезуит» есть не что иное, как верное и наиболее лаконичное истолкование выражений «сотоварищество Иисуса» и «сотоварищ Иисуса» и, следовательно, заслуживает уважения. Однако сами «сотоварищи Иисуса» хорошо понимали, что в этой «терминологической войне» невозможно победить, можно лишь воздерживаться от оценок. Так в 1613 году в «Толковании общих правил» «Общества Иисуса» можно прочесть: «Наименование «иезуит» происходит не от нас, и поэтому мы никогда не пользуемся им – ни в официальном, ни в частном порядке… Мы принадлежим Сотовариществу Иисуса, мы – сотоварищи Иисуса… Хотя слово иезуит стало обиходным, мы, тем не менее, не принимаем его, так как оно не было нам дано ни Блаженным Игнатием, ни Святейшим Престолом; однако мы не отвергаем его, ибо не в наших силах приостановить или задержать порыв общественного мнения».

Несмотря на то, что сами члены ордена не употребляли слово «иезуит», оно постепенно вошло в быт в светских и церковных кругах. Это вынудило Общество приспосабливаться к духу времени. Таким образом, этот термин стал применяться и внутри ордена, но только в частном порядке. Оно появилось в официальных документах лишь в XX веке. Первое официальное употребление слова «иезуит» зафиксировано на тридцать второй Генеральной Конгрегации Общества, которая проходила в 1975 году, то есть 435 лет спустя после основания «Общества Иисуса». В одном из постановлений этого собрания мы читаем: «Что значит быть иезуитом? – Осознать, несмотря на свою греховность, что ты призван стать сотоварищем Иисуса, каким был Игнатий, Игнатий, который умолил Деву Марию «утвердить его с Ее Сыном» и который узрел тогда Самого Отца, Который попросил Иисуса, обремененного крестом, взять с собой этого странника». Таким образом, после более чем 400‑летнего сопротивления, члены «Общества Иисуса» все‑таки признали себя иезуитами.

Однако так ли уж были неправы те, кто считал сторонников Лойолы лицемерами и ханжами? Быть может, в этом есть доля правды? Что ж, попытаемся ответить на эти вопросы.

Главной первоначальной целью, которую поставило себе «Общество Иисуса», была защита католической церкви от распространившегося духа сомнения и свободомыслия. Для этой защиты необходимо было нападение – на сторонников Реформации. Казалось бы, сама идея ордена предполагала жестокие бои и отчаянную борьбу с противниками католицизма, недаром во главе Общества стоял генерал.

Но это вовсе не означало, что такие образованные люди и умелые политики выберут путь открытого столкновения. Они стремились достичь своей цели, с одной стороны, проповедью, воспитанием подрастающего поколения, отстранив от этого другие ордена, с другой – разработкой своеобразных учений о грехе, добродетели и нравственности.

Для успешного противостояния врагам церкви иезуитам необходимо было выработать собственную догматику. В основу философии «Общества Иисуса» легли работы средневекового мыслителя, знаменитого теолога святого Фомы Аквинского, которого иначе называли Аквинатом. Тезис Фомы о непогрешимости папы и о господстве его над государями они развили до крайности, прибегая к подлогам и даже изменениям текста Священного Писания. А из положения о неограниченной власти папы, которому, – конечно же для блага христианской церкви и спасения душ, – приписывалось право освобождать подданных от присяги властителям и низлагать последних, иезуиты выводили не что иное, как принцип народовластия. Признавая власть папы непосредственным установлением Бога, а власть государей проистекающей из воли народа и потому подлежащей контролю народа, а в последней инстанции – контролю папы, сторонники Лойолы, строго говоря, разработали теорию революций, неповиновения законам, сопротивления государям и даже «тираноубийства». Так что источником идей Жан‑Жака Руссо и других просветителей, бывших предтечами Великой французской революции, могло, как это ни парадоксально, быть учение иезуитов.

«Общество Иисуса» появилось не во времена Средневековья, когда нравственные законы считались нерушимыми, а нарушение заповедей Христовых – приравнивалось к святотатству. Орден иезуитов появился во времена Возрождения, когда церковь охватило моральное разложение, а в политике царил обман. Если вспомнить самое знаменитое руководство для политиков эпохи Возрождения – работу Николо Макиавелли «Государь», мы найдем там следующие замечания: «Государю нет необходимости обладать всеми добродетелями, но есть прямая необходимость выглядеть обладающим ими»; «В наши времена уже очевидно, что те государи, которые мало заботились о благочестии и умели хитростью заморочить людям мозги, победили в конце концов тех, кто полагался на свою честность»; «Человеку, который желает при всех обстоятельствах пребывать добродетельным, остается лишь гибнуть среди множества тех, кто не добродетелен». Таким образом был провозглашен главный политический принцип: «Цель оправдывает средства». Нравственные теории иезуитов также оправдывали обман и клятвопреступление, если они совершались ради великой цели, допускалось даже нарушение Христовых заповедей, если того требовали обстоятельства. Так иезуиты – беспринципные политики – стремились установить «согласие» между Божьей правдой и человеческой неправдой.

Помимо славы хитрецов, сторонники Лойолы снискали и славу снисходительных духовников, от которых без труда можно было получить отпущение любого греха. Для разработки своих нравственных теорий обучавшиеся теологии члены «Общества Иисуса» использовали казуистику – ту отрасль средневекового богословия, которая занималась применением общих нравственных законов к конкретным случаям и разрешением возникающих при этом вопросов, так называемых casus conscientiae.

Согласно учению иезуитов, у нас во многих случаях нет полной уверенности в том, что мы поступаем в соответствии с нашими обязанностями. Выбирая один из двух вариантов ответа на данный вопрос, каждый может опираться на известные основания, но ни один из вариантов не может считаться несомненно достоверным, а является лишь вероятным, правдоподобным. При этом оба противоположных мнения могут иметь под собой равное основание, а могут и не иметь. Само правдоподобие может опираться либо на основания внутренние, либо на основания внешние, например, на авторитет сведущих лиц, заслуживающих уважения и доверия учителей и авторов. От более или менее правдоподобного мнения отличается более или менее безопасное мнение. Более безопасное мнение – то, следуя которому, легче избегнуть нарушения законов, чем следуя противоположному. Из различных казуистических сочетаний мнений, более или менее правдоподобных и более или менее безопасных, иезуиты оправдывали все, что дает больше всего поблажек человеческим слабостям.

Это так называемая система пробабилизма, которая сводится к тому, что менее безопасному мнению можно следовать и тогда, когда оно менее правдоподобно. Кроме того, всякий может, не взвешивая оснований «за» и «против» по существу и не составляя себе собственного убеждения в дозволенности или недозволенное™ данного действия, поступать сообразно с тем мнением, которое считается правильным со стороны признанных авторитетов. В конечном счете пробабилизм заглушал голос совести, заменяя его суждениями признанных авторитетов. Таким образом, пробабилизм идет гораздо дальше, чем идея о том, что цель оправдывает средства – положение, которое действительно вытекает из теории и практики иезуитов. Сторонники пробабилизма полагали, что должен быть одобрен поступок безнравственный как по цели, так и по средствам, если только для его обоснования может быть приведено «правдоподобное» мнение. Так, например, на вопрос, заданный убийце: «Он ли убил такого‑то?», человек, совершивший убийство, может смело отвечать «нет», подразумевая про себя, что он не посягал на жизнь убитого им человека «до его рождения». Двусмысленные клятвы, подтасовка намерений стали своего рода «визитной карточкой» иезуитов. Для них нравственные принципы христианства не были руководящей нормой; наоборот, они руководствовались нравами и обычаями при формулировании христианских принципов. Такую систему нравственного богословия и сами члены Общества называли иногда theologia accomodativa, то есть богословием, приноровленным к воззрениям и нравам людей известного времени и места. И если мы, люди «самых честных правил», можем осуждать такие нравственные принципы, то иезуитам именно такие убеждения помогали в их миссионерской деятельности. В Китае они вели себя как китайцы, в Японии – как японцы. Принимая принципы, бытующие в той или иной местности, члены ордена утверждали, что не забывают самого главного – веры.

Первым иезуитом, защищавшим принципы пробабилизма, был Васкез, живший в конце XVI века. Вскоре пробабилизм уже определял поступки каждого члена ордена. И до сих пор сторонники Лойолы не отступили от этих принципов, несмотря на то, что папы требовали этого. Так папа Александр VII созвал генеральный капитул доминиканцев и намеревался издать буллу против пробабилизма, но, отвлеченный от этой мысли иезуитом‑кардиналом Паллавичини, ограничился осуждением 45 тезисов иезуитов. Папа Иннокентий XI в 1679 году осудил еще 65 положений иезуитской морали (в частности, тезисы, относящиеся к двусмысленностям и мысленным оговоркам). Но все же «сотоварищи Иисуса» не отказались от своих доктрин, подобно тому как в других случаях они не останавливались перед явным неповиновением папе, как только его стремления не совпадали с интересами ордена. Начиная с Павла III и до Климента XIV не было почти ни одного папы, которому бы не приходилось бороться против заносчивости и непокорности членов «Общества Иисуса». Учрежденный для укрепления папского авторитета, со временем орден приобрел в церкви такое влияние и власть, что подчинил себе даже ее главу и заставил пап служить своим интересам.

Date: 2015-10-22; view: 338; Нарушение авторских прав