Глава 16. Никто не предполагал, что Джесси оставалось ждать родов намного меньше, чем рассчитывали

Никто не предполагал, что Джесси оставалось ждать родов намного меньше, чем рассчитывали.

Доктор из Джеймстауна обещал приехать к ним в округ в двадцатых числах февраля, однако уже пятнадцатого Джесси почувствовала первые схватки.

Она работала на кухне вдвоем с Джонатаном, когда болезненный стальной обруч мгновенно сковал низ живота. Она как раз помешивала суп, склонившись над кипящей Кастрюлей, и чуть не закричала от неожиданности. Последние недели дались ей нелегко. Ей никак не удавалось найти Удобное положение, она не могла ни сидеть, ни стоять, ни лежать спокойно. Подняться с места было почти невозможно, ходить стало трудно, и каждые полчаса ей требовался горшок. Она приходила в ярость из‑за любого пустяка и не Могла дождаться, когда этому придет конец.

Болезненно сморщившись, Джесси резко выпрямилась, поджив руки на поясницу, и глубоко вздохнула. Боль вроде бы прошла. Джонатан не спускал с хозяйки тревожного взгляда.

– Специи можно добавить и позже, миледи.

– Мы же не знаем, когда прибудет следующий корабль с припасами. – Джесси покачала головой, устало улыбаясь. – соль уже на исходе. Давай доводить дело до конца.

Джонатан отошел к полке, и Джесси слышала, как он что‑то бурчит себе под нос, копаясь в, баночках и коро‑бочках и следующее мгновение она словно оглохла: схватка повторилась, но с такой силой, что Джесси едва устояла на ногах и невольно охнула, зажмурившись от боли.

– Миледи…

– Со мной все в порядке, – заявила она, однако сада и частота схваток нарастали. Пришлось опуститься на стул и признаться: – Нет, не все.

– Я позову кого‑нибудь, – выпалил Джонатан, схватил свою куртку и выскочил во двор.

Боль ненадолго отступила, и Джесси пожалела, что переполошила понапрасну беднягу повара. Однако стоило попытаться встать – и юбки моментально насквозь промокли от внезапно хлынувших родовых вод. Снова вернулась боль, и Джесси судорожно вцепилась в край стола.

Дверь с грохотом распахнулась, и в клубах ледяного воздуха в кухню влетел Тамсин. Он мгновенно оказался рядом и сказал:

– Это ребенок.

– Но ведь еще слишком рано! – возмутилась Джесси.

– Джесси, детка, – улыбнулся Тамсин, – никому в мире не удалось убедить младенца, которому надоело сидеть в утробе, что он покидает ее слишком рано! Они появляются на свет тогда, когда им угодно, и с этим приходится мириться. А теперь будь послушной девочкой и постарайся подняться к себе в постель.

– И что потом?

– А потом, детка, ты станешь ждать. Давай‑ка я тебе помогу. – И он обнял Джесси за плечи.

Но тут дверь распахнулась вновь и на пороге возник Джейми. Он замер в проеме двери, как никогда надменный и мрачный, переводя взгляд с жены на Тамсина и обратно. Один шаг – и он уже возле Джесси, скидывает перчатки и наклоняется, чтобы взять се на руки, небрежно бросив Там‑сину:

– Пошел вон.

– Нет! – вскричала она, испуганно глядя на Тамсина. – Джейми, пожалуйста, ведь он же учился в Оксфорде… – Трясясь от страха, бедняжка цеплялась за шею Камерона. В мокрой одежде ей стало ужасно холодно, и Джесси прошептала невпопад: – Ты промокнешь.

Джейми, не обращая внимания на ее мокрое платье, вперил грозный взор в Тамсина. Вряд ли в нем можно было узнать оборванного пьяницу из придорожной таверны. Аккуратно одетый, гладко выбритый, он не расставался со своей глиняной трубкой, но никогда больше не брал в рот ничего крепче эля. Глядя на этого нового человека, Джейми недолго колебался. Правда, он все еще сильно сомневался в его талантах, но знал, что Джесси верит в него всей душой, а в данных условиях это было решающим доводом.

– Тогда пойдем с нами, – велел Камерон. Джесси уткнулась ему в плечо, бормоча слова благодарности.

Джейми поспешил из кухни в дом. Во дворе бушевала февральская вьюга, и он почувствовал, что Джесси трясется от холода. Навстречу им выскочила миссис Лоутон, и ей приказали бежать к Танненам за Молли.

– Где Элизабет? – спросил Джейми.

– Я здесь! – откликнулась Элизабет с лестницы.

– Начались роды, – кратко пояснил Джейми.

Он па руках принес Джесси в спальню, усадил ее в кресло и принялся расстегивать платье. Несчастная, беспомощная, она не сводила с него глаз. Джейми пытался снять с нее мокрое платье через голову.

– Тебе не следует быть здесь, – прошептала она. – Это все так противно…

– Давай‑ка сначала разденемся, – возразил Камерон.

Джесси давно уже не надевала корсета – только свободные нижние юбки. Она попыталась слабо протестовать:

– Я могу раздеться сама, Джейми, честное слово!

– А ну перестань вертеться! – грубо окрикнул он. – Тебе не справиться самой.

– Джейми…

В этот момент в комнату вошла Элизабет. Она нерешительно покашляла, стоя у дверей, и предложила:

– Я достану чистую рубашку.

Джесси скорчилась от новой схватки и заскрипела зубами. Из глаз у нее брызнули слезы.

– Ах ты, маленькая дурочка! – промолвил Джейми с ласковым укором. И взял ее руки в свои. Она отчаянно вцепилась в него, стискивая пальцы все сильнее и сильнее.

– Успокойся… – шептал Джейми. – Дыши глубже, Джесси. Успокойся, милая, успокойся…

Между схватками наступила передышка, и Джесси бессильно обмякла у него на руках. Джейми воспользовался этой минутой, чтобы снять с нее нижнее белье. Элизабет тут же пришла на помощь, и вдвоем они ловко надели на роженицу чистую теплую рубашку. Все это время Тамсин молча стоял у порога. Джейми сурово глянул па него и спросил:

– Ну, и что дальше?

– Дальше ей следует лежать и ждать, милорд.

– И это все?

– Это вес, что можно сейчас сделать, – прозвучал решительный ответ.

Элизабет разобрала постель, и Джейми перенес жену на кровать.

– Джейми, – со страхом прошептала Джесси – цепляясь за его руку. – Все началось раньше срока…

– Не так уж и рано, – возразил он как можно а сам покосился на Тамсина. Если бы знать толком, должны идти эти самые роды! Он столикому успел выучиться за свою жизнь. Он умеет проложить курс он найдет дорогу в самом глухом лесу, он постиг науку выживания на суше и па море, но не знает, как снять гримасу боли с осунувшегося лица Джесси и как понять, выживет ли их ребенок, если роды действительно начались тишком рано.

– Дне недели, – промолвил Тамсин, – если я вообще что то в этом понимаю. Судя по всему, малыш был зачат в вашу первую брачную ночь, милорд, а значит, он не слишком опередил положенные природой сроки. Пока все идет неплохо. – Он посмотрел на Элизабет. – Леди Элизабет, если вас не затруднит, дождитесь Молли я велите ей держать наготове теплую воду и чистые полотенца, чтобы было чем обтереть их светлость, когда они явятся на свет, а заодно и Джесс… миледи.

– А что делать мне?

– Ну, милорд, вам можно прогуляться в гостиную, выкурить трубку и выпить виски. Мы провозимся еще довольно долго.

– Я обещал, что все время буду рядом с ней. – Джейми покачал головой с мрачной решимостью.

– Тогда оставайтесь с нами, милорд. – И на лице Тамсина расцвела мягкая улыбка. – Держите ее за руку, вытирайте пот со лба и просто сидите рядом.

Именно этим Камерон и занялся.

Поначалу Тамсин чувствовал себя не в своей тарелке – вряд ли кому‑то случалось принимать роды у леди в присутствии самого лорда. Но в конце концов бывший врач устало Пожал плечами и подумал, что в этом весь Джейми Каме‑рон: коли он решил присутствовать при родах, то так оно и будет, а окружающим следует смириться с его решением. Джейми видел, что для Тамсина не секрет снедавший его страх за жену, и оттого этот щуплый человечек старается вести себя как можно спокойнее, умело помогая Джесси. Вот роженица снова скривилась от боли и сжала пальцы Джейми. Он не издал ни звука, хотя рука побелела от ее баянной хватки.

– Все идет хорошо, – уверенно повторял Тамсин. – Схватки сильные и частые, и младенец находится в правильном положении.

Джесси с облесением перевела дух. Джейми не сводил глаз с ее измученного лица. Она наверняка думает сейчас о том, как рожала на борту «Сладкого рая» Джоан Таннен, и о ее мертвом младенце, которого сбросили в море.

Бледное лицо исказила новая судорога. Джейми осто – рожно прикоснулся к огромному животу и ощутил, как отчаянно напрягаются под его ладонью все мышцы. Дрожащие потише пальцы опять сжали до боли его руку, у Джесси вырвался жалобный крик:

– Они стали слишком частыми!

И это было правдой. Элизабет с Молли стояли наготове, с водой и полотенцами. Джейми без конца вытирал Джесси потный лоб и шептал ласковые, ободряющие слова, когда наступало затишье. Однако ей приходилось тужиться все чаще и чаще..

В какой‑то момент она взмолилась, чтобы муж вышел и не смотрел. Джейми в нерешительности глянул на Молли, и та отрицательно покачала головой. А в следующее мгновение Джесси уже снова цеплялась за него изо всех сил, и он не смел отнять руки, стараясь передать ей хоть часть своей силы и облегчить терзающую боль. Прошло какое‑то время, и роженица впала в беспокойное забытье. Ее пальцы бессильно разжались. Джейми выпрямился, ожег взглядом Тамсина и заметался по комнате, заложив руки за спину. Элизабет с Молли следили за ним с тревогой.

– Сделай же хоть что‑нибудь! – выкрикнул Камерон, | потрясая в воздухе кулаками.

– Что прикажете сделать, милорд?

– Что‑нибудь, чтобы это поскорее кончилось. Она не вытерпит долго такую боль!

Молли, Тамсин и Элизабет лишь молча переглянулись Элизабет набралась храбрости, вышла вперед и взяла Джейми за руку.

– Джейми, это только кажется, что роды слишком долгие, а на самом деле прошла всего пара часов. И еще немало часов может пройти до того, как ребенок появится на свет, – так бывает всегда, и это нормально – Просто ты слишком мало знаешь об этом.

– А ты что же, знаешь больше? – грубо спросил Джейми.

– Я была свидетельницей тому, как ваша сестра рожала вашу племянницу, лорд Камерон, – покраснела от обиды Элизабет, – и смею утверждать, что действительно знаю больше!

Джейми покаянно склонил голову, и это встревожило Элизабет еще сильнее. Она никогда не видела его таким покорным. Девушка ласково погладила Джейми по руке:

– Милорд, я не сомневаюсь, что все будет хорошо.

Джесси, захваченная врасплох новой схваткой, пронзительно вскрикнула. Джейми с лицом мрачнее тучи, с дрожащими руками был тут как тут.

– Успокойся, Джесси, успокойся…

– Я этого не вынесу…

– Ты все прекрасно вынесешь. Дыши, дыши!

– Не могу…

– Милая, я велел тебе дышать. Дыши полной грудью, оторви мне руку и избавься наконец от моего сына!

– Избавиться от твоего сына?! – фиалковые глаза яростно вспыхнули, и Джейми с облегчением рассмеялся.

– Ага, леди, вот вы и попались! Вам не так уж и плохо!

Она откинулась на подушку, обозвав его мерзким уродом. И когда начались новые схватки, Джесси обругала его еще раз и вонзила ногти ему в ладонь, но больше не жаловалась на слабость. А сила и частота схваток продолжали на – растать.

Вскоре Тамсину стало ясно, что им не придется ждать долго. Судя по всему, уже к вечеру ролы завершатся.

Тамсин коснулся руки лорда Камерона, лицо которого посерело при виде мук жены, и ободрил его:

– Скоро появится ребенок.

Джейми ошалело выпрямился, словно проглотил аршин. Молли подступила поближе, готовая прийти па помощь, и Тамсин обратился к Джесси:

– Ну, детка, ты никогда не умела ждать. И не успела научиться ни терпению, ни осторожности. Или все – или ничего. Тебе мало было выйти замуж за богатого купца – ты вышла за самого знатного лорда. И сегодня тебя опять покинуло терпение. Вот и этот малыш, что так рвется наружу, будет под стать своей маме. Ну а теперь тужься, Джесси, милая, тужься изо всех сил. Подтолкни его как следует.

– Я не могу! – казалось, силы совершенно покинули ее. Джейми схватил жену за плечи.

– Джесси, слушай, что велит тебе Тамсин, и выполняй!

– Ох! – вскричала она и попыталась вырваться из железных пальцев. Это усилие вызвало новую схватку, и волей‑неволей ей пришлось тужиться.

– Ого, я вижу черненькую головку! – восторженно взвизгнула Молли.

– Еще! – настаивал Тамсин.

– Нет!..

– Джесси, я желаю сию же минуту получить своего сына!

– Нет, дочь! – протестовала Джесси.

– Тужься! – рявкнул Джейми.

И ребенок вышел на свет. Джесси испытала ни с чем не сравнимое чувство облегчения. Ее затопил удивительный покой, и мигом позабылась недавняя боль…

И тут она услышала плач – пронзительный, требовательный плач ее младенца. Пронзительный, требовательный – и полный жажды жизни.

– Ну, вот и ваш сын! – хохотал Тамсин. – Очень даже живой и здоровый

– Ах…

Все‑таки сын…

Опять вышло так, как хотел Джейми.

Ревущий младенец быстро перекочевал от Тамсина к Молли, которая ловко завернула его в пеленки и принялась вытирать маленькую мордашку. Джейми порывисто наклонился, крепко поцеловал Джесси в губы и погладил по щеке. От слабости все плыло у нее перед глазами, однако она успела заметить, с какой нежностью смотрел на нес муж. Вот он выпрямился и потребовал у Молли своего сына. Подошел поближе к свету, приподнял пеленки и внимательно разглядел новорожденного. А потом улыбнулся – счастливо и как‑то беспомощно – и снова обратился к Джесси:

– Он превосходен, моя милая. Десяти пальцев на руках, десять на ногах, упрямый подбородок и темные волосы, насколько я могу судить. Однако пока он слишком мокрый.

Свежеиспеченный Камерон пронзительно заверещал, и Джесси увидела, как из пеленок высунулся миниатюрный кулачок.

– Можно мне взглянуть? – прошептала она. И даже попыталась приподняться, но у нее не хватило сил.

– Джесси, еще разок, – сказал вдруг Тамсин, и она Уставилась на него в недоумении. – Еще один раз постарайся, детка. Сейчас должен выйти послед. Ну, потужься еще раз для меня, милая.

На сей раз все получилось гораздо проще. И к тому же Джесси так хотелось поскорее увидеть своего сына. Она стиснула зубы, напряглась – и еще раз испытала то же Удивительное облегчение. Жадно глотая воздух, роженица зажмурилась и без сил повалилась на кровать. А когда снова открыла глаза, то увидела, как Джейми осторожно вкладывает ей в руки сверток.

Горячая любовь мгновенно переполнила ее сердце. Он ел таким крошечным – и таким чудесным! Широко рас‑крытый беззубый ротик издавал весьма пронзительные звуки, но для материнских ушей они звучали музыкой. Яр‑кие голубые глаза со временем могли измениться и приобрести более темный оттенок, как у самой Джесси. А вот волосы наверняка будут в точности как у отца – уже сейчас видно, какие они темные и необычно густые для новорожденного. И она уже так любила это крохотное личико, красневшее и морщившееся от каждого вопля! Она тоже не удержалась и заглянула под пеленки. Да, се сын был само совершенство. У нее на руках заливался плачем самый настоящий маленький мальчик, и хотя он мог бы быть и чуть‑чуть потолще, по нему нельзя было сказать, что он чего‑то недобрал, выскочив из материнской утробы на две недели раньше срока.

Джесси охватил нервный озноб. Ну вот, конец ее кошмарам. Ее сын появился на свет – такой живой, чудесный ребенок!

– Ох, Джейми… – прошептала она, чувствуя, что вот‑вот заплачет от счастья. – Он такой… красивый.

– Просто грандиозный младенец, – серьезно уточнил Джейми и осторожно погладил одним пальцем сморщенную щечку. Его загорелая рука показалась Джесси необычно огромной. А потом эта рука ласково коснулась ее губ, и она подняла взгляд. – Он грандиозный, – повторил Джейми.

Джесси больше не в силах была удержаться от слез. Выступила вперед Молли и деловито заметила:

– Ты бы покормила его чуток, милая. Он, конечно, много‑то не съест, но пусть хотя бы отведает твоего молока. – Тут служанка замялась, нерешительно глядя то на Джесси, то на Джейми. – То есть, конечно, ежели вообще захочешь кормить. У благородных дам не принято самим кормить детей грудью, верно, лорд Камерон?

Джесси от возмущения чуть не задохнулась. Как, неужели найдется на свете женщина, которая по собственной воле откажется кормить свое дитя?! По крайней мере ей

Хотелось одного – всегда быть как можно ближе к своему малышу. Ей до боли хотелось изведать все, что несет с собой материнство, и дай Бог чтобы Джейми это понял. Может быть, это мужья заставляют жен нанимать кормилиц, чтобы оставалось побольше времени, не занятого детьми?

– Вряд ли у нас в округе большой выбор кормилиц, – пробормотала Джесси.

– Ну, наверняка можно кого‑то отыскать… – начала было Молли.

– Джесси сама выкормит ребенка, – твердо заявил Джейми.

Она устремила на него благодарный взгляд. Муж был здесь, радом, и взирал на их новорожденного сына с таким же благоговением, как и она. Ласково улыбаясь, Джейми распустил ворот на ее рубашке. Джесси неловко поднесла сосок к розовому рту и не удержалась от счастливого смеха: такое облегчение затопило смятенное сердце, когда мальчик жадно припал к источнику жизни, созданному самой природой. Он сосал сильно и часто, и по всему ее телу разбегались волны до боли острого наслаждения. Переполнявшая сердце любовь засияла с новой силой. А малыш сопел и чмокал как ни в чем не бывало, словно маленький поросенок. Молли с Элизабет весело засмеялись.

– Глянь, так и набросился на тебя, – заметила Молли.

– Совсем как его отец, – промолвила Джесси и только потом сообразила, что ляпнула лишнего. Красная от сму‑щения, она посмотрела на Джейми, который беспечно рассмеялся, ему принялся вторить Тамсин, и Джесси подумала, что впервые в жизни ей так хорошо.

Джейми позволил ей еще немного полюбоваться мла‑денцем, а потом ласково отнял его и поцеловал жену в губы.

– Молли говорит, что тебя нужно обтереть и поменять постель. А потом ты поспишь. Я приду попозже.

У нее слипались глаза. Она едва слышала, как Молли просит отдать ей ребенка – его пора искупать. Джейми вернул младенца и вышел из комнаты. Б полузабытьи Джесси почувствовала, что Молли обтирает ее влажным полотенцем и укладывает на чистую простыню.

А потом пришел сон – крепкий, беспробудный, без видений и кошмаров.

Среди ночи Джесси очнулась, изнемогая от голода, и туг же услышала плач и чмоканье, потревожившие се сон. Она распахнула глаза и увидела, что Джейми сидит в большом кресле, которое передвинул от своего стола к кровати. У него на руках лежал малыш, давно умытый и завернутый в чистые пеленки. Камерон улыбнулся в ответ на ее вопросительный взгляд и положил младенца рядом с ней. Переполненные молоком груди немедленно заныли, и Джесси поспешила дать ребенку пососать. Когда тот с наслаждением зачмокал, она взглянула на Джейми, не скрывая восторга:

– Похоже, у меня получается!

– Конечно, получается, мадам, – хмыкнул Камерон. – Я не сомневался в ваших способностях ни на минуту, и он, судя по всему, тоже!

На сердце у Джесси потеплело, и она счастливо улыбнулась. Джейми наклонился поближе, погладил сына по щечке и легко скользнул пальцами по ее груди.

– Завтра утром мы первым делом должны окрестить его. Ты уже выбрала имя?

– Первым делом?., – испуганно переспросила Джесси, мгновенно помрачнев. – Джейми, а с ним ничего не случится? Пусть бы подождал еще…

– Джесси, Тамсин сказал, что он абсолютно здоров. И будет только лучше, если мы сразу же его окрестим.

Она кивнула, смущенно потупившись и ругая себя за то. что дала волю неоправданному страху.

– Джесси, нужно выбрать имя.

– А разве… разве это право не принадлежит отцу.

– Он ведь и твой сын тоже. По‑моему, после сегодняшнего утра ты должна это понимать не хуже меня.

Джесси покраснела при мысли о том, насколько легче обзаводятся детьми мужчины – в отличие от женщин. И громко произнесла:

– Джеймс. В честь отца. Ведь он – первенец.

– Значит, ты обещаешь, что следом за ним появятся другие?

– Еще чего не хватало! – мгновенно вспылила Джесси, и Джейми рассмеялся.

– Ну что ж, будь по‑твоему, назовем его Джеймсом. Джеймс Дэниел Камерон – надеюсь, это тебя устроит. К тому же мы сможем звать его Дэниелом, чтобы избежать путаницы.

– Джеймс Дэниел Камерон, – повторила Джесси. – Мне тоже нравится.

Словно услышав ее слова, Джеймс Дэниел во все глаза уставился на мать.

– Джеймс Дэниел Камерон, – еще раз промолвила Джесси, наклонилась и поцеловала удивительно нежную бархатную щечку. – Я люблю тебя, Джеймс Дэниел!

Детские глазки сонно закрылись. Все еще удивляясь, какая нежная у младенца кожа, Джесси осторожно погладила его и увидела, как за ней наблюдает Джейми. В ответ на ее вопросительный взгляд он смущенно улыбнулся и сказал:

– По обычаю лорд должен преподнести подарок своей леди в честь такого события. Честно говоря, если бы мы были дома, я бы хотел подарить тебе жемчужное ожерелье, Но увы, сейчас у меня нет под рукой ничего похожего…

– Это не‑…

– Зато я надеюсь, что тебе понравится вот эта вещица. С этими словами Джейми достал шнурок из сыромятной кожи, на кагором висел необычный амулет. На розовой ра‑ковине были грубо вырезаны мужская и женская фигурки со сплетенными руками. На них светило солнце. И среди этого сияния угадывались очертания божественной улыбки, обращенной на двух людей. Ласково прижимая к себе малыша, который сладко спал, приоткрыв ротик, Джесси внимательно рассматривала амулет. Наконец она неуверенно улыбнулась и взглянула на Джейми:

– Он такой красивый.

– Давным‑давно мне подарила его одна маленькая девочка.

– Маленькая девочка?

– Когда я впервые попал сюда, то познакомился с Пока‑хонтас. Ей было одиннадцать лет, но она уже успела спасти жизнь Джону Ролфу и относилась к колонистам с удивительным терпением и любовью. Я и сам был тогда мальчишкой. Мы много времени проводили втроем: она, я и Пован – сначала, после того как белые чуть не убили Пована, и во второй раз, после того как меня чуть не убили воины из племени Поухатана. Я всегда очень берег этот амулет и надеюсь, что и ты будешь дорожить им – пусть он символизирует то жемчужное ожерелье, которое ты обязательно получишь.

Рассказывая об амулете, Джейми почему‑то избегал смот‑ретв ей в глаза. Он осторожно вынул у нее из рук спящего сына и прижал малыша к груди.

– Джейми.

– Что?

– Он очень красивый. И я клянусь, что буду дорожить им. – Джесси тут же надела на шею тонкий, шнурок.

Джейми улыбался, глядя на нее.

– Молли сегодня ночует у нас. Она сейчас принесет тебе что‑нибудь поесть. Ты должна отдохнуть, а потом..‑

– Не сомневайся, я встану пораньше.

– Этому не бывать, миледи. По меньшей мере неделю тебе можно будет подниматься с постели не долее чем иа час. Так сказал Тамсин, а я позабочусь, чтобы так оно и было. – И Джейми ласково улыбнулся.

Он вышел, плотно притворив дверь. Джесси закуталась в одеяло и рассеянно улыбнулась.

Она и не предполагала, что можно испытывать такое счастье.

Все ее последующие дни были целиком заняты младенцем. С первого же дня его никто не звал Джеймсом или Джсйми – только Дэниелом.

Джесси была в восторге. Складки на лице мальчика расправились, он набирал вес, и Джесси могла часами любоваться сыном, сравнивая его с отцом. Сходство с Джейми было просто потрясающим. &гот новорожденный с первых же дней мог смотреть на нее так, что сладко щемило сердце, ведь точно такие же взгляды бросал на нее Джейми. Он мог стать вдруг молчаливым и суровым, а когда был голоден, выл не хуже зимнего ветра в трубах. Джесси твердила, что ребенок уже научился улыбаться, хотя Молли уверяла ее, что это всего лишь отрыжка, «дурной воздух в животике», – такие малыши, как Дэниел, не могут улыбаться. Но Джесси не желала с ней соглашаться. Ребенок, который с таким упорством рвался в этот мир, просто обязан быть необыкновенным. И она верила, что у ее сына уже есть определенные запросы и пристрастия. А когда Джесси держала его на руках, то испытывала удивительное, недоступное ей прежде чувство полноты жизни. Она сумела совершить что‑то хорошее и нужное. Единственное, что печалило ее в эти дни, – все более длительные отлучки Джейми.

Он не спал с ней в ту ночь, когда родился Дэниел, и в следующую ночь также. Молли твердо решила, что несколько дней пробудет у них в доме, и Джейми приказал поставить для нее еще одну кровать. Пришли выборные от лица колонистов с подарком молодой леди, и Джейми проводил их в хозяйскую спальню. Джесси встречала гостей, не поднимаясь с кровати, и была глубоко тронута подарком – колыбелью, любовно изготовленной из самых лучших пород дерева и украшенной гербом Камеронов. Она поблагодарила пришедших людей от всего сердца, и тогда выступил вперед Джон Таниен, которому предстояло держать речь за всю общину. Как всегда, прежде чем начать, он немилосердно комкал свою плоскую шапку в больших, натруженных руках.

– Это мы хотим поблагодарить вас, миледи, кол» вам; пришелся по сердцу наш подарок. Сказать по правде, многие из нас побаивались вашего приезда: дескать, явится к нам хозяйка холодная да заносчивая, и ничем ей не угодишь. Но явились вы – чистый ангел милосердия, – и мы благодарны вам за это. А особенно благодарны мы с Молли, и я сплю спокойно, потому как знаю: мою Джоан вместе с младенцем проводили в последний путь руки добрые и ласковые. А потому желаем мы вам, леди, только самого лучшего, и вашему дорогому сыночку тоже!

– Спасибо, Джон, – отвечала Джесси. – Спасибо большое вам всем. Обещаю, что эта колыбель навсегда останется в нашем доме и мы будем хранить ее не только за вложенное в нее искусство, но и за то, что подарена она от чистого сердца.

Она не смела поднять глаза на Джейми, молча стоявшего в дальнем углу. Слишком глубоки были разбуженные нехитрым подарком чувства. Она явилась сюда против воли, и тем не менее ни одно место в мире не могло считаться ее домом полнее, чем это. Она выходила замуж по расчету, потому что этот брак обещал не просто обеспеченность, а роскошь. Вряд ли можно назвать роскошным се нынешнее Существование, но она давно перестала об этом думать. Она стала совсем иной. И весь смысл ее жизни сосредоточился сейчас на Дэниеле, на благополучии их семьи.

На ее муже.

– Спускайтесь вниз и отведайте нашего эля, чтобы не замерзнуть на обратном пути, – гостеприимно предложил Джейми. Гости, неловко толкаясь, вышли из спальни. Все это время муж не спускал с Джесси глаз, и она опять не имела понятия о том, что он сейчас думает.

Молли провела у них в доме неделю, после чего вернулась в свою семью. Джесси ужасно не хватало верной подруги, хотя рядом постоянно находились Элизабет, миссис Лоутон, Чарити и Патиенс.

Но больше всего ей не хватало Джейми.

Отсутствие его в первую ночь выглядело вполне оправданным. Потом с ней ночевала Молли. Но и теперь, когда Молли вернулась к себе, ДжеЙми ночевал отдельно, в той комнате, которую раньше занимали Ленор с Робертом. Однажды утром, прокравшись к ним в спальню на цыпочках в поисках чистых чулок, он признался, что боится потревожить ее или малыша. Оба нуждаются в крепком сне. Джесси промолчала скрепя сердце.

Но по ночам она то и дело слышала, как ее муж беспокойно вышагивает по комнате. И испуганно прижимала к себе сына, закусив губу, чтобы не заплакать, и молилась, чтобы Джейми не охладел к ней окончательно. Она понимала, что супружеские отношения попросту невозможны некоторое время после родов, но ведь они прекратились на несколько недель раньше, еще до рождения Дэниела, н дело было не в них. Ей отчаянно не хватало тепла его большого сильного тела, она Привыкла засыпать, вслушиваясь в гулкое биение его сердца, Уютно устроившись у него в объятиях. Тамсин предупредил, Что ей следует подождать не меньше месяца, да и потом вести себя крайне осторожно. Она не знала, говорил ли Тамсин с Джейми, или тот додумался до таких тонкостей сам, или просто больше не хочет ее.

Ночи, когда он беспокойно метался у себя в комнате, тревожили ее. Ночи, когда оттуда не доносилось ни звука, тревожили еще сильнее. Она не имела понятия, дома ли он, где и с кем проводит время и к кому устремлены сейчас его и помыслы.

Вдобавок здесь опять отиралась Хоуп. Как только со‑, шел снег, в дом явилась. делегация индейцев с подарками от Олеканканока. Великий вождь посылал малышу амулет, как две капли воды схожий с тем, что Джейми получил от По‑кахонтас. Она никогда не расставалась с ним, а подарок Опеканканока привязала к колыбели, хотя и опасалась, что малыш может запутаться в шнурке. Она и сама не знала, что заставило ее так поступить. Просто что‑то подсказывало ей, что защита этого амулета может оказаться важной для ребенка. Ведь христианская вера делала первые шаги по этой земле, тогда как индейские боги правили ею с незапамятных времен.

К вящему смятению отца Стивена. Джесси заказала Джону Таннену распятие, которое также прикрепила над колыбелью. Отец Стивен не скрывал своего возмущения соседством Христа и амулета. А Джейми только смеялся:

– Святой отец, наша, церковь все равно не признает рукотворных изображений Господа – стало быть, можно не тревожиться, чем украшена детская колыбель. Не думаю, что это помешает ребенку вырасти добрым христианином.

Отец Стивен сокрушенно воздел руки и промолчал. Джесси наградила мужа благодарным взглядом, который тот вряд ли заметил. Еще бы, ведь голова у него наверняка занята более серьезными вещами.

Ей не на что было жаловаться – Джейми заботился обо всем. Стоило возникнуть какой‑то проблеме – и муж сразу приходил на помощь.

Но при этом продолжал держаться отчужденно. Джесси его почти не видела.

Дэниелу исполнилось две недели, когда сошел последний снег. Джонатан, который долгие годы прожил в Джеймстауне, прежде чем перешел на службу к Камерону, сказал, что скорее всего в этом году больше не будет снегопадов.

Февраль закончился, наступил март.

Тамсин уже не работал в конюшне. Джесси несказанно удивилась, когда узнала, что ему отвели собственную хижину и колонисты мало‑помалу привыкли к тому, что теперь есть куда обратиться со своими недугами.

– Это все ваш муж, – с чувством признался Тамсин Джесси. – Когда родился ваш сын, он приказал мне идти следом за ним в гостиную, и приготовился к тому, что там мне снесут голову. Однако милорд стал расспрашивать про Оксфорд и полученную там степень и не на шутку разгневался на меня за то, что я позволил пьянству довести себя до столь плачевного состояния. Но я поклялся, что с этим покончено, и он сказал, что здесь новый мир и мы строим новую жизнь и просто непозволительная роскошь скрывать свои знания. Он отвел для меня отдельный дом и стал отправлять ко мне больных. Поначалу они не очень‑то верили в мои способности, но я избавил миссис Дэнвер от желудочных колик и вправил вывих Тимоти Хейлу, и теперь ко мне обращаются без колебаний.

Джесси очень радовалась за Тамсина и в тот же вечер горячо поблагодарила Джейми.

– Я тут ни при чем, мадам, – нетерпеливо возразил он, – я всего лишь посоветовал человеку применить свои знания, без которых нам здесь не обойтись.

Он вежливо, по решительно дал понять, что разговор окончен, и Джесси молча удалилась.

Март выдался ветреный и дождливый, однако пятнадцатого числа, когда Дэниелу исполнился месяц, весна полностью вошла в свои права. Яркий лазурный небосвод предвещал наступление теплых дней. Земля оживала на глазах. Фермеры заканчивали подготовку к севу, в воздухе чувствовалось оживление: и природа, и люди предвкушали время обновления и веселья.

Весне радовались все, кроме Джейми.

Джесси бросало то в жар, то в холод – в зависимости сотого, казалось ли ей, что Джейми се ненавидит или всего лишь к ней охладел. Он взрывался по малейшему поводу, хотя с ней почти всегда держался демонстративно учтиво. И все так же избегал Джесси, ночуя в отдельной спальне и покидая дом с первыми лучами солнца.

Но при этом Джесси то и дело замечала его тяжелый мрачный взор, полный каких‑то невысказанных сомнений, устремленный на нее исподтишка. Всякий раз, стоило ей подступиться с вопросом, он утверждал, что Джесси почу‑дилось, и поскорее уходил.

Оскорбленная, растерянная, она не в силах была побороть возраставшую тревогу и сама старалась проследить за мужем. В одном можно было не сомневаться – а его горячей любви к Дэниелу. Каждый вечер Камерон требовал, чтобы ему приносили сына, и Джесси с неохотой передавала малыша Чарити или Патиенс, доставлявшим ребенка к отцу. Дэниела не возвращали, пока не наступало время кормления.

Пятнадцатого марта Джесси укрепилась в решении вернуть мужа в супружескую постель. Это вовсе не означало, что ослабел ее интерес к сыну, – просто ей был необходим Джейми. Молодая, здоровая женщина, она отчаянно скучала по мужу, по его горячим объятиям… и их близости.

Джесси одевалась необычайно тщательно, выбрав одно из лучших платьев с низким вырезом, где под кружевами заманчиво угадывалась пышная грудь. Все утро, пока на‑, кормленный Дэниел мирно спал, Джесси мыла и сушила волосы, ниспадавшие теперь на спину потоком солнечного света. Слегка похлопав по щекам, чтобы те порозовели, она направилась в гостиную, надеясь застать там Камерона.

Они с сэром Вильямом наносили на подробную карту‑земли выше по течению реки. Большой обеденный стол был завален набросками и перьями, испачканными в чернилах.

При ее появлении мужчины дружно подняли головы. Сэр Вильям приветствовал даму радостной улыбкой и изящным поклоном. Джейми не прореагировал никак, кроме того что заметил ее присутствие.

– Добрый день, сэр Вильям, – промолвила Джесси. И перевела взгляд на мужа. – Кажется, вы заняты.

– Не настолько, чтобы отказаться от вашего приятного общества, миледи, – галантно заверил ее сэр Вильям.

– Что тебе нужно? – осведомился Джейми.

Даже сэр Вильям позволил себе недоуменный взгляд на лорда, допустившего столь неоправданную грубость. Тибальд тут же почел за благо удалиться и пробормотал что‑то невразумительное про необходимость проверить посты.

– Я постараюсь вернуться как можно быстрее, милорд, – заверил он.

Итак, Джейми и Джесси остались вдвоем в огромной комнате, застывшие в неловком молчании. Джейми по‑прежнему взирал на нее с недовольством и наконец нетерпеливо фыркнул.

– Ну, мадам, что случилось? Ради чего вы решились помешать мне работать и закатить сцену?

– Закатить сцену? – Джесси почувствовала, как в ней закипает гнев.

– И напугать сэра Вильяма.

– Сэр Вильям отнюдь не выглядел испуганным.

– Ах да, вы ведь замечаете только похвалы и восторженные взгляды, а на них он никогда не скупится!

– В отличие от вас.

– Просто я не привык рассыпаться перед дамами мел‑Ким бисером. Ну, так чего же ты хочешь?

– Судя по всему, о дражайший и благороднейший лорд, вы не склонны проявить даже обычной вежливости. Чего я хочу? От вас я не хочу ничего, абсолютно ничего, но я по‑прежнему желаю получить свободу! – И она резко отвер‑

нулась, сгорая от обиды. Холодные, равнодушные слова Джейми ослепили ее, ранили в самое сердце.

Камерон схватил ее за руку и повернул к себе. В этот миг она ненавидела эту самоуверенную, железную хватку, как прежде. Ей были отвратительны его прикосновения и эта надменная манера держаться, свысока меряя ее презрительным взглядом.

– Значит, вы хотите именно этого, миледи?

– Чего «этого»? – растерянно вскричала она.

– Свободы.

Во рту мгновенно пересохло, язык стал толстым и не‑] послушным. Джесси с трудом сдерживала слезы, ей хотелось броситься ему на грудь и выплакаться. Ей хотелось сказать правду: что свобода без него станет для нее проклятием. Одно‑единственное ласковое слово… улыбка… жест… и она выложила бы все как на духу.

Но ничего этого Джесси не дождалась. Только пронзительный, надменный взгляд иссиня‑черных глаз и беспощадная хватка железных пальцев. Ах, какую жестокую шутку сыграла с ней жизнь! Ведь Джесси ненавидела Джейми, ненавидела всей душой. И вот теперь, когда она полюбила его глубоко, страстно, когда думает только о нем и хочет только его, он возненавидел ее!

– Кажется, я задал вопрос, Джесси.

– Я… – неуверенно начала она, но тут дверь распахнулась, и в комнату влетел сэр Вильям.

– Джейми, в гавани корабль! «Госпожа Удача» вошла в залив и направляется к пристани! Дождались, дождались! Это весна, настоящая весна!

Похоже, избыток чувств помешал сэру Вильяму обратить внимание на то, что Джейми грубо держит Джесси за руку и атмосфера в гостиной накалена до предела.

– Нам следует поспешить па пристань, не так ли? – Джейми разжал пальцы и вышел вон, а Джесси осталась одна и смотрела ему вслед с таким чувством, будто ей в грудь только что вонзили меч – в самое сердце.

Корабль доставил колонистам долгожданные припасы, несметное количество одежды для Дэниела, мушкеты, сабли и прочую амуницию и… новых людей. Прибыли сэр Аллен Ветинггон, сэр Седрик Ахерп, землемер, кузнец, а также жены и дети многих колонистов, не говоря о новой партии рабочих, пожелавших обзавестись домом в далеких краях.

Джесси было очень приятно увидеть свежие лица.

Сэр Аллен и сэр Седрик получили в свое распоряжение новый дом на другом конце поселка, но туда они отправились только ночью. В честь их прибытия лорд Камерон устроил роскошный обед, и Джесси представилась редкая возможность сыграть роль хозяйки, за которую она с восторгом ухватилась.

Если к ней охладел собственный муж – далеко ходить не надо, она тут же вскружит голову кому‑нибудь другому.

Пришли Ленор с Робертом, и даже тихоня Элизабет присоединилась к шумному обществу. Как нельзя кстати пришлась к столу свежая индейка, которую индейцы принесли этим утром на продажу. Было вволю тушеных ово‑щей, кукурузного хлеба, сушеных фруктов и даже кофе. «Госпожа Удача» доставила новую партию этого необычного напитка, ставшего самым популярным в Италии, и специальный кофейный сервиз из крошечных изящных чашек – совсем как тот, что в английском особняке Джейми. Когда гости наелись и джентльмены закурили трубки, никто и не подумал уходить. Даже Джоши не терпелось послушать новости из Англии. Вскоре все общество смеялось над тем, как сэр Аллен описывал чопорные приемы у их дражайшего короля Якова и его несравненной половины, Анны Датской.

Джесси скоро поняла, что Джейми хорошо знает Алена и Седрика по Лондону и что в разное время все трое обуча‑

лись у одних и тех же учителей. Они были примерно одного возраста, и Аллен даже напоминал ей Роберта – такой же голубоглазый, светловолосый и улыбчивый. Седрик поражал своей огненно‑рыжей шевелюрой, усами и бородой. Правда, он казался несколько грузным, зато в широких плечах чувствовалась недюжинная сила. Оба джентльмена были очарованы прекрасной хозяйкой, и весь вечер она сияла от восторга. Ее словно толкал е бок какой‑то шаловливый бесенок. Джесси ужасно захотелось как можно сильнее разозлить своего мужа. Она отлично знала, что следует для этого предпринять. Ни в коем, случае нельзя спешить и действовать откровенно. Нет, она будет заводить его медленно, но верно. То пошире улыбнется одному, то слишком ласково похлопает по руке другого. Нищую девчонку на побегушках, которую Джейми сделал своей женой, невозможно будет упрекнуть в отсутствии манер: за весь вечер она ни разу не повысила голоса и была невероятно мила с гостями. И успела приворожить обоих джентльменов.

– По Лондону ходят слухи, что ты женился и сбежал в Америку, Джейми, – заметил Аллен. – Но при этом отхватил себе самую красивую невесту в Англии. И где ты только раздобыл ее, дружище? В какой‑нибудь заколдованной башне на севере? Просто невероятно, как мы проглядели такое сокровище!

Джесси с гулко бившимся сердцем затаила дыхание. Она испуганно взглянула на Джейми, но тот, как всегда, стоял у камина, опираясь локтем о полку и следя за всеми непроницаемыми, мрачными глазами. Вот он равнодушно посмотрел на Джесси и пожал плечами:

– Уверяю вас, джентльмены, мы познакомились совершенно случайно, на дороге. Она направлялась в поместье к своим родным, которое волею судьбы находится рядом с моим имением. Мне посчастливилось стать ее провожатым, и, как видите, это случилось вовремя.

Джесси потупилась. Ее удивило, как это Джейми сдержался и не стал срывать на ней свое бешенство. Она была готова услышать нечто вроде признания, что «она была поломойкой в таверне, джентльмены, и мы познакомились, когда я вызвал к себе в номер девушку на ночь».

Она с горечью подумала, что все‑таки приличия кое‑что значат и для Джейми, и дерзко задрала нос. Грациозно встала с кресла и предложила джентльменам выпить еще по бокалу вина. Слащаво улыбаясь, Джесси налила вина Роберту Максвеллу.

Сверху спустилась Чарити, извинилась перед гостями и. зашепталась с Джейми. Тот злорадно улыбался и посмотрел на жену.

– Дорогая, боюсь, что тебе придется покинуть наше общество. – И он кивнул сэру Седрику: – Моему сыну сегодня как раз исполнился месяц, и малыш часто просыпается по ночам и зовет мать!

Мужчины встали. Сэр Аллен поспешил поцеловать даме ручку.

– Послушай, Джейми, ты просто обязан найти жене кого‑нибудь в помощники. Это несправедливо лишать нас ее общества… – Его голос выдавал искреннее разочарование.

– Но моя жена считает материнство своей основной обязанностью. Она просто не сможет доверить ребенка кому‑нибудь другому. Доброй ночи, дорогая.

Материнство… Судя по всему, это вообще ее единственная обязанность, и потому Джейми так бесцеремонно выставил жену из гостиной. Она уже открыла рот, чтобы возразить, чтобы заверить джентльменов, что отлучится ненадолго. Но тут ее ушей достиг плач Дэниела – это Чарити вынесла малыша в коридор. Переполненные молоком груди заныли, и Джесси стало стыдно, что в пылу раздоров с мужем она могла позабыть о сыне.

Торопливо распрощавшись с гостями, Джесси пошла на‑ерх. И все же не могла удержаться: на полпути обернулась и проворковала, что надеется снова повстречаться с джентльменами не далее как завтра утром. Джейми прожег ее яростным взглядом. Она добилась своего. Она не сделала и не сказала ничего непристойного – и тем не менее все присутствовавшие здесь мужчины проведут бессонную ночь, грезя о ее прелестях.

И может быть, к ней придет ее муж…

Он пришел – не минуло и четверти часа. Она лежала в постели с Дэниелом. Малыш сосал молоко, вцепившись в материнскую грудь. Джесси не успела переодеться – лишь расстегнула корсет, чтобы покормить ребенка.

Появление Джейми ошеломило ее. Он не постучал, а просто распахнул дверь в хозяйскую спальню. Джесси испуганно выпрямилась, отняла у сына грудь и постаралась застегнуть платье.

– Ты мог бы постучать, – вырвалось у нее.

– Вы забыли, мадам, что я не знаком с хорошими манерами, – процедил Джейми, его грозная фигура полностью закрыла дверной проем. – А кроме того, это и моя спальня. И мне нет нужды стучать, перед тем как войти.

– Вы давно спите в другой комнате, милорд, – напомнила Джесси. Ее сердце бешено билось.

– Да, я сплю в другой комнате, но все равно могу входить сюда когда угодно.

Дэниел, которому не дали поесть как следует, поднял крик. Джейми посмотрел на сына и плотно затворил за собой дверь.

– Ваш сын, мадам, – напомнил он Джесси.

– Если тебе нужно что‑то сказать, то лучше сделай это сразу, чтобы я могла спокойно предаться материнству! Признайтесь, милорд, ведь в ваших глазах этот мой талант – единственный?

– Нет, Джасмин, ты наделена множеством талантов. Покорми ребенка, я подожду.

Джесси закусила губу и потупилась, чтобы скрыть жаркий румянец и охватившее се возбуждение. Повернувшись к Джейми спиной, она снова дала Дэниелу грудь. Муж останется с ней. Он разъярен, в бешенстве, но он вернулся и останется здесь.

Однако Джейми молчал, и Джесси заговорила первой: – Мне показался очень интересным твой ответ по поводу нашего знакомства.

– А что бы ты предпочла услышать, дорогая? «Я подобрал дешевую шлюху на помойке – разве не видите сами, как она строит вам глазки?»

– Ничего подобного я не делала! – выпалила она. Он остановился совсем близко. Джесси не слышала, как Джейми подошел, она просто почувствовала его приближение. Джейми склонился над ее плечом и погладил малыша по щеке: длинный, смуглый палец коснулся бархатной младенческой кожи. Джесси застыла. А его палец не останавливался, и вот уже он скользит по пышной нежной груди. Они только что поссорились – наплевать! Джесси готова на что угодно, лишь бы привлечь его, лишь бы вернуть к себе в постель… И пусть он овладеет ею с неистовой жестокостью – но овладеет, а не оставит ворочаться без сна в пустой кровати!

– Следите за собой, мадам, – промолвил Джейми и убрал руку. – Я принял решение. Если вам так мила ваша свобода, можете отправляться назад на «Госпоже Удаче», но до той поры вам следует следить за собой.

– Что?! – охнула Джесси.

– Ты можешь уехать. Я тебе разрешаю, но Дэниел останется со мной. Он мой сын и наследник.

В тот же миг Дэниел, ставший неожиданно предметом их спора, был позабыт. Джесси развернулась так резко, что пышная грудь целиком выскочила из корсета.

– Я ни за что с ним не расстанусь! Ведь он и мой сын! Я выносила его и родила его, и я нужна ему – ведь он еще сосет грудь…

– Не беспокойся, дорогая. Я наверняка смогу нанять кормилицу. Доброй ночи.

– Нет!

– Мы еще обсудим это, мадам, – завтра утром.

– Джейми…

– Джесси, если тебе так дорог Дэниел, заботься о нем сейчас, пока ты здесь. Слышишь, как он жалуется на то, что ты его не покормила? Доброй ночи.

Джейми вышел и неслышно прикрыл за собой дверь. Джесси закусила руку, чтобы не закричать от страха, – так подействовала на нее новая угроза.

Дэниел испустил очередной громкий вопль.

Джесси прижала его к груди, не в силах побороть животный ужас. Джейми не имеет права отсылать ее силой – она его жена. И не посмеет отнять у нее Дэниела. Не посмеет, не посмеет…

– Тише, мой маленький, мой любимый! – зашептала она над сыном. – Я здесь, я с тобой, я люблю тебя, люблю больше всех на свете! И ни за что тебя не брошу и ни за что не брошу… его!

Она улеглась, дала сыну грудь, и через миг в спальне раздалось жадное чмоканье. Джесси уставилась в потолок широко распахнутыми от испуга глазами. Она не смогла удержаться от слез и под конец была вынуждена уткнуться лицом в подушку, чтобы заглушить отчаянные рыдания.

Но вскоре затихла. Она не уедет отсюда и вернет своего мужа. Ведь она прирожденный боец и не привыкла отступать перед трудностями! Не это ли постоянно твердил ей сам Джейми?

Джесси будет бороться за него и непременно выиграет во что бы то ни стало.