Глава 10. Едва Джейми покинул спальню, как Джесси услышала топот копыт и стук колес по булыжнику во дворе, прямо под окнами

Едва Джейми покинул спальню, как Джесси услышала топот копыт и стук колес по булыжнику во дворе, прямо под окнами.

Поднялись страшный шум и суета. Торопливо завернувшись в одеяло, Джесси подскочила к окну, взобралась на подоконник и осторожно выглянула во двор.

У парадного крыльца стояла украшенная королевским гербом карета, запряженная четверкой великолепных гнедых. У Джесси невольно вырвалось удивленное восклицание. Только теперь, при виде личного королевского посланника, она осознала, какой значительной фигурой являлся ее муж.

Плотный мужчина с курчавой темной шевелюрой важно ступил на обитую бархатом подножку, опущенную расторопным лакеем. Пока гость спускался на землю, Джейми успел выйти на крыльцо, чтобы приветствовать его лично. Незнакомец был одет в роскошный камзол из зеленого бархата, богато украшенный лентами и шитьем, и алые чулки, а в руке держал шляпу с чрезвычайно пышным плюмажем. Наряд Джейми в это утро был необычайно прост: черные панталоны, белая сорочка и высокие начищенные сапоги, Он казался особенно высоким и строгим возле важного гостя. Камерону не требовались ни шикарные наряды, ни королевские регалии, чтобы доказать благородство происхождения, и это открытие потрясло Джесси. Закусив губу, она думала о том, что Джейми можно назвать выдающейся личностью. В нем все привлекало внимание: и гордо посаженная голова, и проницательный, острый взгляд, и идеально сложенная рослая фигура. Огромный, сильный, он двигался легко и неслышно, словно большой хищный кот. От него волнами исходила неистовая жизненная сила – даже когда он оставался абсолютно неподвижным. Эта сила была способна осветить и согреть все вокруг подобно солнечным лучам, но могла мгновенно перерасти в беспощадный лесной пожар, сметающий все на своем пути. В этом человеке кипели первозданные, неистовые страсти, и его желания становились для него законом. И в то же время он был наделен непревзойденной чуткостью и чувственностью, в чем Джесси успела убедиться не далее как прошлой ночью. А теперь, наконец‑то разглядев его мужскую привлекательность, она верила, что в лондонском свете немало дам томно вздыхают о ее муже. Одним легким прикосновением, поцелуем он умудрялся разбудить в женщине потаенную, заложенную самой природой жажду любви…

Тем временем Джейми поздоровался с гостем как с давнимприятелем и принял от него скатанный в трубку пергамент. Вдруг, словно почувствовав, что за ним следят, он поднял глаза и увидел в окне растрепанную Джесси. Джейми долго смотрел на нее с каким‑то непонятным выражением. Но вот губы его раздвинулись в медленной лукавой улыбке, напомнившей не о его ночной страсти, а о ее собственной. Эта улыбка была полна торжества и откровенного, чувственного предвкушения новых ласк. Но в следующий миг Джейми стало не до улыбок – он помрачнел, слушая плотного незнакомца.

Скрипнув зубами от досады, раскрасневшись от смущения, Джесси поспешила укрыться в глубине комнаты. Налила воды в тазик и умылась. В сундуке нашлась новая нижняя сорочка. Пышные нижние юбки так и валялись на полу, позабытые с прошлой ночи. Джесси помедлила, но все же подняла с пола вечернее платье и задумчиво провела ладонями по гладкому шелку, а потом зарылась лицом в пышные складки. Прежде она не позволяла себе такой небрежности с одеждой. Ведь она ценой жизни купила право носить такие вещи, и спать в мягкой постели, и иметь надежную крышу над головой.

Ее пальцы задрожали, к лицу прилила кровь, и ей едва не стало дурно от жаркой волны, прокатившейся по всему телу. Ведь прошлую ночь никак нельзя было считать частью заключенной ею сделки. При одном воспоминании о том, что она вытворяла в объятиях Джейми, Джесси хотелось провалиться сквозь землю от стыда, руки и ноги становились ватными, и мелькала мысль, что испытанное ею невероятное блаженство могло только присниться. С возраставшим смятением Джесси ощущала в себе неодолимое желание вновь Испытать этот потрясающий экстаз.

Нет! Нужно выкинуть подобные мысли из головы, нельзя сознаваться в том, что их близость может приносить удовольствие, нельзя полностью отдавать себя в его власть!

Джесси не сомневалась, что ни одна истинная леди не позволяет себе такие дикие выходки в постели и что, когда Джейми с улыбкой смотрел па се растерянную физиономию, видневшуюся в окне, он наверняка думал о том, что женился на разнузданной шлюхе.

Джесси упрямо закусила губу и выпрямилась. Ей, как настоящей леди и хозяйке этого дома, следует поскорее спуститься на крыльцо и поприветствовать важного гостя. Все еще в нижней сорочке и юбках, она чуть не подскочила на месте от испуга, когда дверь спальни с грохотом распахнулась. Это явился чем‑то донельзя разозленный Джейми.

– Что… что случилось? – чуть слышно спросила она. Он лишь раздраженно покосился в ее сторону, подошел к рабочему столу и рывком выдвинул один из ящиков.

– Черт бы побрал его королевское величество! – выругался он, позабыв об обязанностях верноподданного.

– Что…

– У нашего короля семь пятниц на неделе. Когда он унаследовал трон от Елизаветы, то имел долгу четыре тысячи фунтов. Прошло пять лет, и его долг вырос до семи тысяч! Им с Анной больше нравится тратить деньги на развлечения и устраивать один маскарад за другим, вместо того чтобы оказывать поддержку колониям. То ему угодно клясться, что Англия будет процветать благодаря Новому Свету, то он рассыпается в извинениях перед испанцами за неучтивость своих колонистов, потому что собирается устраивать браки своих детей с царствующими домами в Европе. Говорю тебе, у него семь пятниц на неделе. Похоже, он сам не знает, чего хочет. А ведь одной его недовольной гримасы достаточно, чтобы целые страны погрузились в хаос!

– А мне казалось, что вы друзья.

– Он – мой сюзерен, мадам, и потому мой долг служить ему.

– Но что же все‑таки стряслось?

– О, мадам, вы наверняка будете в восторге, – ожег он ее сердитым взглядом. – Меня вызывают ко двору: король вручит мне послание, которое следует немедленно доставить его подданным в Виргинию. Я уезжаю раньше, чем ожидал. Прямо сейчас.

Тем временем Джейми отыскал необходимые документы и с грохотом задвинул ящик. С пачкой бумаг в руках он прошел к двери и крикнул:

– Лайм он!

– Не вздумай звать сюда Лаймона, и нечего срывать на мне свои обиды! – возмутилась Джесси, так и не успев накинуть платье. – Я все еще не одета и говорю тебе, что не собираюсь…

– Ты! – зарычал Джейми, в мгновение ока оказавшись рядом и схватив Джесси за подбородок. – Ты, моя светская леди, немедленно замолчишь! Сядешь в углу и будешь ждать моего решения. – И он схватил ее в охапку и бросил на кровать.

В глазах у Джесси защипало от обиды: ну как после всего, что было между ними прошлой ночью, можно оставаться таким самонадеянным и грубым? Но тут в спальню вошел Лаймон, и ей пришлось спрятаться под одеяло. Всем своим видом выражая негодование, Джесси молча следила, как с помощью Лаймона Камерон складывал вещи. Вошли лакеи, чтобы вынести из дома тяжелые сундуки, – и вот наконец Джейми соизволил обратиться к ней. Он небрежно смотрел на нее, скрестив руки на груди.

– К сожалению, у меня мало времени, чтобы лишний раз напоминать о том, что принятые мной решения не подлежат обсуждению. Лаймон позаботится об экипаже, который доставит тебя в Лондон, как только «Сладкий рай» подготовится к плаванию, Если пожелаешь, можешь захватить и свою кобылу, в Новом Свете не обойтись без верховой лошади, а ты успела к ней привязаться. Я знаю, моя милая, что тебе все еще противна мысль об Америке, но если тебя не будет па борту «Сладкого рая» – лучше молись о том, чтобы упокоиться на дне морском. Предупреждаю заранее: такой конец покажется счастьем по сравнению с тем, что я тебе устрою.

Джесси и сама не знала, что вызвало у нее такую бурную вспышку ярости.

– Как ты смеешь, как ты смеешь разговаривать со мной в таком тоне, как у тебя все еще хватает совести издеваться надо мной и оскорблять…

– Оскорблять вас, мадам?.. Помилуйте, вы просто не знаете, что означает быть оскорбленной! Но увы, увы, возможно, чем‑то я вас действительно оскорбил! Я увожу вас от серебра, хрусталя и роскошного особняка! А все эти вещи столь милы вашему сердцу, не так ли, миледи? – При виде Тлевшего в его глазах издевательски‑надменного огонька Ярость взорвалась в Джесси с новой силой.

– Да! Да! – выкрикивала она. – Не думай, что если взял в жены нищую шлюху из таверны, то ей не может быть страшно тащиться за тобой в варварскую страну! Ну что ж, значит, ты круглый дурак, потому что я буду ненавидеть эту твою Виргинию до конца своих дней – так же точно, как ненавижу тебя…

– Думай про нее что угодно, Джасмин, но рано или поздно ты там окажешься. И как бы ты ни кричала, что ненавидишь меня, тебе не позабыть обо мне и о том, что я распоряжаюсь твоей жизнью – отныне и навсегда.

– Вот как? Да я уже забыла про тебя, уже выкинула из сердца! – завопила Джесси.

Не теряя времени Джейми опрокинул Джесси на перину. Он навис над ней, и она заметила, каким гневом полыхают иссиня‑черные глаза и как это угрожающее пламя перерастает в нечто большее. Она из последних сил попыталась приподняться на локтях.

– Ну, леди, придется мне позаботиться о том, чтобы меня запомнили как следует!

– Нет!

Джесси вырывалась как дикая кошка, и а пылу борьбы попала ему локтем в лицо. Джейми выругался, почувствовав боль. С отчаянным воплем Джесси забилась, стараясь высвободиться. Но. он накрыл ее рот поцелуем и навалился всем телом. Ни о какой нежности не было и речи: грубые, жадные губы причиняли ей боль, но в то же время будили ответное желание. Джесси почувствовала волну знакомой истомы, тело затрепетало под сильными, уверенными руками. Еще немного – и он раздвинет ей колени… Она извивалась, чуть не плача.

– Нет, ты не посмеешь! Ты не сможешь вертеть мной по своей прихоти и тащить в постель всякий раз, как тебе приспичит! Ты не посмеешь…

– Напротив, я очень даже посмею, мадам, – мрачно возразил Джейми. – И помяни мое слово: когда мы с тобой закончим, ты даже в мыслях, даже в шутку не скажешь, будто забыла меня хоть на мгновение!

– Мерзавец!

– Нет, это я женился на мерзавке, на расчетливой, бесстыжей, жадной до чужого добра девке, которая позарилась на мои деньги. Но, мадам, подумайте об одном! Ни одной живой душе в Новом Свете не известно, что вы не та светская дама, за которую себя выдаете! Представляете, Дикари даже могут поверить, что вы – сама королева!

– Прочь от меня, прочь! – кричала Джесси. – Я расплатилась за эту сделку, и расплатилась сполна! Я ненавижу тебя, ненавижу, мне ненавистны твои похотливые лапы, я…

– Неужели? Но прошлой ночью я получил доказательства совершенно обратных чувств!

– Не забывайте, сэр, вы сами называли меня талантливой актрисой! А теперь прочь отсюда!

– Ни за что, мадам, покуда вы не исполните свой супружеский долг…

– Ничего я тебе не должна!

– …поскольку я того желаю, милая женушка. Прошлой ночью вам удалась и эта роль. Поглядим, сумеете ли повторить представление на бис…

– Нет!

Джейми действовал с потрясающей ловкостью и жестокостью. Одной рукой он удерживал ее запястья, а другой поднял подол юбки и расстегнул панталоны.

Джесси вскрикнула и содрогнулась принимая его в себя. Он на миг задержался, припав к ее губам, и его язык повторялритмичные рывки горячего, мощного копья. Все потаенные чувства, все инстинкты моментально ожили в Джесси, и пальцы сами сжали его широкие плечи. Она желала его, желала остро, болезненно, еще сильнее, чем это было прошлой ночью. Ее грудь горела в ожидании ласк и поцелуев, а бедра раскрылись и поднялись в судорожном порыве. Превращение было ошеломляющим и пугающим. Все чувства поглотил ревущий ураган первозданной страсти. И она обхватила мужа руками и ногами и приникла к нему что было сил. Где‑то высоко сверкали его темные, полные огня глаза, с глухим рыданием Джесси привлекла к себе его лицо, и ее губы, почему‑то соленые от слез, припали к нему в жадном поцелуе. И Джейми отвечал на поцелуй так же жадно, а потом запрокинул голову и хрипло, протяжно застонал. В тот гке миг на Джесси обрушилась волна экстаза, омывая все ее тело невидимым теплом.

То и дело вздрагивая от легких судорог, она постепенно опускалась с небес на землю, в путаницу скомканных юбок, под тяжелое мужское тело, все еще лежавшее поверх нее.

Не говоря ни слова, он приподнялся, встал, привел в порядок одежду – Джесси лежаланеподвижно, словно мертвая, – оскорбленная и ненужная.

На прощание Джейми задержал на ней взгляд. Она и не подумала отвечать – просто лежала, устремив пустые глаза на складки полога над кроватью. Он выругался – негромко, но яростно – и отвернулся. Она слышала, как муж взял шляпу и камзол и быстрыми шагами покинул спальню, громко хлопнув дверью.

Джесси еще долго лежала, не двигаясь с места. Она слышала, как отъезжает его карета и как перекликаются слуги, лакеи и молочницы, запятые привычными хлопотами по хозяйству.

Джесси подумала, что лежит тут в совершенно неприличном виде, поруганная, с задранным подолом, на скомканных, влажных от любовного пота простынях. Она почувствовала, что вся дрожит, несмотря на летнюю жару. В оцепеневшем мозгу билась одна мысль: он уехал. Уехал, и пройдет немало месяцев, прежде чем они свидятся вновь.

И тут она подумала о бегстве, по ей не хотелось бежать. Ей нравилось быть леди Камерон, н ей нужно остаться леди Камерон во что бы то ни стало.

И ради этого она готова на что угодно.

Джесси тут же решила, что ноги ее не будет на борту «Сладкого рая». Пусть себе рвет и мечет, пусть лопнет от злости – это его дело, между ними будут три месяца пути и огромный океан. Она не поплывет в Америку, ей нечего там делать. Не поплывет – и все.

Однако при воспоминании о беседе Джейми с капитаном Хорнби Джесси снова задрожала. Если она посмеет отказаться, ее приволокут на корабль связанной, в мешке. А что, если ее не смогут найти, если она скроется, исчезнет… Гак она и лежала, убитая горем. И с каждой минутой все яснее осознавала, что, когда наступит час, не сможет Сказаться от плавания. Ибо не найдет и себе сил бороться с ним, даже разделенная временем и пространством. Джесси не сомневалась, что Камерон сумеет отыскать ее, что он оставит се в покое даже на другом краю земли.

Через три дня состоялось венчание радостных влюбленных – Роберта и Ленор. Джесси во время церемонии особо остро чувствовала себя несчастной.

А потом провела всю ночь без сна, ворочаясь в душной постели. К рассвету она с ужасом окончательно убедилась, что ей не хватает мужа. Не хватает того неземного блаженства, которое Джесси испытала подле него, по хватает его сильных, уверенных рук.

На следующее утро се срочно вызвали к брату. У Джейн начались роды. После четырнадцати часов напряженного ожидания и трудов на свет появилась прелестная девочка. Довольная, Джесси вернулась домой полумертвая от усталости.

Но уже через неделю от спокойствия не осталось и следа: начались приступы утренней дурноты. В ужасе она металась по кровати, разглядывая обстановку своей роскошной спальни. Конечно, одно дело выносить и родить ребенка здесь, в комфорте и безопасности…

Но ей суждено рожать в дикой глуши, окруженной дикарями.

И тем сильнее она ненавидела Джейми.

И тем сильнее скучала по нему. С той же страстью, какой ненавидела.