Мастер слова

... Слово в чистом виде, могут сказать, - не театр. В драматическом театре, отвечу я, оно действительно является одним из множества слагаемых. Но в нашем театре (одного актера, чтеца, оратора) слово занимает первое положение. Почему, спросят, слово несет в себе театр, если вы стоите и читаете в слух? - В слове, которе я произношу, есть действие, ему и подчинено мое искусство. Я наблюдал воздушных акробатов, которыми, я бы сказал, "море по колено". Отсутствие сетки их нисколько не смущает. А мне не раз доводилось видеть, как в театре падает актер, если партнер не бросает ему в тон реплику. Жертвы подобного рода зачисляются в списки увечных. Жонглер ловит тарелочку, в диалогах тарелки бьют беспощадно, - я имею в виду слова, фразы, которые повисают безответно, не подхваченные партнером.

Мне издавна хотелось слышать в театре согласованность голосов, как это бывает в хорошем оркестре.

Я хотел бы слушать мелодию партий. Тренировка голосового аппарата не идет дальше постановки голоса: хорошая дикция - и актер обучен.

В артисте умирает виртуоз, в нем погибают какие- то прекрасные возможности.

Площадное искусство на ярмарке откровенно и грубо в жесте, в гриме, но там умеют петь петухом, визжать поросенком, а кто из современных актеров слушает в лесу простую кукушку, чтобы у нее научиться так держать "ку-ку" и - паузу. В этих повторяющихся звуках кто слышит, как терпки ароматы леса, как поют птицы.

В нашем искусстве нет бутафора, клея, бород, кулис, задника. Выход книги на подмостки - дело наших голосов. Выразительные средства - регистры голоса, а вместо гримеров и париков - авторские сообщение о внешности героя. Наши декорации никому не мешают пересечь сценическую площадку: они размещаются в воображении слушателя. Так называемая жизнь на сцене обязательна для всех, кто берет на себя смелость выходить на подмостки - будь то актер или чтец.

Нести образ можно и без грима. Практика мастеров художественного чтения подтверждает это обстоятельство достаточно убедительно. Чтец, выходя на эстраду, приносит с собой художественное произведение. Он несет его в себе, это и отличает его от оратора - его настройка задана автором. Таким образом, моя внутренняя жизнь тесно связана с произведением. В зависимости от программы (Маяковский или Пушкин, Достоевский или Гоголь) моя "настройка" существенно изменяется. Живя в атмосфере произведения, чтец раскрывает взаимоотношения героев, в его прямую обязанность входит представить и публике. Может ли он быть в образе, как это имеет место в театре? Да, может. Для этого не обязательны партнеры. Чтобы нести многочисленных героев произведения, необходимо, быть может большая четкость, чем в театре. Нужно обладать гибкой психической настройкой, ощущать появление героя тотчас же: мгновенно, в долях секунды.

Бывает иногда, надо врастать в образ заранее, уже в тех пластах текста, где еще нет героя, где автор только подготавливает, как бы взрыхляет почву для его появления. Таким образом, чтец нес в себе известную многоплановость душевных состояний, чувств, сумму тех свойств, из коих слагаются образы героев, действующих в определенной среде. Среда, атмосфера, место действия - это тот фон, та обязательная закономерность, без которой нет художественного произведения.

Выразительные средства чтеца зависят также от формы литературного произведения, требующей особой приглядки, особого чувства стиля. Чтец как бы держит в руках перо данного автора. Волшебство художественного произведения возникает не только от естественной жизни действующих лиц, но и от среды, в которой они существуют. Чтец обязан творчески воплощает среду - тогда возникает целое, то есть литература, книга.

Время года, дня, исторические условия, обстановка, место действия, пейзаж, размышления автора даны в описательных страницах, это теряется в инсценировках романов, частично ложится на декорации, частично остается за рамками театрального представления. Например, такие очно любимые мною строчки из "Евгения Онегина":

Морозна ночь; все небо ясно;

Светил небесных дивный хор

Течет так тихо, так согласно...

В театре это будет потеря, художник не сможет передать пленительной музыки пушкинского стиха, слова, ритма. Все это в театре молчит, и все это несет с собой чтец.

Что касается "декораций" - они возникают в воображении слушателей, я несу их с собой.

Таким образом, перед нами нечто отличное от пьесы, имеющее прямое отношение к нашей области работы, и нашему искусству.

Выходя на сцену, я был лицедеем, несущим в себе многообразность, внутреннюю трансформацию подкрепленную внешним действием, то есть моим физическим появлением на сценической площадке. С исключительной заинтересованностью и увлечением я развивал в себе психическую пластичность, которая необходима для воплощения характеров, образов.

Законы театра известны, а законы искусства художественного чтения как будто нет. Вернее, они существуют, но еще не названы. Думая об этих законах, я не раз ставил перед собой вопрос: имеет ли право исполнитель выражать свое отношение к художественному произведению? На мой взгляд, это безусловно необходимо, ибо помогает раскрыть основную идею произведения. Ощущение времени, проникновение в эпоху и наше сегодняшнее отношение к описываемым событиям - вот это узел, из которого рождается исполнительский стиль, то есть трактовкой произведения. Отношение исполнителя к описываемым событиям и героям - момент чрезвычайно ответственный, оно должно выражать исторически обусловленные прогрессивные идеи общества, в котором художник живет и творит. Исполнитель в соответствии с замыслом может заострять, обнажать, подчеркивать мысль автора, акцентировать ее, привлекать внимание слушателей к наиболее важным моментам (стр. 305-307).

Date: 2015-10-22; view: 446; Нарушение авторских прав