Функции логических категорий в мышлении и познании

Процесс формирования логических категорий служит основанием для таких их функций, как отражения, логическая (синтеза эмпирического содержания), понимания, эвристическая, методологическая, предвосхищения, уплотнения знания, коммуникативная, культурологическая.

Все особенности категориального синтеза следуют из природы категорий – быть всеобщими мыслительными аналогами, (представителями, эквивалентами) многообразных частных схем синтеза.

Категориальный синтез, как выяснил Кант, включает в свой состав (1) эмпирическое содержание в виде конкретного материала созерцаний, (2) действия синтеза продуктивного воображения, (3) единство в этих действиях, структурирующее работу продуктивного воображения – логическую категорию. Это единство есть обобщенный способ практического преобразования предмета, обеспечивающий объективность, всеобщность, необходимость и принудительность синтеза.

Логическая необходимость есть идеально выраженная материальная неизбежность. Не логично то, что практически в принципе не выполнимо. А практическая невыполнимость объясняется противоречием с объективными закономерностями. Например, невозможно ехать из Екатеринбурга в одном вагоне одновременно в противоположные стороны – в Москву и во Владивосток.

Всеобщность логического синтеза следует из состава логической категории: (…)F(…), где F означает форму, мыслительный аналог, а пустые скобки – свободу этой формы от элементного состава. Процесс синтеза можно представить так: e₁(…)e₂ → (…)F(…) → e₁(F)e₂. Поясним схему синтеза: e₁(…)e ₂ означает состав созерцаний, в которых дано многообразие элементов без внутренней связи; (…) F (…) – логическую категорию, которая выступает схемой синтеза; e₁(F) e₂ – продукт синтеза элементов созерцания на основе категории; первые стрелки означают подведение состава созерцаний под категорию, вторые – результат этого подведения, понятие о той или иной конкретной связи, тип которой представлен категорией.

Например, Маркс уподобляет отношение «экономика – государство» категориальному отношению «основа – обоснованное» (базис – надстройка); в результате экономика и государство понимаются как базис и надстройка. Или схематично: «экономика – государство» → «основа – обоснованное» → «базис – надстройка».

Категории сами по себе не дают знания о предмете, они есть лишь общие способы мыслить предмет так или иначе. В реальном процессе мышления между содержанием живого созерцания и категорией вклиниваются частные схемы синтеза как возможные аналоги будущих понятий. Реальное предметное мышление осуществляется поэтому всегда как мыслящее созерцание.

Логические категории, подобно коэффициенту дифференциального исчисления, выступают стратегией действия в процессе синтеза представлений. Будучи алгеброй содержательного мышления, логика категорий есть только органон, только руководство для выяснения «специфической логики специфического предмета» и не может никак подменить ту или специальную науку о предмете. Однако ценой этого «недостатка» логика приобретает всеобщее достоинство – выполнять стратегическую роль в мышлении.

В категориальном синтезе проявляется раскрытая Марксом закономерность «оборачивания метода». Символический дифференциальный коэффициент, отмечал К. Маркс, становится «самостоятельным исходным пунктом, реальный эквивалент которого лишь должен быть найден»[45]. Этот коэффициент превращается в «стратагему действия» в поиске той или иной производной, и инициатива передвигается с содержательно-алгебраического полюса на «символический», операциональный. Вторичное (коэффициент) становится первичным исходным пунктом математических действий [46]. Точно так же логические категории из вторичного образования становятся первичными, «стратагемой действия» – руководством в поиске конкретного реального отношения, «реального эквивалента».

Категориальный синтез, как и оборачивание метода, есть отрицание отрицания: из многообразия частных микросхем мысли образуется общая форма (…F…), ведущая вновь к конкретному содержанию, но уже как единству многообразного.

Из оборачивания метода возникает видимость: в процессе мышления логические категории проецируются на воспринимаемую реальность, и кажется, что реальные отношения есть выражения категорий (как у Гегеля); что «вещи нашего мира представляют собой всего лишь узоры, для которых канвой служат логические категории»[47]. Возникает иллюзия, что не реальное движение определяет движение категорий, а наоборот, что реальное, как у Гегеля, есть «результат себя в себе синтезирующего, в себя углубляющегося и из самого себя развивающегося мышления»[48].

Такая же иллюзия возникает из оборачивания метода и в денежном обращении, где создается видимость, что движение денег приводит в движение товарную массу. «Деньги первоначально – представитель всех стоимостей; на практике дело переворачивается в противоположную сторону, и все реальные продукты и работы становятся представителями денег»[49]. То же происходит и в общественных отношениях: граждане, будучи исходным источником власти, выбирают в органы государственной власти представителей своей собственной воли. Как только эти представители выбраны, происходит превращение – их частная воля становится представителем всеобщей (политической) воли, от имени которой утверждаются нормы общественной жизни – право, регламентирующее волю граждан.

Почему происходит «оборачивание метода»? Этот вопрос важен еще и потому, что он указывает на более верное понимание закона отрицания отрицания.

Органические, или целостные, системы сами полагают вовне предпосылки своего сохранения и роста и поэтому являются самообоснованными. Они это делают именно благодаря закону отрицания отрицания. Из многообразия отдельного и единичного возникает такое всеобщее начало, которое отрицает своемерие каждого элемента и включает его в процесс, направляемый логикой всеобщего начала. В силу этой логики все отдельное и единичное, включенное в такое всеобщее, претерпевает определенное отрицание, и каждое отдельное полагается другим отдельным и полагает другое отдельное. Так творится целостность как конкретно всеобщее. Взаимное полагание и согласованность в функционировании следует из включенности элементов во всеобщее начало. Такую модификацию можно представить схематично Е → В → О, где Е обозначает единичное, В – всеобщее, О – особенное. Например, каждый отдельный гражданин есть «этот» – во всей своей неповторимости, со своими склонностями и т. п. Но в то же время он есть гражданин, субъект всеобщей воли, всеобщего государственного начала, которое регламентирует и согласовывает во внешнем опыте свободу каждого гражданина в форме права и иных установлений. Но каждый есть одновременно «этот гражданин», единство единичного и всеобщего. И каждый призван претерпеть определенное отрицание своемерия и своеволия, чтобы утвердить себя как субъекта общественного жизненного процесса в составе целого – государства, т. е. творчески соединить единичное и всеобщее в особенном своем поведении. Без возведения единичного во всеобщее, которое взвешивает удельный вес единичного и направляет его, понять закон отрицания отрицания конструктивно весьма сложно. Ибо не ясно, когда же сработает «отрицание отрицания». Оборачивание метода и закон отрицания отрицания можно представить схематично:

Оборачивание метода происходит, следовательно, потому, что из массы единичного возникает всеобщее содержание, которое ассимилирует и модифицирует прежние единичности в особенные содержания, объединенные в составе целого в конкретную всеобщность (целостность, единство многообразного). При таком понимании закона отрицания отрицания можно предвидеть и прогнозировать события в составе коллектива, государства, всякой социальной общности, в понимании культуры. Ни коллектив, ни государство не могут сложиться без всеобщих начал – единых основных ценностей, норм, критериев и показателей эффективности, духовной солидарности и идентичности и др. Следовательно, закон отрицания отрицания включает «регламентирующую вертикаль». Исследуя аксиологию социокультурной коммуникации Ю. И. Мирошников специально выделил «вертикаль» и «горизонталь» в такой коммуникации, полагая, что без ценностной вертикали невозможна целостность той или иной культуры [50]. Точно так же без единых основных ценностей общество распыляется на атомы-персоны. Без многообразия ценностей возникает бесплодное одномыслие. Необходимо единство в многообразии духовной жизни народа.

Применительно к категориям, это можно представить следующим образом. Из многообразия эмпирических содержаний возникает всеобщее (категории), на основе синтеза которого образуется то или иное знание. Категории суть всеобщие мыслительные эквиваленты, аналоги, единые идеальные меры выражения в мыслях предметного содержания. В отличие от мер материальных (веса, времени и др.) категории – меры идеальные, существующие лишь в мыслящей голове. Но любая мера обладает тождеством с тем, мерой чего она является. Нельзя аршины мерить пудами. С объективной предметностью категории тождественны (в асимптотическом приближении) по форме, структуре. На основе категорий возникает акт суждения. Чтобы судить, надо иметь меру для суждения, которой и является та или иная логическая категория. «В каждом акте суждения, – отмечал Гегель, – высказывается положение: единичное есть всеобщее»[51]. Суждение можно представить как приравнивание частного проявления связи к ее родовой форме. В суждении мы меряем вещь не потусторонней для нее мерой, а ее же собственной родовой формой. Вещь «самоизмеряет» саму себя с помощью человеческой головы. Мышление организует и теоретическую, и практическую деятельность, поэтому мыслеобразующая форма проявляется многообразно, не только в символах, метафорах, сравнениях. Когда длительность одного явления выражается в длительности другого («Гегель жил 61 год»), стоимость одного товара – в другом товаре (20 аршин холста = 2 унции золота) или когда эмпирическая связь выражается в ее всеобщем логическом эквиваленте («экономические отношения есть базис, на котором вырастает политико-юридическая надстройка), то во всех подобных случаях представлен единый способ действий мыслящего субъекта, замаскированный внешней формой выражения, а именно, субъект разлагает ту или иную определенность на конкретное и абстрактное, единичное и всеобщее и противополагает «одно другому»[52], «измеряет» частный вид его всеобщей мерой.

Категориальный синтез имеет объективную значимость, т.е. чувственные данные истолковываются в их отнесенности к объекту, а не к психике человека, объективная значимость, отнесение мыслимого содержания к той или иной онтологической модальности (наличному бытию, сущности, действительности) добыто практическим опытом людей; во-вторых, такой синтез признается общезначимым (трансцендентальным), так как на предмет, помещенный в сеть категорий, идеально проецируется выраженная в них аналитико-синтетическая мощь общественного труда вообще, исторический опыт мыслительной деятельности в особенности; предмет осознается надындивидуально, с позиций совокупного субъекта практики и мышления. Примерно так же, как индивиды в качестве граждан решают свои частные споры в суде с позиций общепризнанных правовых норм. Решающая роль общественных отношений в формировании категорий объясняет «трансцендентальность» категорий: их общепризнанность состоялась в социальных коммуникациях и закрепилась в языковых формах. Логика – «деньги духа». Если деньги измеряют стоимость товаров, то категории устанавливают познавательную «стоимость» (ценность) эмпирических данных, относя их или к внешнему, наличному бытию, или к сущности, необходимости, причинности и др.

Функции отражения и синтеза категорий сопровождаются их функцией понимания. В данном случае речь идет только о логическом понимании. Понять предмет, значит идеально построить его активностью «я». Идеальный предмет (понятие) становится произведением субъекта, которым он обладает, над которым он властвует, отстраняется от него, может видоизменять и включать его в иные смысловые связи, превращать в проект реального поведения. Идеальное построение предмета закрепляется психомоторикой его построения и усваивается субъектом. Знание же без понимания может, как заметил Г. С. Батищев, присваиваться, но не усваиваться, оно запоминается и забывается. Поэтому нерадивые студенты обрекают себя на «запоминание». Понимание же вплетается в целостную систему значений и остается на «жестком диске» памяти. Память есть воображение в его репродуктивной роли. Так как предмет строился в актах воображения, то схема конструирования предмета имеет иной статус в памяти, оно становится функциональным органом «Я», воли субъекта, который непроизвольно (подсознательно) актуализируется воображением в актах мышления. Конструирование же предмета направляется категориями в материале частных схем социального опыта. Раз предмет построен активностью «Я», то его конструкция очевидна. Очевидность есть высшая степень понимания, производная от активного производства понятия в воображении: содержание понятия очевидно потому, что в нем субъект созерцает застывший акт своего собственного производства понятия! Воображение с помощью категорий и частных схем производит понятие. Раз оно произведено, то теперь субъект может созерцать его. Такое созерцание духовное: идеальный предмет созерцается не в его эмпирической пестроте, а в эфире смысла и значений. Значения можно заменить какими-либо символами, цветовыми пятнами, как это делал А. Эйнштейн, по его признанию. Это – уже индивидуальная творческая лаборатория того или иного автора, связанная с его культурным фондом.

Итак, субъект полагает (производит) предмет идеально, затем он его противополагает себе как мысленный предмет, далее он созерцает его как собственное произведение, как сгущения своей мыслительной деятельности и возвращается к самому себе, не теряя себя (свое «я») в идеальном предмете. И. Г. Фихте описал это в соотношениях: «я» полагает «не-я» и вбирает в себя «не-я» («я» → «не-я» → «я»′). Маркс помещает дискурс Фихте в социальный контекст: человек не теряет самого себя в своем предмете лишь в том случае, если этот предмет становится для него «человеческим предметом, или опредмеченным человеком», «общественным предметом», а общество становится для него «сущностью в данном предмете»[53]. Поэтому человек есть «самоустремленное» существо. Из такой панорамной социальной связи К. Маркс выводит фундаментальную особенность сущностных сил человека: его глаз, его ухо и т. д. самоустремлены; каждая из его сущностных сил обладает в нем свойством самоустремленности»[54]. Самоустремленность сущностных сил есть следствие интериоризации (овнутрения) самоустремленности человека в социальных процессах, и, далее, следствие более глубинной основы – социальной связи людей, объективированной в «общественных предметах» и процессах.

Из функций отражения, синтеза и понимания следует функция эвристическая, дарующая открытие новых граней бытия. Замыкание эмпирических данных и теоретических схем в научном поиске есть творческий акт отождествления различного, выявляющий в предмете те отношения, схватывание которых через аналоги-модели ведет к новому знанию. При этом существует определенный «шаг» в отождествлении различного. Сознание не выходит за пределы такого «шага» из-за узколокальных схем синтеза. Выход за рамки смысловых барьеров, сущностная переориентация системы значений и расширение горизонта сознания может осуществляться посредством логических категорий. Категории позволяют обозревать целые смысловые поля, переориентировать мышление на генетико-монистическое их понимание, перестроить блоки осознаваемых предметных связей в той последовательности и полноте, которые скрыты для мысли, оснащенной набором частных схем. Категория субстанции позволяет обозревать предметную область в единстве ее многообразных форм и взаимодействий. В научном поиске, в практикоориентированном мышлении (экономика, политика, управление и др.) категории организуют и направляют частные схемы синтеза, увеличивают «шаг» в отождествлении различных содержаний, задают стратегию в поиске вариантов решения проблем. Заключая в снятом виде частные схемы синтеза, их многообразие, категории обусловливают косвенно и тактику – варьирование подходов к решению проблем в рамках общей смысловой направленности.

Диалектически понятая содержательная логика придает смелость в варьировании подходов, так как за различием она обязывает созерцать тождество, за многообразием единство как основу преемственности в развитии научной и иной мысли. Мышление же, не организованное диалектикой, за различием подходов к проблеме видит или набор разных «точек зрения», или впадает во всеядность концепции – в эклектику. Не шаблон, а многообразие смысловой палитры сообщает диалектическая логика научному творчеству. Проявляется единство противоположностей: широкий логический горизонт сознания сопровождается противоположным процессом – конкретным анализом предмета в составе целого. Диалектика предохраняет как от плоской эмпирии, так и от схоластических вращений «на логическом каблуке» (Э. В. Ильенков).

Эвристическая функция логических категорий, взятая на уровне исследования системных связей целого, превращается в методологическую функцию. Теорию можно представить как единство верхнего, среднего и нижнего уровней. Первый из них ориентирован на познание системных связей целого, второй – на детальное исследование частей целого, третий – на синтез эмпирических данных.

Методологическая роль категорий реализуется в первую очередь на верхнем уровне, который включает категории и рефлексию о методах познания той или иной науки. Логические категории позволяют теоретику выходить за локальный горизонт категорий своей науки, отстраняться от их смыслового поля, рефлектировать о них в более широком смысловом поле логических категорий. Например, категории целого и части; системы, организации и структурных элементов позволяют мысленно обозревать содержание предмета панорамно, будь то геология, экономика, политология, психология и др., и тем самым раскрыть предмет категориально, в единстве частей и целого.

Категориальное изложение науки сообщает образованию фундаментальность, уплотняет смыслами учебное время и дидактические единицы. Научные же категории содержат знание об «узловых» смыслах сущности предмета и способах его познания. Поэтому новое понимание субординации научных категорий, представляющих фундамент теории, является радикальным изменением в науке.

Решающее ядро методологической функции состоит в обеспечении последовательного развития научной мысли, категорий науки методом восхождения от абстрактного к конкретному. Логику этого метода составляет движение мысли от всеобщих определений предмета к особенным определениям и к их синтезу в мысленную конкретность – в конкретно-всеобщее, в единство многообразных определений, в целостность. Закономерность движения мысли от всеобщих определений к особенным и к их синтезу в целостность составляет опорные пункты и в естественном развитии самого предмета. Поэтому данная закономерность является и логической закономерностью. Сознательно развивая понятия согласно этой закономерности, теоретик развивает мысль в свободной форме, совпадающей с необходимостью предмета и освобожденной от случайного. Данный метод имеет решающее значение на этапе теоретического воссоздания предмета как мысленной конкретности; этот метод дает стратегию последовательного и полного воссоздания целого, не отвлекая мысль на второстепенные детали. Данный метод будет рассмотрен во втором параграфе второй главы.

Методологическая функция содержит важные ценностные аспекты в онтологическом, гносеологическом и косвенно практическом отношениях.

Онтологическая оценочность состоит в том, что логические категории, будучи формами логического сознания, позволяют оценить степень глубины и полноты в идеальном воссоздании предмета – отображается ли предмет в определениях наличного бытия (качество – количества – мера) или сущности (основания предмета или его обоснованной части, целого или частей) или полно, в единстве сущности и существования – в аспекте действительности (необходимости, причинности и др.).

По мере углубления в онтологическую модальность (от бытия к действительности) нарастает и степень конкретности в идеальном воссоздании реальности (гносеологическая оценочность). За стремлением мышления к конкретности скрывается социальная функция науки, мышления вообще. Именно из функции мышления обслуживать общественные процессы следуют требование конкретности. Конкретное знание в отличие от абстрактного практически более значимо, ибо оно позволяет в большей мере подчинить обстоятельства человеческой воле. Восхождение к конкретному соответствует бǒльшая свобода в практических делах.

Степень практической значимости определяет и степень конкретности в мышлении! Категория качества более значима, чем факт бытия чего-либо. Категория количества позволяет не только предвидеть будущее в аспекте качества, но и прогнозировать его в аспекте количества. Категория меры более значима, чем категории качества или количества, но менее значима по сравнению с категориями сущности. Ведь знание меры предмета еще не отвечает на вопрос, почему предмету присуща такая мера, а не иная; почему, например, 20 аршин холста обмениваются на 1 сюртук, а не на 10 сюртуков; почему один атом натрия соединяется в химической реакции с одним атомом хлора, а не с тремя его Мера целого, как и пропорции между особенными мерами его частей получает объяснение на уровне сущности. Сущность есть сфера закономерных связей, «спокойное царство законов» (Гегель). Закон есть устойчивая объективная связь. Но именно на устойчивых связях люди базируют свою практическую жизнь – производственную, экономическую, политическую и личную. В деле, затрагивающем интересы многих, никто не делает ставку на случайность. Даже в области вероятностей научное мышление ищет устойчивую тенденцию! Хаос есть отсутствие порядка, т. е. множество элементов без связи. Порядок есть устойчивая связь между элементами множества. Уповать на созидательность хаоса в обществе может только романтик от синергетики. Однако сами закономерности имеют свое основание и не витают сами по себе. Понимание основания предметной области позволяет выявить устойчивые тенденции в составе всей предметной области, т.е. необходимость и причинность. Знание причин дает реальную власть над стихийными силами. Поэтому категория причины отличается большей конкретностью, чем все предшествующие ей категории.

За логическим требованием восходить к конкретному скрываются, таким образом, практическая потребность и цель реализовать идеальное в надежные предметные формы, гарантирующие безопасность и возможность предвидения, обрести свободу и власть над стихиями.

Из методологической функции логических категорий следует их функция предвосхищения, предвидения. Основательное знание предмета следует из знания его реального основания. А последнее есть не застывший фундамент, а «совершающее процесс противоречие» (К. Маркс), которое и определяет жизнь всего целого. Понять базисное противоречие, проследить фазы его развертывания и проявления в частях целого, воссоздать узловую линию мер в преемственном развитии целого – значит подготовить условия для предвидения. Например, К. Маркс выявил основное противоречие в развитии общества и расчленил исторический процесс на качественно определенные общественные формации (т.е. обнажил узловую линию мер в истории). Категориальное понимание, вскрывая базисное противоречие предмета, позволяет мысленно доразвивать предмет и созерцать его будущее, его основные тенденции. Отсутствие в современной отечественной науке предвидения, тем более прогнозирования, в развитии России объяснимо отказом в исследовании базисного (основного) противоречия между производительным потенциалом общества и экономическими (шире – общественными) формами. Насаждение же заимствованных извне экономических форм без всякого учета уже сложившегося производственного потенциала блокирует свободное развитие производительных сил общества и парализует их.

Возникнув как общественно значимые всеобщие мыслительные формы, логические категории исполняют важную коммуникативную функцию не только в научном, но и во всяком социальном обмене, общении. Общение и взаимопонимание предполагают основные общие значения как единую основу для обмена различным содержанием человеческой субъективности и для истолкования новых содержаний. Вне единых и всеобщих мыслительных схем-эквивалентов не возможны ни перевод иностранных текстов, ни понимание различных культур и научных парадигм. Логические категории есть единый остов и всеобщая основа понимания в живом общении и в научном обмене представителей разных наук и научных школ. Логические категории как реальные закономерности работы мышления отличаются от представлений и мнений об этих закономерностях. Субъект может их отрицать, но в своем мышлении он не может их нарушить или отменить; он не может не признавать вопросов «что это?» (качество), «сколько?» (количество), «как?» (форма), «почему? (причина) «зачем?» (цель). Единство логико-категориального строя мышления, подчеркивал К. Маркс: «История теории доказывает, что понимание отношения стоимости было всегда одним и тем же, только более ясным или более туманным, сильнее опутанным иллюзиями или более научно определенным. Так как процесс мышления сам вырастает из известных условий, сам является естественным процессом, то действительно постигающее мышление может быть лишь одним и тем же, отличаясь только по степени, в зависимости от зрелости развития, следовательно, и от развития органа мышления»[55]. В международном общении (научном, политическом, литературном и др.) различия языков преодолеваются общими для сторон общения способами мышления, мыслительными эквивалентами, которыми и являются логические категории. Проблема заключается в их адекватном осознании и теоретическом выражении. На основе таких эквивалентов современный человек понимает и творения далеких предшественников. Но существуют и всеобщие закономерности в области работы воли. Иуда в последующей истории выступает как символ предательства, независимо от конфессиональной, этнической и социальной принадлежности людей.

Наконец, отметим культурологическую функцию логических категорий. Мышление есть внутренняя необходимая целевая форма, организующая любую деятельность общественного человека – теоретическую, духовно-практическую и практическую. Наука, правосознание, нравственность, искусство, религия, мировоззрение порождены с участием мышления, хотя и в разной пропорции. Радикальное обновление теории мышления обновляет теоретическую основу всех видов деятельности и имеет всеобщую значимость. Поэтому логико-категориальное творчество – важнейший аспект всеобщего труда. Понятие этого труда будет конкретно раскрыто в третьей части данной работы. Отметим лишь его качественную особенность. Всеобщий труд является таковым из-за его всеобщего содержания: в нем объекты и субъекты выступают со стороны всеобщих определений. Данный труд распредмечивает всеобщие закономерности и развивает всеобщие силы человеческой головы, выраженные в науке, искусстве, философии и в др. Всеобщим по значению трудом является научная, философская, художественная, богословская виды деятельности, создающие не утилитарно-прикладные продукты, но всеобщие по значению схемы работы человеческой головы, продуктивно-творческих сил человека. Творения Платона и Аристототеля, Гете, А. С. Пушкина и В. Шекспира, Моцарта и Глинки, Канта и Гегеля, Лобачевского и Эйнштейна, Ф. М. Достоевского и Л. Н. Толстого и др. повысили духовный потенциал всего человечества и ныне бесплатно обогащают культуру. Всеобщий труд есть производство всеобщих по значению творческих сил – мышления и воображения, эстетического созерцания и нравственной воли, одухотворенной веры, любящего сердца и совести, производство классической культуры, человеческой субъективности в ее эталонных образцах. Всеобщий труд направлен на разработку всеобщей идеальной предметности, организующей отношения людей к природе и друг к другу. Повышение удельного веса всеобщего труда в структуре общественного производства обязывает к разработке теории «всеобщей силы человеческой головы» (К. Маркс) – творческого мышления.

[1] Маркс К. Экономические рукописи 1857 – 1859 годов. Т. 46. Ч. 1. С. 476.

[2] Маркс К. Экономические рукописи 1857 – 1859 годов. Т. 46. Ч. 2. С. 35.

[3] Маркс К. Капитал. Т. 1. // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 22.

[4] Запись беседы Карла Маркса с корреспондентом газеты «Sun» Джоном Суинтоном // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 45. М., 1975. С. 480.

[5] Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология… С. 68.

[6] Гончаров С.З. Логика мышления и аксиология сердца. Екатеринбург: Изд-во Банк культурной информации, 2006. Гончаров С.З. Субъективная основа возникновения и развития мысли. Екатеринбург: Изд-во Рос.гос. проф.-пед. ун-та, 2008. Гончаров С.З. Объективная основа возникновения и развития мысли. Екатеринбург: Изд-во Рос.гос. проф.-пед. ун-та, 2008.

[7] Ильенков Э.В. Диалектическая логика. Очерки истории и теории. М.: Политиздат, 1974.

[8] Арсеньев А.С., Библер В.С., Кедров Б.М. Анализ развивающегося понятия. М. 1967. С. 67.

[9] Пиаже Ж. Роль умственных действий в формировании мышления // Вопр. философии. 1965. № 6. С. 34.

[10] Кузанский Н. Соч. в 2 т. М., 1979. Т. 1. С. 289.

[11] Маркс по этому поводу отмечал: операции паука напоминают операции ткача, и пчела постройкой своих восковых ячеек посрамляет некоторых архитекторов. «Но и самый плохой архитектор от наилучшей пчелы с самого начала отличается тем, что, прежде чем строить ячейку из воска, он уже построил ее в своей голове» (Маркс К. Капитал. Т.1. М., 1973. С.189).

[12] Бородай Ю. М. Эротика. Смерть. Табу: Трагедия человеческого сознания. М., 1996. С. 14.

[13] Разумеется, речь идет о понимании в научном мышлении. В искусстве и нравственности понимание всегда сопровождается шлейфом переживаний.

[14] Маркс К. Капитал. Т. 1. С. 351

[15] Леонтьев А. Н. Проблемы развития психики. М.: Изд‑во Моск. ун-та, 1972.. С. 277.

[16] Маркс К. Экономическая рукопись 1861 – 1863 годов // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 47. С. 401

[17] Маркс К. Капитал. Т. 1. С. 350.

[18] Маркс К. Капитал. Т. 1. С. 385.

[19] Маркс К. Экономическая рукопись 1861 – 1863 годов // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 47.С. 405-407.

[20] Маркс К. Капитал. Т. 1. С. 391.

[21] Плотников В. И. Социально-биологическая проблема. – Свердловск, 1975, с. 116.

[22] Пределом для капитала является узость его экономической формы, сводящей все к единому параметру – стоимостному. Такая редукция вступает в противоречие с социокультурным измерением человека, которое сам же капитал и развивает.

[23] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 32. – М., 1964, с. 45.

[24] Косарева Л. М. Предмет науки. – М., 1977, с. 138.

[25] Маркс К. Экономические рукописи 1857 – 1859 годов. Т. 46, ч. 1. М., 1968, с. 41.

[26] Косарева Л. М. Предмет науки. – М., 1977, с. 61 – 62, 67.

[27] См.: Гончаров С.З. Объективная основа возникновения развития мысли. С. 102 – 326.

[28] Панарин А. С. Православная цивилизация в глобальном мире. М., 2002. С. 475.

[29] См.: Гончаров С.З. Производство капитала и хаотизированного сознания (к оценке постмодернистской философии) // Третьи Лойфмановские чтения: образы науки в культуре на рубеже тысячелетий. Екатеринбург, 2007. С. 35 – 41.

[30] Стариков Н. Кризис: Как это делается. СПб, 2010.

[31] Панарин А. С. Цит. соч. С. 486 – 487.

[32] Сорос Дж. Кризис мирового капитализма. М.,1999. С.85-86, 112, 228-229, 231.

[33] Насколько мотив производства прибыли стал тормозом для хозяйства и науки см.: Делягин М.Г. Кризис человечества: выживет ли Россия в нерусской смуте. М., 2010.

[34] Бородай Ю. М. Цит. соч. С. 392.

[35] Концепция модернизации российского образования на период до 2010 года / Приказ Минобразования РФ от 11 февраля 2002 г. № 393.С. 2.

[36] Бурдье П. Практический смысл. СПб., 2001.

[37] Панарин А. С. Стратегическая нестабильность в XXI веке, С. 120 – 121.

[38] Панарин А. С. Цит. соч. С. 119.

[39] Ким В. В. Тождество и различие как категории материалистической диалектики, Свердловск, 1969. с. 15

[40] Маркс К. Теории прибавочной стоимости. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 26. Ч. 3. М., 1964. с. 145

[41] Маркс К. Цит. соч. с. 146

[42] Маркс К. Экономические рукописи 1857 – 1859 гг. т. 46, ч. II. С. 180.

[43] Маркс К. Экономические рукописи 1857 – 1859 годов. Ч. 1. с. 323.

[44] Маркс К. Цит. соч. с. 254

[45] Маркс К. Математические рукописи. М., 1968. С. 55.

[46] Маркс К. Цит. соч. С. 237.

[47] Маркс К. Нищета философии: Ответ на «Философию нищеты» г-на Прудона, С. 130.

[48] Маркс К. Экономические рукописи 1857 – 1859 годов. Ч. 1. С. 37.

[49] Маркс К. Цит. соч. С. 92.

[50] Мирошников Ю. И. Аксиологическая концепция социокультурной коммуникации: автореф. дисс. на соис. учен. степ. докт. филос. наук: (09.00.13). Екатеринбург, 2000. С.34.

[51] Гегель Г. В. Ф. Наука логики // Гегель Г. В. Ф. Соч.: В 14 т. М., 1929. Т. 1. С. 273.

[52] Ленин В. И. Философские тетради. Цит. соч. С. 321.

[53] Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 года, С. 121.

[54] Маркс К. Цит. соч. С. 160.

[55] Маркс К. Экономические рукописи 1857 – 1859 годов. Ч. 2. С. 110.

Date: 2015-10-21; view: 368; Нарушение авторских прав