Мужество

Во всем мире сегодня ощущается крайняя нужда в смелых и мужественных проповедниках, таких, какими были апостолы ранней Церкви, которые. «исполнившись Духа Святого, говорили Слово Божие с дерзновением» (Деян. 4:31, ср. 13). Никогда не будет хорошим тот проповедник, который идет на поводу у людей, их вкусов, и желаний. Мы призваны исполнять свой священный долг - проповедовать Евангелие, провозглашать слово Божие, а не то, что угодно людям. Многие из современных служителей Церкви подвержены болезни, называемой «услаждением слуха», в результате чего они уподобляются учителям. которые льстят слуху людей, «не приемлющих здравого учения, но по своим прихотям избирающих себе учителей» (2 Тим. 4:3). Мы не можем потворствовать желаниям и прихотям людей, мы также не должны поддаваться соблазну, но подобно апостолу Павлу не пропускать «ничего полезного, о чем вам не проповедовал бы и чему не учил бы вас, ибо я не упускал возвещать вам всю волю Божию» (Деян. 20:20,27). При выборе текстов и тем для проповеди мы не должны руководствоваться своими собственными симпатиями или существующей модой. Лекарство, предлагаемое в Евангелии, прописано Великим Целителем, и нам нужно ни прибавлять, ни убавлять ничего, чтобы сделать его приятнее для больного. Его надо подавать в чистом виде, таким. как оно есть. Нам также не следует опасаться, что люди не примут его. Разумеется, некоторые могут отойти, но большая часть откликнется и не останется равнодушной. Джордж Батрик считаем, что «люди уходят из церкви не столько из-за суровой истины, вызывающей у них чувство тревоги и неловкости, сколько из-за не имеющих значение мелочей, вырабатывающих у них чувство тревоги и неловкости, сколько из-за не имеющих значение мелочей, вырабатывающих у них пренебрежительное отношение»1.

В одной из своих Йельских лекций 1877 г. Ф. Брукс сказал, что «мужество - это непременное качество для пастора... Если вы испытываете страх перед людьми и являетесь рабом их мнения, тогда оставьте свое пасторское служение и займитесь чем-либо другим: изготовляйте обувь, сознательно пишите плохие картины, которые удовлетворяют их вкусам, - займитесь чем угодно, но только не посвящайте своей жизни проповедованию не того, что сказал Господь, а того, за что вам платят деньги. Будьте мужественны. Будьте независимы»2.

«Боязнь пред людьми ставит сеть» (Притч. 29:25), и многие проповедники, действительно попадают в нее. Но раз попав в эту сеть, человек уже более не свободен и становится рабом человеческого мнения.

О ТРАДИЦИИ МУЖЕСТВЕННОЙ ПРОПОВЕДИ

Христианский проповедник, желающий с Божьей помощью и в наши дни оставаться верным и честно исполнять свой долг, может с избытком черпать вдохновение в вековой традиции, начиная с ветхозаветных времен. Моисей был первым пророком, который услышал слово Божие, уверовал в него и подчинился услышанному. Затем он провозгласил Слово Божие, несмотря на сопротивление людей и одиночество, на которое, в результате, он был обречен. Однако отчетливый и ясный характер эта традиция обретает в период монархии, точнее, начиная с пророка Илии. Правда, проводимые им цифры досадно искажены, когда он говорит, что все люди Израиля отошли от Завета Господня и «только я, один я остался». На самом же деле более семи тысяч человек не склонили головы перед Ваалом (4Цар. 19:9-18). Но несмотря на это, смелость, с которой он обличал властителей, попиравших как божественную, так и человеческую справедливость, не может не вызывать восхищения. Он бросил вызов пророкам Ваала и посрамил их публично, обвинил царя и царицу в убийстве Навуфея и захвате его виноградника. И в том и в другом случае он действовал в одиночестве. Это был прекрасный прецедент, и впоследствии случаи, когда пророк противился царю, слово духовного лица - царской власти, стали обычным явлением в пасторском служении. Нафан обличил царя Давида в прелюбодеянии с Вирсавией и убийстве ее мужа. Амос резко осудил Амесию, священника Вефильского. который пытался заставить Амоса замолчать и предрек ему ужасную участь (7:10,17).

Другой пример одинокого голоса - пророк Иеремия. С самого начала его проповеднического служения Господь предупредил его, что народ и цари будут выступать против него за его предсказания о всенародном бедствии. Бог сказал ему: «Я поставил тебя ныне укрепленным городом и железным столбом и медною стеною на всей этой земле, против царей Иуды, против князей его, против священников его и против народа земли сей. Они будут ратовать против тебя, но не превозмогут тебя» (Иер. 1:17-19). И несмотря на некоторые непростительные приступы отчаяния, жалости к себе, желания отмстить за себя, позиция Иеремии, выступающего в одиночестве, вызывает глубокое уважение. Он был настоящим патриотом и сознавал, что только искреннее покаяние может спасти народ. Однако он был призван огласить народу суд Божий и кару за его отступничество, о пленении народа Вавилоном. Пророк был обвинен в том, что он не любит свою страну, и даже в измене ей.

Кульминационной точкой ветхозаветней пророческой традиции является «глас вопиющего в пустыне» - Иоанн Креститель. Иисус Христос говорит о нем как о подлинном пророке, исполнителе Слова Божия; он не носит мягких одежд подобно людям, живущим в царских чертогах и погруженным в исполнение плотских желаний, он не колеблется, как трость, от людского мнения (Матф. 11:7-11). Он - Илия, которому должно прийти. Пасторское служение Иоанна также включает два аспекта: религиозный и социальный. Он объявляет о приближении Царства Божия и уличает царя в прелюбодеянии. За свою смелость он поплатился жизнью и стал последним в длинном списке пророков-мучеников. которых Израиль не принял и убил (ср. 2Пар. 36:15-15; Матф. 23:29-36; Деян. 7:52). Затем они убили своего Мессию и преследовали Его учеников (ср. 1Фес. 2:15).

Сам Иисус Христос выступает смело и без всяких компромиссов. В конце Его жизни посланники фарисеев обратились к Нему со словами: «Учитель, мы знаем, что Ты справедлив и истинно пути Божию учишь, и не заботишься об угождении кому-либо, и не смотришь ни на какое лицо» (Матф. 22:16). Не удивительно поэтому, что Он пользовался популярностью в Галилее только около года, и при этом враждебность властей все возрастала, пока они, наконец, не приняли решение убить Его. Иисус говорил Своим ученикам, что ученик не выше учителя, и если преследователи учителя преследовали его, то и учеников Его постигнет та же участь. Так случилось. В Деяниях Лука свидетельствует о том, что в начале арестовали и посадили в темницу Петра и Иоанна, затем были замучены Стефан и Иаков. Апостол Павел подвергался всевозможного рода гонениям и унижениям со стороны противников евангельского учения. Преследование это было прямым следствием открытой и дерзновенной проповеди (греч. parresia - дерзновение. - Прим. пер.) Истины Христовой, характерной для первых христиан (Деян. 28:30-31). Именно об этом больше всего мечтал Павел, говоря о своем служении. Он пишет своим друзьям из тюрьмы и просит их молитв о нем: «дабы мне дано было слово устами с дерзновением возвещать тайну благовествования... дабы я смело проповедовал, как мне должно» (Ефес. 6:19-20). Даже находясь в темнице, Павел не молчал; он использовал свое заключение как еще одну возможность для смелой проповеди. Лука заканчивает повествование о деяниях апостолов тем, что Павел остается под домашним арестом в Риме. Но и здесь в течение двух лет он принимал всех, приходивших к нему, проповедуя и уча «со всяким дерзновением невозбранно» (Деян. 28:30-31). Традиция смелого свидетельствования Слова Божия и связанного с этим страдания непрерывно прослеживается в служении пророков в Ветхом Завете, апостолов и Самого Господа в Новом Завете, а также на продолжении всей истории существования Церкви. В качестве иллюстрации к сказанному можно привести несколько примеров, чтобы вдохновить нас следовать этим же путем и излечить нас от порочного стремления стать «популярным проповедником». Начнем с Иоанна Златоуста, проповедника конца четвертого века. Проповеди его отличались смелостью, красноречием, выразительностью и проникновенностью. Он проповедовал вначале в Антиохии, а затем в течение шести лет как архиепископ Константинопольский, но был отстранен от кафедры и сослан за то, что разгневал императрицу. Он смело осуждал процветавшие в городе пороки и «бесстрашно обличал всех и вся, не взирая на лица и их положение»3. Взять, например, его семнадцать бесед на Евангелие от Матфея, где он поясняет, в частности, сказанные Иисусом слова «не клянитесь вовсе» (Матф. 33:37). Он был непоколебим в мнении, что паства должна со всей серьезностью принимать и исполнять заповеди Господни. «Если я увижу, - говорил он, - что кто-либо из вас противится этому. я не позволю такому человеку, так же, как блудникам, прелюбодеям и убийцам, переступить этот священный порог и участвовать в совершающихся здесь бессмертных таинствах... И пусть никто, ни богатый, ни монах не кичится здесь передо мною, высказывая знаки неудовольствия. Я не придаю этому никакого значения, для меня это ничто. Каждый предстанет пред Богом и даст отчет за себя», - подчеркивал Иоанн Златоуст4.

Теперь обратимся к Уиклифу, предтече английской Реформации, жившему тысячу лет спустя. Перед ним стояла трудная задача выступить в одиночестве с прямой критикой церковного учреждения. Он обрушился на духовенство за его привязанность к земным благам, сравнивая его с книжниками и фарисеями; на папство, обвиняя его в коррупции и в ошибочном учении о преосуществлении. Несколько раз его привлекали к суду, но всякий раз за него вступались друзья, и ему удавалось избежать приговора. Однако многие из его последователей были казнены за ересь, например, лолларды, которых сожгли на костре.

С появлением Мартина Лютера свет Реформации озарил Европу. С феноменальной храбростью он выступал против власти Папы, против индульгенций, и отстаивал свою точку зрения на Слово Божие. Можно открыть любую из его книг наугад, и на каждой странице мы найдем примеры смелых высказываний. В комментарии на Нагорную проповедь он говорит: «Я проповедник, и у меня должны быть зубы, чтобы кусаться и сражаться за истину»5. И далее: «Тот, кто хочет быть проповедником и честно исполнять свой долг, должен быть всегда свободен и свидетельствовать истину независимо и бесстрашно. Он должен обличать любого, ко заслуживает обличения, идет ли речь о великом или о простом человеке, о богатом или о бедном, друге или враге. Алчность не позволяет поступать так из страха лишиться кормушки после обличения важной персоны или кого-либо из ее друзей. Поэтому алчность кладет свой свисток в карман, где он и пребывает в покое...»6.

Однако ни один из христианских проповедников не проявил столько смелости, сколько проявил ее шотландский реформатор Джон Носк. Это был хрупкий, небольшого роста человек со страстной манерой речи. После своего возвращения в Шотландию в 1559 г. из Швейцарии, где он был в ссылке в течение шести лет, он своими смелыми проповедями вдохнул новую жизнь в сердца шотландцев, которые страстно стремились в лоно шотландской реформистской церкви. Посланник королевы Елизаветы писал о нем в своем донесении: «Голос одного человека за один час может вселить в нас больше жизни, чем 500 труб, непрерывно трубящих нам в уши»7. Нокс публично выступал против замышлявшегося брака шотландской королевы Марии с Дон Карлосом, сыном испанского короля Филиппа, так как это привело бы к укреплению инквизиции и власти папы в Шотландии - как политической, так и религиозной. Он громко заявлял, что этот союз «вытеснит Иисуса из нашего королевства». Королева была глубоко оскорблена, послала за Ноксом, протестовала, рыдала и поклялась отмстить. На что Нокс ответил: «Мадам, я полагаю, что вне кафедру проповедника мало кто может обижаться на меня. Но здесь, на кафедре, я не принадлежу себе, здесь я подчиняюсь Тому, Кто велит мне говорить прямо и откровенно и не льстить никому на свете».

Нокс умер в 1672 г. и похоронен со всеми почестями на кладбище в Эдинбург при церкви св. Джайлса. Регент (граф Мортон) сказал на его могиле: «Здесь покоится человек, который никогда никого не боялся»8.

В течение последующих трех столетий проповедники продолжали традицию смелого свидетельствования и терпели страдания. Да и в наш двадцатый век можно привести немало примеров такого служения и страдания - не только в странах с фашистским и марксистским режимами или в странах, исповедующих ислам или индуизм, но также и в так называемых христианских странах Запада, где мы встречаем смелых проповедников, отказывающихся приспосабливать свои проповеди в угоду популярности. Здесь я ограничусь лишь одним примером - служением Преподобного Мартина Лютера Кинга-старшего, отца лидера борцов за гражданские права цветного населения Америки. Пастора Лютера Кинга, как известно, убили. Жена его сына, Коррета Скотт Кинг пишет о покойном отце своего мужа в книге «Моя жизнь с Мартином Лютером Кингом-младшим»: «...к этому времени (1964 г.) он уже прослужил пастором в баптистской церкви в Атланте тридцать три года. Это был большой человек и физически, и духовно. Он стоял на кафедре - сильный, свободный, никого на свете не боявшийся - ни белого, ни цветного, - говорил только сущую правду, проповедуя Слово Божие и изливая безграничную любовь на свою паству»9.

УСПОКАИВАТЬ И ТРЕВОЖИТЬ

Необходимо рассмотреть обстоятельства, которыми объясняется существование стойкой традиции непопулярной проповеди. Эта традиция прослеживается как в Ветхом, так и в Новом Завете, а также на протяжении всей истории Церкви, что противоречит естественному желанию проповедника быть популярным и скорее успокаивать людей. чем тревожить.

И проповедники и пророки сознают себя посредниками между Богом и людьми, свидетельствуя Слово Божие. В ветхозаветные времена даже языческие предсказатели, например, Валаам (независимо от его отношения к Израилю), осознавали, что их свобода ограничивается откровением, которое они имели от Бога. Несмотря на то, что царь моавитский Валак послал Валаама с поручением проклясть Израиль, он продолжал Израиль благословлять. Он говорил разгневанному Валаку: «...могу ли я что от себя сказать? Что вложил Бог в уста мои, то и буду говорить» (Чис. 22:38). Если язычник Валаам говорит о своей ограниченной свободе, о том, что не должен отходить в своих предсказаниях от Слова Божия, то тем более это должны были понимать пророки Израиля. Каждый из них был послан Богом, подобно Иеремии, чтобы исполнить Его повеление: «Вот Я вложил слова Мои в уста твои... и все, что повелю тебе, скажешь... не убавь ни слова» (Иер. 1:9,17; 26:2).

Но вопреки этой подлинной миссии пророков воспринимать и передавать Слово Божие возникает нечто прямо противоположное - лжепророчество. Израильские лжепророки отказались от следования откровению, а это повлекло для них утрату свободы. Они сочли для себя возможность стряпать проповеди на основе собственных догадок. Господь говорит: «Они рассказывают вам мечты сердца своего, а не уст Господних. Пророк, который видел сон, пусть и рассказывает его, как сон, а у которых Мое слово, тот пусть говорит слово Мое верно. Что общего у мякины с зерном?» (Иер. 23:18,28, ср. Иез. 13:2-3).

Трагедия состояла в том, что их сны и видения являли собой лишь «обманчивые надежды» и мирские иллюзии вместо здравого суждения, точнее, они говорили то, что от них хотели услышать люди. «Пророки пророчествую ложь... и народ Мой любит это» (Иер. 5:31). Они говорят «провидящим «перестаньте видеть» и пророкам «не пророчествуйте нам правды, говорите нам лестное, предсказывайте приятное, сойдите с дороги, уклонитесь от пути, устраните от глаз наших Святого Израилева» (Ис. 30:9-11, ср. Мих. 2:6-11). Израиль предпочел спокойствие во лжи беспокойной истине. Увы! Лжепророки были очень рады и жаждали угодить людям. «Они постоянно говорили пренебрегающим Меня: «мир будет у вас», «не придет на вас беда» (Иер. 23:17, ср. 5:12-13; Плач Иер. 2:14). Основной мотив их проповеди «все хорошо», а припев - «мир, мир», даже тогда, когда мира-то и не было. В результате «они врачуют раны народа Моего легкомысленно» (Иер. 6:14; 8:11). Подобно шарлатанам, они накладывают повязку там, где нужно решительное хирургическое вмешательство. Если же сравнить этих пророков со строителями, то можно сказать, что «когда народ строит стену, они белят ее». Другими словами, они выдавали официальные религиозные санкции и придавали видимость религиозной респектабельности всему тому, что люди хотели делать, как бы это ни противоречило воле Божией. Но люди не могут воздвигнуть стену, которая могла бы защитить их от гнева Божия, а побелка стены пророками не может скрыть ее трещин. И она падает от ветра и дождя, посылаемых судом Божиим» (Иез. 13:10; 22:28). Описанная c помощью этих двух метафор деятельность пророков передает одну мысль: нераскаявшиеся грешники мучаются от суда Божия. Раны их гноятся, а стены шатаются. Нерадикальные меры (повязка на ране, побелка стены) бесполезны. и те, кто применяет их, преступно безответственны, так как они уводят людей от действительности, с которой люди должны встречаться лицом к лицу. Отец Мэйпл в «Моби Дике», извлекая урок для проповедников из истории об Ионе, восклицает: «Горе тому, кто пытается маслом заливать волны, когда Господь затеял бурю!»10.

И без того сложное положение проповедников, остающихся верными Слову Божию, усугубляется тем, что они оказываются отчужденными не только от людей, но и от других проповедников. В церкви в настоящее время нет единства мнений даже по основным догматическим и этическим вопросам, на которых Писание дает ясный ответ. Мирян же пичкают с помощью телевизора и газет наставлениями, состряпанными так называемыми экспертами-теологами, которые спорят между собой. Это явление отнюдь не ново. В сущности, то же самое, что и столкновение между пророками и лжепророками, писанное в Библии. Прототипом такого конфликта может служить пророк Михей, сын Иемвлая. Царь Иудейский Иосафат и царь Израильский Ахав (оба были в свойстве) решили объединить свой силы и вернуть Рамоф Галаадский, оккупированный Сирией. Но прежде, чем начать войну против Сирии, они решили узнать, «что скажет Господь» (кстати, и до сих пор часто бывает, что вначале люди принимают решение и лишь потом обращаются к Богу за подтверждением правильности предпринятого шага с тем, чтобы придать определенную респектабельность своему поступку). Около четырехсот пророков, которых собрал царь Израильский, сказали: «Иди войной на Рамоф Галаадский. Господь предаст его в руки царя». Пророк Седекия, который, очевидно, имел склонность к саморекламе, надел на голову железные рога и сказал: «Так говорит Господь: сими избодаешь сириян до истребления их». Но Иосафату было не по себе, и он каким-то образом почувствовал, что есть другой пророк, который может изречь другое свидетельство. Ахав признался, что есть и другой пророк по имени Михей, сын Иемвлая, «но я не люблю его, ибо он не пророчествует обо мне доброго, а только худое». Несмотря на сказанное, за Михеем послали евнуха, который сказал ему: «Вот, речи пророков единогласно предвещают царю доброе, пусть бы и твое слово было согласно со словом каждого из них; изреки и ты доброе». Слова эти были, конечно, дружеским предостережением, однако исходили от дьявола, ибо было важнее - мнение большинства в пользу царя или слова Господа, свидетельствующие об обратном. И Михей без всякого колебания сказал: «Жив Господь? Изреку то, что скажет мне Господь». И когда он предстал перед двумя царями, «сидящими каждый на сидалище своем, одетые в царские одежды», его не ослепило великолепие их, он не дрогнул и смело сказал: «я вижу всех израильтян, рассеянных по горам, как овец, у которых нет пастыря». Это было предсказание гибели Ахава в этом сражении и одновременно опровержение того, что сказали пророки, совет которых исходил из уст и через «духа лживого». Один из пророков ударил его по щеке за его искренность и прямолинейность (3 Цар. 22:1-29).

Перед Михеем стояла проблема выбора: придерживаться господствовавшей точки зрения, обрести благосклонность царя и при этом оказаться лжецом перед лицом Бога или остаться один на один с общепринятым мнением, потерять расположение царя. но быть угодным Богу. К его никогда неувядаемой славе, он предпочел угодить Богу, а не людям. Имя его упоминается в Библии всего один раз в связи с этим событием, но он заслуживает более широкой известности и прославления. Это один из недостаточно прославляемых библейских героев. Перед христианскими проповедниками всегда стоит эта проблема выбора между истиной ценою потери популярности и лжесвидетельствованием в награду за известность. Хотелось бы, чтобы каждый из нас мог подписаться под Словом Хенсли Хенсона, написанными им после избрания в 1887 г. его главой Оксфордской палаты (Head of Oxford House) В Бетнал Грин: «Я нисколько не забочусь о популярности, так как я знаю, что она завоевывается ценою измены истине»11. Наверное, именно это имел в виду Иисус Христос, когда произносил следующие слова: «Горе вам, когда все люди будут говорить о вас хорошо, ибо так поступали со лжепророками отцы их» (Лук. 6:26). Ему, видимо, было совершенно ясно, что популярность как для пророков так и для проповедников покупается утратой ценности. В наши дни, похоже, лишь немногие из священнослужителей верят в это, во всяком случае, мало таких, кто готов подвергнуть себя риску поплатиться за эту веру. И действительно, правдивая проповедь Нового Завета по-прежнему оскорбляет человеческую гордыню, и те, кто проповедуют Слово Божие, не отступая от истины, не могут избежать хотя бы некоторой оппозиции. Апостол Павел в свое время обнаружил, что проповедь Христа распятого для самодовольных иудеев явилась камнем преткновения, а для посвященных эллинов - безумием. Никто не может познать Бога своею мудростью или добрыми делами. Бога можно познать только на кресте. Для образованных людей эта истина вдвойне оскорбительна. Она вызывает у них негодование: во-первых, потому что исключает любой другой путь, и, во-вторых, потому что они усматривают в этом нечто унизительное для себя. Кажется, что распятый Христос говорит нам: «Я здесь на кресте из-за вас. И если бы вы сами могли спасти себя, Я не был бы здесь». Человек начинает христианский путь, стоя на коленях и с преклоненной головой. Путь в Царство Божие лежит только через смирение.

Я часто благодарил Бога за то, что Он дал мне познать эту истину в самом начале моего христианского пути через осознание проявляющейся гордыни в моем собственном сердце и в других людях. Это случилось, когда я учился на последнем курсе в Кембридже, в колледже Святой Троицы. Недавно я сам обратился ко Христу и теперь, путь не очень удачно, пытаюсь поделиться благовестием с товарищем по учебе. Я стараюсь объяснить великое учение об оправдании только благодатью, о том, что спасение - свободный дар Христа. Он не покупается и не продается, ибо Христос даром получил его и даром дает. Вдруг, совершенно неожиданно, мой товарищ воскликнул: «Ужасно! Ужасно! Ужасно!» - такова человеческая заносчивость, что благовестие оказывается для нее не чудесным, каково оно на самом деле, а ужасным, хотя оно вовсе не такое.

Именно в связи с этим у Александра Уайт наступил кризис к концу его служения в Эдинбурге. Он знал, что некоторые считают его «маньяком греха», и поддался соблазну отметить в проповеди, как однажды, проходя по Хайленду (едва ли потом он мог вспомнить точное место), ему показалось, что он услышал глас Божий, обращающийся к его совести со всепобеждающей силой: «И Он сказал мне ясно-ясно: «Нет, продолжай и не отступай! Вернись и смело заверши свое дело. Говори и не бойся. Любой ценой заставь их увидеть себя в Законе Божием как в зеркале. Сделай это, ибо кроме тебя это сделать некому. Никто больше не станет рисковать своей жизнью и своей репутацией. Не так уж много у тебя осталось, чем рисковать. Иди домой и посвяти остаток жизни порученному тебе делу. Ты должен показывать Моему народу грехи и необходимость Моего спасения». И он сделал так. Он не ослушался божественного знамения. Он получил «новую силу и новое воодушевление», чтобы закончить свой жизненный путь12.

Проповедники не могут уклониться от долга нарушать покой благодушных. Мы знаем, что Христос говорил много «утешительных слов» и что в англиканской церкви мы повторяем некоторые из них на богослужении. Но не все Его слова утешительные: много и таких, что глубоко смущают и беспокоят. В толковании этих «неутешительных слов» мы должны быть не менее правдивыми. Поэтому в проповедях надо говорить и о гневе Господнем, и о Его любви, благодати и милости (тем более, что на фоне мрака эти слова сверкают ярче всего), о наказании Божием и спасении. аде и рае (вопреки искушению узнать то и другое в подробностях, мы должны заботиться о том, чтобы не выходить за рамки Священного Писания), о смерти со Христом и о воскресении с Ним, о покаянии и вере, о Христе-Господе и о Христе-Спасителе, о награде и воздаянии за следование Христу, о самоотречении как пути к самопознанию, об иге христовой власти, под которым обретаем успокоение.

Не только в проповедовании Евангелия, но и в учении о христианской жизни необходимо принять Новый Завет и в наименее приятных аспектах. Например, апостолы пишут о «неразрывной и возвышенной радости» познания Христа и добавляют, что мы должны терпеть «тягости» из-за различных искушений и сатанинских сил (1Петр. 1:6-8). Они рассказывают о твердости веры в дело Христа и о богодухновенности, но в о же время изображают нас солдатами, атлетами, земледельцами и борцами, т. е. используют метафоры для усиления воздействия. Апостолы особенно подчеркивают радостную свободу, для которой Христос освобождает нас, и в то же время говорят, что это новое рабство Христу и Его воле. Они убеждают нас, что мы больше не «под законом» в том смысле, что Бог принимает нас по Своей благодати, а не по нашим делам, и добавляет, что от нас требуется послушание, ибо Христос умер ради нас, «чтобы оправдание закона исполнилось в нас, живущих не по плоти, но по духу» (Рим. 8:3-4).

Такие высокие моральные требования поставлены перед нами. Апостолы не стесняются делать самые конкретные указания. Как были бы удивлены многие современные прихожане, если бы им пришлось слышать проповеди наподобие посланий к Ефесянам (4:25-5:21), к Титу (2:1-15), проповеди Иакова или Нагорной проповеди. Всегда ли мы верно следуем тому, чему учат нас апостолы об отношениях между мужем и женой, детьми и родителями, господами и слугами? Всегда ли мы понимаем, что сребролюбие - это идолослужение, что обогащение - опасно, что благородная взаимная ответственность - признак нового общества Божьего? Помним ли мы, что пожизненный разнополый брак является единственной формой брака, заповеданной Богом для сексуального удовлетворения, тогда как развод (иногда дозволяемый по снисхождению к человеческой немощи) - всегда отступление от идеала Господнего, и что нарушение супружеской верности и блуд, так и гомосексуализм противоречат воле Божией; что необходимость труда заложена в природе творения, а не стала результатом грехопадения, ибо труд задуман Господом как сотрудничество с Ним для удовлетворения самого человека и других людей (и это лишний раз подчеркивает трагизм безработицы).

Если мы честны в нашей проповеди «о грехе, праведности и о суде», то мы должны опасаться любой односторонности. Нельзя не признаться, что некоторые проповедники как будто радуются, громогласно вещая о будущем суде Божьем. Им доставляет нездоровое удовлетворение видеть свою паствы, терзаемую ударами бича. Объясняется ли это садизмом или мазохизмом, но извлекать удовольствие из чужих страданий - всегда низко. Энтони Троллоп в «Барчестерских башнях» ярко выразил свое презрение к проповедям такого типа на примере одного из героев - пастора Овадии Слопа. Несмотря на то, что пастор не был лишен красноречия, свои проповеди он «посвящал, в основном, обличению». Даже «его взгляд и тон были чрезвычайно суровы... Когда он проходил по улице, на его лице отражался ужас от злобы мира, а в уголках глаз всегда была затаена анафема... Милости нашего Спасителя оставались для него пустыми словами...»13. По удачному выражению Колина Морриса, «он использовал кафедру более для обличения, чем для научения»14.

В наше время нравственной распущенности мы испытываем нарастающую потребность в проповеди о суде Божьем, но тем больше необходимо нам вспоминать милосердие Божие к грешникам. Скорбь Иисуса о лицемерии книжников и фарисеев - одно из самых пламенных обличений во всей Библии. Иисуса недаром называли «другом грешников» - они окружали Его плотной толпой и слушали Его с радостью. Он призывал грешников прийти к Нему со своими заботами и тягостями, чтобы получить покой; Он принимал несдержанную любовь пришедшей блудницы и сказал женщине, уличенной в прелюбодеянии: «Я не осуждаю тебя; иди и впредь не греши».

В этой связи примечательно, что Павел убеждает коринфян «Кротостью и снисхождением Христовым» (2Кор. 10:1). Он умел быть суровым, когда, например, ожидал, что церкви накажут нарушителей и даже отлучат от общения нераскаявшихся. Но совершенно очевидно, что все это не доставляло ему удовольствия. Напротив, он показал пример снисходительной и самоотверженной родительской любви. Сам Себя он сравнивал, обращаясь к фессалоникийцам, с кормилицей (англ. - «матерью»), нежно обходящейся с детьми своими», и с «отцом детей своих» (1 Фес. 2:7,11).

В наше время каждый христианский пастор испытывает такое же чувство любви к вверенной ему пастве. Каждое воскресенье он говорит с прихожанами о их заботах. Одного вскоре ждет серьезная операция, другому недавно сообщили о неизлечимой болезни. Ему приходится иметь дело с распадающейся супружеской парой, с мужчиной, которому жена, с женщиной, с которой жестоко обращается муж, с человеком, потерпевшим крах в любви, с молодыми людьми, которым трудно оставаться христианами в нехристианском окружении... Когда он смотрит на лица всех этих людей, ему кажется, что за видимостью благополучия скрывается трагедия. Почти каждого била жизнь, и каждому приходится испытать искушение унынием, одиночеством, отчаянием. Однако, одних нужно, прежде всего, встряхнуть и вывести из благодушия, а другим важнее всего дать утешение в любви Божией. Дж. Х. Джоветт писал: «Несколько лет назад на меня произвел сильное впечатление один повторяющийся мотив, который мне встретился во многих биографиях. Доктор Паркер постоянно повторял: «Взывайте к разбитым сердцам!» А вот свидетельство Яна Макларена: «Главный результат проповеди - утешение...» И еще я приведу полный страдания отрывок из проповеди доктора Дейла: «Люди хотят, чтобы их утешили... Они нуждаются в утешении - действительно нуждаются, а не просто хотят его»15.

Но все-таки мы должны соблюдать в своей проповеди равновесие, и необходимо молиться, чтобы мы могли его верно почувствовать. Чэд Уолш из американской епископальной церкви дает удивительно верное определение проповеди в своей ранней книге «Campus Gods on Trial»: «Подлинное значение проповедника заключается в том, чтобы нарушить покой самодовольных и утешить страдающих»16. Столетием раньше Джон Ньютон, обратившийся работорговец, обычно говорил, что целью всех его проповедей было «разбить сердце каменное и исцелить сердце разбитое»17. Такое сочетание в проповеди бывает редко. У одних проповедников каждая проповедь приносит утешение, но тогда они не обращаются к тем, кого нужно растревожить. У других противоположная крайность: обличая человеческий грех и проповедуя божественную святость, они становятся нарушителями церковного мира, однако они забывают о тех, кто нуждается в утешении. Определение Чада Уэллиса, в котором объединены две функции проповедника, можно проиллюстрировать данными из «Дневника» Джона Уэсли. Например, 21 июня 1761 г. он проповедовал на погосте Осмотрели в Йоркшире. Он записал об этом так: «Думаю, что многим причинял я боль, но и многих утешил»18. Затем, 17 августа 1787 г. он проповедовал при большом собрании народа рядом с губернаторским домом на острове Олдерни на Командорских островах. «Я думаю, - писал Уэсли, - многие были тронуты до глубины души в этот раз, а некоторые так и остались неутешенными»19.

Более современный пример приводит доктор Хортон Дэвис в книге «Образцы английской проповеди 1900-1960 гг.» Посвящая книгу своему отцу, конгрегационистскому проповеднику, он начинает предисловие такими словами: «Воспитываясь в доме шотландского пастора, я имел великое преимущество слышать живую проповедь Слова Божия, с пониманием и сочувствием принимаемую в самых разных семьях... Воскресенье всегда было высшей точкой недели. и вершиной этого дня был момент, когда весь приход рассаживался на церковных скамьях, чтобы послушать того, кто умел быть то Сыном грома (Воанергесом), то сыном утешения (Варнавой) в одной и той же проповеди...»20. Каждый проповедник должен соединять в себе Воанергеса (имеющего мужество нарушать покой) и Варнаву (имеющего дар утешения).

ЗНАЧЕНИЕ СИСТЕМАТИЧЕСКОГО ИЗЛОЖЕНИЯ

Говоря о необходимости мужества, я уже касался полезности систематического изложения материала проповеди, что подразумевает кропотливую работу с какой-либо книгой Библии или ее частью, внимательный разбор текста стих за стихом. Первое преимущество такого подхода - необходимость принять во внимание даже те места текста, которые мы иначе могли бы не заметить или даже умышленно пропустить. Мне запомнилось, как несколько лет назад, проповедуя по Нагорной Проповеди и дойдя до стихов Матф. 5:31-32, где Господь касается повода для развода, я обнаружил, что за 25 лет служения стыдно признаться в этом, поскольку развод - животрепещущая современная тема. в связи с которой люди особенно нуждаются в помощи. Конечно, я мог привести убедительные извинения типа «это очень сложный предмет, который мною недостаточно изучен», «это слишком спорный вопрос, а мне хотелось бы избежать споров», «мне хотелось быть уверенным, что я никого не обижу». Короче говоря, мне хватало оправданий, почему я избегал этого предмета. Но зато теперь, ведя за собой приход вслед Нагорной Проповеди, я сам затрудняюсь перед стихами Матф. 5:31-32. Что теперь делать? Я не могу пропустить эти стихи и начать проповедовать словами: «В прошлое воскресенье я говорил о Матф. 5:30; сегодня мы будем говорить о Матф. 5:33». Нет, я должен был сделать то, от чего так долго уклонялся, и теперь ясно вспомнились те часы, которые я должен был отдать изучению этой темы прежде, чем пытаться говорить об этих стихах.

Еще одно преимущество систематического изложения состоит в том, что ни у кого не возникает вопрос, почему мы сегодня берем именно этот текст, а не другой. Если бы я неожиданно произнес проповедь о разводе, прихожане неизбежно были бы удивлены. Они бы спрашивали друг у друга: «Кого это он сегодня имел в виду?» Но в моей ситуации таких вопросов не возникло: все знали, что стихи Матф. 5:31-32 - это просто очередные стихи в моей серии проповедей.

Третье преимущество, возможно, важнее всех. Полное и систематическое раскрытие большой части Писания расширяет горизонт людей, подводит их к самым важным темам Библии и показывает им, как толковать Писание с помощью самого Писания. Об этом очень хорошо сказал П. Т Форсит: «Нам необходима защита от его (проповедника) субъективности, отклонений от темы, однообразия, ограниченности. Более того, мы должны защитить его от опасности проповедовать самого себя или свое поколение. Мы должны всегда обращаться в проповеди к своему веку, но горе нам, если мы всего лишь держим зеркало перед временем»21. И еще: «Одна их важнейших задач проповедника - очистить восприятие Библии от буквализма, от той атомистической библеистики, которая низводит Писание до религиозной газетной подборки, их которой при случае выдергиваются фразы... Необходимо воспитывать более свободное, широкое и органичное понимание Библии, в которой главное значение каждой части - ее вклад в живое целое благовестия, и где это целое соединяется в великий путь человеческой истории»22.

Но так или иначе проповедник должен высказывать и свои собственные соображения. Известно, что величайшие в истории Церкви проповедники толковали Писание путем систематического, полного и добросовестного изучения. Яркий пример этого в первые четыре столетия существования Церкви представил Иоанн Златоуст, уже упоминавшийся в этой лаве, когда я рассказывал о его мужестве. На протяжении приблизительно двух последних десятилетий четвертого столетия он составил толкования на Книгу Бытие и Псалмы из Ветхого Завета, а из Нового Завета - на Евангелия от Матфея и Иоанна, Деяния и на все послания апостола Павла.

Но наиболее систематическое развитие практика систематического изложения получила у реформаторов XVI в., которые страстно желали раскрыть прихожанам чистоту и силу Слова Божьего. Лютер и Кальвин различались во многих отношениях. Лютер был немцем, а Кальвин - французом; Лютер был дородным и сильным, а Кальвин - стройным и слабым; на лютеровский стиль наложило отпечаток его живое, даже пылкое воображение. а Кальвину был присущ холодный, ясный анализ. И все же оба прилежно и глубоко толковали Писание, так что нам, современным проповедникам, становится стыдно за себя. Реформаторы в Виттенберге (Лютер и его соратники) «...провели широкую кампанию по религиозному обучению при помощи проповеди. В воскресенье проводили три публичных служения: от пяти до шести утра - по посланиям Павла, от девяти до десяти - по Евангелиям и после обеда в различное время - продолжали утреннюю тему или занимались катехизисом... По понедельникам и вторникам - проповеди по катехизису, по средам - по Евангелию от Матфея, по четвергам и пятницам - по Евангелию от Иоанна. Полностью этой нагрузки не мог вынести ни один человек,.. но проповедническая активность Лютера была потрясающей. Включая семейные службы, в воскресенье ему часто приходилось проповедовать по четыре раза в день, а раз в три месяца он проводил двухнедельную серию (по четыре дня в неделю) проповедей по катехизису. Общее количество произнесенных им проповедей составляет 2300. Наибольшая активность падает на 1528 г., когда было произнесено 195 проповедей за 145 дней»23.

Метод Кальвина был похож на метод Лютера. хотя стиль его был, пожалуй, более систематическим. С 1549 г. он проповедовал в Женеве. каждое воскресенье по дважды и, кроме того, через неделю на вечерних службах в будние дни. Он старался проповедовать Ветхий Завет в будние дни, а Новый завет и Псалтирь - по воскресеньям. Во время служения платный стенографист записывал проповеди и затем расшифровывал их. За пятнадцать лет с 1549 г. до смерти он занимался толкованием из Ветхого Завета - Бытия, Второзакония, Судей, Иова, некоторых псалмов, 1 и 2 Самуила, 1 Царей и всех больших и малых пророков, а из Нового Завета - четвероевангелия, Деяний, 1 и 2 Коринфянам, Галатам, Ефесянам, 1 и 2 Фессалоникийцам и трех соборных посланий.

Другие швейцарские реформаторы следовали тем же путем. Например, Цвингли в начале своего служения объявил о своем намерении не просто толковать отрывки из Библии, а главу за главой рассматривать Евангелие от Матфея. Когда друзья сказали ему, что это нововведение, он справедливо возразил, что «это старый обычай. Вспомните беседы Златоуста на Евангелие от Матфея и Августина на Евангелие от Иоанна»24. Такого же мнения был и Генри Буллингер, сменивший Цвингли в Цюрихе. Согласно Э. Даргану, он был «высокого роста с большой бородой, с благожелательным и умным выражением лица; у него был приятный голос и благородные манеры». Далее Дарган говорит, что в период 1549-1568 гг. Буллингер произнес 100 проповедей по Апокалипсису, 66 - по книге пророка Даниила, 170 - по книге Иеремии, 190 - по Исаии и, сверх того, много других25.

Столетие спустя Мэтью Генри представил великолепный образец правдивого и точного проповедования. В течение 25 лет пасторского служения в Честере (1687-1712), он на каждой утренней воскресной службе сосредотачивал внимание на Ветхом Завете и на Новом Завете - на полуденной. Он дважды прошел всю Библию и на проповедях в будние дни изложил толкование всего Псалтиря не менее 5 раз. Эти толкования образовали основу его знаменитого комментария.

Великие проповедники прошедшего столетия продолжали традиции, заложенные Августином и Златоустом и развитые Лютером, Кальвином и другими реформаторами и пуританами. Например, Чарльз Симеон (Саймин) составил 2536 толкований, которые опубликованы в двадцать одном томе Horae Homileticae («Часы проповеди». - Прим. пер.). Он указывает, что если мы будем читать по одному толкованию в день, у нас уйдет на это семь лет.

Джозеф Паркер, служивший в городском храме Лондона в течение тридцати трех лет с 1869 г., регулярно проповедовал перед 3000 человек. В 1884 г. он известил о своем намерении произнести проповедь по всей Библии. Проповедуя дважды по воскресеньям и единожды по четвергам, он справился с этой задачей за семь лет. Его проповеди были опубликованы под названием «Народная Библия» в двадцати пяти томах, последний из которых появился в 1896 г.

Александр Макларен, баптистский проповедник, собиравший огромные толпы народа в Union Chapel (букв. «молитвенный дом», - Прим. пер.) В Манчестере в течение, примерно, полустолетия (1858-1903), и которого иногда называли «принцем толкователей», изложил свои толкования всей Библии в 32-х томах своих «Толкований Священного Писания», опубликованных в течение последних шести лет его жизни (1904-1910).

Уже в наш век заслуживает внимания деятельность Уильяма Темпла, который, будучи настоятелем церкви св. Иакова на Пикадилли во время первой мировой войны за четыре года изложил в своих проповедях толкование Евангелия от Иоанна, позднее опубликованное под названием «Чтения из Евангелия Св. Иоанна».

Обращаться к систематическому изложению полезно и для здравия Церкви (которая живет и питается Словом Божиим) и для самого проповедника, которому таким образом задаются темы проповедей. Применяя последовательное толкование, мы должны учитывать особенности нашего времени и не пытаться слепо подражать нашим предшественникам. В наше время уже не многие прихожане испытывают такой духовный голод, чтобы выдерживать длительные толкования, как это было в прошлые времена. Дэйл, например, упоминал о «немецком профессоре экзегетики. который более двадцати лет, читая лекции по Книге пророка Исаии, приступил только к середине второй главы»26. Даже замечательное толкование Послания к Римлянам доктора Мартина Ллойда-Джонса, доведенное им только до 17-го стиха 14-главы, хотя он занимался им 12 лет вплоть до своего ухода из Вестминстерского молитвенного дома, едва ли может быть повторено в условиях какой-либо английской церкви. Но если мы сделаем скидку для современных людей и будем вести толкование не по стихам, а по параграфам, и не в течение нескольких лет, а за несколько месяцев, то и современные прихожане смогут его воспринять27. Это поможет и нам, проповедникам, обрести необходимое мужество, чтобы раскрыть весь предвечный совет Божий.

Date: 2015-10-21; view: 236; Нарушение авторских прав