Fel‑x: Дату пока не скажу. В столицу и, возможно, к вам в городе. Детали скажу позже. Но ты должна знать: я очень хочу с тобой встретиться еще раз. 19 page

‑ Одиночества в чужой квартире? ‑ предположил Саша, глядя на непрекращающуюся метель за окном. Ему не хотелось никуда идти, но нужно было.

‑ Нет.

Александр одобрительно улыбнулся девушке.

‑ Может быть, пока посмотришь фильм? У меня новый кинотеатр, звук в нем отличный. И дисков много.

‑ А ты что, не пиратствуешь, а покупаешь фильмы?

‑ Мне легче купить, чем где‑то что‑то долго качать, ‑ пожал плечами Саша. Он препроводил девушку в соседнюю комнату ‑ небольшую, устроенную специально под домашний кинотеатр и поставил ей довольно старое кино "Оскар" с Сильвестером Столлоне в главных ролях. Он играл в нем бандита, главу клана, решившего завязать с криминалом по просьбе своего умирающего отца, выдававшего замуж дочь и попавшего, как и прочие герои, в комедию положения ‑ правда, криминальную.

Марта сама выбрала этот фильм, потому как с детства нежно любила его, а теперь с его помощью надеялась забыться. Оставшись одна, предусмотрительно сходив в душ и переодевшись, она, захватив с кухни фрукты, стала с удовольствием наблюдать за приключением героев на экране, изредка прерываясь на телефонные звонки ‑ родственники с мамой во главе дружно за нее волновались и звонили весь вечер с тех пор, как Марта оказалась в машине Александра. А под самый конец фильма девушка, свернувшись в клубочек на диване, умудрилась заснуть. Проснулась она уже тогда, когда комедия закончилась, и в экране воцарилась торжественная темнота. Девушка потянулась и услышала, как в квартиру заходит ее Саша ‑ почти неслышно ступая и не производя резких звуков. Возможно, кто‑то другой на ее месте предположил бы, что это вернулся не Александр, а кто‑то другой проник в его квартиру, но Марта, обладающая хорошим слухом и запомнившая звуки шагов Саши, точно знала, что это он. Да и к тому же разнежившийся энергетический лотос в солнечном сплетении шептал ей об том же.

Александр молча заглянул в комнату, где находился домашний кинотеатр, увидел притворяющуюся спящей Марту и ушел, чем глубоко разочаровал девушку. Она‑то подумала, что он разбудит ее и препроводит в какую‑нибудь спальню, а он посмотрел и свалил. Однако через пару минут хозяин дома вернулся и небрежно накрыл сестру Ники пледом. Вышло, конечно, у него это не заботливо, но вновь начавшая засыпать Марта все равно обрадовалась. Ей показалось, что ее накрыли не обычным пледом, а нежностью.

Лотос счастливо, сначала едва слышно, а затем все громче и громче, запел. Быть рядом с тем, кто дорог ‑ этот одно из лучших удовольствий, придуманных мироустроителями сего мира.

Утром Саша рано разбудил свою гостью, сказав, что погода улучшается, а аэропорт, по сообщениям в телевизоре, в течение двух часов должны открыть, и отвез ее обратно. Он довольно тепло попрощался с девушкой, прежде чем самолично посадить ее в самолет, а после уехал, впервые подумав, что очень и очень неплохо провел время ‑ а, самое главное, провел его странно, целомудренно: в компании с девчонкой и вкусным ужином, почти без алкоголя, без друзей и женских объятий.

‑ Твоему будущему другу повезет, победительница, ‑ внезапно сказал он Марте перед регистрацией, ввергнув ее в шок, да и сам себе удивившись немало. ‑ Думаю, я даже немного буду ревновать.

А еще он не забыл, что у сестрички шестнадцатого числа будет День рождение и поздравил ее через Нику, а после, вновь приехав в тот город, вручил Марте подарок ‑ золотые серьги с изумрудами, заставив девушку покраснеть и полюбовавшись этим смешным зрелищем. Саша все так и не догадывался, что чувствует к нему та, которую он называет сестренкой. А еще он до конца не понимал истинных чувств Ники, которая все никак не могла забыть того, кого этот молодой человек слегка недолюбливал ‑ и это еще мягко сказано.

Март ‑ таинственный месяц‑покровитель Марты Карловой и Андрея Марта ‑ и его ближайший союзник против зимы ‑ апрель пролетели незаметно, как использующая заклинание невидимости ведьма на метле, по крайней мере, для Марты и Ники. Первая все так же пропадала на репетициях, став этакой звездой консерватории после блистательной, как говорила ее гордая преподавательница Наталья Рудольфовна, победы, а вторая пропадала на работе или же проводила вечера с подругами ‑ чаще всего с Дашей ‑ или со своим официальным уже молодым человеком, к которому она все больше и больше привыкала. Она даже почти смирилась с мыслью, что однажды Саша станет ее мужем, тем более, что парень намекал на то, что было бы неплохо оформить отношения.

‑ Это как клеймо поставить, типа моя и уже никуда не денешься, ‑ сказала как‑то в порыве эмоций Ника Даше, когда они гуляли после работы последним, очень теплым апрельским вечерком по набережной, а та почему‑то рассердилась:

‑ Карлова, у тебя такой мэн шикарный, который от тебя без ума, а ты все выделываешься! Другие бы девчонки горло тебе из зависти перегрызли! Твой Саша молод, богат и красив, а ты капризничаешь.

‑ Да‑а‑а? И кто там мне собрался горло перегрызать? Уж не ты ли? ‑ с улыбочкой посмотрела на нее Ника.

‑ Не я. Но некоторые девчонки, и правда, завидуют очень, ‑ обиделась ее подруга. ‑ Так что будь аккуратнее с ними.

‑ Буду, ‑ пообещала светловолосая девушка, шагая вперед, поняв, что и правда, часто ведет себя глупо. Она вдруг спросила:

‑ А ты когда‑нибудь была влюблена?

Даша задумалась, заправляя за ухо прядку коротких черных волос, а затем выпалила с радостной улыбкой:

‑ Да раз шесть, наверное! Всех, с кем я долго встречалась, я любила!

‑ Как много, ‑ протянула Ника, поняв, что лично она любила только дважды ‑ Сашу и господин Укропова. К Саше чувства прошли быстро, а вот к Никите до сих пор, проклятые, не проходят! Что, интересно, Кларский с ней сделал? Околдовал? Они ведь даже и не встречались толком ‑ так, делали вид, и ничего, серьезнее поцелуев у них не было! Хотя‑я‑я, его поцелуи дадут фору, пожалуй, большинству других в десять очков ‑ по энергетике. Когда губы Ники касались губ Никиты, ей казалось, что она улетает в космос, чтобы там раствориться ‑ и не одной, а вместе с Кларским. И пусть зачастую это были не поцелуи, а борьба ‑ борьба, которой наслаждался Ник, уверенный в своей победе, девушка никаких не могла их забыть. И это странное, не поддающееся описанию чувство, которое Ника испытывала каждый раз, находясь рядом с Никитой, она тоже забыть не сможет. Рядом с ним она испытывала что‑то сродни ожиданию от чего‑то волнительного, непредсказуемого и сказочного. Как будто бы она вот‑вот зайдет на трап самолета, чтобы полететь в страну своей мечты, о которой так давно грезила, вместе с любимыми людьми. А вот когда Ника находилось с Сашей, она ощущала себя заядлой, но одинокой путешественницей, которая побывала уже во многих странах, но в памяти след оставили только пара‑тройка из них, и теперь все прочие государства и их сокровища кажутся скучными и неинтересными.

‑ Нормально, ‑ отреагировала Даша. ‑ Я просто по любви с людьми встречаюсь и отношения завожу. Ой, смотри, Ника, скейтеры резвятся. Давай, посмотрим? Они такие кла‑а‑ассные!

Впереди, тоже неподалеку от набережной, действительно располагался небольшой открытый скейт‑парк, открытый прошлым летом, где очень любили собираться местные любители скейтов.

Любопытствующие девушки, у которых завтра все равно должен был быть выходной день ‑ первое мая, все‑таки, как никак, был праздником и на календаре отмечался красным цветом, подошли поближе к катающимся ребятам, выделывающим трюки на рампах.

Один из скейтеров в широкой белой майке и в яркой красной кепке, длинный козырек которой оберегал его глаза от навязчивого солнца, вдруг запрыгнул на невысокие перила ограждения, ловко проскользил по ним, так же ловко, удерживая равновесие, спрыгнул, после лихо подъехал к девушкам и соскочил со своей ярко‑алой ‑ в тон кепке, доски. Даша сначала подумала, что он решил с ними познакомиться, и по привычке стала поправлять пышные светлые локоны, но почти сразу поняла, что ошибалась, и паренек стал ей неинтересным. Во‑первых, оказалось, что ему было лет восемнадцать‑девятнадцать на лицо, а Даша любила парней куда более старше, а, во‑вторых, он оказался знакомым Ники. И даже не совсем знакомым ‑ а почти родственником.

‑ О‑о‑о, кого я вижу, привет! ‑ обрадовался скейтер, увидев Карлову. На его мордашке, очень подвижной и артистичной, появилась широкая крайне обаятельная улыбка.

‑ Привет, Василий, ‑ доброжелательно улыбнулась и она ему. ‑ Классно катаешься!

‑ Ну я же профи, ‑ расправил плечи парень. ‑ И это, т‑с‑с‑с, я Джимми, ‑ добавил он заговорщицки, прижимая палец к выразительным, как у девочки, губам.

‑ Почему ты так не любишь свое имя, а?

‑ Люблю. Но если бы тебя предки назвали Клавой, а ты бы занималась поли дэнсом, ты бы тоже свое имя предпочитала не произносить вслух, ‑ горестно вздохнул скейтер. Но почти тут же он вновь расплылся в улыбке. ‑ О‑о‑о, какая с тобой замечательная подруга. Меня Джимми кличут, а тебя, малышка? Люблю брюнеточек!

‑ Какая я тебе малышка? ‑ возмутилась Даша. Совсем малолетки опупели!

‑ Горячая штучка, ‑ сообщил Джимми Карловой. ‑ Люблю таких. Слушай, вокруг тебя одни куколки ‑ что сестренка, что подружка.

‑ Шагай отсюда! ‑ со смехом прикрикнула на паренька Ника. ‑ Будет он еще тут на моих подруг заглядываться!

Василий, он же Джимми, он же профи громко захохотал, вскочил на скейт, послал сморившей носик Даше поцелуй и унесся к друзьям, не забыв крикнуть:

‑ Мы ждем тебя в понедельник! Особенно мазер! Пока, красотка!

‑ Это еще что за чертенок? ‑ проводила быстрого, как вихрь и чересчур подвижного Джимми взглядом Даша.

‑ Это младший брат Саши, ‑ отозвалась Ника, вспомнив, что когда давным‑давно она приходила в гости к Дионову, Василий ‑ тогда еще ни о каком Джимми речи и не шло, доставал их всевозможными способами, а они с Сашей закрывались от надоедливого пацана, только‑только вступившего на счастливый путь подросткового периода. Однажды Вася, обидевшись, что Ника и соскучившийся по ней Саша не открывают ему дверь, заорал на всю квартиру Дионовых: "Мама! Мама! Они закрылись и что‑то плохое делают!!". Александр, который ничего плохого не делал, а просто целовал Нику, вздрогнул и отшатнулся от девушки, да и сам она, грубо говоря, офигела. С возрастом Василий не угомонился и донимал всех и вся. Единственным, кого парень боялся, был его собственный отец. Правда, с Вячеславом Сергеевичем у Саши сейчас были очень плохие отношения, и они фактически не общались. Причины Ника не знала, но догадывалась, что Александр не оправдал надежд своего отца‑физика, и тот очень на него зол. С Вячеславом Сергеевичем Ника виделась пару раз и с ней он общался хоть и несколько холодно ‑ в силу характера, но куда теплее, чем со старшим сыном. Зато с мамой Саши у Ники были неплохие отношения, да и Джимми ее любил. Как‑то, когда Ника была в гостях у семьи Саши (при этом ей казалось, что сам он давно не был в родной квартире, и пришел только для того, чтобы показать свою официальную девушку, намекнув при этом, что, возможно, они поженятся), Джимми без спроса залез в ее мобильник и увидел там фото Марты. Скрипачка так сильно понравилась ему, что он вознамерился познакомиться с ней и терроризировал Нику. А та, зная, что Марта с Васей знакомиться не будет ‑ еще чего, у нее только ведь музыка на уме, всяческим отмазывалась.

‑ Кста‑а‑ати, ‑ протянула она, вспомнив кузену. ‑ Даш, подожди секунду, я позвоню сестре, пока не забыла.

‑ Конечно, ‑ согласилась вторая девушка, глядя с интересом на ребят‑скейтеров, выделывающих самые разные трюки. Джимми ее заметил и помахал. Даша покачала головой.

А Ника набрала номер Марты, и как только та взяла трубку, весело предложила:

‑ Привет, это я. Пойдем завтра в кино? Ты мне обещала, помнишь?

‑ Но завтра же у меня орке...А‑а‑а, первое мая же завтра, репетиции отменены, ‑ вдруг облегченно рассмеялась Марта в трубку. ‑ Ну, давай, сходим.

‑ Ох ты мой трудоголик, ‑ вздохнула Ника, не понимая, как сестричка может постоянно и так подолгу заниматься своей скрипкой. ‑ Во сколько и где встречаемся? Кстати, я завтра хочу выспаться и тебе того же советую.

Сестры Карловы договорились о встрече и распрощались.

‑ Твой Джимми меня бесит, ‑ сообщила Даша Нике. ‑ Машет и шлет поцелуи. Пошли отсюда, еще походим?

‑ Пошли, ‑ согласилась Ника. ‑ Не обращай внимания, но слегка с приветом.

И подруги ‑ светловолосая и черновлосая вновь двинулись вдоль по набережной, купив мороженое в вафельном рожке. Им обеим было хорошо и спокойно и, казалось, этим спокойствием их заряжает безмятежное очень высокое небо, отражающееся в мирной воде.

‑ Ник, а знаешь, говорят, где‑то на набережной классная гадалка есть, ‑ вдруг вспомнила Даша.

‑ И что?

‑ Давай, найдем? Пусть она нам погадает?

‑ Нет уж, спасибо, ‑ решительно отмахнулась Ника. ‑ Чтобы она сказала ерунду какую‑нибудь, и тем самым запрограммировала мое сознание? Увольте. И вообще, ‑ моментально рассердилась она, вспомнив Кларского, ‑ для этих гадалок все заранее предрешено, и они все твердят: "Судьба, судьба, от нее не убежишь", а я считаю... ‑ Вдруг Ника замолчала, увидев около ограждения на набережной чересчур знакомую фигуру молодого человека со светлыми волосами и в белой рубашке. Однако, как только он повернулся, почувствовал изумленный взгляд Карловой, наваждение ее отпустило. Не Никита. Опять не он. Никогда ей больше не доведется увидеть его.

Фарфоровая кукла закрыла свое прекрасное личико руками.

‑ Что ты там считаешь? ‑ не поняла заминки Ники Даша. ‑ Кто это?

‑ Никто, просто показалось, что знакомого увидела, ‑ резковато ответила Ника. ‑ Так вот, на чем я остановилась?

‑ На том, что гадалки говорят, что от судьбы не убежишь, ‑ напомнила Даша.

‑ А, ну да. Они так говорят, но это неправда. Возможно, ты и родился с определенной судьбой! Но если ты постараешься ‑ ты изменишь ее! Я верю в это.

‑ Что‑то сильно эмоциональная стала, ‑ нахмурилась подруга Ники.

‑ Прости, просто тему эту не люблю, ‑ вздохнула светловолосая девушка и поспешно перевела тему разговора на молодых людей.

А Никита вновь снился Нике, и часов в пять она опять проснулась с мокрыми глазами, а потом долго не могла заснуть и рассматривала его чуть помятый, хоть и бережно хранимый портрет. А затем, ее словно стукнуло в затылок озарением, и девушка, взяв в руки карандаш и бумагу, стала перерисовывать его заново ‑ чтобы не забыть, как выглядит непонятно где шатающийся Никита.

На следующий день, первого мая, который, как и последние сутки апреля, был теплым, словно нос спящей и видящий красивые сны кошки, и приятным, как ликование от того, что смог запихать этой самой кошке палец в пасть, когда она сладко и широко зевала, Ника встретилась с Мартой около того самого кинотеатра, где осенью они смотрели мультфильм про Тесея и Ариадну. Ника до сих пор ощущала себя бедняжкой Ариадной, которую дурак‑Тесей бросил одну с прощальным подарком в виде Северной Короны, и подсознательно воспринимала Сашу как Диониса ‑ будущего супруга Ариадны. Наверное, эта известная древнегреческая история слишком сильно тронула ее сердце ‑ нет, даже умудрилась отпечаться в нем, поэтому Ника уже внутренне была готова к тому, что Александр когда‑нибудь станет ее мужем. Он напоминал ей Диониса: во‑первых, был знаком с ней до того, как она влюбилась в Никиту, во‑вторых, усиленно добивался ее, и, в‑третьих, его фамилия была Дионов. Дионис ‑ Дионов, созвучно же?

"Что же, это не самый плохой вариант", ‑ думала Ника по дороге на встречу с кузиной. Она первой пришла к торговому комплексу "Рай", в котором, собственно, кинотеатр и находился, а Марта, как и всегда, опоздала ‑ правда, на немного, всего лишь на пятнадцать минут. С распущенными волнистыми волосами, в солнцезащитных темно‑коричневых очках, расстегнутой летней ветровочке и в облегающей юбке‑футляре чуть выше колен выглядела она очень мило и женственно. Изящные крупные серьги и браслеты на обеих руках дополняли ее нежный образ, а туфельки на шпильке, которые девушка терпеть не могла ‑ ей нравился только, звук соприкосновения каблуков с асфальтом ‑ придавали завернешнность в ее стильном ныне образе.

Ника с удовольствием подумала, что, пожалуй, за год их глупышка Марта выросла ‑ в моральном плане.

‑ Здравствуй, ‑ поприветствовала ее Ника. ‑ Смотрю, ты сегодня такая хорошенькая, как будто бы на свидание собралась.

‑ Привет! Не‑а, я просто очень рада первому дня мая, ‑ улыбнулась ей кузина. У нее на самом деле было отличное настроение ‑ сегодня весь день она планировала отдыхать, а еще она хорошо выспалась и побеседовала вчера вечером по скайпу с Феликсом ‑ он пообещал, что прилетит в июне, скорее всего в конце, и подробности расскажет попозже. Он, как и всегда, наговорил девушке кучу комплементов, и она почему‑то очень обрадовалась. Ей захотелось выглядеть если не сногсшибательно, то хотя бы очень хорошо. А Александра она старалась не вспоминать, и бедный лотос увядал, но делал это крайне медленно и неохотно.

‑ И духи у тебя новые, ‑ принюхалась Ника к тонкому аромату, исходившему от Марты.

‑ Новые, ‑ кивнула та обрадовано. ‑ Пошли уже в кино! Сеанс через, ‑ тут она сверилась с часами мобильника, ‑ семь минут, а мы еще даже билеты не купили!

‑ И кто виноват? ‑ проворчала Ника. ‑ Ты ведь опоздала.

Сестричка показала ей язык и первой резко поскакала по ступенькам наверх. Ника поспешила за ней.

Девушки весьма удачно сходили на романтическую комедию американского производства, прохихикали весь фильм, явно мешая соседям справа, сосредоточенно глядящим в огромный экран, затем походили по магазинчикам ‑ Марта вдруг купила себе блузку, а после неспешно пошли в небольшое кафе‑мороженое, располагающееся на этом же этаже.

Им было комфортно друг с другом, и сестры ни на минуту не замолкали, обсуждая все на свете. Настроение у Марты было отличное до тех пор, пока она не увидела неподалеку Юлю, которую сопровождал ее шумный и самовлюбленный дружок Крис, раздражавший Карлову лишь чуть меньше, чем сводная сестра. Слава Богу, Крестова Марту не зематила ‑ она с сосредоточенным видом шла вперед, как и всегда, сунув руки в карман, а Крис заводной обезьянкой прыгал вокруг нее и твердил:

‑ Ну, пожалуйста. Пожалуйста‑пожалуйста. Прошу тебя. Юлечка!

‑ Не называй меня так, ‑ нахмурилась девушка.

‑ Юль, будь другом, выручи, ‑ заныл Крис, который, как и его подруга детства не замечал Марту. ‑ Один раз, всего лишь один раз замени клавишника. Я и Стас будем тебе очень благодарны!

‑ Ты каждый день мне твердишь о своем Стасе. Успокойся. Я сказала, нет, значит, нет.

‑ Отыграй пару песен на их выступлении! Это ведь нетрудно! ‑ возмутился эмоциональный хипстер.

‑ Сам отыграй, ‑ повернулась к нему озлобленная Крестова. ‑ Ты что, не умеешь?

‑ У меня не получиться так, как у тебя, ‑ сразу же залебезил парень, ‑ к тому же я композитор, а не музыкант.

‑ Это не мои проблемы, ‑ отрезала Юля, и парень с девушкой скрылись. Марта облегченно вздохнула.

‑ Все также не любишь ее? ‑ со вздохом спросила Ника, зная об их отношениях.

‑ Угу. Только одно время некоторые идиоты из консерватории считали меня и ее... ну, ты понимаешь. То они думали, что я с Сашей твоим встречаюсь, то... ‑ Марта, поняв, что сболтнула лишнее, замолчала.

Ника только улыбнулась.

‑ Глупцов везде много. Не думай об этом, ‑ сказала она спокойно. ‑ Пошли, прогуляемся на улице, пока погода хорошая. К вечеру обещали грозу.

‑ Я была бы рада, ‑ отозвалась Марта. ‑ Как‑то жарковато становится и душно немного. Идем?

‑ Идем.

Кузины, препираясь, вышли на ласково освещаемую солнцем улицу.

‑ О, кстати, давай в "Лавку художника" зайдем? ‑ предложила Ника неожиданно, заприметив знакомое несколько пафосное здание, где часто бывала. Оно, как и ресторан "Милсдарь", находилось напротив "Рая".

Марта согласилась, и девушки некоторое время провели в этой самой лавке, где Ника, чуть подумав, купила себе новые кисти (рисование так и продолжало оставаться ее хобби, которое успокаивало и помогало эмоционально расслабиться), а после попали в художественную галерею современного искусства, расположенную на втором этаже этого же величественного здания. Вспомнив, что там уже третий день проходит персональная выставка одного современного отечественного художника, имя которого Марта, услышав, тут же нечаянно забыла, Ника жутко оживилась.

‑ Ух ты, это же его новая выставка‑инсталляция! Называется еще так забавно ‑ "Сияние фиолетового дурдома"! Пошли, пошли, не глазей по сторонам! Нам надо обаятельно попасть сюда!

‑ Я не хочу ни в какой дурдом, и не на какую инсталляцию, ‑ жалобно отозвалась Марта, но уже ничего поделать не могла. Если кузина загоралась, то остановить ее уже ничего не могло.

Девушки под руководством еще более повеселевшей Ники купили билеты в галерею современного искусства, которая, кстати говоря, была достаточно известной как в России, так и за ее ближайшими пределами, и оказались в просторном полутемном холле.

‑ Ты уверена, что здесь выставки проходят? ‑ с сомнением спросила Марта сестру, не без опаски глядя на жутковатого вида стены, на которых были изображены самые разные кривляющиеся обезьяны, чьи лица иногда очень сильно напоминали лица известных во всем мире людей.

‑ Естественно, ‑ отозвалась Ника. ‑ Между прочим, не нужно так испуганно таращиться по сторонам.

‑ Да обезьяны какие‑то страшные.

‑ Это не обезьяны.

‑ А кто? Люди? ‑ съязвила девушка.

‑ Да, ‑ ошарашила ее Ника. ‑ По замыслу владельцев галереи, они символизируют ужимки политиканов, играющих с народом, так что ли..., ‑ и светловолосая девушка первой переступила высокий порог, отделяющий невеж от высокого искусства священной современности, которое было понятно далеко не всем.

Сестры прошли в первый зал вместе с еще несколькими любителями творчества знаменитого художника и оказались в полутемном, слегка мрачноватом помещении с фиолетовой подсветкой.

‑ Кажется, он на следующей "documenta" участвует! ‑ как‑то невпопад поделилась информацией о любимом художнике Ника с сестрой, глазами, полными восхищения, рассматривая огромный двухметровый деревянный кособокий стул, на котором сидела крохотная симпатичная куколка с выпученными глазами, которых на ее лице было почему‑то целых три ‑ третий, кстати, помещался не традиционно на лбу, а на вытянутой вперед несоразмерно длинной кукольной тоненькой руке. Над этой так называемой скульптурой висели глиняные выпученные глаза самых разных размеров.

‑ Что это? ‑ опешила Марта.

‑ Это выставка современного искусства, которая каждые пять лет проходит в Касселе ‑ это в Германии находится, ‑ тоном профессионального экскурсовода стала пояснять Ника, которая тащилась по всему необычному в художестве. Она часто думала, что неплохо было когда‑то поступить учиться на искусствоведа, жаль, что она выбрала экономический, как и хотел того папа. Конечно, он был бы рад любому выбору единственной дочери, но Нике даже тогда, в шебутные семнадцать лет, не хотелось расстраивать родителей. Кажется, девчонка, которая нравилась Нику, она‑то как раз и училась на факультете искусствоведения.

"А‑а‑а, Укроп, гадина, не лезь в мою голову!!", ‑ про себя прокричала девушка.

‑ Я не про это спрашиваю, ‑ поморщилась Марта тем временем, ‑ я спрашиваю, что это за жуть жуткая перед нами?? Что за гадкая трехглазая кукла? Где картины?!

‑ Началось, ‑ выдохнула Ника. ‑ Это "Принцесса с глазками и трон". Т. Радов", прочитай, название прямо перед тобой.

‑ Ужас какой, ‑ поежилась впечатлительная Марта, оглядывая сей шедевр с неподдельным отвращением ‑ ей казалось, что глазки смотрят на нее с укоризной. ‑ По‑моему, Т. Радов плохо лечился у своего доктора‑психиатра.

‑ Ты совсем ничего в искусстве не понимаешь, дорогая моя. А картин ты тут не увидишь, я же тебе явно сказала: это выставка‑инсталляция, новый эксперимент Томаса, ‑ покровительственно похлопала девушку по плечу Ника и повела сестренку дальше. Как она заметила, многочисленные на удивление посетители делились здесь на две категории: на тех, кто ценил искусство художника и восхищался им, и на тех, кто его категорически не понимал. Вторая категория состояла из боящихся, смеющихся и равнодушных ‑ таких в галерее было целых двое ‑ суровые охранники у входа.

Рассматривая композицию за композицией, которая была одна краше другой, девушки переходили из одного зала в другой, пока не попали в самый дальний. Он приятно контрастировал с другими помещениями своим световым наполнением ‑ был ярко освещенным огромными хрустальными люстрами с канделябрами. К тому же здесь было не так шумно: музыкальное сопровождение отсутствовало, и народу было совсем немного. В этом небольшом зале кроме девчонок находилась пожилая ученая пара, два молодых человека в потрепанных костюмах и огромных очках ‑ явных интеллектуалов по внешнему виду и колоритная группка, состоящая из женщины и трех мужчин, один из которых был с профессиональным фотоаппаратом в руках.

Один из них, длинноволосый, худой, подвижный и улыбчивый, от уголков темных дружелюбных глаз которого разбегались лучики морщинок, сильно заинтересовал Нику. Кажется, он был центром этой маленькой компании, потому что женщина с пегими волосами и один из мужчин, невысокий и пухленький, похожий на модифицированную версию колобка, постоянно задавали ему вопросы и ждали ответов, как истинно верующие судного дня. Еще один мужчина, заложив руку за руку, изредка что‑то вещал (Ника чуть позже узнала в нем директора галереи), а фотограф без устали щелкал длинноволосого на свой аппарат, то справа, то слева, то и вовсе снизу, садясь на корточки.

‑ Ни фига себе! ‑ от переизбытка эмоций Ника ущипнула сестру за бок, и та едва не вскрикнула.

‑ Очумела?

‑ Ты только посмотри, как нам повезло, ‑ жарко зашептала Ника на ухо Марте, которая в художественном искусстве смыслила чуть больше, чем утка в японской кухне.

‑ Почему повезло? ‑ отчего‑то испугалась зловеще‑радостного шепота кузины вторая девушка. Она обалдело смотрела на очередную композицию, рискнув в уме предположить, что ее автор ‑ носитель редчайшего вируса "ку‑ку". Ну а что еще можно сказать про человека, который создал работу под звучным названием "Эффект очень улыбающейся бабочки", в которой сооруженное непонятно из каких разноцветных тканей огромное существо с крыльями прекрасной бабочки и с полуобнаженным телом женщины с огромными черными глазами на пол‑лица, игриво нагнувшись, показывало всем желающим пятую точку, на котором криво был нарисован обыкновенный смайл и надпись "ha‑ha‑ha. by universe with love". Нет, Марта решительно не понимала современного искусства!

‑ Потому! Смотри, смотри влево, ‑ велела ей Ника. Темноволосая девушка послушно повернула голову в нужную сторону. ‑ Мужчина в джинсах и в черной футболке!

‑ И что? ‑ пожала Марта плечами. ‑ Дядька какой‑то с хвостиком.

‑ Дура! Сама ты дядька! За окнами дядьки ходят, а это ‑ Томас Радов, ‑ шикнула на нее Ника.

‑ Кто это? ‑ благополучно забыла фамилию художника, на чью выставку они пришли, ее кузина.

‑ Твой личный ангел‑хранитель, ‑ покачала головой продолжавшая восторгаться всем происходящим Ника. ‑ Пошли ближе! Кажись, у Томаса интервью берут, подслушаем!

И девушки, действительно, делая вид, что рассматривают очередную композицию, которая казалась Марте воплощением человеческого безумия, стали подбираться ближе к чудесному Томасу Радову, у которого женщина с пегими волосами и мужчина‑колобок брали интервью.

‑ Одна из ваших последних работ в жанре инсталляции называется "Дети‑дети". Критики дают положительные рецензии на эту работу и очень часто говорят о ней в последнее время. С чем связано создание данной инсталляции?