Глава 17. - Ну, и чего ты этим добился?

- Ну, и чего ты этим добился?

Строгий голос Цинны никак не вязался с чертиками, пляшущими в его зеленых глазах. Хеймитч нехотя поднял на него колючие глаза. Прямо за спиной молодого человека вся режиссерская группа замерла в немом ожидании его ответа. Прямо допрос с пристрастием! Он упрямо дернул подбородком, по-прежнему молча отводя рассерженный взгляд. Ну и Цинна – ему, что, обязательно надо устраивать выволочку старому ментору прямо при любопытной публике?

- Кто из вас, дорогие мои, догадался позвонить мне? – мягко поинтересовался молодой человек, оборачиваясь к невольным зрителям и отрываясь от созерцания упрямо молчащего Двенадцатого. Невысокая изящная барышня неуверенно вытянула руку, пряча смущенную улыбку. Он чуть склонил голову: - Милая леди, я ваш должник… надеюсь, вы не откажетесь выпить со мной чашечку кофе? Где-нибудь через час? Или бокал шампанского вечером?

Девушка вспыхнула и изумленно открыла рот. Ну конечно, хмуро подумал ментор, исподлобья наблюдая за манипуляциями Мастера – как будто есть на белом свете хоть одна женщина, способная отказать такой обворожительной улыбке?

Впрочем, на месте Цинны это он должен был сейчас заманивать всю режиссерскую группу и обещать всем присутствующим земные и неземные блага. Особенно после того, как час назад в кровь разбил физиономию одному из помощников режиссера – парень до сих пор стоял в сторонке и хмуро косился на драчливого ментора, прижав к распухшему носу неизвестно откуда взявшийся пакет со льдом. Просто счастье, что никто из них не бросился на выручку своему коллеге – не то его одиночный меткий удар вылился бы в массовую потасовку. И неизбежную дисквалификацию, вдруг в ужасе подумал он. Вместо этого присутствующие просто шарахнулись подальше от ненормального мужика, неизвестно откуда взявшегося в режиссерском зале посреди ночи, сочтя за лучшее поберечь собственные лица. Ему чудом повезло – та самая барышня, с которой сейчас так мило ворковал Цинна, с удивлением признала в сумасшедшем ворвавшемся драчуне ментора Двенадцатого дистрикта. Как и почему она догадалась связаться с Цинной, для Хеймитча до сих пор оставалось загадкой.

- Я тебя спрашиваю – чего ты этим добился? – прервал его самокопание рассерженный голос молодого человека.

- Вот ты тут ругаешь меня, а если бы я не подоспел вовремя, этот засранец прикончил бы нашу Кит! – не сдержавшись, вспылил он, кивнув на незадачливого стрелка. Несчастный капитолиец обиженно вскинул голову.

- К вашему сведению, я вовсе не собирался ее прикончить! – возмущенно отозвался он ментору и перевел глаза на Цинну, разумно определив в нем более благодарного слушателя. – Поверьте мне, я работаю здесь не первый год, и эта машина не промахивается. Никогда. Если бы у меня было распоряжение убить Китнисс Эвердин, мне достаточно было просто перевести датчики в режим автоматического поиска и самонаведения… или вы забыли, что в теле вашего трибута – радиомаяк? Один выстрел – и не было бы больше вашей подопечной!

Хеймитч медленно поднял голову. На его посеревшем лице смешались все возможные эмоции – от удивления и ярости до облегчения.

- Значит, у вас не было задания убивать ее? – опередив ментора, как можно спокойнее уточнил Цинна. Молодой человек отрицательно завертел головой.

- Ее даже не собирались калечить… и вообще, этот трюк со снарядами был всего лишь запасным вариантом на случай, если бы ей удалось вырваться из Огненного Кольца! Я просто должен был сделать десять более-менее прицельных выстрелов в ее сторону – и все! И если бы не этот ваш ненормальный ментор, ударивший меня и сбивший прицел, я бы и последний снаряд выпустил куда-нибудь… рядом с ней!

- Если бы ей удалось вырваться? – ментор почувствовал, как глубоко внутри закипает ярость. Он медленно поднялся из кресла, куда его насильно затолкал Цинна, и сделал пару шагов к испуганному капитолийцу. Тот тихо ойкнул и вжался спиной в стенку шкафчика, у которого стоял все это время. – И после этого ты говоришь, что ее не собирались убивать?

- Но послушайте, - тихо прошептал он, жалобно заглядывая в глаза Двенадцатому и истерично заламывая руки, - это просто испытание из списка тех, что предусмотрены для трибутов с рейтингом выше десяти! Если ваша девушка смогла заработать на индивидуальном показе такие высокие баллы, значит, распорядители ожидают от нее особенного шоу – неужели не понятно?

Охренеть! Хеймитч споткнулся на пустом месте и настороженно уставился на него. Он и не знал о существовании какого-то особого списка… ну да, откуда же ему было знать, если за все годы его менторства его трибуты ни разу не получали баллов выше восьмерки?

- И что еще входит в этот список, дорогуша? – сквозь зубы процедил он, не сводя с несчастного побитого парня внимательных разъяренных глаз. Тот бросил на Цинну жалобный умоляющий взгляд.

- Я не знаю… действительно не знаю! – он всхлипнул, и его расширившиеся от ужаса глаза уставились на закипающего ментора. - Я только знаю, что такой список существует… пожалуйста, только не бейте меня!

- Прекрати, Двенадцатый, - Цинна шагнул к ментору и крепко ухватил его за руку, - ты и так начудил сегодня… даже не знаю, как теперь замести следы твоего геройства…

- Я ничего никому не скажу! – оживленно залепетал молодой человек, складывая руки в умоляющем жесте. – Здесь никого не было, мы никого не видели, я перестал стрелять, потому что попал в девушку…

- А как быть с этим? – хмуро буркнул Хеймитч, коротко кивнув на его разбитый нос.

- А это… я просто задремал и упал с кресла… и разбил лицо об край стола!

Мужчины быстро переглянулись. Парень был прав – для всех было бы лучше, если бы никто в Капитолии вообще не узнал, что этой ночью здесь, в телецентре, находился ментор одного из дистриктов. Хеймитч не сомневался – режиссерской группе влетит не меньше, чем ему самому, если до их руководства дойдет о сегодняшнем инциденте. Конечно, их не дисквалифицируют, как его, но о дальнейшей карьере на телевидении можно благополучно забыть! Он поморщился и обвел хмурым взглядом притихших присутствующих.

- По закону жанра я должен вас всех убить – например, изрезать на мелкие куски и перемешать, чтобы затруднить опознание ваших бесполезных трупов… так сказать, замести следы! - коварно скривившись, прохрипел он, не без удовольствия заметив, как позеленели и вытянулись лица капитолийцев. – Но вам повезло – мой друг не любитель кровавых зрелищ, да и я сегодня добрый и оставляю вас в живых только при условии вашего гробового молчания! Но если только хоть один из вас раскроет рот – вам всем несдобровать… уяснили, детки?

Он вопросительно поднял брови и сделал самое зверское лицо, на какое только был способен, коротко глянув на Цинну – поспешно отвернувшись от режиссерской группы, молодой человек буквально давился смехом, с трудом сохраняя серьезный и мрачный вид. Хеймитчу повезло – самому старшему из присутствующих было не более двадцати пяти лет, и потому мрачную шутку Двенадцатого все восприняли на полном серьезе: молодежь оживленно закивала головами, с облегчением переводя дыхание – какое счастье, что так вовремя появился этот высокий красавец с зелеными глазами и спас их всех от ужасной участи массового расчленения!

- Теперь ты национальный герой местного масштаба, - обернувшись к Цинне, еле слышно буркнул ментор.

- Да уж, твоими молитвами, - давясь смехом, тихо отозвался молодой человек. – А сейчас, я думаю, будет лучше, если мы оба как можно быстрее уберемся из телецентра. И ты появишься в операторской, как и другие менторы, после десяти – кстати, это уже через час! Пока ты пугал несчастных детей, я глянул на экран. Только не волнуйся: у Китнисс довольно серьезный ожог, но девочке придется потерпеть - все равно ты сможешь передать ей лекарство только с первым утренним планелетом. А пока пошли-ка отсюда!

Снисходительно кивая оживившейся молодежи, Цинна практически насильно вытолкал ментора за двери режиссерского зала. В коридоре молодой человек задумчиво огляделся, внимательно прислушиваясь к тишине вокруг, а потом сделал уверенный жест следовать за ним, уводя ментора в сторону лестницы, противоположной той, откуда Двенадцатый попал на режиссерский этаж. Очевидно, этим путем он сам проник в телецентр – вряд ли его впустили через центральный вход… Какое-то время они молча петляли по полутемным коридорам, и тут Хеймитч не выдержал.

- Как думаешь, я был достаточно устрашающим? – неожиданно рассмеявшись, вдруг негромко поинтересовался он. Молодой человек не удержался и прыснул, качая головой.

- Ты неподражаем, Двенадцатый… Я бы даже сказал – ты был весьма устрашающим! Зачем же так пугать несчастный народ? – он выразительно поднял брови и зашептал, повторяя несчастное выражение побледневшего лица испуганного капитолийца. – Ах, пожалуйста, ах, не убивайте меня! По закону жанра… где ты нахватался этого, Эбернети?

- Да как-то пару лет назад здесь, на Играх, уморившись от попоек, смотрел какую-то чушь по телевизору…

- О, чудо – ты смотришь телевизор? – наигранно-изумленно хмыкнул Цинна. – А я-то думал, что придется объяснять тебе, для чего нужна эта плоская прямоугольная штуковина на стене!

- Смейся-смейся, - покачал головой ментор, с трудом пряча ухмылку. – И, кстати, когда будешь разбираться с барышней, заодно узнай у нее, как ей взбрело в голову вызвать тебя?

- Я уже договорился распечатать с этой милой и чрезвычайно сообразительной юной леди бутылку шампанского сегодня вечером…

- Черт, Цинна, - распахивая очередную дверь, Хеймитч вдруг споткнулся на ровном месте и замер, как вкопанный. Обернувшись, он бросил на собеседника растерянный взгляд. В пылу драки и последующих объяснений он упустил из виду одно незначительное обстоятельство. – Я, кажется, оставил в операторской возле главного пульта все свои вещи – коммуникатор, наушник… печать! Не приведи господь, их с утра обнаружит кто-нибудь из распорядителей – и тогда мне крышка!

На мгновение Цинна замер на пороге и угрюмо посмотрел на него. Потом тяжело вздохнул, достал из кармана маленький коммуникатор – что-то похожее ментор уже видел у Эффи. Выходя за дверь и жестом увлекая за собой виновника своей ночной прогулки, он на ходу набирал какой-то номер.

- Да… да, милая леди, это снова я, - он бросил на шагавшего рядом ментора косой выразительный взгляд, не суливший Двенадцатому ничего хорошего. – Не окажете ли вы небольшую любезность моему кровожадному товарищу? Он кое-что забыл в операторской этажом ниже, когда в своем геройском порыве бросился спасать нашу с ним подопечную… не могли бы вы сохранить это у себя до нашего сегодняшнего ужина? Да… да, он тоже будет вам глубоко признателен до самой гробовой доски!

Видимо, собеседнице молодого человека польстила его просьба, потому что Цинна, улыбаясь, выслушал ее ответ и, галантно попрощавшись, отключил коммуникатор.

- Все улажено? – негромко поинтересовался ментор.

- Ох, Двенадцатый, и как только ты раньше без меня обходился? – словно сам себе вдруг прошептал Цинна, в неверии покачав головой.

Ментор сбился с шага и, повернув голову, задумчиво уставился на идущего рядом молодого человека. А ведь он прав… Уже не в первый раз за последние несколько дней Цинна вытаскивал его пятую точку из всевозможных передряг, устраивал его дела, утешал его и даже добровольно пьянствовал вместе с ним, собственным примером не позволяя ментору выпить больше определенной им нормы – чтобы иметь на утро приличный вид и трезвую голову. И это при том – он абсолютно был в этом уверен! – что, кроме роли няньки и матроны Хеймитча Эбернети, у Мастера была куча других, не менее важных и не менее насущных дел. Но он покорно откладывал их все и спешил на выручку Двенадцатому по первому же его зову. Даже Эффи Бряк – невозможная капитолийская неженка Эффи! – и та, как умела, всячески старалась помогать ему. А у него зачастую даже не хватало вежливости и элементарного терпения разговаривать с ней по-человечески…

Если бы в запутанных коридорах телецентра не было так темно, Цинна непременно заметил бы в эту минуту его покрасневшие от стыда щеки.

- Сейчас мы вернемся в отель, - негромко, но строго заговорил молодой человек, когда через черный ход они, наконец, выбрались на задворки телецентра, - ты переоденешься и выпьешь кофе… да, именно так, только крепкий кофе, никаких ликеров – и мне плевать, что ты его не любишь – зато проснешься! А потом ты вернешься сюда и будешь делать вид, что всю ночь мирно спал в собственной кроватке… уяснил, Двенадцатый? И больше никаких выкрутасов без моего одобрения, а то я поседею раньше времени…

Хеймитч слушал его строгий голос и покорно кивал, как мальчишка, которого поймали за недозволенной шалостью. Он и сам понимал, что с удачливой руки Цинны отделался сегодня только легким испугом. Правильно сказала Эффи вчерашним утром – он снова повел себя, как великовозрастный придурок!

Не пора ли повзрослеть, Двенадцатый, хмуро подумал он.

***

Когда спустя полтора часа он, чисто выбритый и переодетый в очередной стильный костюм из обязательного гардероба Цинны, вернулся в телецентр, тот уже жил полной жизнью и гудел, как растревоженный улей. Никто не обратил на него никакого повышенного внимания: в дверях его встретил уже другой молчаливый миротворец и возле главного пульта дежурил совсем другой оператор. Ментор мельком глянул на мониторы. На одном из вспомогательных экранов слева Пит Мелларк о чем-то оживленно беседовал с мальчиком-трибутом из Третьего дистрикта. На мониторе через ряд Китнисс все еще сидела на камне, спустив обожженную ногу по колено в воду, и грызла какой-то сухарик. Долгожданное затишье! Вспомнив про презент сенатора, Хеймитч заглянул в секцию пересылки - маленькая неприметная баночка, стоившая баснословных денег, мирно покоилась в отсеке под номером «12», будучи готовой к отправке на Арену. На всякий случай поднявшись в персональную кабинку на балконе, он был приятно удивлен: его менторская папка, коммуникатор, микронаушник и – главное! – круглая печать аккуратной стопкой лежали на столике. Видимо, новая неожиданная знакомая Цинны решила не тянуть до вечера с передачей таких важных для ментора вещей. Он незаметно облегченно выдохнул – если его план по устрашению сработает, о его ночном появлении здесь будет благоразумно забыто.

Единственное, что его удивило этим утром – имя Китнисс Эвердин на четвертом месте в общеигровом рейтинге.

И все-таки он самонадеянно ослушался Цинну и решил обойтись без кофе, настойчиво рекомендованного молодым человеком. Вместо натурального кофеина он принял несколько позаимствованных когда-то у Порции пилюль лонгдэйзина, решив, что сможет продержаться на них до вечера. Забрав из операторской свои вещи и строго-настрого пригрозив дежурному не пропустить ни одной, даже самой крошечной новости для Двенадцатого, он решил потратить свой день на скучное, но необходимое оформление платежных ведомостей и спонсорских договоров. В конце концов, хмыкнул ментор, не мог же он забросить оплату счетов только потому, что по ночам его тянуло на опасные приключения? Устроившись в пустующем на этот момент пресс-центре, он принялся заполнять бланки, мысленно прокручивая в голове события прошедшей ночи.

Через полчаса коммуникатор призывно завибрировал. «Она сидит в луже. Он готовит обед», - гласило короткое, но ёмкое сообщение. Хеймитч хмыкнул – а там, за главным пультом, оказался толковый парень!

Он тупо смотрел на подписанные еще в первые дни договора и задумчиво постукивал по ним простым карандашом. Никто не собирался убивать Китнисс Эвердин… ха, а вот это становилось интересным! Конечно, он допускал, что при нынешней расстановке сил на Арене распорядители пока не были заинтересованы в преднамеренном уничтожении кого-либо из трибутов – профи все еще оставались командой, и они все еще общими усилиями выслеживали Кит. Правда, до сей поры безуспешно, в чем Хеймитч признавал немалую заслугу Пита Мелларка – его подопечный, рискуя собственной светловолосой головой, как мог, путал им карты, и на данный момент ему довольно успешно удавалось дурачить всех остальных. Но этот вчерашний огненный обстрел вслепую? Ментор не на шутку удивился. Он был склонен считать, что испуганный капитолийский мальчишка все-таки сказал ему правду насчет неприцельной стрельбы и распоряжения сверху «не покалечить девушку». Единственное разумное объяснение, которое приходило в голову, так или иначе было связано с Плутархом. Эк его зацепила Огненная Китнисс, что он так рьяно бросился спасать ее голову, подумалось Двенадцатому.

В своих размышлениях он даже не заметил, как за его спиной неслышно открылась дверь, пропуская в помещение еще двоих.

- Кого я вижу – сам Хеймитч Эбернети! – он едва не подпрыгнул от неожиданности, услышав из-за спины язвительный голос Кашмир. Молодая женщина обошла его и уселась на край стола, скрестив длинные красивые ноги прямо у него перед носом. Он недовольно сдвинул брови и откинулся в кресле, затылком чувствуя позади себя холодный взгляд ее заносчивого братца.

- Чем обязан, Первый? – даже не повернув головы, с усмешкой спросил он у Рубина.

- Да вот, мы с сестрой решили пообщаться в одиночестве – а тут ты… Видел свежие утренние рейтинги? Твоя огненная малышка потеснила Диадему. Вот нам с Кашмир и стало интересно - каким же образом, не прикончив ни одного соперника, твоя Китнисс оказалась на четвертом месте?

А ведь действительно, мелькнула у него удивленная мысль – каким?

- К сожалению, я не смогу ответить на твой вопрос, Первый – не я определяю уровень популярности трибутов, - язвительно отозвался ментор, так и не обернувшись и продолжая насмешливо разглядывать вызывающую позу Кашмир. – Но, видимо, количество трупов – не самая важная его составляющая. Главное – какое замечательное вышло шоу!

Только дурак не понял бы, что он сейчас намекнул на Китнисс, нагло просидевшую все утро на дереве, прямо под носом у профи, когда те пришли за девушкой из Восьмого... Он отчетливо представил, как позеленела от его слов физиономия Первого за его спиной, и криво ухмыльнулся дамочке, развалившейся перед ним. Заметив его язвительный оскал, Кашмир нервно дернула подбородком.

- Кстати, о трупах, - криво улыбнувшись, защебетала она, не сводя с Двенадцатого злобного пристального взгляда. - Я смотрю, вы со своим Мелларком одного поля ягоды! Он нам всем показался таким милым мальчиком – а сам, смотри-ка, без капли жалости прирезал соплячку из Восьмого! Бедняжка Китнисс – надо же было так ошибиться в выборе жениха: этот твой сладкий мальчик наплел девчонке с три короба, она и купилась!

Ну, надо же, он как-то совершенно упустил из виду момент, когда Капитолий успел записать Пита Мелларка в женихи Огненной Китнисс… это значило, что мальчишка не ошибся в своих предположениях относительно слабости капитолийцев ко всяческим любовным историям. Хеймитч удивленно хмыкнул – а еще это значило, что его выходка с признанием на интервью теперь работала на него!

- Во-первых, Кит еще слишком молода и не знает, что мужчинам в принципе нельзя верить – ни в шестнадцать, ни в сорок, - на мгновение он живо представил, как взбесился бы Пит, услышь он этот их разговор. – А во-вторых, я вообще предпочитаю не совать свой любопытный нос в дела молодых – говорят, сейчас в моде свободные отношения…

Ох, черти, что за бред я несу?

- Я бы на месте твоей подопечной не стала доверяться Питу Мелларку… и уж точно поосторожничала бы злить Марвела или Диадему, - елейно пропела Кашмир, нехотя спрыгивая со стола и направляясь к двери. – Так, на всякий случай… не то следующей, кого придется добивать твоему Ромео, может оказаться она сама!

Когда через минуту за его спиной захлопнулась дверь, карандаш в руке ментора издал жалобный хруст, ломаясь пополам.

Вот дрянь! Он рывком вытащил из внутреннего кармана пиджака потертую плоскую фляжку, свою неизменную капитолийскую спутницу, и залпом сделал несколько больших глотков. Коньяк привычно обжег пересохшее горло. Черт подери, а ведь он совсем не собирался напиваться сегодня… и Цинна категорически запретил… но его душила злость: и как только эта мегера в юбке одной фразой умудрилась вывести его из состояния хрупкого равновесия, над которым он так старательно работал последние два часа? Ей крупно повезло, что Двенадцатый был трезвым… ну, или почти трезвым – утренняя порция ликера не в счет! – не то он бы за себя не поручился… Хеймитч зло посмотрел на карандаш, с легкостью переломанный двумя пальцами, и с мрачным удовольствием представил на его месте длинную белую шею Кашмир.

Из ступора его вывел знакомый хрипловатый и насмешливый голос:

- Почему-то глядя на тебя, старый хрыч, мне начинает казаться, что я только что нашел собутыльника на сегодняшний вечер…

Он нехотя повернул голову – в распахнутых дверях, заслонив собой весь проем, стоял Рубака – старый верный Рубака! – и понимающе ухмылялся.

- То-то я смотрю, у Первых были такие недовольные рожи, - он аккуратно прикрыл за собой дверь, подошел ближе и уронил свою папку на стол возле Двенадцатого. – Я, как только их увидел там, за дверью, сразу понял – здесь явно не обошлось без моего старого приятеля-выпивохи. Ты можешь собой гордиться, дружище - никто, кроме тебя, не может с такой легкостью довести Рубина до белой лошади!

- Поверь, у них обоих это тоже прекрасно получается, - сквозь зубы процедил ментор, протягивая приятелю заветную фляжку. Одиннадцатый удивленно вскинул брови, но лишь примирительно открутил пробку и молча жадно глотнул. Потом закашлялся: - Ни фига себе у тебя напитки… не крепковато ли для первой утренней дозы?

- А кто тебе сказал, что это первая? – ментор презрительно хмыкнул и приглашающе отодвинул от стола соседнее кресло. – Садись, поговорим… я ведь тебя с самого начала Игр толком и не видел. Как там у твоих дела?

- Нормально. Оба живы. Я тут просматривал утренний выпуск новостей – за такое не грех и на четвертое место попасть! Поэтому они взбесились? – Рубака вопросительно кивнул на дверь, и Хеймитч лишь промычал в ответ что-то нечленораздельное, неопределенно поведя плечами. – Что тебе сказать – это было круто! Твоя девочка выбралась из Огненного Кольца… пока она первая из всех, кого я знаю. Знал.

Ментор поперхнулся и удивленно взглянул на приятеля. Неожиданно в голову пришла светлая мысль.

- Друг мой Рубака, а ты случайно не слышал что-нибудь об особом списке? - негромко настороженно спросил он.

- Для тех трибутов, кого угораздило получить десятку? – Одиннадцатый утвердительно кивнул. – Слышал. Ночное приключение твоей Китнисс – как раз оттуда.

- А что в нем еще есть? – что-то ему подсказывало, что ничего хорошего. Хеймитч взглянул на приятеля и сжался в ожидании ответа. Рубака нахмурился, сделал еще глоток, а потом нехотя поморщился.

- Вообще-то, Двенадцатый, тебе этого лучше не знать, - он сухо кашлянул, и его голос предательски дрогнул. – Все равно от тебя ничего не зависит…

- Но я полагал – более высокие баллы должны означать право выбора, - растерянно пробормотал ментор, чувствуя, как противно заныло под ребрами… Рубака хмыкнул и чуть покачал головой, отчего-то избегая смотреть приятелю в глаза.

- Это одна сторона медали… Высокие баллы, Эбернети – это не только право выбора, - Рубака поднял глаза, и Двенадцатого прошибло от застывшего в них выражения тоски и отчаяния. – Это еще и самые изощренные испытания…

- Например? – борясь с приступом тошноты и стремительно бледнея, еле слышно выдавил он.

- Капканы. Ловушки с кольями. Осы-убийцы. Переродки… Как решат распорядители.

Твою мать! Он вдруг почувствовал, что задыхается. Сама того не подозревая, Китнисс угодила в ловушку, и он невольно приложил к этому руку. Если бы у него хватило мозгов задуматься и выяснить до конца, что на самом деле скрывалось за высокими баллами индивидуальных показов, возможно, он посоветовал бы девочке сплясать распорядителям джигу или прочесть глупый детский стишок. А ведь ему всего-то нужно было поговорить с Рубакой! Ментор тихо застонал, закрывая лицо руками. Какой же он кретин! Распорядители запланировали особенное шоу, и главную роль в нем они отвели Китнисс Эвердин. Огненная атака этой ночью – это только цветочки, так сказать, первый акт. Теперь понятно, откуда росли ноги у этого странного распоряжения - не убивать его подопечную…

И Плутарх Хавенсби с его высочайшей сенаторской опекой был здесь совершенно ни при чем.

Но он знал об этих планах – возможно даже, сам их разрабатывал - и потому устроил и эту ночную вылазку для Двенадцатого, и баснословно дорогое лекарство для Кит… неужели старый лис действительно решил помочь ей? Что же двигало им? Милосердие? Смешно – в Капитолии не было, нет и не будет места милосердию! Корысть? Наивно – почетный сенатор имел все, чего только в состоянии пожелать его душа! Личный интерес? Маловероятно – слишком многое стояло на кону, чтобы рисковать собственной головой и успешной карьерой ради какой-то девчонки..

Но если не все это – то что?