Пирамиды и ученые познания

Джозеф Чарльз Беркли‑младший, сколько себя помнит, всегда интересовался Африкой, ее историей, культурой, загадками, что хранит африканская земля, а пирамиды — это, как известно, главная достопримечательность континента и главная его тайна. Впрочем, все же не самая главная тайна. Потому что пирамиды, во‑первых, уже обнаружены, во‑вторых, достаточно неплохо изучены. Чего никак не скажешь о руинах древних городов, находящихся в Центральной Африке.

Да, он мечтал добраться до одного из неизвестных человечеству городов, мечтал стать вторым Шлиманом, откопать свою африканскую Трою. Его фанатичное изучение всего, что каким‑то образом было связано с Африкой, подогревалось этими мечтами. В университете он занимался, пожалуй, даже где‑то с излишним рвением, во многом обделяя свои студенческие годы. Летние каникулы целиком проводил на раскопках, ему довелось побывать в Северной и Западной Африке, в Мексике, на острове Пасхи. С годами юношеский романтизм естественным образом улетучился, ему на смену пришел практический взгляд на вещи. Скорейшему улетучиванию романтизма в наивысшей степени поспособствовала организация собственной экспедиции в Конго.

Путем теоретических изысканий Беркли пришел к выводу, что на территории этого государства может находиться один из древних, неизвестных науке городов. Беркли понимал, что одна экспедиция вряд ли принесет удачу, потребуется несколько заходов. А во время первой экспедиции он рассчитывал обойти как можно больше поселений, в первую очередь — затерянных в лесах, войти в контакт с местными жителями и выведать у них, нет ли поблизости каких‑нибудь необычных строений, камней странной формы, пещер, ну и вообще чего‑нибудь загадочного. Ведь кто лучше местных жителей знает родные края?

И вот Беркли столкнулся с прозаической стороной вопроса. Во‑первых, экспедиция означала деньги, и немалые деньги, которые кто‑то весьма щедрый должен ссудить. Во‑вторых, не каждая страна охотно давала разрешение на проведение у себя не то что раскопок, а вообще любых изысканий, в некоторых странах так и вовсе белым людям разрешалось находиться только в столице, и не дай бог тебе сделать из нее миллиметровый шаг в сторону. В‑третьих, пойди найди спутников, которые согласились бы на огромный риск, с каким сопряжено участие в странствиях по дикой Африке (не считая, разумеется, национальные парки, которые как раз и предназначены для выгула возжелавших экзотики туристов), куда никакая воздушная кавалерия не примчится на выручку в случае чего. А было еще и в‑четвертых, и в‑пятых. Одним словом, сия работенка выкачала из мистера Беркли столько энтузиазма, что иному хватило бы и на полжизни. Но экспедиция ценой неимоверных усилий все же была снаряжена, отправилась в Конго.., и тут случился некий дипломатический скандал, что‑то там, кажется, с правом вето в ООН. В результате археологи, едва спустившись с трапа самолета, вместе с английским послом вынуждены были покинуть вдруг ставшее недружественным государство.

На вторую попытку запала у мистера Беркли не хватило. Тем более, ему вскоре предложили кафедру, стали публиковать его работы в престижных журналах, понеслись одна за другой конференции и семинары, вдобавок мистер Беркли женился, а потом еще началось сотрудничество с Би‑Би‑Си, приносившее деньги, известность и поездки по разным странам, пусть по местам сплошь исхоженным и перерытым, зато со всеми пятизвездочными удобствами. Короче говоря, научная, трудовая и личная жизнь складывалась как нельзя лучше, разве что одного мог пожелать себе мистер Беркли в тот момент — чтобы и дальше все так же катило по накатанной. Да, верно кто‑то подметил, что большинство великих открытий совершаются от восемнадцати до двадцати пяти лет. В этом возрасте полно сил, ничто не обременяет, уже есть некая теоретическая база и, самое главное, — еще недостаточно накоплено здравого смысла, чтобы прислушиваться к чужим авторитетным мнениям вроде: «Такого не может быть, потому что противоречит ранее открытому, известному и признанному; ты поверил сказкам и мифам; ты станешь всеобщим посмешищем; ты только напрасно потратишь время, которое можно употребить с большей пользой».

В общем, мистер Беркли стал постепенно забывать свою мечту стать африканским Шлиманом. Однако все кардинальным образом изменилось девять лет назад.

Девять лет назад профессор наткнулся в одном, даже не в специальном, а в научно‑популярном журнале на статью некого Томаша Спешевского, который выдвигал очередную теорию происхождения и предназначения египетских пирамид. Теорий этих было — «больше чем китайцев в современном Лондоне, мистер Сварог», Беркли для порядка пробежал статью глазами и.., скептическая ухмылка сбежала с его лица. «Черт побери, Беркли, сказал я тогда сам себе, уж не этого ли сигнала ты ждал всю свою тихую кабинетную жизнь?..»

Сперва в статье перечислялись вещи известные. О том, что пирамиды на плато Гиза точно соответствуют расположению звезд в созвездии Ориона, а величина пирамид соответствует яркости звезд. Это соответствие обыкновенно уводило умы к теориям инопланетного происхождения пирамид, вроде той, что утверждает, будто пирамиды — это не что иное, как ныне бездействующие преобразователи пространства, с помощью которых инопланетяне перемещались в Космосе, и тому подобным байкам в духе «Секретных материалов» («Вы же видели этот сериал, мистер Сварог?» Кивок в ответ). Логика понятна: раз звезды — значит обязательно пришельцы. А звезды — это в первую очередь астрономия.

И далее в статье речь шла именно об астрономии, а конкретно о том, что существует такое явление — прецессия, то бишь круговое движение земной оси под гравитационным воздействием Солнца и Луны. Земная ось описывает полный круг за двадцать пять тысяч девятьсот двадцать лет (это явление носит название Великий год), стало быть, положение звезд на небосводе в точности повторяется только один раз в эти без малого двадцать шесть тысяч лет. Повторяется, естественно, по отношению к наблюдателю в конкретной точке Земли.

Проведенные математические расчеты позволили установить, когда звездное небо имело тот вид, что зафиксирован пирамидами на плато Гиза: десять тысяч шестьсот сорок второй — десять тысяч пятьсот сорок шестой годы до нашей эры. В то время как известно, что эти пирамиды возведены за две тысячи пятьсот лет до нашей эры. Разница составляет ни много ни мало восемь тысяч лет. И что сие означает, как это понимать?

А не так ли, что пирамиды спроектировали и, возможно даже, заложили одни, а завершили строительство совсем другие? И если вторые, или Строители, были египтянами, то кто же тогда первые, или Проектировщики? Этим вопросом задался и автор статьи, но, по обыкновению создателей подобных гипотез, его унесло за облака, в область туманного и таинственного, привело аж к мысли о параллельных мирах. Дескать, пирамиды — это точка пересечения миров, раз в двадцать шесть тысяч без малого лет миры совпадают в пространстве и во времени, и между ними открываются врата. «Минуточку, — сказал он сам себе, — а если все гораздо прозаичней? Если рассматривать пирамиды всего лишь как крестики на карте, на простой топографической карте?»

— И мне в голову пришла гипотеза, мистер Сварог, которая в конце концов вытащила меня из кабинетов, погнала на старости лет в леса, заставила вспомнить прежний юношеский пыл романтики первооткрывателей...

Гипотеза мистера Беркли заключалась в следующем. Расположением пирамид не только фиксируется дата начала работ, но и дается вполне конкретный указатель на определенную точку поверхности планеты. Легко догадаться, почему древние проектировщики решили дать привязку к местности через звезды — они прекрасно осознавали бренность, невечность, изменчивость земных объектов... И тут возникает закономерный вопрос: а сам проект задуман уж не ввиду ли предчувствия надвигающейся планетарной катастрофы, той самой, которая, кстати говоря, уже имела место быть когда‑то и нашла отображение в мифологиях разных народов — например, как Великий Потоп или как Хаос? Думается, так оно и было. Предчувствуя надвигающуюся беду, древние проектировщики задумали создать карту. Карту, которая никуда не исчезнет, не размякнет в воде, с которой не смоет чернила, которую не смогут сжечь или похитить. И она укажет точку, где следует искать.., ну, пока скажем, где следует искать нечто.

Однако осуществить свой замысел проектировщики так и не успели, катастрофа опередила их. Часть людей выжила в том катаклизме, смешалась с другими уцелевшими народами, сохранив при этом некоторые знания, которые легли в основу новой цивилизации (видимо, именно прямой преемственностью и объясняется загадочно высокий уровень развития египетской цивилизации). Память о прежнем расцвете, передаваемая от поколения к поколению, со временем трансформировалась в мифологические образы и предания, в том числе как священное знание передавалась память о незавершенном строительстве. Египтяне подчиняли свои поступки воле богов, разумеется, не задумываясь, каким образом снизошла на них эта воля и что за ней кроется. Богиня Изида повелела строить, бог Озирис указал место, а человек должен повиноваться. Ну а функциональное применение пирамидам нашлось без труда — усыпальницы фараонов. Думается, свои гигантские сооружения египтяне возводили на старых, заложенных еще до катастрофы фундаментах. Между прочим, этот факт вполне можно установить, если докопаться до оснований пирамид. Тогда, возможно, удастся обнаружить камни...

—..родные братья тем, что пошли на кладку колодцев, о которых вы рассказывали, мистер Сварог. Только кто позволит вести такие раскопки? Уж точно не египетские власти, которых вполне устраивает нынешнее туристическое паломничество, и они не желают что‑то лишний раз трогать. Ну да бог с ними. Доказательство моей теории можно было отыскать совсем в другом месте...

Согласно гипотезе профессора Беркли, древняя цивилизация, находившаяся на африканском континенте... «строго говоря, тогда это был совсем другой континент, он имел иные очертания и границы, но в этот вопрос мы сейчас вдаваться не будем». Так вот, та працивилизация, цивилизация Предтечей, раз она была знакома с астрономией, должна была иметь высокий уровень развития. Насколько высокий, сказать трудно, но явно превышающий, скажем, уровень той же египетской цивилизации. Египтяне, кстати, из астрономических инструментов знали только отвес и палку, расщепленную с одного конца, чего было бесспорно недостаточно, чтобы точно определить расположение звезд и их соотносительную величину.

Если люди працивилизации, Предтечи, хотели оставить указатель в виде пирамид, то на что он мог указывать? На один из рядовых городов, которые, безусловно, имелись? Это вряд ли, скорее на свой культурный и правительственный центр, на свою обсерваторию или на хранилище знаний, надежно защищенное от любых внешних воздействий... Гадать по этому поводу можно было долго, точный ответ могло принести только обнаружение того самого места. И следовало определить координаты этого места...

— Не буду утомлять вас подробностями, но поверьте: работа была проделана грандиозная. Слава богу, мы теперь располагаем вычислительной техникой, какая была недоступна исследователям предыдущих веков. Будь в моем распоряжении всего лишь ручка с бумажкой или, в лучшем случае, арифмометр, мне точно не хватило бы остатка жизни, чтобы завершить расчеты. Правда, я вряд ли пришел бы к каким‑то вразумительным выводам и сейчас, не посети меня самое настоящее озарение...

Дело в том, что профессору не хватало привязки к земной поверхности. В своих расчетах он исходил из предположения, что искомая точка — это геометрический центр фигуры, образованной пирамидами на плато Гиза или, если хотите, звездами Пояса Ориона. Он вычислил этот центр. И что дальше? А дальше следовало наложить звездную карту на поверхность земли. Но как это сделать, когда нет ни единой реперной точки? Ведь нельзя было даже быть уверенным, что искомый пункт находится на территории нынешней Африки. Может быть, то, что искал Беркли, давным‑давно как ушло под воду, так и пребывает там до сих пор.

И тогда он подумал о Сфинксе, который тоже находится на плато Гиза. Если и сфинкс не случаен, если его предназначение как раз и состоит в том, чтобы наводить человеческую мысль на определенную догадку! Сфинкс смотрит на восток, на востоке каждый день восходит солнце, восход означает начало дня.., начало... А если — начало географической широты? А что у нас является началом счета географической широты?

Беркли, как и его древнегреческий коллега Архимед, воскликнул: «Эврика!» — после того как воскликнул: «Экватор»! Ну конечно же, людям працивилизации должно было быть знакомо понятие экватора! Есть же понятие небесного экватора, а что если попробовать привязаться к экватору земному?

В результате он получил координаты географической точки на теле черного континента. Правда, погрешность вычислений составляла сотни километров и точка таким образом превращалась в квадрат со стороной в добрые три сотни километров. Однако сотни ведь не тысячи. Беркли расценивал шансы на удачу в предстоящей экспедиции как довольно высокие.

Однако фантазии, помноженные на астрономию и математику, еще не приносят денег. А подтвердить или опровергнуть гипотезу могла только экспедиция, что, как уже упоминалось, требует немалых вложений. И тут следует сказать спасибо американским коллегам. Потому что в родном университете профессора подняли на смех, личных сбережений тоже не хватало, при всем при том, что человек он далеко не бедный. Увы, при всем его научном авторитете в Англии, Беркли так и не удалось раздобыть денег. Выручил и поддержал Принстонский университет...

— Знаете, несмотря на всю тяжесть и неопределенность нынешнего положения, несмотря на тревогу за судьбу моих коллег и друзей... — проговорил профессор, старательно протирая очки. — Представьте себе, я почти что счастлив. Я оказался прав. Я безумно счастлив, что дожил до этого дня. Моя теория, над которой не смеялся только неумеющий смеяться, оказалась правдой. Он и в самом деле существует — понимаете? — неизвестный науке древний город, родственно связанный с египетскими пирамидами, находящимися в тысячах миль отсюда. Так что позвольте вас еще раз поблагодарить, мистер Сварог...

— А как на ваш взгляд, мистер Беркли, имеют дикари какое‑то родственное отношение к постройкам? — поспешил с вопросом Сварог, чтобы сбить слишком высокий градус пафосности.

— Уверен: никакого, — твердо сказал Беркли. — Они просто сочли это место подходящим и поселились здесь. Очень жаль, что майор не дал мне осмотреть колодец. Даже подойти к нему не дал, зная, что потом будет не оттащить... Хотя простой осмотр ничего не даст. Тут нужно специальное оборудование, требуется радиоуглеродный анализ, но... Но уже сейчас я готов отказаться от всех своих должностей и наград, если все это не было построено во времена, когда, согласно академическим канонам, на Земле обитали лишь полулюди‑полуобезьяны... Представляете, коллега! (Сварог не стал поправлять профессора). Город был возведен, когда, как они думают, человек еще не знал огня и ютился в естественных пещерах! Творение цивилизации, достигшей своего расцвета за тысячи лет до Шумера и Месопотамии! И главное, коллега, теперь я наконец понял, почему египетские пирамиды указывают именно на это место. Я всегда подозревал, что здесь сокрыта некая Тайна. Тайна не из рядовых. Так и есть!

— И что это за тайна? — спросил Сварог. — Подземная пирамида?

— Да, Истинная Пирамида! — торжественно сказал профессор. И повторил, словно бы смакуя:

— Истинная Пирамида.

Видимо, просто произносить это сочетание слов доставляло ему удовольствие.

— Истинная... — вслед за профессором задумчиво повторил Сварог. — А остальные, выходит.., ложные?

— В некотором роде да, — усмехнулся профессор. — Все остальные пирамиды — это так, модельки, слепки с этой... Всего лишь указатели.

Профессор еще раз достал очки из кармана и тут же убрал обратно. И вновь достал.

— Вы не слышали о так называемом Македонском папирусе? Не удивительно. Египтологи, историки, все научное сообщество давно и дружно заклеймило сей документ как умелую мистификацию, шутку чьего‑то игривого ума. Понятно, что очень немногие осмеливались ставить под сомнение сей вердикт и всерьез заниматься документом, никому не хотелось становиться объектом для всеобщих насмешек. Мне трудно воспроизвести по памяти... — Профессор потер дужкой очков лоб. — Тем более документ дошел в обрывках, фразы отрывочны и бессвязны... Не все вспомню, но кое‑что, кое‑что... Сейчас... Ага... «Истинная пирамида.., управлять судьбами народов.., пребывать вовеки.., сквозь тысячелетия...». Это из первой части. Сейчас вспомню из второй... Вот! «Пройти пять миров...» «Исполнить начертанное...» «Отмеченный Знаком человек с севера... Ключ.., вспомнить прошлое.., спасти мир...» Серафим Пак.., ваш соотечественник, кстати, один из немногих, кто занимался всерьез Македонским папирусом.., так вот, он сводит обрывки второй части в такую фразу: «Северянин с отметиной откроет Ключом дверь, исполнит начертанное, спасет мир и вспомнит...» Я не удивлюсь, если вам не знакомо это имя: Серафим Пак...

— Не знакомо, — честно сказал Сварог. — Серафим? Да еще и Пак? Я бы запомнил.

— У него нет официальных ученых званий, и он нигде не печатался. Слава богу, что есть Интернет, который не знает цензуры закостенелой мысли. В Интернете я и познакомился с его работами. Он же сам, кстати, и переводил свои статьи на английский.

Кивая с умным видом, Сварог подумал: «Надо запомнить это слово „Интернет“. Любопытно, что за зверь, который не знает цензуры закостенелой мысли».

— Он тоже живет в далеком сибирском городе, там же, где и мой спонсор... Наверное, вы знаете этот город... Как же он называется... — Беркли постучал кулаком по лбу. — Шар кет... Нет! Шаракс... Шанарск...

— Шантарск? — вспомнил Сварог.

— Именно! — воскликнул профессор. — Мистер Пак писал о пирамидах и о Македонском папирусе, но в первую очередь он писал об Аркаиме...

— Что вы сказали?! — резко повернулся к нему Сварог и даже привстал на скамье. — О чем он писал?

— Да, да, вы не ослышались, об Аркаиме, — профессора ничуть не удивила бурная реакция Сварога. — Аркаим находится рядом с Шантарском. Наверное, близость Аркаима и навела мистера Серафима на мысль о существовании Истинной Пирамиды, о том, что в манускрипте говорится именно об этой Истинной Пирамиде, о ее связи с Аркаимом и о том, что остальные известные нам египетские пирамиды — лишь подсказки. Я так понимаю, вы бывали в Аркаиме, мистер Сварог, раз так поразились?

— Нет, не пришлось, — проговорил Сварог. А в голове билась только одна мысль: «Неужели все так просто? Рядом с Шантарском... Но, черт подери, это ж на противоположной стороне планеты!»

— Но вы бесспорно прекрасно осведомлены об этом сибирском Стоунхендже, как его некоторые называют?

— Лишь в самых общих чертах, — сказал Сварог. А затем выдал самую что ни есть неподдельную правду:

— И впервые слышу, чтобы его называли сибирским Стоунхенджем.

— Наш русский друг не ученый, а моряк, не забывайте об этом, профессор, — встрял в разговор майор Ланкастер. — А то мистер Сварог подумает, что вы хотите его на чем‑то подловить.

И майор улыбнулся Сварогу столь приветливо, что не оставалось никаких сомнений: уж в тишине и глубине штатовской базы он постарается на чем‑то подловить своего русского друга, отчаянно будет стараться, до полной и окончательной победы чистосердечного признания над ложью и запирательством.

— Странное дело, — профессор снова принялся старательно протирать очки. — Я не о нашем русском друге, я вообще о.., приоритетах, так сказать. Я не впервые сталкиваюсь с тем, что люди знают по именам прощелыг‑политиков, о которых завтра никто не вспомнит, знают, кто кому гол забил и на какой минуте, но слыхом не слыхали, например, о том же Аркаиме. Между тем Аркаим, по моему глубокому убеждению, одно из величайших открытий ушедшего двадцатого века, пока еще до конца не оцененное...

— Кстати, я тоже, профессор, из вашего списка плохих парней, — снова встрял в разговор майор Ланкастер. — Я могу перечислить всех квотербеков американской лиги и знаю по именам и по заслугам большую часть министров обороны центрально‑африканских стран, но вот про Аркаим слышу впервые. Может, просветите, профессор?

На этот раз профессор протирал очки дольше прежнего, при этом удрученно покачивая головою. Потом со вздохом водрузил очки на переносицу и сказал:

— Мельчает мир, мельчают и военные. Никогда не поверю, чтобы майор времен расцвета Британской империи мог себе позволить такую поразительную необразованность.

Майор империи совсем не британской на сказанное нисколько не обиделся, видимо, такого рода подколки были между ними в порядке вещей. Майор‑мулат заговорщицки подмигнул Сварогу и сказал профессору:

— А вам напомнить, сэр, до каких размеров ужалась ваша империя вместе с вашими образованными майорами? Или прикажете не бередить рану?

— Мне кажется, вы, майор, хотели восполнить пробел в вашем образовании. Извольте. Итак, Аркаим. Его открыли относительно недавно — в восемьдесят седьмом. Собственно говоря, давно уже космическая и аэрофотосъемка показывала наличие в тех местах некоего раскинувшегося на огромной территории объекта правильных очертаний. Эта геометрическая правильность и вводила в заблуждение. Мистер Пак утверждал, что в советские годы его принимали за секретный военный объект, каких у вас полно было в тех краях, и поэтому проявлять чрезмерный интерес просто боялись — а вдруг сочтут за шпионов. И никто не мог предположить, что это археологический памятник...

— Я вам больше скажу, профессор, — воспользовался небольшой паузой майор. — Данные космической фотосъемки в то время в Советах вряд ли могли попасть в руки вашего брата, штатского ученого.

— Может быть, и так, майор. Может быть, и нет ничего странного в том, что памятник, занимающий двадцать квадратных километров — вы только вдумайтесь в эту цифру! — долго не могли элементарно обнаружить. Сибирь, в конце концов, необъятна, не изучена и безлюдна, так ведь, мистер Сварог? Однако то, как все же обнаружили Аркаим, ничуть нельзя назвать заурядным, — профессор взмахнул очками, подвергая испытанию крепление дужки. — Заслуга открытия принадлежит экспедиции одного из ваших, мистер Сварог, сибирских университетов. И надо же такому случиться, что экспедиция наткнулась на Аркаим за какие‑то считанные месяцы до того, как эту территорию должны были затопить. Строили водохранилище, и весь Аркаим по планам должен был уйти под воду. Но когда экспедиция вернулась с сенсационными результатами, обнародовала их, то в защиту памятника выступили авторитетные и влиятельные люди и затопление в конце концов отменили. Вот так удачно совпало... Случайность, скажете? Может быть, и так. Да вот только случайностей и загадок вокруг Аркаима набирается превеликое множество. Впрочем, о загадках мы еще поговорим позже...

«Странно, что я ничегошеньки не слышал об этом Аркаиме, — подумал Сварог. — Хотя... Далеко я находился в те годы от сибирских краев. К тому же в начале этой, чтоб ее, Перестройки такой шум‑гам стоял в прессе, что за разоблачения всего и вся сообщения о научных открытиях терялись, как щепки в океанах».

— Попробуйте представить, как это выглядит, — продолжал вещать профессор. — Два кольца — это оборонительные стены. В геометрическом центре кругов находится небольшая, но удивительно ровная, залитая цементирующим раствором площадка. А уж в центре самой площадки — небольшой пьедестал. Алтарь, как многие думали и думают, хотя есть и другие мнения. От площадки в разные стороны, как спицы в колесе, исходят радиальные стены и упираются в большое наружное кольцо. Эти стены делили поселение на сектора. Если это был город, то можно сказать, делили на районы...

— А что это еще, если не город? — спросил Сварог. В сон тянуло неимоверно, но он заставлял себя поддерживать беседу.

Аркаим...

— Ха! — воскликнул профессор и так сильно махнул очками с болтающейся дужкой, что Сварог вяло подумал: «Вот сейчас точно отлетит». Дужка не отлетела. — Теорий на этот счет столько, что я могу вас ими развлекать до вечера. Да, одни считают, что это город. Только чей? Кто‑то склоняется, что древних ариев, исчезнувшей расы. Что любопытно, некоторые считают, будто Аркаим возведен задолго до пирамид. Представляете? Эдакая древность. Причем отлично сохранившаяся древность, в историческом, культорологическом смысле ничуть не уступающая египетским пирамидам... И мало кто просто слышал об этом месте! В отличие от пирамид, о которых знают все жители земли! Вам это не кажется странным?

Профессор закусил дужку.

— Между прочим, вот вам еще одна из загадок Аркаима. Совершенно неоспоримо установлено, что в один прекрасный момент все жители Аркаима собрались и куда‑то ушли, оставив свои жилища. Причем именно ушли, а не бежали в панике — аккуратно собрали пожитки, ничего не забыли. Если бы город штурмовали или по тем краям прошелся катаклизм — Аркаим бы так хорошо не сохранился до наших дней. Правда, другие исследователи утверждают, что все так хорошо сохранилось, потому что никто никогда в том городе и не жил. Они аргументируют это малым числом бытовых находок: черепков, бронзовой утвари, украшений. И вовсе не город это, утверждают они, а храм. Город‑храм, так точнее. Где жили одни жрецы, а простые люди ютились в окрестных поселениях. Отсюда сложная и точная геометрия поселения. И не просто геометрия: некоторые усматривают в планировке Аркаима модель мира, вспоминая о мандале как одном из главных буддийских символов. Ведь мандала в переводе с санскрита — это и есть «круг», а также «мир», «страна», «пространство». А вот по теории мистера Пака, Аркаим — это...

Профессор вдруг замолчал. И изменился в лице. Сварог невольно проследил за его остановившимся взглядом — Беркли таращился в иллюминатор, за которым ничего нового не наблюдалось. Ого! Беркли, не замечая, что делает, сдавил очки, и дужка все‑таки отлетела от оправы. Сварог не успел его остановить. А профессор не обращал внимания ни на что.

— Подождите, подождите... — пробормотал мистер Беркли. — Ну конечно... Пирамида, Аркаим, выводы Пака... Как же я об этом сразу не подумал... Я же должен был тут же сообразить... Послушайте!

Профессор больно схватил Сварога за руку.

— А если предположить, что все не случайно! В том числе и наша экспедиция, и ваше и наше появление здесь, то, что вы русский... Подождите, сейчас я вам все объясню. Не полагаясь на старческую память, я вам самое важное даже прочитаю. У меня с собой конспект статьи Пака и мои заметки к нему. Сейчас...

Но профессор ничего не успел объяснить. Голодным волком зимней лунной ночью взвыло чувство угрозы, вертолет с оглушительным грохотом подбросило, развернуло в воздухе могучим пинком, откуда‑то повалил незапланированный дым, и машина провалилась в пропасть.

Date: 2015-09-25; view: 340; Нарушение авторских прав