Побег на короткую дистанцию

Прошел месяц. Хорошенько обдумав пути к бегству, я наконец приняла решение. Надо действовать. О своем плане я рассказала девочкам.

Они слушали меня с раскрытыми от удивления ртами. Мелисса еще не пришла в себя от жестоких выходок, свидетелем которых она была, поэтому первой высказала опасения:

— Но, мама, мы сидим взаперти, за нами постоянно следят. Твои братья и Амир сильнее нас. Они не дадут нам уйти. Даже если мы сможем открыть двери, они сразу же схватят нас. Страшно подумать о последствиях.

Уверена, бабушка заставит нас дорого заплатить за попытку бежать.

На последней фразе ее голос задрожал, и она заплакала. Я нежно погладила ее по спине, стараясь успокоить, и посвятила ее в детали своего плана. — Ты совершенно права, моя дорогая. Поэтому мы воспользуемся моментом, когда бабушка останется одна в доме, и попросимся в туалет. Нужно собрать воедино все наши силы, чтобы выйти наконец из этой проклятой комнаты и бежать со всех ног. Что скажешь, Мелисса?

— Мне страшно, но я согласна. Я пойду за вами. Ты знаешь, я умею бегать очень быстро.

— А ты почему молчишь, Нора? Скажи, что ты думаешь?

— Меня поразила твоя уверенность, твои слова… Хотя, когда я тебя слушала, думала, что сбежать отсюда невозможно… — она замолчала, но через несколько секунд продолжила: — Так или иначе, но терять нам нечего.

Может, что-то и выйдет. Рассчитывайте на меня.

Сам факт принятия решения — любой ценой попытаться добыть свободу — придавал мне уверенности.

— Приготовь свой школьный ранец, Мелисса. И не забудь положить туда свой талисман — медвежонка. Он был твоим верным товарищем в неволе. Теперь надо обдумать каждую мелочь.

Возбужденность и волнение витали в воздухе. Казалось, их можно потрогать руками. Несколько раз прорепетировав побег, мы были готовы перейти к его осуществлению, хотя меня до сих пор одолевали сомнения.

Приближался момент истины, и я обратилась к детям:

— Держитесь возле меня и не отставайте ни на шаг.

Вид у нас был жалкий: грязные, в одежде, которую не меняли в течение месяца. К тому же я была лысая, а мое лицо, по словам девочек, напоминало лицо мертвеца.

К счастью, при мне была вуаль. Я закрыла лицо, и, встав с девочками перед дверью, постучала, крикнув, что хочу в туалет. Как только мать появилась в проеме, я изо всех сил толкнула ее и, схватив Мелиссу за руку, побежала.

Нора последовала за нами. Мать попыталась перехватить ее, но девочка вырвалась. Мы как на крыльях спустились по лестнице и выскочили на улицу. Солнечный свет ослепил нас, но мы бежали не останавливаясь, как беглые каторжники.

Мелисса стала замедлять шаг, потому что не чувствовала ног.

— Все в порядке, Мелисса. Это нормально. Наши ноги слабы, потому что мы долго ими не пользовались. Не переживай и беги. Надо уйти как можно дальше и как можно быстрее.

Люди на улице оглядывались на нас, словно мы были свалившимися с неба пришельцами. Но их взгляды ничего для нас не значили. Интересовало только одно — насколько увеличилось расстояние, отделявшее нас от «тюрьмы» и от кошмара, с нею связанного.

— Куда мы теперь? — на бегу спросила Нора.

— К Лейле. Только ей я могу довериться. Смелее, девочки. Все у нас получится.

С Лейлой, матерью одной из школьных подружек Мелиссы, я познакомилась в школе, и она сама предложила мне помощь в случае чего. Благодаря Всевышнему всегда найдутся великодушные люди, на которых можно положиться.

Она была моей последней надеждой. Мои родные ничего не знали о ней, а значит, у нее мы будем в безопасности. Только бы она была дома.

Я позвонила в дверь. Уф! Дверь открылась!

— Самия! Какая неожиданность! — воскликнула она, с трудом узнав нас. — Где вы были? Боже, откуда вы в таком виде?

— Расскажу позже. Это долгая история, Лейла. Позволь нам войти. Никто не должен нас видеть, — прошептала я, оглядываясь по сторонам. 206 ^ ^ Самия Шарифф Понимая, что дело серьезное, Лейла впустила нас.

— Присаживайтесь. Отдышитесь сначала. Мелисса, подойди ко мне, пожалуйста.

Мелисса была рада увидеть мать своей подруги. Чувство, что тебе рады, доставляло удовольствие.

— Лейла, можно мне посмотреть в зеркало?

— Да что случилось, Самия? Расскажи мне. Мелисса не посещала школу, дома вас не было, и я пошла к твоим родителям, чтобы узнать, где вы. Твоя мать сказала, что ты с девочками отправилась к мужу в Европу. Я была разочарована: ты уехала, даже не попрощавшись, от тебя не было никаких известий, — рассказывала Лейла со слезами на глазах.

Тронутая подобной заботой, я обняла ее и расплакалась.

— Знала бы ты, Лейла, через что нам пришлось пройти. Но сначала хочу увидеть, как я выгляжу.

Лейла провела меня в ванную комнату. То, что я увидела в большом зеркале, ошеломило меня — лысая голова, на которой брови смотрелись как нечто чужеродное.

Девочки правы: у меня было болезненно бледное лицо.

Долго же мне придется носить платочек на голове! Подруга, понимая мое отчаяние, сочувственно потрепала меня по щеке.

— Рассказывай, что случилось, Самия! Я хочу знать все, — мягко потребовала она.

— Да. Мне так надо высказаться, — согласилась я.

И начала. Лейла слушала внимательно, рассказ мне давался легко, несмотря на то что из глаз беспрестанно лились слезы. Когда я закончила, плакали все четверо.

— Я восхищаюсь твоей физической и духовной силой, — сказала подруга. — На твоем месте я давно бы сошла с ума. Теперь самое главное — подать заявление в полицию. Ты должна отвоевать свой дом, крышу над головой. Не останешься же ты на улице!

— Я боюсь жаловаться на своих родных! Ты не знаешь их, Лейла! В этой стране они имеют влияние, силу — они известные люди.

— Не беспокойся, Самия! Я тоже не последний человек. Комиссар полиции — мой друг. Я пойду с тобой, а твои дочери останутся здесь с моими детьми. В моем доме они будут в безопасности. Не надо им вмешиваться в разбирательства взрослых. Мы пойдем сейчас же, — заявила Лейла тоном, не требующим возражений, и взяла меня за руку.

В комиссариате мы столкнулись с моим старшим братом Фаридом.

— Вот она, шлюха, которая напала на мою мать! — воскликнул он с ненавистью. — Помогите мне схватить ее!

Он бросился ко мне, но моя подруга грубо оттолкнула его.

— Ага! Одна шлюха помогает другой! — заревел брат, забыв о приличиях.

— Хватит! — прогремел голос комиссара, слышавшего нашу перепалку из своего кабинета.

Окинув меня взглядом, он повернулся к моему брату.

— Вы, двое, зайдите!

Я встревожилась: ведь раньше я слышала от брала, что в Алжире все мужчины заодно, когда дело касается конфликтов с женщинами. Я до сих пор смотрела на вещи глазами своих родственников.

— Садитесь! Сначала, господин, я выслушаю вашу версию, потом поговорим с вашей сестрой. — Господин комиссар, моя сестра шлюха, которая живет так, как жила во Франции.

— Все, хватит! Хватит оскорблений! Если вы не уважаете вашу сестру, то я требую уважения к себе! Поверьте, шлюху я узнаю сразу, стоит ей переступить порог моего кабинета. Ваша сестра ничуть не похожа на женщин этого сорта.

— Господин комиссар, эта женщина развелась и выставила мужа на улицу. Она толкнула мать, так что та упала на пол, и. сбежала с двумя дочерьми. Как еще назвать женщину, которая стала неуправляемой, господин комиссар?

— Хотелось бы знать больше, прежде чем ответить.

Однако я изменил решение. Выйдите за дверь. Сначала послушаем мадам. Без вас. Потом наступит ваша очередь.

Брат рассердился.

— Господин комиссар, моя сестра непревзойденная лгунья. Она в состоянии продать моих племянниц за кусок хлеба. Закрыв ее в доме, мы старались удержать ее от дурных поступков. Она убежала с дочерьми, которых тоже приучает творить зло. Мадам хочет жить как француженка! — закончил он, с отвращением глядя на меня.

Перед тем как выйти, пользуясь тем, что комиссар отвернулся в поисках авторучки, брат показал жестом, как мне перережут горло.

Комиссар внимательно меня выслушал. Его интересовали все подробности: он осмотрел мою обритую и обожженную голову. Я была приятно удивлена вниманием, уделенным мне алжирским полицейским.

— Я смогу вам помочь забрать дом. Он вам нужен для вашей же безопасности и безопасности ваших детей.

— Боюсь, мой брат заставит меня пойти с ним.

— Не бойтесь. Я задержу его у себя. А вы пока возвращайтесь в дом вашей подруги. Оттуда мне позвоните.

Только тогда я отпущу вашего брата. Из дома вашей подруги ни на шаг!

— Не думала, что встречу в этой стране людей, похожих на вас, готовых, как вы, помочь! Я искренне вам благодарна!

— Спасибо скажете, когда я вручу вам ключи от дома.

А пока возвращайтесь и не забудьте мне позвонить.

Выходя из кабинета, я старалась избежать встречи с исполненным ненависти и жажды мести взглядом брата.

Я слышала, как комиссар приглашает его к себе, и не мешкая вместе с подругой вернулась к ней домой, откуда позвонила в комиссариат. Я представляла, как разъярился брат, увидев, что я исчезла. Мне казалось, что я даже слышу ругательства, принятые в кругу родных, когда он вернулся и рассказал обо мне дома. Но сейчас я в безопасности, и это самое главное.

В тот день подруга показала мне статью в газете за прошлую неделю. К своему большому удивлению, я увидела фотографию, на которой в полный рост были изображены мой бывший муж и его племянник. В статье, сопровождавшей фото, говорилось об их террористической деятельности.

— Поверить не могу! Я знала, что Абдель фундаменталист, но подозрения в терроризме — это уж слишком!

— Хорошо, что ты отделалась от него! — добавила Лейла. — Господь вовремя вас разлучил.

— Мои родные знали об этом, газета ведь старая. Но почему же они пытались заставить меня вернуться к мужу вместе с дочерьми? Это все равно что отправить нас в волчью пасть!

Я знала, что родные будут искать меня в квартале, в котором я жила, и там, где имела обыкновение бывать.

Наверняка устроили засаду и возле дома, чтобы поймать меня и отомстить, но я гнала подобные мысли. У меня было два важных союзника: подруга Лейла и сочувствующий комиссар. До сих пор не получив ни единой весточки от Хусейна, я решила, что он отказался от меня.

Но хотелось знать это наверняка, и дрожа от волнения я набрала его номер. Я так хотела услышать его голос!

Он сразу меня узнал.

— Самия, что случилось?! Почему ты мне ничего не сообщила?!

— Но ведь ты сам обещал прийти к моим родителям!

Почему ты этого не сделал?

— Я приходил! Через три дня, как договаривались, я пришел к ним домой. Твой брат сказал мне, что ты решила вернуться к мужу и уехала вместе с детьми.

Я только о тебе и думаю, Самия. Я очень переживал, когда узнал, что твоего мужа разыскивают по подозрению в терроризме.

Коротко я пересказала ему последние события.

— Мне страшно оставаться одной, Хусейн. Семья желает моей смерти, а я не знаю, как защитить себя и дочерей.

— Я не собираюсь отказываться от своих намерений, — успокоил Хусейн. — Я буду защищать вас и попрежнему хочу взять тебя в жены, как только ты получишь официальный развод.

— Но как отыскать Абделя? Даже если это получится, за развод он потребует огромную сумму. К тому же он в розыске как опасный'террорист.

К старым проблемам прибавилась новая: мои родители, мой бывший муж, а теперь еще и банда террористов.

В который раз я оказывалась перед неразрешимой дилеммой. С одной стороны, оставшись одна, я подвергала себя опасности; с другой стороны, религия запрещала жить с мужчиной-вне брака. Непростая головоломка!

Ситуация казалась безвыходной. Все равно что пытаться усидеть на двух стульях.

Как я уже говорила, в мусульманских странах женщина не имеет собственного, личного статуса. Она целиком и полностью зависит от мужчины, который за нее отвечает: сначала от отца, потом от мужа. В случае смерти супруга или развода женщина может получить статус вдовы или разведенной, то есть получить право жить одной и самостоятельно принимать решения (если, конечно, другие родственники позволят ей это). Алжир от других мусульманских стран отличается еще и тем, что здесь не существует статуса одинокой женщины, равно как и определения одинокая. Единственный выход из ситуации — найти бывшего супруга и его слабые точки, чтобы заставить его развестись.

За нашу безопасность теперь отвечал Хусейн, правда, не афишируя этого, чтобы меня не обвинили в адюльтере. В Алжире это тяжкое преступление, за которое могут даже отправить на эшафот. Время от времени Хусейн наведывался к нам. Однажды он принес новости об Абделе. Оказывается, тот сдался властям и теперь находится под их защитой. По его версии, он присоединился к террористам против своей воли, потому что те угрожали убить его племянника и кузена. Я не верила ни единому его слову. Уж слишком хорошо я его знала. Это был выдумщик и лжец, готовый продать родную мать, чтобы только спасти шкуру. Но полиция ему поверила и предоставила защиту. В Алжире полиция может взять под защиту опасного индивида, но одинокую женщину, решившую жить со своими с детьми самостоятельно, никто защищать не станет. Если она сама приняла такое решение, пусть сама себя и защищает.

Через несколько дней со мной связался комиссар полиции.

— Здравствуйте, мадам Самия! Я получил ключи от вашего дома! Хочу поехать туда с вами, чтобы проверить, все ли в порядке.

Я была ему очень благодарна. Так хотелось поскорее оказаться дома! Но мысль о том, как я буду жить там одна вместе с детьми, не давала мне покоя. Я поделилась своими опасениями с комиссаром.

— Я строжайшим образом запретил вашим родственникам создавать вам проблемы. Если что, звоните, и я сразу приду к вам на помощь и сделаю все, что от меня зависит, чтобы защитить вас. Одно условие: пока вы официально не разведены, вы не должны видеться с вашим военным. Зачем вам лишние проблемы — вы ведь прекрасно знаете, какие нравы царят в нашей стране!

К трем часам дня вместе с Лейлой я отправилась к своему дому. Комиссар уже поджидал нас у двери. Вокруг было тихо, но мое сердце едва не выпрыгивало из груди.

После обычных приветствий комиссар отпер двери.

Мрачная сцена предстала перед нашими глазами: все перевернуто вверх дном, большинство предметов мебели исчезли, внутренние двери и окна были выбиты. Дом превратился в руины. И я разрыдалась. Подруга попыталась меня успокоить, а комиссар, сохраняя хладнокровие, приказал не входить в дом и заверил, что сам все уладит с моими родственниками.

— Мебель вам вернут и все отремонтируют. Уверяю вас, это в их интересах. Возвращайтесь к Лейле, а сюда вернетесь, когда здесь наведут порядок. Доверьтесь мне, — добавил он и с видом защитника пожал мне руку.

Когда мы шли к автомобилю, я заметила своего младшего брата — тот стоял, прислонившись к стене, с сигаретой в зубах. Увидев меня, он провел пальцем по шее, словно говорил: мы тебя зарежем. Я запаниковала, а Лейла сохранила спокойствие. Пока мы ехали к ее дому, она несколько раз оглядывалась назад, проверяя, не следят ли за нами.

Почувствовав себя в безопасности лишь в доме Лейлы, я позвонила Хусейну. Теперь, лишившись возможности встречаться, мы общались по телефону.

Дочери скучали по школе, по подругам. Уже больше месяца они жили моей взрослой жизнью, и я очень рассчитывала на их поддержку, особенно на поддержку Норы. Но девочкам нужна жизнь детей их возраста.

Новость, что скоро они пойдут в школу и смогут приглашать домой приятельниц, заставила Мелиссу улыбнуться. Нора же не спешила разделять энтузиазм сестры.

— Ты знаешь мое мнение, мама. Кошмар закончится только тогда, когда мы уедем из страны. Я не чувствую себя дома ни в этом доме, ни в этой стране. Мне не по душе здешние нравы. Я хочу жить свободно. Я не хочу бояться ни своего отца, ни деда, ни дядей, ни всех здешних мужчин вместе взятых. Я хочу во Францию — там у меня есть настоящие друзья, там я буду чувствовать себя по-настоящему дома. — Я понимаю тебя, Нора, только не все сразу. Всему свое время. Обещаю, настанет день, когда мы уедем отсюда.

— Чем скорее, тем лучше. Я не хочу, чтобы кто-нибудь из нас здесь умер.

— Сделаю все, что смогу, чтобы с нами ничего не случилось.

Я пожала Норе руку, демонстрируя, что понимаю и сочувствую ей и так же, как и дети, хочу, чтобы все плохое закончилось.

Время, которое мы провели у подруги, пошло нам впрок — мы сытно ели и спокойно спали. Лейла предложила нам кое-что из одежды, но из-за разницы в размерах мы ограничились тем, что выстирали свои платья.

Я стала думать, на что мы будем жить. Денег у меня не было, я не работала и не могла более рассчитывать на поддержку родственников. На что кормить детей? Лейла могла-ломогать какое-то время, а что потом?

Как могла неработающая женщина с двумя детьми выжить в Алжире? Заниматься проституцией или просить милостыню? Я молила Бога о помощи и наслаждалась каждым мгновением, проведенным у подруги.

Как-то утром комиссар сообщил, что договорился с моим отцом: все улажено и через два дня я смогу вернуться домой. Новость меня взбудоражила. Теперь я должна буду самостоятельно растить детей и заботиться об их безопасности. Я даже не представляла, смогут ли они спокойно посещать школу? Подруга пришла мне на помощь в планировании нашей будущей жизни, отметив, что после школы мои дети должны сразу возвращаться домой без опозданий, чтобы меня не обвинили в безответственном к ним отношении.

Через два дня мы вернулись домой. В доме был беспорядок, возвращенная мебель стояла как попало, частично в разобранном виде. Мы не знали, как ее собрать, могли только худо-бедно расставить все по местам. Многих предметов все равно не хватало, но я не думала об этом, лишь бы мы были живы и здоровы.

Несколько часов спустя Мелисса попросила есть. Холодильник работал, но был пуст. Телефон еще не подключили, поэтому связаться с Хусейном я не смогла. Можно было одолжить еду у соседей, но гордость не позволяла мне опуститься до этого. Но и другого выхода не было. Я объяснила соседке свою ситуацию, чтобы она поняла, почему я прошу ее помощи. До сих пор помню, что она мне дала: полную тарелку пирожков и огромный кусок хлеба. Когда я благодарила ее, она сказала, что всегда готова мне помочь.

С соседкой мне повезло. Господь словно умышленно сталкивал меня с великодушными людьми, и те помогали мне в нужде. Девочки уплетали за обе щеки, я же ограничилась ломтиком хлеба, сославшись на отсутствие аппетита. Во время трапезы в дверь позвонили. Когда я пошла открывать, дочери не сговариваясь отправились следом.

Не открывая двери, я громко спросила:

— Кто там?

— Это Малика, соседка напротив. Надо поговорить.

Я впустила ее и прежде чем закрыть дверь, осмотрелась.

— Мне кажется, вы чего-то опасаетесь, — проницательно заметила она.

Я коротко ввела ее в курс моих дел, поскольку увидела в ней союзницу..

— Рассчитывайте на меня. Мы, женщины, должны поддерживать друг друга. Можете пользоваться моим телефоном, если понадобится. Мне будет приятно быть полезной.

Заметив разобранную мебель, она сообщила, что один из соседей — мастер на все руки — поможет мне.

— Я бы с удовольствием, только у меня нет денег, чтобы заплатить ему за работу.

— Он мой хороший знакомый и поможет вам совершенно бесплатно.

— Это так великодушно. Мы не справимся сами, и я бы хотела позвонить, если вы не против.

— Нисколечко. Идемте.

Я попросила Хусейна принести еды завтра утром, но соседка, слышавшая разговор, предостерегла меня:

— Завтра утром я сама накормлю вас. Твой мужчина не должен здесь появляться.

Я поблагодарила Малику — теперь мы могли есть без риска. Малика относилась к тем добрым людям, которых Господь поместил на моем пути!

Утром она принесла нам три круассана и три порции кофе с молоком. Мои девочки плотно позавтракали и были готовы отправляться в школу. Я с опаской ожидала момента, когда придется с ними расстаться. То, что мы были неразлучны в течение долгого времени и вместе прошли через столькие испытания, еще сильнее сблизило нас. Мне становилось тоскливо при мысли, что они уйдут из дома, но удерживать их возле себя было бы с моей стороны эгоистично. Я обняла Нору, напомнив об осторожности, а Мелиссу отвела в школу сама.

Чем мне кормить детей в будущем, я не знала. Моя сердобольная соседка Малика была вдовой и жила на небольшую пенсию покойного мужа. В эти трудные времена еда в Алжире стоила дорого, и соседка не могла помогать мне постоянно. Надо было искать другие пути.

Вдруг зазвонил телефон, и агент телефонной службы сообщил, что связь восстановлена, поскольку мой муж оплатил чтет. Я сначала даже не поняла, о каком муже шла речь, но через десять минут позвонил Хусейн.

— Привет, Самия! Как тебе мой сюрприз? Теперь мы сможем общаться без посредников.

Я была тронута его вниманием и почувствовала себя спокойнее оттого, что теперь могла связаться с ним в любое время.

Тогда я была далека от мысли, что телефон может стать источником постоянного беспокойства. Через несколько дней позвонил Абдель и потребовал большую сумму в обмен на его официальное согласие на развод. Я поклялась ему, что у меня нет денег, но он мне не поверил.

Разговор, конечно же, начался с его обычных оскорблений и угроз.

— Грязная потаскуха, хочешь быть свободна — придется раскошелиться! Иначе я перережу вас всех. У меня есть люди, которые помогут мне в этом. А когда ты подохнешь, твое имущество перейдет ко мне, потому что я по-прежнему считаюсь твоим мужем.

Испугавшись, я бросила трубку.

Подобные звонки скоро стали обыденными, но каждый раз я все равно дрожала от страха. Абдель терроризировал меня. Я знала, что он способен на все, но чтобы не травмировать дочерей, не говорила об этих звонках.

Примерно через неделю после нашего возвращения домой пришел человек, о котором говорила соседка, чтобы собрать мебель. Мы помогали ему, чем могли. Было интересно, хотя мы и устали. Наконец-то мы могли хорошо устроиться. Спасибо доброму самаритянину!

Ночью нас разбудил телефонный звонок. Когда я пришла в гостиную, Мелисса уже держала трубку. «Только бы не ее отец!» — молила я. Увидев выражение лица дочери, я поняла, что молитва не услышана.

— Да, папа, это я, — отвечала дочь дрожащим голосом.

Вдруг ее глаза округлились от ужаса, она была настолько потрясена, что бросила трубку и побежала ко мне, дрожа как осенний лист под дождем.

— Он здесь, мама, он здесь! Под моей кроватью! — закричала она в истерике.

— Не бойся. Твой отец далеко. Что он сказал тебе, чем так напутал?

— Я помню только, что он сказал: «Я всегда с вами.

Я везде, куда бы ты ни пошла. Сейчас я у тебя под кроватью с большим ножом. Я сейчас перережу вам глотки, всем троим. Бог приказывает мне очиститься вашей кровью».

Удостоверившись, что он положил трубку, я стала успокаивать Мелиссу.

— Не верь ему. Его здесь нет и не может быть. Это он сказал, чтобы напугать тебя. Никогда не верь твоему отцу, моя крошка.

Дочь меня не слушала.

— Я знаю, что он под кроватью и хочет нас зарезать.

Он сказал мне это, — снова и снова повторяла она.

Разбуженная шумом Нора вошла в гостиную.

— Что происходит?

— Звонил твой отец. Он…

Нора, не дав мне закончить, выпалила с отвращением:

— Никогда не называй его моим отцом. У меня больше нет отца. Он умер!

Вместе с Мелиссой мы заглянули под все кровати, чтобы дочь удостоверилась, что там никого нет. Я разрешила ей лечь со мной. Но этой ночью она спала очень беспокойно.

В следующее утро отец через одного из моих братьев послал мне сообщение.

— Отец велел передать: если еще хоть один мужчина старше пяти лет придет в твой дом, тебя убьют.

— Сюда не ходят мужчины.

— Здесь был один из твоих соседей, — уточнил он.

— Это правда. Он помогал мне привести в порядок мебель, которую вы разобрали на части. Это была обычная услуга.

— Услуга или нет, но ни один мужчина не должен приходить к тебе. Иначе пожалеешь.

Он исчез с тем же каменным выражением на лице, с каким и явился. Я отступила от двери, чувствуя, как меня покидают остатки надежды когда-нибудь выбраться отсюда. Наступило время обеда, и Мелисса попросила поесть. Соседок дома не было, а Хусейна послали в командировку. Сначала Мелисса молча смотрела телевизор, но к трем часам не выдержала и стала плакать.

Аромат тушеного блюда щекотал ноздри, но идти и еще раз просить кого-то я не решилась.

— Теперь моя очередь, — сказала Нора. — Надо помочь сестренке.

Решительным шагом она вышла из дому и пошла на запах, а через несколько минут вернулась с тарелкой кускуса и с улыбкой до ушей. На запах тут же пришла Мелисса.

— Не так быстро, Мелисса, пережевывай лучше, — говорила я. — Мы съедим только половину, остальное — на ужин. Дети съели, сколько хотели, а я лишь притронулась, чтобы побольше осталось на ужин. Это оказалось неплохой идеей. Хорошо, что я была такая предусмотрительная. В тот день впервые я и мои дети поняли, что значит быть по-настоящему голодными. Как же низко мы опустились! Я даже предположить не могла, что настанет день, когда мои дети будут нуждаться в пище.

Плохая из меня мать: я не способна удовлетворить элементарные потребности своих дочерей! Я не контролировала ситуацию, а лишь наблюдала, вместо того чтобы действовать. На следующее утро я познакомилась с женщиной, которая накормила нас кускусом. Она дала мне галеты с маслом и кофе с молоком. Как это было мило с ее стороны! Увидев поднос с едой, Мелисса подскочила к нему так, словно целый месяц не ела. Подобное поведение дочери я наблюдала уже не в первый раз, и это заставляло задуматься.

Я от всего сердца поблагодарила женщину, потому что знала: Господь, пославший ее, по-прежнему не оставляет нас в беде.

В следующий выходной, в пятницу, когда мы смотрели телевизор, с улицы донесся пронзительный мужской голос. Я узнала голос моего старшего брата, который кричал всем, кто хотел его слышать:

— Слушайте меня, все соседи Самии, которая больше мне не сестра перед Богом и перед людьми! Эта женщина — исчадие зла! Не кормите ее и ее детей! Если вы будете помогать этой порочной женщине, настанет день, когда она ляжет в постель с вашими мужьями! Она не заслуживает ни вашего уважения, ни вашей жалости! Не идите ее дорогой, и Бог воздаст вам! Каждый из вас волен убить ее, чтобы очиститься самому и очистить всех нас! Сделавший это по ее крови попадет прямо в рай!

Несколько соседей, в основном мужчин, собрались вокруг него и внимательно слушали. Я могла только догадываться, какие гнусности он им рассказывал обо мне. Я отослала детей в их комнаты, чтобы они не слышали его жестоких слов.

Так я стала добычей для фанатиков, алчущих в поисках легкого пути в рай. Меня мог убить любой, кто был убежден, что я проклятая и нечистая, чтобы доставить удовольствие моим родственникам или чтобы очиститься самому. Я стала входным билетом в рай для каждого, кто считал себя в чем-то согрешившим перед Богом.

Став живой мишенью, я вынуждена была сидеть дома и ни на минуту не оставаться одна. Я нуждалась в помощи, и той ночью мне в голову пришла идея, за осуществление которой я принялась прямо с утра.

В тот день Нора осталась дома, поскольку занятий у нее не было, а я, проводив Мелиссу в школу, навестила близкого друга отца, которому еще доверяла. Я надеялась, что он сможет убедить отца выдать нам немного денег на жизнь. Внимательно меня выслушав, он сказал, что подумает и даст мне знать. Поможет ли это, я не знала, но по крайней мере, я попыталась.

Я спешила рассказать об этом Норе, но когда пришла домой, увидела, что моя дочь находится в плохом настроении.

— Что случилось? Опять Абдель? Он звонил? Рассказывай!

Я не могла понять, что означает выражение ее лица: с одной стороны, Нора была очень напряжена, с другой — на ее губах я увидела подобие улыбки.

— Да рассказывай же! Что случилось? — повторила я.

— Все хорошо, мама, не беспокойся. Он больше не будет нам угрожать. Скоро он позвонит тебе и сообщит дату судебного заседания, на котором рассмотрят вопрос о вашем разводе.

Ее слова меня ошарашили. Я не верила своим ушам.

Я не знала, что думать! Неужели Абдель изменил решение? Вдруг Нора обняла меня и крепко прижала к себе.

— Нора, расскажи мне все, не держи меня в неведении, — настаивала я.

— Он оставит нас в покое. Наконец мы избавимся от него навсегда. А сейчас я пойду с тобой встречать Мелиссу из школы. — И последовала за мной к двери.

«Что же заставило Абделя изменить решение? Может, он заключил с моей дочерью некую сделку?» — гадала я. Я так желала развода, что уже верила, что это произойдет.

Рано утром соседка Малика принесла еду. Я была очень рада ее видеть, хотя не смогла скрыть удивления: почему она не прислушалась к «проникновенным» речам моего брата, и спросила ее об этом.

— Я слышала, что произошло, от соседки. Здешние люди любят почесать языками да посплетничать, особенно о нас, о бедных одиноких женщинах. Но ведь я вдова, и не очень-то опасаюсь, что ты будешь спать с моим мужем.

Мы рассмеялись, чего со мной уже давно не случалось.

— Я знаю, как трудно приходится одинокой женщине, окруженной самцами, у которых комплекс превосходства дополняет дубовая голова. Я всегда буду на твоей стороне, и никто из твоих родственников не убедит меня в обратном.

Вечером позвонил Хусейн. Сумбурно я рассказала ему о согласии Абделя на развод, об ужасных словах брата и визите к другу отца.

— Теперь главное — направить все усилия на предстоящий развод. Чем быстрее ты его получишь, тем раньше я смогу начать жить с тобой и защищать тебя.

— Надеюсь, Абдель сдержит слово, все формальности по разводу выполнят быстро. Что станет с моими детьми, если со мной случится несчастье? Эта мысль убивает меня. Ты нужен мне, Хусейн!

Позвонил Абдель и сообщил о дате заседания. Его назначили на десять часов утра седьмого октября. Верный себе, он потребовал уступить ему всю мебель, которую я покупала на его имя. Ну и пусть забирает. Свобода стоила дороже.

Возможность развестись и выйти замуж за Хусейна давала мне второй шанс. Господь посылал мне защитника.

Сейчас, когда пишу эти строки, я понимаю, до какой степени мусульманский менталитет проник в мое сознание. Я искала защитника и даже не рассматривала варианта жить самостоятельно. Ситуация, складывавшаяся в Алжире, становилась все опаснее для меня и моих детей. По утрам, когда мои девочки уходили в школу, я не находила себе места от волнения и впадала в панику, стоило им опоздать домой хоть на минуту. Как-то Нора вернулась домой запыхавшаяся и сообщила, что ее преследовал какой-то странный человек.

— Я пошла быстро, но он тоже ускорил шаг. Когда я побежала, он побежал за мной. Я решила, что он хочет похитить меня и отвести в горы к террористам. Хорошо, что до дома было недалеко.

— Думаю, будет лучше, если вы посидите дома, пока к нам не переедет Хусейн. Он сможет отводить тебя в школу. Что скажешь?

— Скажу, что хочу уехать из этой страны. Мне страшно находиться здесь.

— Пока это невозможно, Нора. Сама знаешь, мы пытались. Как только представится случай, мы уедем без малейших колебаний, поверь!

Некоторое время мы сидели, прижавшись друг к другу. Как же я хотела, чтобы поскорее наступило седьмое октября — день, когда я и девочки освободимся от моего гнусного прошлого, хотя бы его части. Так хотелось перевернуть страницу этого жуткого брака, этих лет, наполненных ненавистью и страхом, побоями и насилием. Я должна была навсегда освободиться от человека, который разрушал меня как личность и столько лет насиловал мое тело.

Date: 2015-09-22; view: 263; Нарушение авторских прав