Южная Осетия 2008: информационная стадия сетевой войны

Не только Северный Кавказ, но и Закавказье является объектом пристального внимания со стороны атлантистских стратегов уже не одно столетие. В своём стремлении оттеснить Россию с Кавказа в глубь континента Запад всегда прибегает к новейшим на текущий момент технологиям. Именно поэтому Кавказ в целом стал объектом перманентного сетевого воздействия, а информационные технологии применяются здесь прямым образом, раз за разом подтверждая свою эффективность. Не стали исключением и события в Южной Осетии.

Касаясь именно событий августа 2008 года, уже упомянутый выше бывший шеф-редактор российского отделения британской газеты «Financial Times» Чарльз Кловер указал на то, что когда Джорд Буш-младший обращался к американской нации, обосновывая вовлечение американских вооружённых сил в грузино-осетинский конфликт на стороне Грузии и вхождение американских кораблей в Чёрное море, он использовал понятие report. В своей речи он сослался именно на это. Он не сказал – «согласно донесению американской разведки» или данным доклада, подготовленного главой Пентагона, русские напали на Грузию, поэтому мы защищаем демократию. Он понимал, что это не так, что никто ему об этом не докладывал и не доложит, потому что за это надо будет нести ответственность. При этом американскому руководству нужно было как-то обосновать вхождение своих военно-морских соединений в Чёрное море.

Введение американского флота в зону возможности нанесения прямого удара по территории России было обосновано не только тактической, оперативной или даже военной необходимостью, но было необходимо в первую очередь с геополитической точки зрения. Американцам во что бы то ни стало нужно было войти в Чёрное море, продемонстрировав факт своего участия на грузинской стороне, создав элемент устрашения для России, сместив баланс сил и, возможно, в итоге изменив ход истории. По мнению Буша, Россия должна была дрогнуть и отступить. И для такого шага нужны были серьёзные основания. Но сослаться на разведданные он не мог, потому что их не было либо они говорили об обратном. Аналогичным образом, когда американцы входили в Ирак, разведданные говорили о том, что в Ираке нет химического оружия. И в итоге всё закончилось скандалом. Поэтому на этот раз Буш сослался в своём обращении на report – попросту на репортаж: «CNN сказал, что русские напали на Грузию» – прошли такие репортажи – отсюда я – глава американского государства – принял решение поддержать Грузию.

А дальше Северо-Американские Соединённые Штаты реально ввели свои корабли в Чёрное море. Но когда операция закончилась – пять дней войны плюс ещё несколько дней, пока мир лихорадило, у США всё же спросили: что же это было, уважаемый Буш-младший, зачем были корабли? На что он ответил: это не ко мне, а к CNN, они ошиблись, показывали кадры, говорили, что это бомбардировки Грузии. Мы ввели корабли. А оказалось, что это бомбили Цхинвал, а не Гори. После этого спохватывается CNN: «а ведь действительно, мы перепутали кассеты, вот, сейчас мы покажем, как бомбили Гори. А то, да, был Цхинвал». И показывают – это Цхинвал, идут титры: «Бомбят Цхинвал», а это вот: «Бомбят Гори». Мы исправили ошибку, извините, мы просто неправильно смонтировали сюжет, так как кассеты были неправильно подписаны оператором, техническая ошибка, sorry. Но американские корабли уже были в Чёрном море. И если бы ситуация развернулась несколько иначе, если бы 58-я армия, испугавшись натовских кораблей, не вошла через Рокский тоннель в Южную Осетию; если бы политическое руководство замешкалось, анализируя возможные последствия столкновения с американским флотом в Чёрном море, то тоннель бы взорвали, а Цхинвал разбомбили бы в щепки. Грузия заняла бы и Южную Осетию, и Абхазию, достигла бы своих военных, оперативных, стратегических задач, создав устойчивый американский плацдарм в Закавказье, увеличив границу контроля со своей стороны Кавказского хребта и получив обширный выход в Чёрное море. Россия бы оказалась после этого на краю катастрофы. А всё почему? Потому что CNN «перепутал кассеты», а Буш, сославшись на репортаж, ввёл американский флот. То есть в результате «невинной ошибки» технического сотрудника могла бы быть реализована серьёзная стратегическая задача по установлению прямого американского контроля в Закавказье, усилению американского влияния на Кавказе через Грузию, были бы полностью оккупированы Южная Осетия и Абхазия, осуществлён геноцид целых народов. Итог – контроль над побережьем Чёрного моря уже непосредственно у границ России, американские корабли в его акватории на постоянной основе, военная база НАТО в Сухуми – от всего этого мы были на волосок… Это на одной чаше весов. А на другой – перепутанные кассеты.

Возникает вопрос: случайно ли американцы путают кассеты? Случайно ли Буш делает исторические заявления, ссылаясь на репортаж CNN, а не на официальный доклад министра обороны, коим на тот момент был Роберт Майкл Гейтс, издавший после отставки откровенные мемуары? Всё это есть классическая сетевая операция. Августовский конфликт 2008 года – пример сетевой операции, реализованной американцами, но ответственных за осуществление которой не найдешь: достоверно не установлена сторона, заказывающая конфликт, так же как неясна сторона реализующая. Да, у Саакашвили спрашивали, что ему нужно для того, чтобы решить свои проблемы и войти в НАТО. Он отвечал, что ему нужно много американского оружия. Но формальных объяснений этому можно было найти массу – от желания перевооружить армию до стремления использовать его как фактор устрашения при ведении переговоров. В конце концов, сами по себе поставки оружия – ещё не повод для обвинений в непосредственной подготовке к агрессии.

Сам конфликт 2008 года в Южной Осетии определяется таким понятием, как reality check, то есть сверка с реальностью, её тестирование. Американцы в какой-то момент обнаружили, что нынешняя политическая элита России настаивает на реальном суверенитете: Путин декларирует наличие суверенитета, суверенных интересов, стратегических интересов. Для того чтобы понять, насколько это серьёзно, насколько у России есть потенциал и возможность для того, чтобы настоять на реальном суверенитете, и реализуются такие вещи, осуществляется reality check: насколько декларация России о суверенитете подкреплена реальными возможностями. Для тестирования была выбрана Южная Осетия и «маленькая победоносная война» Саакашвили по отношению к ней. Здесь американцы как практичные люди – и как они это делают обычно везде – пытались реализовать сразу несколько задач: снять проблему «грузинского сепаратизма», что открыло бы Грузии дорогу для вхождения в блок НАТО. Это первое. И второе – продвинуть свой геополитический плацдарм дальше на север, ближе к России, то есть сдвинуть территорию своего влияния ещё в глубь Евразийского континента, непосредственно к границам России, и вместе с тем проверить, протестировать Россию на состоятельность, насколько она отвечает за свои слова. Вот как минимум три крупные задачи и множество мелких решались этой операцией, и Саакашвили здесь выступил просто тряпичной куклой, надетой на американскую руку, а сама Грузия стала разменной монетой американских интересов.

Судьба мелких участников американцев вообще никогда не интересует. Даже если бы следствием этого американского эксперимента стало бы полное уничтожение Грузии, огромные потери в мирном населении, в военном контингенте, если бы итогом стала полная потеря суверенитета грузинским государством, например русские танки не остановились бы на границе Южной Осетии и Грузии, а двинулись бы дальше на Тбилиси и снесли бы проамериканский режим… Ну что ж! Это было бы списано на некие допустимые издержки, на неизбежные военные потери. Американцы бы спокойно записали это в отрицательный баланс, подбили бы «бабки» и стали бы думать, как действовать дальше. Их совершенно не интересует, что будет с населением или экономикой, с социальными процессами, будет ли там стабильность или нестабильность, это в последнюю очередь волнует США, и только при проведении информационных кампаний прикрытия. Всё остальное, в том числе судьба Грузии, американцев не волновало, так же как судьба осетин и населения Южной Осетии в целом. Поэтому когда Саакашвили предложил план полного уничтожения населения Южной Осетии при реализации операции «Чистое поле», он подразумевал именно полный геноцид, изгнание либо уничтожение, очистку этой территории от населения, которое испытывает идеосинкразию по отношению к грузинскому государству, грузинскому национализму. Не к грузинскому населению и не к народам, населяющим Грузию, а именно к унификационным подходам, которые реализует грузинское национальное государство, применяемым по отношению ко всему множеству народов и этносов, населяющих Грузию, Южную Осетию и Абхазию.

Таким образом, в ходе операции 080808 американцы поняли, что у России есть некий задел, в том числе силовой, для того чтобы подтвердить суверенное право на своё стратегическое влияние в этом регионе. Россия вывела Южную Осетию и Абхазию из-под угрожавшего им американского стратегического контроля, доказав свою состоятельность, признав их суверенитет в качестве компенсации за понесённые моральные и материальные военные потери. В принципе, Россия могла бы двинуться и дальше и включить Грузию в её нынешнем состоянии в состав российского стратегического, военно-политического блока на Кавказе. Что, в свою очередь, дало бы большие возможности вообще вывести Закавказье из-под американского влияния. Но нерешительность тогдашнего президента Дмитрия Медведева не позволила этого сделать. У него просто не хватило исторической воли для реализации этого шага. В других же исторических обстоятельствах Грузия стала бы военным трофеем 58-й армии, отвечавшей на вызывающее, наглое поведение грузинских элит. И тогда потери для США, которые считают сегодня Грузию своим плацдармом, военным в том числе, где находятся американские военные базы, были бы гораздо существеннее.

Тем не менее это была первая за последние два десятилетия реальная военная победа России, имеющая даже некий прирост результата. И всё же не надо было на этом останавливаться, потому как любая остановка в геополитике означает начало подготовки к отступлению. Для того чтобы сохранить то, что есть, нужно продолжать геополитическую экспансию, нужно двигать границы дальше, тогда мы сможем удержать то, что есть, или по крайней мере зафиксируемся на какой-то точке. Но эта фиксация, остановка вновь будет означать старт отсчёта времени к началу нового отступления. Конфликт 2008 года был историческим и действительно подтвердил на какой-то период геополитическую субъектность, по крайней мере региональную субъектность России.

Нарастание давления: от плана «А» к плану «B»

Доподлинно известно, что в конфликте 2008 года на стороне Грузии напрямую участвовали американцы – военные консультанты, советники находились при Саакашвили, они оказывали экспертную помощь, тренировали военных, целенаправленно готовя к этой войне. Не говоря уже о снабжении грузинской армии техникой, вооружением и обмундированием американского производства. Почему сетевая война из своей скрытой фазы перешла в открытую?

Дело в том, что сетевые операции реализуются по нарастающей – от soft-power операций к hard-power. Для начала осуществляются самые безобидные попытки установления внешнего контроля: начинается всё с идеологического влияния, с создания идеологических центров, в частности, проамериканских, прозападных, неких неправительственных организаций, НКО, общественных структур, гуманитарных, культурных, которые формально реализуют некоторые гуманитарные программы, получая финансирование с Запада. Не напрямую от США, а через proxy-операторов. Финансирование может идти от европейских государств или вообще от региональных, но фактически всё оно направлено на реализацию американских задач по установлению идеологического влияния в том или ином государстве.

Сначала происходит идеологическая подготовка. И если она происходит успешно, население увлекается предложенными идеологическими моделями – само общество и элиты вместе с ним начинают разворачиваться в эту сторону. В этом случае общество добровольно сдаёт одни свои идеологические позиции и принимает другие. Так, например, было в момент крушения СССР. Западные ценности, культурные, цивилизационные коды стали настолько привлекательными для населения, что произошёл добровольный разворот общества в их сторону. Конечно, они были обусловлены тяжёлым экономическим состоянием, как казалось тогда, но тем не менее в какой-то момент западные культурные коды, элементы культурной информации вытеснили советские. Либеральная революция, которая случилась в 1991–1993 годах, произошла при полной легитимации со стороны масс. Население СССР ожидало этого, но в первую очередь к этому были готовы элиты и какие-то культурные прослойки, интеллигенция, идеологически разложившаяся быстрее остальных. Они аплодировали смене идеологических парадигм, отказу от советских, выродившихся на тот момент идеологических моделей и принятию западных ценностей. Это же создало предпосылки для лёгкой – «бархатной» – смены власти: от некой консервативной советской элитной группы власть была передана либеральным идеологическим кругам, оголтелым западникам-американистам при поддержке интеллигенции и какой-то части населения. Это была добровольная сдача, и это был пример успешной сетевой операции, выполненной самым виртуозным образом, исключительно на уровне идеологии и подмены ценностей. Идеологическая прошивка прошла успешно, хотя и готовилась не одно десятилетие, и привела к колоссальной трансформации в пользу США. Это идеальная сетевая операция. Ибо сетевая операция тем успешнее, чем более бескровно она реализуется; чем более она безболезненна, тем она дешевле, тем эффективнее в итоге: минимум затрат, максимум результата – главный критерий успеха.

В какой-то момент после крушения Советского Союза soft-идеологическое влияние перестало работать. И народ и элиты стали умнее, получили горький опыт, хлебнули последствий. Тогда массы стали сопротивляться прямой идеологической экспансии, оказывая ей противодействие. В этот момент включается следующая стадия – это информационное, более агрессивное воздействие, прямая пропаганда, вытесняющая все иные точки зрения на периферию информационных потоков. Пока элиты на стороне Запада, протесты населения гасятся информационным образом, маргинализируются. Если медийный прессинг перестаёт работать, а элиты, заручившись поддержкой большинства, начинают действовать на стороне народа, создаются предпосылки к неким soft-политическим выступлениям против этих элит – к протестным акциям, выходам несогласной части населения на улицы, на манифестации, на шествия, начинают инициироваться акты неповиновения, спровоцированные гипертрофированным подчёркиванием недостатков и ошибок власти.

Подробно технология сопротивления с помощью ненасильственных акций описана в книге Джина Шарпа «От диктатуры к демократии»[73]. Автор описывает технологию реализации «цветных революций». Неудача такого невооружённого протеста, неуспех политических выступлений населения означает, что следующим этапом, следующей фазой, если не помогает идеологическое воздействие и давление со стороны улицы, будет ужесточение сценария.

Успешность этой технологии мы наблюдали в Грузии в момент «революции роз», до этого то же было в Сербии, потом на Украине. С помощью недовольной части населения и незатейливых политтехнологических ходов, перенаправляя внутренние силы недовольства, заказчики этих процессов вынуждают элиту отказаться от своих управляющих функций и передать власть сформированной Западом контрэлите. Смена режима посредством давления улицы – тоже успешная сетевая операция, чуть более затратная, чуть более активная, чем чистая идеологическая перепрошивка, но тем не менее приводящая к заданному результату довольно легко и так же бескровно. Ну и следующая, по нарастающей, стадия: если не работают «оранжевые» технологии, люди на площадях не могут заставить власть дрогнуть и уйти, в ход идут диверсии и провокации, которые напрягают обстановку, приводят к первой крови, озлобляют стороны, заставляют власть отвечать более жёстко. В этот момент появляется дополнительный аргумент для перехвата власти, как это произошло, например, в Египте или Тунисе. Ситуация накаляется, есть жертвы, но небольшие. Есть кровь, но незначительная. А дальше, если власть и в этом случае не проседает, – жёсткость сценария опять усиливается.

Если и это не помогает, то начинают реализовываться некие организованные силовые действия, создаются отряды сопротивления городских партизан, начинают формироваться повстанческие, как их характеризуют на Западе, группы. Они, теперь уже с оружием в руках, настаивают на своих политических требованиях, на уходе в первую очередь того или иного лидера, на отказе его от власти. На последней, финальной стадии, если вооружённые мятежники не завершили свою задачу, как, например, это произошло в Ливии, где «повстанцы», спонсируемые Западом, так и не вынудили власть отказаться от своих властных функций, по стране наносятся авиаудары, а в некоторых случаях входит международный воинский контингент. Это могут быть силы стран ЕС, либо НАТО, либо ещё каких-то стран, например арабских, – какая угодно конфигурация, что и довершает начатое.

При этом обыденным стало и то, что для осуществления бомбардировок суверенных государств НАТО больше не нуждается ни в каких мандатах. Это, конечно, приятный имиджевый момент, позволяющий сохранить моральный облик, но совсем не обязательный. В ситуации с Ливией мандатом стала резолюция № 1973, которая была принята Совбезом только благодаря стараниям Медведева и которая вообще ничего не говорила о том, что НАТО может бомбить. Однако там был пункт 9, в котором был зашифрован тезис о том, что бомбить можно любой объект любыми средствами, без конкретизации, особенно когда речь идёт о «диктаторской» Ливии. Уж там-то, по натовской логике, можно совершать любые действия. Но если мандата Совбеза нет, это тоже ничего страшного. В Ирак американские войска вошли без мандата, на тех же основаниях до этого бомбили Югославию. Если же вдруг отношения ООН с НАТО как-то не складываются, то американцы просто не обращают внимания на ООН. И всё-таки военное вмешательство – это крайняя мера.

В Россию, например, военное вмешательство крайне нежелательно с учётом того, что у нас пока ещё остаётся ядерный потенциал. Поэтому единственный возможный заход в Россию – это меметическое оружие, sock puppet технологии и twitter-революция. А для этого нужны всеобщая интернетизация, твиттеризация, айфонизация и айподизация. Всё это и создаёт необходимую среду для того, чтобы без всякого оружия поставить под свой контроль территорию России. Начинается всё с формирования идеологических парадигм, и далее по цепочке – информационное, политическое давление на площадях, потом ужесточение протестного сценария со стороны населения, далее повстанческая война, подключение союзников, и уже финальная точка, последний аккорд – это американские бомбардировщики, которые довершают начатое, после чего США и обретают всё в качестве полноправного военного трофея.

Финализация сетевой кампании ложится на военных, которые и помогают «повстанцам» завершить начатое посредством проведения сетецентричных военных операций, о которых подробнее будет сказано в последней главе. Если и это по тем или иным причинам невозможно, опасно или связано с большим риском для вводимого контингента, тогда в ход идут прямые бомбовые удары американской авиации. Зачастую уже без всякого НАТО и лишних формальностей. Просто американские авианосцы подходят в пределы досягаемости авиации, которая и ровняет всё с землей посредством гуманитарных бомбардировок. И это, конечно, уже самая затратная, самая жёсткая и самая уязвимая с точки зрения имиджа стадия завершения сетевой войны, бьющая по репутации, но тем не менее это неизбежное логическое завершение процесса, который начинается с идеологического влияния. И всё это – стадии сетевой войны.

Современная американская концепция «войны шестого поколения» регламентирует эти стадии в указанной последовательности. И горячая стадия – финальная точка – прописывается как некая необходимая и достаточная мера, завершающая процесс. По этой отлаженной схеме американцы и двигаются к единоличной глобальной диктатуре. Они очень технологичные и практичные люди, поэтому и относятся к реализации своей глобальной гегемонии как к технологии – холодно и расчётливо. Им совершенно безразлично будущее захватываемых государств: их история, судьбы народов, перипетии внутренних социальных процессов, трагедия населения, экономический упадок, нищета, голод, эпидемии, болезни, к которым приводит американское вмешательство, перемешивание социальных слоёв, особенно традиционных обществ, в частности арабского мира. Всё это их совершенно не волнует. Америка прагматично двигается к своей цели на основе разработанной технологии. Если план «А» не сработал, переходим к плану «В». Если результат не достигает 30 % от поставленной задачи в запланированные сроки, переходим к плану «С», и т. д. Они действуют механически, по отлаженному алгоритму, раскатывая своим глобализационным катком одну территорию за другой, один народ за другим, государство за государством, без эмоций, практично и технологично. В этом продвижении к цели – неумолимая логика американской экспансии, от которой никто не застрахован, даже союзники, так как сетевая война – что является одним из главных принципов – ведётся против врагов, нейтральных сил и союзников. То есть одновременно, перманентно, против всех, в интересах глобального господства.