Января. 20.00-23.30

ТОВСТОНОГОВ (после перерыва). Еще раз пройдем то, что репетировали.

— Сначала?

ТОВСТОНОГОВ. Нет, с того момента, где возникла мысль метнуть банчик.

(Утешительному.) Зря вы сразу соглашаетесь играть. Сейчас получилось, что один Швохнев против. Все во главе с Утешительным подумайте, потяните, и, посовещавшись, выдайте ответ... Сыграйте, братцы, кусочек вкусной еды...

— Хорошо бы настоящую.

КАЦМАН. Да, икорки принесите.

ТОВСТОНОГОВ. Черная для этого случая как раз. (Швохневу.) А вы зря так дорожите своей фразой. Положите ее на еду, говорите с набитым ртом.

А Кругель и здесь с Утешительным в конфликте: «Вот у Игоря Александровича был хороший сыр, а у тебя вонючий!» Карты — деликатес на третье. Предложение Ихарева приняли, как волшебство! «Всех охватило приятное возбуждение», — как пишут в старинных романах... Надо продолжить хоровод вокруг игрального стола точно так же, как и вокруг еды. И хорошо бы Ихареву взять инициативу! Такое настроение, что любая глупость кажется остроумной. Пьеса называется «Игроки», не забывайте! Нет-нет, не надо петь громко. Шепотом, срепетированным шепотом, неожиданно тихо-тихо запели картежную песню! Вожделение достигло апогея!... Надо создать атмосферу юмора, шуток. Когда Ихарева впервые заподозрили, и он бросил карты на стол и вскочил, надо проверить их быстро и профессионально: это есть, это и это, все в порядке. Пардон, продолжим. Просто в игре произошла легкая заминка. А первый звоночек прозвенел... Что такое «пароле»?

МИХАИЛ Р. Удваиваю ставку.

ТОВСТОНОГОВ. Переводите, иначе не понятно. «Пароле: удваиваю». И не надо карточные термины произносить бытово: «Атанде!» Резко остановите игру! Вообще, я бы всю эту сцену сыграл на музыке, тогда определилась бы та условность и временная протяженность, в которую сейчас так не верит Аркадий Иосифович.

Товстоногов попросил перед каждым коном показывать ассигнации и класть их на стол. Завпост курса Вячеслав А. грустно выдохнул: «Придется рисовать». Товстоногов успокоил: «Возьмем в реквизиторской части БДТ». И засмеялся: «Каждый со своей колокольни».

Утешительный положил проигранные ассигнации на стол: «Черт возьми», — и отошел к столу с едой. Выпил, закусил. Некоторое время спустя к нему присоединился проигравший Швохнев.

ТОВСТОНОГОВ. Утешительный — главарь компании, ее мозг. Выход сюда — замысел будущего обмана. «Неужели отказаться от восьмидесяти тысяч?» А у Швохнева: «Позвольте переждать», — проиграл пять тысяч, нечего ставить. Попробуйте задержать Утешительного, когда он хочет признаться Ихареву, что вы жулики. А Утешительному надо посмотреть на Швохнева, как

на идиота: потом поймешь, кретин! А нельзя ли весь этот диалог построить на песне? Начал Утешительный, а Швохнев подключился.

Почему, когда произошло разоблачение и Ихарев рванулся к двери, с ним занимается только Утешительный? Потому что текст только у него? Почему Швохнев и Кругель не подыгрывают? Не надо вести себя, как статисты, если автор не написал текста! Сцену играют втроем, а не один солирует перед хором!

Ихарева успокоили, произнесли оды в его честь. Возникла идея союза.

Когда Утешительный сказал: «Хотите принять нашу дружбу?» — секунда паузы и... «Ворона каркнула во все воронье горло!» — «От столь радушного предложения не могу отказаться!» Следующий кусок: «Пресс-конференция Фишера о том, как он стал чемпионом»: «Я никогда не признавал школы, нигде не учился! В шахматы начал играть, как и положено талантливому мальчику: в восемь лет...»

Мошенники рассказали Ихареву о подобных ему виртуозах в карточных делах. О мальчике в именитой семье. «Что удивительно, — сказал Утешительный, — в глазах у него ничего нет.»

Глаза здесь — главное! Ведь обычно талант проявляется во взгляде! Впервые Ихарев почувствовал, что не он самый гениальный: «Не-по-сти-жи-мо». А вы подтвердите, вздохнув: «Феномен». То, что жульничество картежников не должно быть наказуемо — это старый-старый спор... со своей совестью...

Ихарев в пылу азарта рассказал шулерам об Аделаиде Ивановне.

Плохо рассматриваете карты. Ихаревская Аделаида Ивановна — это все равно, что личная табакерка Наполеона! Представляете себе, что вы держите в руках?

ЕВГЕНИЙ А. Можно даже рассматривать их через лупу!

ТОВСТОНОГОВ. Правильно! Из жилетных карманов все достали лупы и вооружились ими.

Ихарев предложил вытащить любую карту из колоды, показать на расстоянии пяти шагов ее рубашку, и он по крапу отгадает, что это за карта.

ТОВСТОНОГОВ. А если Утешительному сделать разворот на зал и с закрытыми глазами вытащить карту?...Брудершафт, переход на «ты» — новое обстоятельство, новый кусок. Поцеловались по-русски, троекратно, и что теперь? Теперь главное: неприятеля нет! И все заходили, все! Полные сил четыре кобеля, не знающие, куда приложить силу!

Неприятель найден — помещик Глов-старший. Попытка соблазнить его на карточную игру проваливается. Глов-старший категорически отказал.

(Михаилу Р.) А почему вы так лезете в Ихарева? Получается, что вы зависите от него. Посмотрите на нас. Вот держите объект перед собой и разговаривайте.

КАЦМАН. Глов-старший — очень солидный, богатый человек.

ТОВСТОНОГОВ. И независимый. У вас свои заботы на уме! Ни в коем случае нельзя Ихареву первому подавать руку Глову. Глов — пожилой, почтенный человек. Надо опустить голову и не поднимать до тех пор, пока не будет предложено поздороваться. А Глов чем по отношению к Ихареву грубее, тем лучше. Покупка на лесть, признак примитивного розыгрыша, а Глов — первоклассный жулик!

КАЦМАН. Протяните руку Ихареву, как Юрьев протягивал.

ТОВСТОНОГОВ. Нет, далее хождения разрушают сцену. А что если сделать так: Ихарев наливает вино и предлагает Глову... Глов смотрит на бокал и не берет его. Какой у вас там текст? Говорите! А Ихарев держит бокал. Не понятно, выпьет Глов или нет? (Михаилу Р.) Что вы сказали: «Да нет?» Это и про вино скажите. И отойдите. Пусть Ихарев так и останется с двумя бокалами. Дальше диалог! (Алексею Л.) Бокалы на стол! Надо опередить Глова и подставить ему стул! Тихонечко, за локотки, посадить его. Вот как Глов, сам не замечая того, оказался у игрального стола. Вот теперь Ихареву надо обойти стол за спиной Глова и объединиться со всеми. Подсуньте Глову карты, и пусть он берет их по одной. Каждый сделал ход, теперь ход Глова... И какой у вас текст, Миша?

72

МИХАИЛ Р. Простите, господа, я, кажется, вам помешал? Кажется, что-то похожее на банчик...

ТОВСТОНОГОВ. Очень хорошо ложится, дальше! Только не увядайте, Миша, не засыпайте в монологе! На втором курсе вы играли Мамаева в отрывке из «На всякого мудреца»? Вот прототип! И Мамаев, и Глов обожают нравоучения, купаются в них!

В скандале между Швохневым и Гловом должно запахнуть дуэлью, время было такое! Надо обострять! Швохневу хорошо бы отмахнуться от Глова: плевал я на тебя, старый пень! А Ихарев его тихонечко за брюки: что ты делаешь? А у Швохнева: «Нет! Теперь меня не остановишь! Правду-матку буду говорить! Все тебе, старый дурак, выскажу в лицо!» Ну, и Глов решил: все, сейчас вызову к барьеру. И надо, чтобы Ихарев прекратил дуэльный кризис!

АЛЕКСЕЙ Л. Тут вмешался Утешительный, подлизался к Глову, и все провалилось. Игры уже не будет!

ТОВСТОНОГОВ. Пройдите сцену дальше... Да, на игру уже нет никаких надежд. Глова победили, но победа Пиррова. Как интересно выявлено у Гоголя столкновение поколений на почве карт. Ихарев и Швохнев, нагло посмотрите Глову в глаза. Еще наглей! Вот так!

Глов-старший, уезжая, дал последние наставления Утешительному — единственному непогрешимому члену этой компании. И проговаривается о сыне, приехавшем из гимназии.

Вы находитесь в окружении врагов и при них вынуждены говорить об очень откровенном. Почему вы исключаете это обстоятельство и ведете диалог, будто вы вдвоем? Это неверно. Оглядел этих уродов, отвел Утешительного поближе к нам, и надо как бы по секрету: «Батюшка Степан Иванович!» Уезжаю и «оставляю здесь своего Сашу». Посмотрите за ним, чтобы его приказные не обманули, мало ли чего?» «Отвлеките его от... — оглянулся на компанию — дурного»... Посмотрите на них так, чтобы было видно, кого вы подозреваете. Смотрите, ухмыляются! Выместите им за все ухмылки. «Прощайте, господа! Как видно, когда у человека доброе сердце!» Это у Утешительного доброе сердце, в отличие от вас, негодяев!

Кацман посмотрел на часы, напомнил Георгию Александровичу, что ему давно пора уезжать. Товстоногов сказал, что никуда не поедет.

Проводив Глова, в комнату возвратился Утешительный.

КАЦМАН (Алексею Л. про Утешительного). Сумасшедший!

ТОВСТОНОГОВ. Да, но что-то этот кретин с собой принес?!

КАЦМАН. Идет оценка...

ТОВСТОНОГОВ....открытия гениальности Утешительного. Процесс догадки должен идти вместе со мной, со зрителем. Оказывается, я, как и ты, ничего не понимал. Мы с тобой рассчитали игру лишь на ход вперед, а Утешительный — на три! Мы думали, что он, сговариваясь со старшим Гловом, испортил игру, а он ее выиграл! Он своим «сочувствием», «соучастием» вырвал у Глова-старшего доверенность на двести тысяч.

КАЦМАН. Не торопитесь, Дима. Утешительному надо подороже продать свою победу. Оглядите этих остолопов, возьмите внимание, чтобы их терпение накалилось до предела, и бросьте им идею захвата доверенности.

Появление Глова-младшего.

ТОВСТОНОГОВ (Евгению А.). А почему вы хромаете? Сын же готовится в гусары?!

ЕВГЕНИЙ А. Но ведь он такой же гусар, как и я...

ТОВСТОНОГОВ. Опять та же ошибка: ищете «проколы», и выплывает жульничество. Зачем?