Февраля. 20.00-23.00. До прихода Георгия Александровича Аркадий Иосифович объявил, что только что поговорил с проректором института Б

До прихода Георгия Александровича Аркадий Иосифович объявил, что только что поговорил с проректором института Б. Муравьевым. Возможно, «Игроки» поедут на гастроли в Польшу.

ТОВСТОНОГОВ. Здравствуйте, садитесь. Вы все вспомнили, прогнали, повторили?

Староста курса Евгений А. ответил за всех:

— Да, все.

ТОВСТОНОГОВ. Значит, можно начать с начала?

КАЦМАН. Почему с начала? Как раз можно пойти дальше.

ТОВСТОНОГОВ. Нет, я хотел бы посмотреть, насколько они все помнят?

ВЯЧЕСЛАВ А. А откуда начнем? С самого начала?

ТОВСТОНОГОВ. С какого же еще? С «самого», естественно. /.../ (После прогона.) Когда Ихарев узнает, что Утешительный есть Утешительный? Когда он услышал впервые его фамилию? Тут есть какая-то липа. Мы еще не знаем, кто это такой, а Ихарев называет его по фамилии.

ВЯЧЕСЛАВ А. Слуга, перечисляя всех здесь живущих, называет и фамилию Утешительный.

АЛЕКСЕЙ Л. Кроме того, я же выходил из номера знакомиться с жителями гостиницы.

ЭРИК Г. Он познакомился с Утешительным, когда был у нас в гостях.

ДМИТРИЙ. Мы уже входим сюда как знакомые Ихарева.

ТОВСТОНОГОВ. Знакомство где-то там, за кулисами? Надо проверить эту логику. Я не улавливаю, что это ответный визит, что Ихарев уже всех знает. Ну, что ж, в показанных вами сценах есть всякие неточности, но они исправимы. В целом же мне понравилось. (Михаилу Р.) Плохо, что вы играете Глова, как усталого, замученного человека.

МИХАИЛ Р. Не знаю, как активизировать действие. Когда пыжусь, фальшиво себя чувствую.

ТОВСТОНОГОВ. Но всякое серенькое правдоподобное существование — тоже фальшь, не правда ли? Живете в тепличных условиях, а вам должно быть не тепло, а жарко. Ехать надо, а нельзя! Поэтому все раздражает, все! Нужно предельно обострить предлагаемые обстоятельства, тогда и внутренний монолог активизируется, и поднимется температура существования. Это, во-первых. Во-вторых: плохо распределяетесь в пространстве, боитесь обыгрывать его! Прошлись по сцене и уперлись в портал. Воспитывайте в себе композиционное чутье, оно вам, как хлеб, как воздух, необходимо! Смотрите: перед порталами целая площадка, пройдитесь по ней, остановитесь на авансцене, постойте, представьте себе, что между вами и зрительным залом окно. Вот, хорошо....А почему, уходя, шепчете Утешительному про «деликатные делишки»?

МИХАИЛ Р. Это же секрет.

КАЦМАН. «Деликатные делишки» — никакого секрета нет. Не надо говорить об этом шепотом. Лучше, остановившись в дверях, что-то еще шепнуть Утешительному на ухо.

ТОВСТОНОГОВ. А что бы вы, кстати, по жизни ему прошептали?

МИХАИЛ Р. Ну, что-то про векселя, про сына, про то, чтобы не разрешал ему играть в карты.

ТОВСТОНОГОВ. Разве? Об этом уже все сказано, вариант отработан.

ЭРИК Г. Он шепнул: «Хорошо сыграл? И вам — ни пуха! Жду в коляске!»

ТОВСТОНОГОВ. Вэт-вот-вот! Мошенники же...

МИХАИЛ Р. Мы так старательно теперь закрываем все их «проколы», что я как-то не сообразил, испугался даже в шепоте на ухо быть разоблаченным.

МИХАИЛ Р. Дальше пойдем или еще раз сначала?

ТОВСТОНОГОВ. Лучше пойти дальше. Надо будет вернуться к первой половине, почистить куски, но сначала важно все довести до конца. Давайте с ухода Глова-старшего, с возвращения Утешительного, его танца победы!

Вернувшись в Малый зал после перерыва, студенты включились в размышления Товстоногова и Кацмана об оформлении спектакля. Г.А. попросил поискать не квадратный, а круглый или овальный столик с одной ножкой вместо четырех. Заведующего

постановочной частью курса — Вячеслава А. — волновало, где достать люстру, потому что висящие в аудиториях не подходят. Эрик предложил принести плафон на цепях, но Аркадий Иосифович настаивал на люстре со свечками и двух бра. Кроме того, он потребовал в категорической форме, чтобы завтра же на столах стоял весь реквизит, вплоть до исходящего, то есть какой-то еды. «Надо привыкнуть к бутылкам с крашеной водой, рюмкам. Потом они будут другими, мы отберем, уточним, но пора привыкать разливать, пить, есть».

Проблема. Какая? Надо кое-что купить: двенадцать колод карт, плюс «Аделаида», сукно, бархат, краски, еда, — на все это нужны деньги. Их пока нет. Может, когда-то будут, но никто не может сказать — когда.

«Понятно, — сказал Георгий Александрович, вынул бумажник, отсчитал несколько красных купюр. — И вы, Аркадий Иосифович, присоединяйтесь. Кому отдать? Этого на первое время хватит?» Ответственный за реквизит — Эрик, — получив деньги, пообещал к завтрашнему дню все принести, приготовить, разложить, расставить по местам. Оглушительный грохот за сценой. Вздрогнули стены Малого зала. И все вздрогнули.

ТОВСТОНОГОВ. В чем дело?

МИХАИЛ Р. Ничего страшного.

ТОВСТОНОГОВ. Что случилось?

МИХАИЛ Р. Помните попытку самоубийства Глова-младшего?

КАЦМАН. И что?

МИХАИЛ Р. Да ничего!

ТОВСТОНОГОВ. Как «ничего», когда все подпрыгнули?

МИХАИЛ Р. А я не сказал? Это Женя выстрел репетирует.

Появился Женя. Живой. Невредимый. И наивно спросил:

— Слышно было?

Вот только тут все как-то разом выдохнули и засмеялись.

Георгий Александрович попросил продолжить репетицию с появления Глова-младшего. Вячеслав, исполнитель роли полового, сказал, что в следующей сцене будут много пить. Не имеет ли смысл и ему остаться здесь, разливать вино? Будет вдвое быстрее. Товстоногов предложил попробовать.

ТОВСТОНОГОВ. Что важно? Глов-младший среди друзей. Ему оказана высокая честь, он приглашен в компанию, которую обожает, свободе которой завидует! Надо сначала соглашаться пить, стесняясь, потом смелее! Чтобы сломать рамки стеснения, всем надо по очереди начать обнимать карточную жертву! И Ихареву включиться в эту игру. Пока идут очередные объятья, обойти всех сзади, схватить Глова и приподнять!

АЛЕКСЕЙ. Это ихаревский юмор?

ТОВСТОНОГОВ. Да, шуточка! Обошел, взял его за локотки и приподнял... А вы, Женя, беспомощно поболтайте в воздухе ногами. Вот. Есть фраза у Ихарева? Хорошо! С фразой бросил Глова на пол. Глов тут же сел. А-а, это шутка? И посмейтесь, сидя на полу. А вы все спойте ему какую-нибудь песенку. Хорошо бы что-нибудь из Дениса Давыдова.

И тут же студенты запели:

Оружьем на солнце сверкая,

Под звуки лихих трубачей,

Дорожную пыль поднимая,

Проходил полк гусар усачей!

ТОВСТОНОГОВ. Это Лермонтов?

МИХАИЛ Р. Нет, это старая гусарская песня

ТОВСТОНОГОВ. Где же я это слышал? Ну, неважно, хороший куплет, молодцы!

МИХАИЛ Р. Там еще дальше есть, но помню только две строчки:

А там, приподняв занавески,

Две пары голубеньких глаз...

ТОВСТОНОГОВ. Понимаю, почему вам именно эти строчки запомнились отлично.

МИХАИЛ Р. Я к следующей репетиции узнаю все слова, если годится.

ТОВСТОНОГОВ. И выучить всем. Давайте продолжим.

Глову-сыну предложили метнуть банчик. «Смерть бы как хотелось — денег нет».

ТОВСТОНОГОВ. Нет контрастности звучания первой части фразы по отношению ко второй. Поднять — как бы хотелось играть, подержать паузу... и опустить: денег нет. А в общей оценке знаете что должно быть? Даже поначалу некоторое разочарование. Что это он сразу соглашается: «Смерть бы как хотелось»? Но Глов добавил: «Денег нет», — и возникшее препятствие вызвало оживление....А почему никто не реагирует на: «Денег нет»?

НИКОЛАЙ П. Нет реплик.

ТОВСТОНОГОВ. Не будем становиться на колени перед Гоголем. Мы стараемся сегодня сделать живой спектакль. Гоголь от этого только выиграет. Добавьте: «Эка невидаль», «Ну, разве в этом дело», «Подумаешь» и т. д. Прошу всех шумно реагировать! Еще раз! А почему, Женя, вы так легко садитесь за игральный стол?

ЕВГЕНИЙ А. Разве легко?

ТОВСТОНОГОВ. Здесь происходит переход из одного события в другое. Я хочу видеть колебания, разрешившиеся тем, что вы сели за игральный стол.

ЕВГЕНИЙ А. Я это и пытался сыграть.

ТОВСТОНОГОВ. Невыразительно. Что нужно? Глову предложили взять взаймы, он должен отказываться, его уговаривают, он капризничает, но вот, наконец, уломали. Сто потов сошло, прежде чем Глов согласился!

ЕВГЕНИЙ А. Можно еще раз?

ТОВСТОНОГОВ. Конечно! И не раз! Только возьмите выше! Вам сейчас будет трудно сыграть колебания без предыдущего куска с песнями. Я бы попросил спеть дважды. Объясню — почему. Песня объединяет, создает единое общее настроение. С одной стороны — дружеский прием. С другой — предвкушение расправы. Глов замечает первое. Смущенный, оказавшийся в центре богоподобной компании, он постепенно от братских похлопываний, шампанского, песен входит в азарт. Предложение сыграть в карты прозвучало уже в подготовленной раскаленной атмосфере, поэтому начните выше! Если бы Глова предварительно не обработали, он бы ни за что не сел за карточный стол! Спектакль, который жулики разыгрывают перед Ихаревым, должен быть виртуозным! Еще раз! (Повторение сцены.) Когда они начали заниматься Гловом, Ихареву поначалу надо сидеть отдельно! Вон там, правый угол площадки опустел, туда и сесть! Во-первых, удручен, что стал виновником срыва идеи соблазнения заставить играть в карты отца, во-вторых, лишь бы не сорвалось сейчас! Настолько важно, что сию минуту происходит, что я бы даже отвернулся! Главное, сдержать себя! Не дать себе и на этот раз вмешаться и все испортить!

Предлагаете дать взаймы Глову плоско, без подтекстов! А почему? Почему бы не подложить: «Какой же ты гусар, если не умеешь рисковать? Обыватель ты тогда, а не гусар!»

Когда Глов колеблется: играть или не играть? — на секунду все застыли. Пауза. Глов махнул рукой и пошел к игральному столу. Стоп! Не так! Возьмите еще раз повыше! Колебания надо довести до апогея. В тот момент, когда всем уже показалось, что еще секунда, и вы, Женя, согласитесь, решите про себя: «Нет!», — и уйдите вглубь сцены! Сядьте к нам спиной! Пробуем!.. Так, теперь какая жизнь должна быть у всех остальных? Глов отвернулся, и у Утешительного появилась возможность подмигнуть компании: мол, не волнуйтесь, все в порядке, еще один нажим и... играем!

Проба.

А если так? Глов сел спиной. Пауза. Переглянулись. Утешительный пальчиком — «ч-ч-ч, господа», — теперь надо, Дима, пройти вглубь, к Глову, сесть на стол рядышком с ним, развернуться к нам и подмигнуть! И все это делается главным образом для Ихарева! Смотри, как мы его расколем! Это тебе не Глов-старший! Этот элементарней! Вот тут мы тебе можем и класс показать!

И класс показан. Глов согласен играть. Ихарев в восторге. А Товстоногов попросил еще раз повторить сцену. Нo прежде чем начать, он подозвал к себе исполнителя роли Глова-младшего Евгения А.

Женя, а что если поискать другую характерность? Что если у Глова гусарский комплекс? Что если гусаром делают его окружающие, а на самом деле он чахлый? У него прыщавое лицо?!

КАЦМАН. У тебя неверная физика. Ну-ка, освободи плечи. (Подошел к Жене, похлопал его по плечу.) Что ты так зажат? Освободи плечи, освободи, черт! Вот так. И ножки кривые должны быть.

ТОВСТОНОГОВ. Ну, кривые ножки ему не сыграть!

КАЦМАН. Почему? В «Современнике» в спектакле «Всегда в продаже» Алла Покровская моет окна спиной к нам. Вот так. У нее вот такая, смотрите, позиция ног. Она очень смешно это делала.

ТОВСТОНОГОВ. Ну, в общем, Аркадий Иосифович прав. Физика должна быть другая. А то не понятно, что получается. Врывается какой-то воспаленный человек, то вдруг стесняется чего-то, то становится нейтральным ко всему происходящему, то бодро пьет. Много всего, а уцепиться не за что.

ЕВГЕНИЙ А. Так сразу трудно, надо подумать.

ТОВСТОНОГОВ. Давайте пробовать, а думать будете попутно. Давайте с вашего входа. Входите и тут же прижимайтесь к стене... Стоп! А попробуйте не войти, а ворваться!.. Нет, а давайте так: вас впихнули сюда! Вот, хорошо! Впихнули, и влетел! Осмотрелся и сразу же стал искать опору! Попятился к стене! Без опоры Глов не может стоять, не знает, куда деть руки! А Утешительный должен представить Глова Ихареву как героя, красавца, будущего гусара, то есть обратно тому, как Глов себя ведет. Перейти на «ты» надо предложить Глову без лишних церемоний.

Удивление Глова «на ты» — это в смысле: «мне та-ка-я чееесть?» Глову сколько лет? Двадцать два или двадцать три, а Утешительному — тридцать девять. Почтенные, лысоватые мужчины, и сам полковник оказывают вам, мальчишке, честь! Патриций среди патрициев! Равный среди равных! Когда отца назвали «скотиной» — потрясен! Так отца еще никто не называл! Но как здесь вас понимают! Как никогда! Принимают как своего! Поэтому и сестру свою продал на радостях! За две копейки! Полковник с немецкой фамилией итак со мной накоротке? Такого еще в моей жизни не бывало!

Господа, жулики! Не забывайте, что все это вы делаете для Ихарева! Он показал вам свое искусство, теперь вы ему покажите! Мы тоже кое-что умеем! А Глова эта атмосфера должна постепенно распалить! С вами играют «в гусары». В гусарах будет такая же обстановка: карты, вино! Вы уже сейчас попали в атмосферу, о которой мечтали! Глов уже в той стадии опьянения обстановкой, что с ним можно делать все, что угодно! И все должны это заметить. Когда швыряете его, должна быть издевка, в которую включился и Ихарев. Он не сомневается ни на йоту в достоверности происходящего.

АЛЕКСЕЙ Л. Конечно, если бы это был свой человек, они бы так над ним не глумились!

И Ихарев, подкравшись сзади к Глову, обхватив руками за поясницу и приподняв, шмякнул его об пол, по-детски захихикав.

ТОВСТОНОГОВ. Вот-вот, это качество, Алексей, уже ихаревское! Поймал!

КАЦМАН. И на смехе Ихарева первый куплет песни!

Глов поднялся, сам разлил шампанское, произнес тост.

ТОВСТОНОГОВ. И верните Глову стеснение, снова жалкая улыбка. Про меня говорят: «Пьяница, гусар», — а я падаю от первой же рюмки! Но не упал! Потребуйте налить еще. «За здравие всего гусарства!» Дайте петуха! Хочу выкрикнуть тост, а голоса уже нет.

Нет, братцы, поете плохо! Кто из вас самый музыкальный? Дима? Вот и подстраивайтесь под него. Повторите куплет. Женя, а зачем так громко и не в той тональности?

ЕВГЕНИЙ А. Я думал: у Глова нет слуха, и специально врал мотив?!

ТОВСТОНОГОВ. Старайтесь петь правильно. Запомните: музыкально фальшивый момент надо всегда специально обусловливать! То, что у Глова нет слуха, для нас не так важно, а если бы и хотели проявить это обстоятельство, то попросили бы спеть вас одного и как-то обыграли бы этот кусок. Здесь же важно создать максимальный накал атмосферы перед предложением сыграть в карты. Кстати, когда ставится специальная задача сыграть такого рода музыкальный момент, не только нельзя фальшивить, а в идеале надо разложить на голоса. Глову предложено метнуть банк. Он колеблется.

«Денег нет», — из области наболевшей проблемы, не правда ли? «А мы тебе поверим в долг», — и Утешительный, убедившись, что Глов на него не смотрит, подмигнул Ихареву. Теперь, медленно раздумывая, Глов привстал... и пошел вглубь сцены, к выходу. Все насторожились: неужели уходит? Нет, слава тебе, Господи, остановился, сел, И Утешительный понял: Глов у него на крючке! Больше дразнить его не надо! Еще секунда, и Глов захватит наживку.

Женя, встаньте! Развернитесь к нам лицом! И решайте: играть или не играть? Забудьте, что вы в обществе! Пальцы теребите, пальцы! Этакий неврастеник! Заявка на Гамлета! А может, вам ногти грызть? Весь темперамент мысли Глова направлен на ногти! Чаще, чаще это делайте! Отгрызайте и сплевывайте на пол! И вдруг преобразился, оглядите победно присутствующих и выкрикните! Что там у вас за текст?

ЕВГЕНИЙ А. «Играю, когда так!»

ТОВСТОНОГОВ. «Играю, когда так!» — И, сев, откиньтесь назад, положите нога на ногу! «А что мне отец?» — Эту реплику повторите несколько раз, каждому! Пусть все поймут, что вам с этой минуты на отца наплевать! Кстати, в подтверждение отгрызите еще один ноготь и сплюньте! Вот так!.. Да, ногти надо провести через всю роль. Когда волнуется — грызет....Еще раз с согласия Глова играть. «Играю, когда так!» И все вскочили! Вот, хорошо, что Ихарев даже бросился Глова обнимать!

КАЦМАН. Он может, обнимая, подвести Глова к столу и усадить.

ДМИТРИЙ. А мы за это время картишки раздадим.

У Глова до игры небольшой монолог, несколько реплик. Товстоногов попросил успеть сказать текст до тех пор, пока Глова подведут к столу и усадят.

ТОВСТОНОГОВ. По действию: самому себя уговорить, убить последние сомнения.

Постановку карточной игры взял на себя Кацман. Чтобы она хотя бы поначалу выглядела достоверной, он добивался четкой последовательности.

КАЦМАН. Все делают ставки: вытаскивайте ассигнации... Кто говорит: «Швохнев, а что же ты?» Не забывайте, это хорошая реплика, Швохнев забыл деньги выложить. Или зажилить решил. И что Швохнев?

НИКОЛАЙ П. «А? А-а, вот двести рублей».

КАЦМАН. Ну, конечно, Гоголь задает правила, их нельзя мазать.

И пока Кацман договаривался о правилах начала карточной игры, Товстоногов спросил исполнителя роли Глова, почему он так неправдиво откусывает ногти? «По-настоящему надо, Женя! Это Малая сцена, здесь не обманешь». Евгений протянул руки Георгию Александровичу: «Посмотрите, уже нечего откусывать». «Плохо занимался с воображаемыми предметами, — сказал Кацман. — Смотри. Похоже? А ведь я не откусываю».

Репетиция приостановилась. Георгия Александровича не устраивает безусловный прием игры в карты.

ТОВСТОНОГОВ. Мне неинтересно. Я не понимаю условий карточной игры! Скучно, долго, длинно! Правильно предлагал Евгений Алексеевич: музыка, затемнение света и слышно: «Проиграл — выиграл». У меня просьба: самостоятельно и с Аркадием Иосифовичем уточнить и раз-

работать все, что мы сегодня сделали. В следующий раз я проверю, как вы закрепили материал, и двинемся дальше.

Кацман приказал студентам в присутствии Георгия Александровича сдать разработки одноактных пьес. Студенты взмолились: «Материалы разработок — у машинисток. Через два дня будут у нас на руках».

Товстоногов категорически потребовал, чтобы экспликации лежали на его столе к следующей репетиции.