Глава 12. – И где это ты прохлаждался?

– И где это ты прохлаждался?

Взглянув с деланным удивлением на мрачную Арабел, Мартин занял свое место за хозяйским столом в Дорчебейне. Так и не ответив на ее реплику, он наполнил свою миску дымящейся овсянкой и отрезал толстый ломоть хлеба. Хотя он не терял времени даром, вернулся намного позже, чем Броуди и их наемники. К тому времени, когда он добрался до Дорчебейна, солнце уже село и стражники заперли крепостные ворота до самого рассвета. По правилам, чтобы открыть их после захода солнца, требовалось разрешение Арабел или Малиса. Впервые Мартин даже не попытался проникнуть внутрь прочных крепостных стен, а разбил лагерь снаружи и провел большую часть ночи, глядя на звезды. Он не был уверен, что принял окончательное решение, но чувствовал необычное для себя умиротворение. Даже сердитый тон Арабел не нарушил его душевный покой.

– Ну? – бросила она, свирепо сверкнув глазами.

– Что, ну? – Увидев, что глаза Арабел слегка расширились, он понял, что позволил себе дерзость.

– Где ты был? Определенно не с нами.

– Я следовал за вами, но не успел проскочить в крепость до заката солнца.

– Вот как? Я не слышала, чтобы ты, по обыкновению, скулил у ворот, просясь внутрь.

– Просто мне надоело развлекать ваших скучающих стражников. Я предпочел дождаться утра, переночевав под открытым небом.

– Отлично, но почему тебя не было в деревне? – поинтересовался Малис. – И около Данкойла?

– У меня было свидание. Я узнал, что случилось, только когда все кончилось.

– Ты встречался с родственницей лорда Магнуссона? – осведомилась Арабел.

– Да. На мгновение я подумал, что привезу вам ошеломляющую новость, но потом сообразил, что девчонка рассказала мне лишь то, что, по мнению Логанов, вы вот-вот узнаете сами.

– Эта маленькая колдунья, Шайн Катриона, жива, – прошипела Арабел, стукнув кулаком по столу. – А также ублюдки моего первого мужа, прижитые от этой шлюхи, леди Ситон. Мы потребовали их возвращения домой, но этот мерзкий наглец, лорд Логан, отказался. И что самое скверное, ее успели выдать за одного из незаконнорожденных отпрысков барона. Так что теперь наши права как ее ближайших родственников прискорбно ослаблены. Мы должны что-нибудь придумать.

– Вы могли бы воспользоваться помощью закона, – предложил Мартин, уверенный, что Броуди никогда этого не сделают. – Выдать девушку замуж без согласия родственников равносильно похищению. Думаю, вам не составит труда найти свидетелей, которые подтвердят, что Логан похитил девушку.

– Мы не можем обратиться в суд. Логану удалось собрать вокруг себя немало желающих выступить против нас.

– Тогда заставьте их замолчать. Достаточно просто напомнить им, что они могут потерять, если предадут вас.

– Этот прием больше не работает. Лорд Логан, будь он проклят, пообещал им помощь и защиту. К тому же эти предатели почувствовали силу, поняв, что они не одиноки в борьбе с нами.

– Тогда, может, вам следует затаиться здесь на некоторое время? Возможно, все обойдется, если вас не будет видно и слышно.

– Как можно быть таким идиотом? Нам нельзя сидеть сложа руки. На карту поставлено слишком много, включая сам Дорчебейн. И все из-за Шайн Катрионы и близнецов. Имея такую поддержку, они могут предъявить права практически на все, чем мы владеем. Нам не следовало прекращать охоту на них, понадеявшись, что они умерли. Теперь придется пожинать плоды собственной беспечности.

– В таком случае что вы собираетесь делать? – поинтересовался Мартин.

– Нам нужна приманка, которая приведет эту маленькую чертовку прямехонько в наши руки.

– Приманка? Какая?

– Не волнуйся, Мартин, я что-нибудь придумаю.

Именно этого Мартин и боялся. По его спине пробежал холодок, на мгновение лишив его обретенного покоя. Его первой мыслью было предупредить Марго, но затем он сообразил, что не имеет представления, в чем, собственно, заключается опасность. Оставалось только надеяться, что Арабел не придумает что-нибудь особенно гнусное и что ей не удастся осуществить задуманное. Мартин был уверен, что Шайн Катриона положит конец злодеяниям Броуди. Он понимал, что его судьба тесно связана с их судьбами, но он хотел только одного: покончить с их алчностью, кровожадностью и вероломством.

Шайн лениво потянулась, наблюдая за Гэмелом, который надел подштанники и начал умываться. Это было первое утро, когда она проснулась, не испытывая страха. Целую неделю после столкновения с Броуди она пугалась любой тени и каждого незнакомца. По ночам она просыпалась от кошмаров, в мокрой от пота ночной сорочке, а днем не отпускала от себя близнецов, вызывая их крайнее раздражение. Наконец по прошествии недели подобных мук ей удалось взять себя в руки. Она понимала, что опасность никуда не делась, но решила не мучить ни себя, ни других.

Нежная улыбка изогнула ее губы. Гэмел был исключительно терпелив с ней, понимая ее опасения и успокаивая, когда ей снились кошмары. Страсть была его самым сильным оружием в борьбе с ее страхами. Шайн подозревала, что в Данкойле не осталось уголка, где бы они не занимались любовью. И некоторые из них были недостаточно укромными, подумала она, усмехнувшись про себя. Когда Гэмел повернулся к ней лицом, она одарила его такой улыбкой, что в его зеленых глазах вспыхнул интерес. Отбросив полотенце, которым вытирался, он подошел к кровати и нагнулся, чтобы поцеловать ее. Шайн восторженно откликнулась, обвив руками его шею и пылко вернув поцелуй.

– Ты собираешься весь день валяться в постели? – поинтересовался он, присев на краешек кровати.

Шайн повернулась на бок и погладила его сильное бедро, поросшее упругими волосками.

– Неплохая мысль, но, боюсь, мне станет скучно, если я буду валяться здесь одна.

– Не искушай. У меня полно дел.

– Знаю, – вздохнула она, покрывая его бедро легкими поцелуями. – Я слишком часто отрываю тебя от работы.

– Ты меня постоянно отвлекаешь. – Он зарылся пальцами в ее волосы. – Я слишком много тебе позволяю.

– Мне? А я думала, что это я тебе много позволяю.

– Возможно, у нас больше общего, чем нам казалось.

Гэмел закрыл глаза, наслаждаясь прикосновением ее теплых губ к своей коже. Почувствовав, что она расслабила тесемку его подштанников, он открыл глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, что она делает. Затем застонал, содрогаясь от удовольствия, и откинулся на спину, предоставив ей полную свободу действий.

Наслаждение было так велико, что оказалось недолговечным, несмотря на все усилия Гэмела контролировать себя. Чувствуя, что больше не выдержит, он подхватил Шайн под мышки и посадил на себя. Она выглядела удивительно красивой, двигаясь с таким естественным умением, что они быстро достигли высвобождения, и она рухнула на него, обессилев.

Пока они медленно приходили в себя, слившись в объятиях, Гэмел задавался вопросом, понимает ли Шайн, какую власть она имеет над ним. Временами он чувствовал себя как голодный оборванец, подбирающий крохи с пиршественного стола. Отбросив эту довольно мрачную мысль, он сел и потянулся за подштанниками.

– Ты стала ужасной распутницей, – поддразнил он, встав с кровати и поднимая с пола свою одежду.

– И вина за это лежит полностью на тебе, – заявила Шайн, закутавшись в простыню и сев на постели.

– На мне? – приглушенно отозвался он, натягивая через голову тунику.

– Да. Это ты научил меня плотским утехам. Боюсь, я просто заразилась твоей ненасытностью.

Затянув тесемки рейтуз и натянув башмаки, Гэмел вернулся в постель и коснулся ее губ быстрым поцелуем.

– Мне остается только молиться, чтобы пережить эту напасть. – Он подмигнул Шайн и направился к двери. – На твоем месте я не стал бы залеживаться в постели, а то горничные начнут шептаться, почему ты выглядишь такой усталой по утрам, – бросил он через плечо, прежде чем выйти из комнаты.

Шайн рассмеялась и, потянувшись в последний раз, встала с постели. Горничные уже сплетничали о пятнах от травы на ее одежде, о сене, набившемся в ее нижние юбки и рейтузы Гэмела, о простынях, сбившихся настолько, что им приходилось каждое утро полностью перестилать их постель. Вначале Шайн смущалась, но вскоре смирилась, понимая, что ей никуда не скрыться от зорких глаз прислуги. К тому же их пересуды были скорее завистливыми, чем злобными, и она перестала беспокоиться по этому поводу.

Жаль, что нельзя с такой же легкостью забыть о других проблемах, мысленно посетовала она. Хотя Шайн смирилась со страстью, которую они испытывали друг к другу, ее тревожили попытки Гэмела привнести в их отношения романтику. Горничные были не единственными, кто замечал, как часто он дарил ей цветы или шелковые ленты в тон ее глазам и даже заказывал на кухне ее любимые блюда. Все эти знаки внимания вызывали у Шайн глубокие раздумья. Вздохнув, она покачала головой. Ей оставалось только молиться, что у нее хватит сил сделать то, что она обязана – отпустить Гэмела.

Спустя несколько мгновений ее настроение опять поднялось. К ее восторгу, в комнату внесли лохань для мытья и горячую воду, заказанную для нее Гэмелом. Он постепенно узнавал, что ей нравится. И хотя это был тревожный признак, трудно было сердиться на подобную предупредительность. Едва за горничными закрылась дверь, как Шайн опустилась в горячую воду, благоухавшую лавандой.

Однако когда она расслабилась, откинувшись на бортик ванны, на нее нахлынули мысли, которые она усердно гнала прочь. После такого счастливого утра ей не хотелось думать, что ее брак недолговечен, но ее практичный мозг отказывался пребывать в благостном неведении. Каждый раз, когда она слишком вживалась в роль жены Гэмела, здравый смысл возвращал ее к суровой действительности.

Гэмел назвал ее распутницей. Это была, конечно, шутка, и в тот момент она не задела Шайн, но теперь мучила ее. Может наступить момент, когда он произнесет это слово с горечью, обидой и даже ненавистью. Шайн скорчила гримасу, вспомнив свой разговор с Фартингом накануне встречи с Гэмелом. Тогда, обсуждая отношения между мужчиной и женщиной, она дала себе обет, что испытает во всей полноте то, что Фартинг назвал раем на земле. Но теперь то, что казалось таким заманчивым, превратилось в предмет озабоченности.

Шайн пугала страсть, которую она испытывала к Гэмелу. Она боялась, что наступит день, когда ей, как Арабел, станет недостаточно одного мужчины, чтобы удовлетворить свои плотские потребности. И она не хотела быть с Гэмелом, когда это случится.

– Будь ты проклята, Арабел, – прошептала она, яростно намыливая себя мочалкой. Даже если ее мать потерпит поражение, это не избавит ее от страха. Всю жизнь ей придется бороться с дурной наследственностью.

День уже клонился к вечеру, когда Шайн вошла в комнату, где обычно собирались женщины, чтобы заняться рукоделием. Марго, две старшие дочери леди Эдины и их горничные встретили ее приветливыми улыбками. Шайн улыбнулась в ответ. Она так и не набралась храбрости, чтобы попросить кого-нибудь из них научить ее более сложным видам шитья и, по обыкновению, собрала несколько предметов одежды, нуждавшихся в починке. Считая себя достаточно искусной в этом деле, она не стеснялась заниматься им в присутствии других женщин. Обменявшись улыбкой с Марго, она села на скамью рядом с девушкой и начала зашивать большую прореху на тунике Гэмела.

– Лорд Ангус Макгрегор уже прибыл? – поинтересовалась Марго, вдев желтую шерстяную нитку в иголку.

– Да, и все мужчины собрались в гостиной. Леди Эдина тоже там.

Марго улыбнулась:

– А тебя не пригласили. Представляю, как тебя это бесит.

Шайн рассмеялась:

– Ужасно. – И уже серьезно сказала: – Это моя битва, я ее начала, и именно я выиграю в случае победы. Однако в большинстве случаев я вынуждена ждать в сторонке, когда мне скажут, какие решения принимаются и что делается. Это становится утомительным. – Она рассеянно убрала под накрахмаленный чепец выбившуюся прядь волос. – Впрочем, я начинаю привыкать.

– Но это, наверное, нелегко.

– Ну, я же не воин. Я не знаю, как сражаться с врагами, а на обучение нет времени. Никто не позволит юному пажу командовать сражением. И потом, они стараются защитить меня.

– Таков удел мужчин – защищать женщин и детей, за которых они в ответе.

– Да, конечно. Я всего лишь слабая женщина и не смогла бы противостоять мужчине, даже если бы меня обучили воинскому ремеслу. Но дело не в этом. Лорд Макгрегор наверняка рассказывает о темных делишках Арабел и Малиса. Думаю, мне не позволили присутствовать при этом разговоре, потому что Гэмел и все остальные не хотят, чтобы я слышала подобные вещи. Они опасаются, что это ранит, а может, даже напугает меня.

– Но разве ты не хочешь знать правду?

– Хочу. Хотя, признаться, мне больше нравится, когда Гэмел делится со мной тем, что ему удалось узнать. Он старается смягчить услышанное, насколько это возможно. К тому же мне не нужны лишние свидетельства, чтобы понять, насколько опасна Арабел. Я всегда это понимала. Так что, хотя я возмущаюсь, что меня отодвинули в сторону, я рада, что мне не приходится выслушивать рассказы жертв Броуди об их гнусных деяниях. Мне и без того стыдно.

Марго покачала головой:

– Тебе нечего стыдиться.

Шайн отложила заштопанную тунику и взяла рейтузы, порванные на колене.

– Она моя мать. И тут уж ничего не поделаешь.

– Насколько я знаю, она всего лишь произвела тебя на свет, а потом тобой занимался исключительно твой отец. Когда его убили, ты оказалась на попечении Фартинга. Скорее ты их дитя, а не дочь Арабел.

В душе у Шайн вспыхнула искорка надежды.

– Надеюсь, ты права. Я была бы безмерно рада, если бы знала, что порочность Арабел не коснулась меня. Однако мы с ней одной крови. Я никогда не забываю об этом печальном факте, – добавила она, с огорчением отметив, что Марго промолчала.

Шайн почти закончила со штопкой, когда в комнату вприпрыжку вбежала одна из сводных сестер Гэмела, пятилетняя малышка Лилит, и сообщила Шайн, что ее хочет видеть Гэмел. Стараясь не подавать виду, что ей не терпится явиться на зов мужа, Шайн последовала за девочкой, но, оказавшись во дворе, ускорила шаг. Гэмел стоял у открытых ворот, глядя вслед небольшому отряду всадников, удалявшихся от Данкойла. Шайн озадаченно нахмурилась.

– Лорд Макгрегор уехал? – спросила она, подойдя к нему.

– Да, – отозвался Гэмел, обняв ее за плечи. – Бедняга не совсем здоров. Он хотел остаться, но отец убедил его вернуться к жене. Зато он оставил нам дюжину опытных воинов.

– Думаешь, они нам понадобятся?

– Весьма возможно. Вряд ли Броуди согласятся мирно расстаться с добром, которое они годами прибирали к рукам. Им нужна звонкая монета, чтобы поддерживать свой роскошный образ жизни. Если они сдадутся, то потеряют большую часть своего состояния. Земля и золото вернутся к тем, кого они обманули и ограбили. Я подозреваю, что они будут драться за каждую овцу и каждую кочку, поросшую мхом, которыми они владеют ныне.

Шайн кивнула:

– Да. Они будут бороться и воспользуются моим присутствием здесь, чтобы оправдать свои действия. Как ты думаешь, кто-нибудь поверит им?

– Едва ли. Отец направил послание королю и уже получил ответ. Король не будет вмешиваться. Он считает это семейной ссорой, не требующей его участия. – Гэмел иронически улыбнулся.

– Семейной ссорой? – Шайн рассмеялась, хотя нашла этот факт скорее печальным, чем забавным. – Король закрыл глаза и повернулся спиной, отдав нас на волю судьбы. Я знаю, что он нечасто вмешивается в подобные дела, но мне казалось, что в данном случае должен был проявить некоторый интерес. Ведь эта семейная ссора может оказаться весьма кровопролитной.

– Да, но не стоит судить короля слишком строго. Что ему остается, когда два клана, пусть небольших, но богатых и достаточно могущественных, претендуют на одно и то же? Поскольку он не хочет, чтобы Броуди с помощью своих союзников воспользовались его именем, чтобы добиться судебного решения в свою пользу, он предпочел самоустраниться. Может показаться, что он потворствует Броуди, позволяя им безраздельно править захваченными землями, но не забывай, что он предоставил нам свободу действовать по своему усмотрению. Это совсем не мало.

– Я понимаю. Так что сказал лорд Макгрегор? Что-нибудь полезное?

– Нет. Мы надеялись, что он обрисует ситуацию в Дорчебейне, но напрасно. Похоже, лорд беспробудно пьянствовал, пока находился там. Тем не менее отцу и Магнуссону удалось кое-что выяснить.

– Жаль, что я почти ничего не помню. А ведь это мой дом. Странно, что у меня почти не сохранилось воспоминаний.

– Ты была совсем малышкой, когда бежала оттуда, и шесть долгих лет не видела родных мест. И находилась не в том возрасте, чтобы замечать вещи, которые пригодились бы нам сейчас. Да и в крепости, надо полагать, многое изменилось с тех пор.

Шайн кивнула, затем напомнила:

– Но что же все-таки рассказал лорд Макгрегор?

– Клянусь, ничего нового. В сущности, он только подтвердил то, что мы уже знаем. Тебе придется немало потрудиться, чтобы восстановить доброе имя Броуди. Арабел и Малис замарали его бесчестьем и предательством.

– Возможно, я никогда его не отмою.

Гэмел поцеловал ее в щеку и, взяв за руку, повел к башне.

– Отмоешь. Известие о твоем намерении вернуть отцовское наследство уже распространилось по всей стране. Люди еще помнят твоего отца, причем с самой лучшей стороны. Конечно, устранение Арабел с Малисом не сотрет все зло, сотворенное ими. Тебе придется столкнуться с недоверием и ненавистью, которое они оставили за собой. Будут и такие, кто потребует, чтобы ты возместила им ущерб от преступных деяний твоей матери. Особенно те, кто потерял землю и деньги.

– Мне кажется, я понимала это с самого начала, – промолвила Шайн, молясь, чтобы наследственность не обрекла ее на умножение этого зла.

Шайн нахмурилась, глядя вслед Лилит, вприпрыжку умчавшейся в сторону детской. Она не сказала, куда подевались близнецы. Видела их, но не знала, где они находятся в данный момент. Поскольку никто другой этого тоже не знал, Шайн начала тревожиться. Даже напомнив себе, что Данкойл – большая крепость с множеством мест, где дети могут прятаться, она не смогла избавиться от дурных предчувствий. В ее мозгу все еще звучала угроза Арабел, усиленная накопившейся в ней яростью и ненавистью.

Шайн тихо выругалась, проклиная свои страхи и Броуди, и поспешила в большой зал. Пора ей самой присматривать за близнецами, не полагаясь на младших Логанов и других детей, обитавших в Данкойле. Они не понимают, почему так важно не спускать глаз с Белдейна и Бэрри. За их короткие жизни безопасность Данкойла никогда не подвергалась сомнению. Детям трудно поверить в реальность угрозы, когда под стенами крепости нет вражеской армии, а взрослые только перешептываются и ведут переговоры.

В большом зале слуги накрывали на стол, готовясь к вечерней трапезе. Шайн поинтересовалась, не видели ли они ее братьев, и получила ответ, заставивший ее похолодеть. Никто не видел близнецов с утра. Хотя она старалась не поддаваться панике, в ее действиях появилось нечто лихорадочное, когда она вновь пробежалась по тем же местам, которые обошла ранее. Кузнец, конюхи и даже молочницы – все дали ей один и тот же ответ.

Ее сердце колотилось от страха, когда она вышла от сокольника, в очередной раз услышав “Я их не видел”. Подхватив юбки, Шайн бросилась бегом назад, в башню. Она влетела в большой зал так стремительно, что привлекла внимание четырех мужчин, собравшихся у очага в дальнем конце зала. Лишь слегка замедлив шаг, она направилась к Гэмелу, Фартингу и их отцам, радуясь, что ей не придется искать каждого по отдельности.

– Что случилось, дорогая? – спросил Гэмел, взяв ее за руку.

– Вы не видели Белдейна и Бэрри? – обратилась она ко всем мужчинам, включая сэра Лесли, Лигульфа, Найджела и Нормана, которые присоединились к ним, встревоженные ее поведением.

– Я играл с ними в кости, но это было несколько часов назад, – ответил Гэмел, озабоченно хмурясь.

– А я видел мальчиков в оружейной палате, – сказал сэр Лесли. – Это было не так уж давно.

– Три часа назад, если верить оружейнику, – уточнила Шайн. – Похоже, он последний, кто их видел. Во всяком случае, никто из тех, с кем я разговаривала, не видел их после того, как они ушли из оружейной палаты.

Гэмел заботливо усадил ее на табурет поблизости от очага.

– Успокойся, Шайн. Не забывай, что Белдейн и Бэрри – непоседливые ребята, а в Данкойле полно мест, где можно играть. Те, с кем ты разговаривала, могут ошибаться. Возможно, они видели мальчиков и позже, но не обратили внимания.

– Никто из детей также не может вспомнить, что видел близнецов в последние несколько часов.

– Послушай, Шайн, ты не хуже меня знаешь, что у детей весьма относительное представление о времени.

Краешком глаза Шайн видела, что в зале собираются остальные обитатели Данкойла, включая леди Эдину и Марго.

– Они неплохо осведомлены о времени ужина, однако я не вижу их здесь, – возразила она. Тот факт, что в ответ на ее замечание мужчины нахмурились, не добавил ей присутствия духа.

– Что-нибудь случилось? – поинтересовалась леди Эдина, подойдя к своему мужу.

– Белдейн и Бэрри пропали, – ответил лорд Уильям.

– Может, они увлеклись какой-нибудь игрой и забыли о времени? – предположила леди Эдина, успокаивающе тронув Шайн за плечо.

– Ну, когда я доберусь до них, они горько пожалеют о свой забывчивости, – пробормотал Фартинг. – Подожди здесь, дорогая. – Он поцеловал Шайн в щеку. – Успокойся. Мы их найдем.

Остальные мужчины выразили дружное согласие и последовали за ним, когда он направился к выходу из большого зала. Гэмел чуть помедлил лишь для того, чтобы коснуться ее губ в быстром поцелуе. Шайн попыталась улыбнуться, когда леди Эдина предложила ей кружку подогретого сидра. Несколько глотков горячего, сдобренного специями напитка немного успокоили ее страхи, но она не могла не поглядывать в сторону массивных дверей большого зала.

– Дорогая, я уверена, что у нас здесь нет предателей, – заверила ее леди Эдина, придвинув свободный табурет поближе к Шайн и опустившись на него. – Никто из наших людей никогда не поможет Броуди.

– Знаю. – Шайн вздохнула и покачала головой. – Чего-чего, а этого я никогда не боялась.

– Тогда мальчики должны быть где-то здесь.

– Вы уверены? Миледи, вы ведь знаете, сколь беспечны дети. Они способны забыть о любой опасности, если только им не приставлен нож к горлу. Боюсь, близнецы прониклись ощущением полной свободы, свойственной детям Данкойла. Что, если они забыли о необходимости оставаться в крепости?

– Думаешь, они решились выбраться за крепостные стены? – спросила Марго.

– Вполне возможно. – Шайн покачала головой. – Броуди совсем не обязательно засылать кого-нибудь в Данкойл. Достаточно караулить снаружи и ждать, пока мои братья окажутся в пределах досягаемости.

– Но тогда Броуди придется сидеть и ждать того, что, возможно, никогда не случится, – возразила Марго. – Тебе это не приходило в голову?

– Приходило. Но думаю, они не намерены упускать ни единого шанса, способного изменить ситуацию в их пользу. Наверняка они разослали повсюду лазутчиков, которые следят за каждым нашим шагом.

Леди Эдина кивнула:

– Боюсь, ты права. Хотя наши воины прилагают усилия, чтобы очистить окрестности от шпионов Броуди, это не так-то просто. Вполне возможно, что их подручные шныряют вокруг Данкойла. – Она посмотрела на Шайн. – Но Белдейн и Бэрри провели большую часть своей юной жизни, зная о необходимости скрываться, прятаться. Они должны были хорошо усвоить этот урок.

– Я молюсь, чтобы вы оказались правы, леди Эдина. И содрогаюсь от мысли, что случится, если они попадут в лапы Броуди.

Шайн попыталась улыбнуться, когда леди Эдина погладила ее по руке, выражая молчаливое сочувствие, но грустные мысли не оставляли ее. Если ее братья попали в руки врагов, тогда все старания в борьбе с Броуди пойдут прахом. Эти негодяи получат в руки такое оружие, против которого она бессильна.

Гэмел чертыхнулся, стоя во дворе крепости и размышляя, что делать дальше. В Данкойле не осталось места, не подвергнувшегося тщательному осмотру, и обитатели крепости постепенно возвращались к своим обязанностям или к прерванной трапезе. Судя по взглядам, которые они бросали в его сторону, их поиски оказались такими же бесплодными, и Гэмел начал ощущать панику, похожую на ту, что он наблюдал на бледном лице Шайн.

Увидев Фартинга, отца и других, Гэмел поспешил им навстречу, хотя выражения их лиц не давали оснований для надежды.

– Ни следа этих маленьких сорванцов, – бросил Фартинг резким от беспокойства тоном.

– Может, еще осталось какое-нибудь место, которое мы пропустили?

– Боюсь, что нет, Гэмел, – отозвался сэр Лесли, стряхивая паутину со своей нарядной синей туники. – Мы с Лигульфом обшарили даже такие крохотные лазейки, что с трудом выбрались оттуда.

– Но не могли же они просто исчезнуть. – Гэмел взъерошил свои густые волосы, оглядываясь по сторонам.

– Не могли. – Фартинг озабоченно взглянул на ворота. – Хотя лучше бы они это сделали. Можно с уверенностью сказать: внутри крепостных стен их нет.

– Не хотелось бы думать, что среди нас нашелся предатель, – заметил лорд Уильям.

Фартинг покачал головой:

– Вряд ли, милорд. Практически невозможно выкрасть из крепости двух сопротивляющихся мальчишек. Боюсь, эта парочка оболтусов подвергла себя опасности без посторонней помощи. Ясно одно: их нет в Данкойле.

– Значит, они снаружи. – Гэмел взглянул на небо и вздохнул. – Через час начнет смеркаться. У нас не слишком много времени.

Лорд Уильям хмуро потер челюсть.

– Возможно, хватит, чтобы найти какие-нибудь следы…

Встретив взгляд Гэмела, Фартинг поинтересовался:

– Кто скажет Шайн: ты или я?

– Я скажу ей, что мы продолжаем поиски. В сущности, это правда.

– Тебе лучше сказать ей всю правду, как ты ее понимаешь. Едва ли ты успокоишь ее страхи, разводя таинственность.

Гэмел кивнул и направился к башне.

– Пусть оседлают мою лошадь. Я сейчас вернусь.

Когда Гэмел с мрачным видом вошел в большой зал, Шайн напряглась. Мысленно она бросилась ему навстречу, осыпая вопросами, но тело отказывалось повиноваться. Однако когда он подошел ближе, она чуть не поддалась порыву сбежать и спрятаться у себя в спальне, как будто, отказавшись выслушать его, она могла изменить дурные новости, которые муж собирался ей сообщить. Оцепенев, она сидела на табурете, сжимая кружку так крепко, что болели пальцы, и умоляюще глядя на Гэмела.

– Вы не нашли их, – прошептала она.

Гэмел ласково взял ее за плечи и коснулся губами лба.

– Пока нет, но найдем. Не надо думать о худшем. Нет никаких оснований для этого. – Он хотел, чтобы его голос звучал достаточно уверенно, не выдавая страха, который он испытывал, беспокоясь о детях.

– Мальчиков нет в Данкойле. Разве это не означает, что самое худшее случилось?

– Нет, дорогая, и, не будь ты так встревожена, ты бы это поняла. То, что мы их не нашли, вовсе не означает, что они у Броуди.

– А где же они в таком случае? – резко бросила Шайн.

– Они могли выбраться из крепости и заблудиться. А теперь мне лучше поспешить, чтобы принять участие в поисках.

– Я поеду с вами. – Шайн сделала попытку встать, но Гэмел нежно, но твердо удержал ее на месте. – Ты намерен лишить меня возможности искать собственных братьев? – спросила она.

– Да. Если худшее случилось – я говорю, “если” – и мальчики у Броуди, будет лучше, если ты останешься в крепости. Не хватает еще, чтобы они захватили всех вас. Тогда мы проиграем сражение, даже не успев нанести первый удар.

– А тебе не кажется, что мы уже проиграли, если близнецы у них?

– Нет. У нас остается шанс. Захвата близнецов недостаточно для достижения их целей. Они попробуют воспользоваться схваченными мальчиками, чтобы заманить тебя. А вот если они заполучат всех троих, то просто убьют вас, и как можно скорее. И тогда нам ничего не останется кроме как заставить Броуди заплатить за это преступление. Я предпочел бы предотвратить убийства, чем мстить за них. Поэтому оставайся здесь и позволь нам заняться поисками Белдейна и Бэрри, Мы найдем их. А ты можешь провести время, размышляя, как ты накажешь их за беспечность. – Не дождавшись ответа, он поцеловал ее. – Мы найдем их, дорогая. Верь мне.

– Я попытаюсь, – прошептала Шайн.

Когда Гэмел вышел, она посмотрела на леди Эдину и Марго. Обе женщины попытались улыбнуться, но она видела обеспокоенность в их глазах. Они явно опасались того же, что и Шайн.

– Броуди захватили моих братьев, – тихо сказала она.

– Ты не можешь быть уверена в этом, девочка, – возразила леди Эдина.

– Почему же? Я ощущаю это своим сердцем, умом, каждой каплей крови, которая течет в моих жилах.

– Но ты же не видела, как Броуди похитили мальчиков. – Марго произнесла это с такой твердостью, что леди Эдина и Шайн посмотрели на нее с некоторым удивлением. – И ты не ясновидящая. Как же ты можешь быть уверена?

Марго рассуждала логично, но даже ее разумные доводы не поколебали внутреннюю убежденность Шайн. Совсем наоборот, с каждым мгновением она все более утверждалась в своем мнении. Белдейн и Бэрри у Арабел. Шайн содрогнулась. У нее было такое ощущение, словно она слышит торжествующий смех своей матери.

Date: 2015-09-22; view: 223; Нарушение авторских прав