Глава 7. – В общем, это все, что мне известно о делах Шайн, – подытожил Гэмел, откинувшись в массивном дубовом кресле и пристально наблюдая за отцом

– В общем, это все, что мне известно о делах Шайн, – подытожил Гэмел, откинувшись в массивном дубовом кресле и пристально наблюдая за отцом.

Не успела улечься пыль под копытами четы Броуди и их свиты, покинувших Данкойл, как он приступил к выполнению обещания, которое дал Шайн Катрионе. Собрав всех в личной гостиной старших Логанов, Гэмел пересказал своим родителям историю Шайн и ответил на их вопросы. Временами, когда у него не было ответа, в разговор вступал Фартинг, к неудовольствию Гэмела, которого бесила осведомленность бывшего фокусника о делах Шайн.

И теперь он напряженно ожидал решения отца о дальнейшей судьбе своей возлюбленной.

– Девушка затеяла опасное предприятие. Правда на ее стороне, но враги коварны и могущественны, – задумчиво произнес Уильям после долгой паузы.

Гэмел подался вперед.

– Мы поддержим ее? – нетерпеливо спросил он, с волнением ожидая решения отца.

– А ты хочешь этого?

– Да.

– У нас слишком мало сил: не более двадцати воинов. Правда, мы можем рассчитывать на наших крестьян, слуг.

– Лорд Магнуссон готов помочь людьми. – Гэмел бросил короткий взгляд на отца Фартинга. Тот кивнул. – Это почти удвоит наш отряд.

– Только если Томас оставит свою крепость и земли без всякой защиты, – заметил Уильям, едва заметно улыбнувшись, когда Гэмел вспыхнул и тихо выругался. – Я пока еще не сказал “нет”.

– Но ты не сказал “да”.

– Сын, ты просишь меня ступить на зыбкую почву из убийств, обмана и предательства. Я встречался с этими Броуди при дворе и слышал о них только самое дурное от тех, кто способен видеть дальше внешнего блеска и хитрых уловок. Поднять оружие против тех, у кого нет чести, кто способен перерезать тебе горло во сне, – это поступок, требующий тщательных раздумий. Иначе мы навлечем на себя всевозможные беды, ничего не добившись. Кроме того, я несу ответственность за жизни людей, которые верно служили мне долгие годы.

– Понятно. Сколько тебе нужно времени, чтобы принять решение? – спросил Гэмел, не в состоянии придумать ни одного довода в поддержку своей позиции, кроме того, что он отстаивает справедливость.

– Я уже решил. – Уильям поморщился, получив тычок от своей жены, недовольной, что он заставляет Гэмела мучиться от неопределенности. – Мы будем сражаться за девушку. И да поможет нам Господь!

Гэмел с облегчением вздохнул.

– Это будет долгая и кровавая схватка, – счел нужным заметить он.

– Мы все это понимаем, – отозвалась Эдина, вложив свою руку в шершавую ладонь мужа. – Я согласна с твоим отцом, хотя и боялась подобного развития событий. Но будет гораздо хуже, если мы повернемся спиной к девушке. Она стала жертвой чудовищной несправедливости и нуждается в помощи.

– Спасибо от меня и от Шайн, – сказал Гэмел, поднимаясь. – Привести ее сюда?

Уильям кивнул:

– Да, разумеется. Пора ей присоединиться к нам.

– Ну что, удалось тебе узнать что-нибудь заслуживающее внимания от леди Арабел? – осведомился лорд Магнуссон у Фартинга, как только Гэмел вышел из комнаты.

Фартинг посмотрел на отца, недоумевая, почему тот ждал с этим вопросом, пока Гэмел не отправится за Шайн.

– Может, подождем Гэмела и Шайн, чтобы обсудить то немногое, что мне удалось выведать у ее матери?

– Тебе не кажется, что девушке будет неловко, если она узнает, что ты переспал с ее матерью? – поинтересовался лорд Магнуссон.

Фартинг ненадолго задумался.

– Хм, пожалуй. Но Гэмелу плевать на это. Почему бы не подождать, пока он сможет выслушать мой рассказ?

– Он может случайно проговориться Шайн. Я убежден, что все-таки будет лучше, если она не узнает о твоих шашнях с ее матерью.

– Возможно. Впрочем, это не важно. Мне особо нечего рассказывать.

– Вот как? Твоего искусства соблазнителя оказалось недостаточно, чтобы заставить даму распустить язык?

Фартинг решил не обращать внимания на иронию отца.

– Леди Арабел сообщила мне только одну вещь, представляющую интерес, – имена некоторых своих любовников. Она успела переспать со многими весьма влиятельными людьми, начиная с шерифов и кончая членами королевского совета. Даже удивительно, как много ей известно о них. Вряд ли им понравится, если эти сведения станут достоянием гласности.

– Ты хочешь сказать, что она может заставить их действовать в ее пользу? – проговорил Уильям, нахмурившись.

– Да, – сказал Фартинг. – Нам следует быть предельно осторожными, иначе придется иметь дело не только с Броуди и их подручными. Арабел заручилась поддержкой влиятельных лиц.

Уильям кивнул.

– Тебе лучше назвать эти имена, чтобы нас не обвели вокруг пальца и не застали врасплох. Возможно, нам даже удастся перетянуть кое-кого из ее союзников на свою сторону. Ведь все знают, что мне можно доверить любую тайну. – Он поднял руку, останавливая Фартинга, который начал что-то говорить. – Потом. Я слышу, Гэмел возвращается.

Эдина встала, чтобы обнять Шайн, когда Гэмел ввел ее в комнату.

– Ах ты моя бедняжка. Сколько же ты перенесла!

Шайн напряглась в ее объятиях, но тут же устыдилась своей реакции. Это не Арабел, и можно не опасаться кинжала, спрятанного в женской руке. Встретившись взглядом с Эдиной, она увидела в ее глазах понимание и немного успокоилась.

– Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы помочь тебе, даже если придется сражаться с оружием в руках. Мой муж принял решение. Хотя я надеюсь, что дело не дойдет до вооруженной схватки.

– Я тоже надеюсь, что обойдется без кровопролития, – промолвила Шайн, не в силах скрыть своего замешательства. Гэмел был незаконнорожденным, однако Логаны собирались поддержать его всеми своими силами.

Эдина понимающе улыбнулась.

– Ты не первая, кого озадачивают отношения в нашей семье, дорогая, – тихо проговорила она, взяв Шайн под руку и подведя ее к скамье, обитой мягкой тканью. – Гэмел – наш сын. Этим все сказано.

Размышляя над ее словами, Шайн села. Гэмел тут же уселся справа от нее, и ее захлестнули воспоминания о жарких объятиях, которым они предавались большую часть ночи. Чтобы отвлечься от неуместных мыслей, Шайн посмотрела на Фартинга, который поспешил сесть по другую сторону от нее. Свирепые взгляды, которыми он и Гэмел обменивались друг с другом, заставили ее вздохнуть. Их постоянное соперничество становилось утомительным. Эдина, видимо, разделяла ее чувства.

– А вам, молодые люди, надо бы пригладить свои взъерошенные перышки, – сказала она.

– Взъерошенные перышки? – возмущенно переспросил Гэмел.

Эдина продолжила, словно он ничего не говорил:

– Мы должны объединить усилия, чтобы помочь Шайн и близнецам.

– Мы с отцом уже предложили свою помощь, – натянуто отозвался Фартинг.

Лорд Магнуссон, стоявший за спиной сына, легонько постучал костяшками пальцев по его голове.

– Чем больше нас будет, тем лучше, и ты это хорошо знаешь. Чем нам следует заняться сейчас, так это обсудить, как объединить наши силы, наилучшим образом использовать то, чем мы располагаем. А вы двое сможете продолжить свои препирательства, когда дело будет улажено.

– Это не просто препирательства, – проворчал Фартинг.

Шайн подавила смешок. Своим надутым видом Фартинг напомнил ей близнецов, когда их отчитывают. Сообразив вдруг, что братьев нет в комнате, она нахмурилась.

– А где Белдейн и Бэрри? – спросила она.

– Учитывая их юный возраст, я решил, что им незачем присутствовать при обсуждении наших планов.

– Не волнуйся, детка, – вмешалась Эдина. – Они вполне счастливы, играя с нашими младшими сыновьями. Но если хочешь, мы можем позвать их.

– Не надо. Пусть играют. Им так редко удается бывать в компании сверстников. Фартинг прав: они слишком малы, чтобы обременять их взрослыми проблемами. Я очень благодарна всем вам за помощь, – добавила она. – Но это опасное предприятие, и можно понять сомнения, которые вы испытываете, ввязываясь в него. Я не вправе просить…

– Тебе не нужно просить, – перебил ее лорд Логан. – Найдется немало людей, которые хотели бы видеть, как эта парочка понесет заслуженное наказание. Я вспомнил, что воевал однажды плечом к плечу с твоим отцом. Вот почему медальон, который ты дала Гэмелу, показался мне знакомым. Я испытал настоящий шок, увидев такой же медальон на шее Малиса Броуди. Твой отец прикрыл меня в бою, и очень жаль, что он умер прежде, чем я смог заплатить ему долг.

– Я уверена, вы непременно сделали бы это, если бы вам представился шанс, – сказала Шайн.

– Похоже, это время настало. Могу я задать тебе один вопрос?

– Какой? – спросила Шайн, когда он замолчал, задумчиво глядя на нее.

– Ты понимаешь, что отмщение за смерть твоего отца и возврат всего, что должно принадлежать тебе и близнецам, может означать, что твоя мать должна умереть – либо от наших рук, либо от руки закона?

– Понимаю.

– В таком случае давай начнем с того, что ты расскажешь нам все, что знаешь, о крепости Броуди, Дорчебейне. – Уильям подошел к столу, где были приготовлены перо и бумага, и жестом предложил остальным присоединиться к нему.

– Боюсь, я мало что помню, милорд, – предупредила Шайн, подойдя к столу с Гэмелом по правую руку и Фартингом полевую.

– Расскажи все, что помнишь, дорогая, – предложил Уильям. – Надо же с чего-то начать. Остальное приложится.

Шайн кивнула и начала рассказывать о Дорчебейне, стараясь не упустить ни одной детали. С каждым заданным ей вопросом становилось все более очевидно, сколь туманны и поверхностны ее воспоминания. Чем больше она говорила, тем труднее было бороться с пугающим осознанием, что она начинает битву, к которой плохо подготовлена.

Шайн стояла на высокой внешней стене Данкойла, устремив взгляд на поля, окружавшие крепость. Большая часть утра ушла на обсуждение плана действий, направленных против Броуди, но она почти не принимала в этом участия. Она ответила на вопросы, касающиеся Дорчебейна, а также Малиса и Арабел, но этим ее вклад в общее дело и ограничился. Ее клятва наконец-то начала исполняться, но все происходило помимо нее.

Мысли девушки все время возвращались к тому, что сказал лорд Логан: любые попытки вернуть отцовское наследство и отомстить за его смерть могут стать смертным приговором для ее матери. Шайн казалось, что она уже смирилась с этим фактом, но сейчас поняла, что испытывает сомнения. Малис убил ее отца и бабушку и намеревался покончить с ней и близнецами – и все это с одобрения и с помощью ее матери. В ее колебаниях не было ни малейшего смысла. Но по какой-то причине теперь, когда она приблизилась к своей цели, Шайн не хватало сознания собственной правоты, которое она несла в себе долгие годы.

Она почувствовала приближение Гэмела раньше, чем увидела его. Это тоже приводило ее в замешательство. Они были знакомы совсем недолго, а Гэмел превратился в неотъемлемую часть ее жизни. С этим трудно было смириться, и Шайн внутренне протестовала, раздраженная легкостью, с которой он это проделал. Поэтому, когда Гэмел заправил под капюшон выбившуюся прядь ее волос, она одарила возлюбленного не слишком приветливым взглядом.

– А я-то надеялся, что ты будешь довольна, заручившись поддержкой, которую так долго искала, – заметил он.

– Так оно и есть, – признала Шайн, облокотившись о парапет крепостной стены. – Но вероятно, все дело в том, что я кое-что упустила в своих планах и теперь испытываю странные чувства.

Гэмел прислонился спиной к стене и скрестил руки на груди, устремив на нее испытующий взгляд. Он подозревал, что ее слова – всего лишь отговорка. Шайн явно что-то тревожило, и он собирался выяснить, что именно. Возможно, поговорив с ней, он поймет, в чем дело.

– Сэр Лесли отправился вместе с Броуди. Он сказал, что ему нужно побывать при дворе, и попросил разрешения присоединиться к ним якобы из соображений безопасности. Он может оказаться весьма ценным лазутчиком в стане врага.

– Если его не убьют.

Гэмел пропустил мимо ушей ее мрачную реплику.

– Отец направил послание королю.

Шайн кивнула:

– Я видела, как гонец отбыл из крепости.

– Послание должно поставить Роберта в известность о том, что здесь произошло. Отец не сомневается, что король одобрит действия, которые мы собираемся предпринять. И пожелает нам успеха. Хотя он редко вмешивается в раздоры между кланами, отец решил, что нам пойдет на пользу, если король будет в курсе предстоящих событий и нашего участия в них. По словам отца, Роберт давно подозревал Броуди в нечистоплотности и нередко сетовал по этому поводу. Слишком много смертей сопровождало их путь к власти и богатству. Это не могло не вызывать подозрений, но все было шито-крыто. Король будет доволен, если кто-нибудь представит доказательства их вины.

– Если они найдутся.

– Найдутся. Этой парочке есть что скрывать. Вряд ли им удалось замести все следы. Отец и лорд Магнуссон собираются отправить письма своим друзьям с просьбой сообщить, что они знают или хотя бы подозревают касательно Броуди. Кроме того, они постараются связаться со всеми, кто имел дело с Малисом или твоей матерью.

– Да, я слышала. И еще они намерены пообещать защиту и сохранение тайны всем, кто боится мести Броуди, которая последует, если они скажут правду.

– Вот именно. Отец даже пообещал, что в случае нужды предоставит укрытие их женам и детям. Так что я не сомневаюсь, что выбранная тактика принесет свои плоды. Люди охотно воспользуются возможностью расквитаться с Броуди. Я не сомневаюсь, что и ты одобряешь все наши шаги. Что же тебя тревожит?

Шайн нахмурилась:

– А что буду делать я?

– Понятно, – улыбнулся Гэмел, притянув ее в свои объятия. – Тебе кажется, что тебя отодвинули в сторону, лишив возможности отомстить?

На мгновение Шайн напряглась, но затем, вздохнув, расслабилась. Ей нравилось находиться рядом с ним. С ее стороны было глупо противиться Гэмелу, но Шайн подозревала, что продолжит в том же духе – хотя бы из чувства протеста. Он так сильно давил на нее, что она с трудом соображала в его присутствии.

– Пожалуй. Хотя я за многое благодарна. Главное, я получила поддержку, которую так долго искала, причем в таком объеме, что даже чувствую себя лишней.

– Так лучше, Шайн, – сказал он, поглаживая ее по спине. – По многим причинам. Скоро Броуди узнают, что кто-то интересуется их темными делишками. Попытаются выяснить, кто же это проявляет столь опасное любопытство. Тебе и близнецам лучше оставаться в тени. Конечно, мы сделаем все, чтобы защитить вас, но, как только Броуди узнают, что вы здесь, нам придется многократно усилить меры безопасности. Чем дольше они будут пребывать в неведении, тем лучше.

Все это было правильно, вполне логично и разумно, чтобы спорить, и Шайн почувствовала, что ее досада начинает слабеть. В конце концов, разве не по этим причинам она искала помощь? Делать все самой равносильно тому, чтобы разоблачить себя и близнецов. Броуди легко распознают ее замыслы. А это – верная смерть.

– Неужели ты думала, что достаточно собрать воинский отряд, поскакать в Дорчебейн и выбить их оттуда? – поинтересовался Гэмел не без иронии.

– Нет. – Шайн слабо улыбнулась. Именно так она представляла себе возвращение домой в детстве. – Конечно, я мечтала о таком быстром и впечатляющем финале этой истории, но в глубине души понимала, что в реальности все гораздо сложнее. – Она нахмурилась. – Ты сказал, что есть много причин, чтобы сделать мое участие в осуществлении ваших планов нежелательным, но назвал только одну, максимум две.

– Две. Поиск доказательств и защита тебя и мальчиков.

– Гэмел, – она слегка отстранилась, чтобы посмотреть на него, – ты сказал – много причин.

Он скользнул руками вниз и обхватил ее талию.

– Не могла бы ты хоть ненадолго забыть о своих страхах и тревогах?

Шайн встретила эти слова суровым взглядом и оторвала его руки от себя.

– Гэмел.

Он вздохнул:

– Просто все наши планы предполагают смерть твоей матери. Я не представляю, как этого можно избежать.

– Я тоже. – Шайн прижалась щекой к его груди и обвила руками.

– Я хотел бы, чтобы ты держалась как можно дальше от всей этой скверны. Пусть твои руки останутся чистыми.

– Я пустила ищеек по их следу. И теперь в ответе за все, что случится дальше.

– Это не одно и то же. Ты всего лишь пытаешься устранить угрозу собственной жизни и жизни близнецов. Разумно. Но это существенно отличается от того, чтобы лично способствовать смерти Арабел, пусть даже заслуженной. Несмотря ни на что, она твоя мать.

– Однако это не мешает мне видеть зло, которое она творит. Тебе же кровное родство не помешало видеть дурные поступки твоей матери?

– Не помешало, но моя мать не была такой законченной злодейкой, как твоя.

Шайн нахмурилась:

– Ты говорил, что она такая же.

– Во многих отношениях. Она была аморальна, бессердечна и порой жестока. И настолько не хотела ребенка, что пыталась убить меня до моего рождения и даже когда я родился. К счастью, монахини обители, где она нашла убежище, не дали ей задушить меня.

Охваченная сочувствием, Шайн крепче обняла его.

– Представляю, как горько ребенку сознавать, что родная мать хотела избавиться от него.

– Да, это до сих пор ранит. Но жена моего отца, Эдина, своей добротой и материнской заботой давно залечила эту рану. Позже моя родная мать была приговорена к пожизненному заточению в том же монастыре. Ее семья больше не могла терпеть ее распутство и стыдилась средств, к которым она прибегала, чтобы причинить зло моему отцу и Эдине. В общем, я нечасто слышу о ней.

– Я тоже практически не общалась со своей матерью. Мы оба несем это проклятие.

– И полагаю, оба осознаем опасность, которая может исходить от наших матерей.

– Я очень хорошо знаю, что Арабел представляет угрозу для меня.

– Да, но, как я уже сказал, она твоя мать, и в определенный момент этой смертельной игры сей факт может заставить тебя колебаться.

– Я уже колеблюсь, – прошептала она.

– Я рад, что ты это поняла. Надеюсь, ты отдаешь себе отчет, насколько опасными могут оказаться твои сомнения?

– Да, конечно. Моя мать не станет колебаться. Не пощадит меня.

– Если я правильно сужу о ней, она не замедлит воспользоваться твоей нерешительностью. У тебя и так уже есть одна слабость.

– Какая же? – Шайн нахмурилась, неуверенная, должна ли она чувствовать себя задетой.

Гэмел чмокнул ее в кончик носа.

– Ты неравнодушна к тем, кто окружает тебя. Достаточно одного взгляда, чтобы понять, что ты любишь близнецов как собственных детей.

Кивнув, она снова прильнула к нему, признавая его правоту.

– Да, и не забудь о Фартинге.

Гэмел тихо выругался, что стало его привычной реакцией на упоминание имени Фартинга. Шайн подавила улыбку. Пожалуй, в утверждении лорда Логана, что Гэмел ревнует, есть доля истины. Эта мысль доставила ей удовольствие, что противоречило ее отказу выйти за него замуж. Но в конце концов, они были любовниками, и Шайн даже приятно было видеть у него черточки собственника. Впрочем, она не собиралась мириться с подобной ситуацией. Фартинг – часть ее семьи, и Гэмелу придется преодолеть свою неприязнь.

– Но меня ты тоже любишь, хоть немного? – поинтересовался он.

– Тебя? Хм. Я пока еще не решила. Надо подумать.

Шайн испуганно взвизгнула, когда он схватил ее за талию и посадил на парапет. Крепко прижавшись к нему, она закрыла глаза, борясь с искушением посмотреть вниз. Даже крепкая хватка его сильных рук, державших ее за талию, не внушала чувства безопасности.

– Гэмел, сейчас же сними меня отсюда.

– Я подумал, что ты будешь более ясно мыслить, сидя здесь.

– У меня вообще нет мыслей, кроме одной: далеко ли до земли?

– Гляньте, – раздался звучный мужской голос внизу, – это не наш ли рыжий братец пытается скинуть бедную девушку со стены?

– Неужели бедняжка устояла перед твоим обаянием? – крикнул другой мужской голос.

Шайн обнаружила, что ее быстро поставили на ноги. Прислонившись к стене, она постаралась успокоиться, пока Гэмел обменивался насмешливыми репликами со своими двумя братьями. Их непринужденный разговор служил еще одним свидетельством того, что она стала неотъемлемой частью семьи. Когда он наконец протянул ей руку, Шайн решила, что он поведет ее в большой зал, чтобы представить братьям, но вместо этого Гэмел хмуро уставился на нее.

– Что-то я сомневаюсь, что мне следует знакомить тебя с ними, – ворчливо произнес он.

– Почему? – Шайн постаралась подавить чувство обиды, ожидая, когда он объяснит причину своих сомнений.

– Мои братья, Норман и Найджел, ближе к тебе по возрасту – одному девятнадцать, а другому двадцать. К тому же они не лишены обаяния и падки на хорошеньких девушек.

– Я еще не встречала мужчины, равнодушного к женскому полу. – Шайн двинулась к лестнице, потянув его за собой. – Неужели ты считаешь, что я такая пустышка, что легко польщусь на игривые взгляды и приятные слова? – Она не удержалась, чтобы не добавить: – Впрочем, от тебя я не дождалась ни того, ни другого.

– Но я только и делал, что бросал на тебя игривые взгляды.

– Игривые? Скажи лучше – похотливые. А вместо приятных слов были одни угрозы.

Гэмел не стал предаваться воспоминаниям, предпочитая говорить о будущем:

– И все же бедный влюбленный чувствовал бы себя более уверенно, если бы дама его сердца дала ему понять, что связана с ним навеки.

– Разве я не сказала тебе, что я твоя?

– Меня бы вполне удовлетворила пара-тройка слов перед священником.

– Что ж, пока тебе придется довольствоваться моим словом.

Гэмел вздохнул и ускорил шаг, поравнявшись с ней. Бросив взгляд на его мрачное лицо, Шайн предположила, что не будет большой беды, если она развеет его неуверенность, однако медлила. Он попросил ее стать его женой, но ничего не сказал о своих чувствах. Вспомнив, как бесцеремонно он вторгся в ее жизнь, она решила, что с его стороны несправедливо требовать от нее нежных слов, когда он сам не удосужился признаться ей в любви.

Войдя вслед за Гэмелом в большой зал, она оказалась в кругу семейства Логанов. Последовали короткие представления и шумные приветствия, адресованные вновь прибывшим членам семьи. Спустя несколько минут Шайн обнаружила, что сидит рядом с Гэмелом, слушая в очередной раз собственную историю. Норман и Найджел выразили горячее желание включиться в борьбу, заверив отца, что рыцарь, у которого они служили оруженосцами, охотно согласится.

Шайн украдкой разглядывала братьев Гэмела. Оба были хороши собой и определенно обладали всеми достоинствами, чтобы привлечь внимание девушек. Старший, Норман, был красивее Найджела. У него были золотистые волосы и голубые глаза. Найджел был младше всего лишь на год и являлся обладателем рыжеватых волос и светло-карих глаз. Оба отличались высоким ростом, но Найджел имел более крепкое телосложение, унаследованное от отца. Шайн подозревала, что от одного вида этих парней сердца девушек бились сильнее. Даже зная, что они осыпают ее комплиментами отчасти для того, чтобы поддразнить Гэмела, она обнаружила, что всей душой наслаждается с ними. Кроме того, ее радовало, что молодые люди не разделяют враждебности Гэмела по отношению к Фартингу. Хорошо, что не будет единого фронта Логанов против ее верного друга.

– Значит, мы останемся здесь? – поинтересовался Бэрри, когда Шайн укладывала его в постель поздно вечером.

Она присела на краешек кровати, которую поставили для близнецов в дальнем углу комнаты, служившей спальней младшим братьям Гэмела.

– По крайней мере на ближайшее время, – кивнула она.

– Эти люди собираются помочь нам вернуть Дорчебейн?

– Да. И отец Фартинга в том числе.

– Надеюсь, никто не пострадает, – вздохнул Белдейн.

– Я тоже молюсь об этом, дорогой, – тихо отозвалась Шайн.

– Почему Фартинг и Гэмел так ненавидят друг друга?

– Они вовсе не ненавидят друг друга. Вообще-то я думаю, что они могли бы стать лучшими друзьями. Но им нужно избавиться от взаимного ожесточения, а для этого необходимо время. Возможно, когда они начнут вместе помогать нам, все уладится само собой. А теперь спите.

Поцеловав каждого в щеку, Шайн отправилась на поиски отведенной ей комнаты, где ее ждала горячая ванна. К удобствам Данкойла слишком легко привыкнуть, размышляла она, лежа в горячей воде.

После того как ванну унесли, Шайн села на толстую овечью шкуру перед камином, где пылал яркий огонь, и принялась расчесывать волосы. Негромкий стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Вряд ли это был Гэмел. Он не стал бы стучаться и спрашивать разрешения. Когда Шайн откликнулась, в комнату вошла леди Эдина и притворила за собой дверь.

– Не вставай, – сказала она, когда Шайн сделала попытку подняться. – Я пришла поболтать. – Она опустилась на шкуру рядом с девушкой и забрала щетку у нее из рук. – Дай-ка мне. – Пристроившись за спиной Шайн, она начала расчесывать ее шелковистые пряди. – Всегда лучше, когда это делает кто-нибудь другой, особенно если волосы такие длинные и густые, как у тебя.

– Спасибо, миледи.

– Можешь звать меня Эдина, хотя я надеюсь, что скоро ты станешь называть меня матерью.

– Миледи, – начала Шайн смущенно, не представляя как объяснить свою позицию, – я…

– Знаю. Ты отказалась выйти замуж за Гэмела. По его словам, тебя удерживает клятва. Я хотела бы поговорить с тобой об этом, хотя мой муж убежден, что нам не следует вмешиваться. Мы сошлись на том, что я просто выскажу свои мысли и оставлю тебя в покое. И не стану давить на тебя.

– Зато Гэмел делает это постоянно, – вздохнула Шайн. Хотя это была чистая правда, она боялась показаться чересчур дерзкой.

– Да, зная Гэмела, я не сомневаюсь, что он продолжит в том же духе. Я поговорю с ним, но, думаю, это бесполезно. Даже если я заставлю его дать обещание, он наверняка его нарушит.

– Я бы этого не хотела, – сказала Шайн, задаваясь вопросом, как все могло так усложниться.

– Так я и думала. Ты совсем вскружила голову бедному парню, дорогая.

– Я не стремилась к этому.

Эдина нежно потрепала ее по щеке.

– Понимаю. Как и все здесь. Но ты была близка с Гэмелом, дорогая. Это правда, что только клятва удерживает тебя от того, чтобы выйти за него замуж?

Шайн открыла рот, чтобы сказать “да”, затем медленно закрыла его. Внезапно ситуация представилась ей более сложной. В ее голове теснились мысли, но причины ее колебаний были слишком запутанны, чтобы отделить их одну от другой.

Гэмел загнал ее в угол, не предоставив возможности подумать, и продолжал давить на нее, добиваясь желаемого. Конечно, их связывала страсть. Это притягивало и одновременно отталкивало Шайн. Страсть была так сильна, так неодолима, что порой ей казалось, что это неправильно и даже опасно. В глубине души она боялась, что Гэмел воспользуется ее слабостью, чтобы, как рабыню, привязать к себе. При мысли, что она станет слишком зависимой от другого человека, Шайн холодела. И потом, оставался вопрос о Фартинге. Неужели Гэмел заставит ее выбирать между ним и ее верным другом? Смирится ли когда-нибудь с присутствием Фартинга в ее жизни, поняв, как много он значит для нее? Но помимо этих соображений глубоко в ней жил страх, что она носит в себе зло, которое поразило ее мать. Впрочем, все это было слишком сумбурно, чтобы рассказывать леди Эдине, и Шайн постаралась собраться с мыслями, чтобы ответить на ее вопрос.

– Я не уверена, что только моя клятва заставляет меня отказывать Гэмелу, – пробормотала она, потирая кончиками пальцев виски. – Он так неожиданно вторгся в мою жизнь. И вообще, за это время произошло столько событий, что у меня не было возможности все спокойно обдумать.

– И в ближайшее время не будет, – предупредила Эдина, взяв ее руку.

– В таком случае что мне делать?

– Думаю, ты должна решать проблемы по мере их поступления.

– У меня нет времени на любовные дела. Я должна бороться со своими врагами.

– Ну, для решения проблем, связанных с Гэмелом, требуется совсем немного времени – ровно столько, сколько нужно, чтобы преклонить колени перед священником.

– Вы хотите, чтобы я вышла за него замуж? Что это решит? Я же только что рассказала вам, в каком замешательстве нахожусь.

– О, я это очень хорошо понимаю. Мой брак с Уильямом поначалу был устроен по расчету. Нам пришлось пройти через многое, прежде чем мы обрели счастье.

– Ну, мой брак никто не устраивал, не считая Гэмела который пытается дотащить меня до алтаря.

Эдина похлопала Шайн по руке в тщетной попытке успокоить ее нарастающее возбуждение.

– Подумай, детка. Девушки благородного происхождения не всегда свободны в своем выборе, за них нередко решает родня. Но похоже, твой случай особый.

– Особый, – прошептала Шайн, сознавая, что леди Эдина говорит правду. – Мои родственники – убийцы.

– Это всего лишь подозрения, которые еще нужно доказать. Нам потребуется время, чтобы разоблачить их злодеяния. И пока мы этого не сделаем, по закону ты принадлежишь своей родне. Даже с учетом того, что ты о ней рассказала.

– Но какое это имеет значение, если они не могут добраться до меня? Вряд ли закон им поможет.

– Все может случиться, детка. Конечно, мы будем прятать и защищать тебя. Но лорд и леди Броуди весьма искусны в своих интригах. Им нет равных в выведывании чужих секретов и затыкании ртов тем, кто знает об их грехах и преступлениях. Кроме того, они обладают такими влиятельными связями, о которых мы, возможно, даже не подозреваем. Закон дает им право, позволяющее делать с тобой все, что им заблагорассудится. Если они обнаружат, что ты жива и что у них есть все права, они ими непременно воспользуются.

– В таком случае я должна уехать отсюда.

– И провести еще шесть лет, прячась от каждой тени? Тебе представился шанс исполнить свою клятву. Хватит спасаться бегством. Пора остановиться и принять бой. Тем более что есть способ избежать угрозы, о которой мы только что говорили, выйдя замуж за Гэмела.

– А чем это мне поможет? – спросила Шайн, чувствуя себя настолько загнанной в угол, что ей стало трудно дышать.

– Не будь ты так расстроена, у тебя хватило бы ума ответить на этот вопрос самой. Девушка перестает быть собственностью своей семьи, когда выходит замуж.

– И становится собственностью мужа, – закончила Шайн. – Вы уверены, что подобный поворот остановит Броуди? Ведь брак будет заключен без их участия и согласия. Арабел и Малис просто откажутся признавать его и потребуют моего возвращения домой.

– Вполне возможно, но им понадобится время, чтобы забрать тебя от мужа. Брак, заключенный священником, пусть даже без ведома родителей, не какой-нибудь пустяк, от которого можно так просто отмахнуться. Кроме того, этого достаточно, чтобы дать Гэмелу и нам право бороться за тебя, не рискуя нарушить закон.

– Неужели это возможно? – Шайн начала опасаться, что втягивает своих защитников в серьезные неприятности. А вправе ли она это делать? – Гэмел сказал, что король не доверяет Арабел и Малису.

– Это не так уж важно. В законе все четко сказано. Нас могут обвинить, что мы претендуем на то, что принадлежит Броуди.

Шайн снова потерла виски, пытаясь сосредоточиться. Она не представляла, что предпринять. Все эти годы, строя планы мести, она не сознавала, с какими сложностями ей придется столкнуться. Ей всегда казалось, что все сводится к простому восстановлению справедливости. Однако, как оказалось, у нее нет ни одного доказательства, что Броуди действительно совершили то, в чем она их обвиняет. И пока она не получит эти доказательства, ее союзникам придется действовать с предельной осторожностью.

Эдина медленно поднялась и положила ладонь на голову Шайн.

– Подумай о моих словах, детка. Нет нужды принимать решение сегодня.

– Хорошо, я подумаю, леди Эдина. Однако должна признаться, вы представили мне не слишком заманчивую причину для брака.

– Бывают и худшие причины. К тому же я уверена, что ты нашла бы немало других в собственном сердце, будь у тебя время. К сожалению, его мало. А враги еще не повержены.

– И поэтому я должна принять решение, которое изменит всю мою жизнь, не представляя толком, что мне нужно и чего я хочу. Боюсь, это не лучший способ что-либо начинать.

– Тебе незачем менять всю свою жизнь, – тихо отозвалась Эдина.

– Что вы имеете в виду? Брак, освященный церковью, заключается навеки.

– Так считается, но это не совсем правда. Ты можешь заявить, что тебя принудили. В конце концов, ты богаче и выше по происхождению, чем Гэмел. Это не та партия, которую одобрили бы твои родственники или опекуны. Если ты хорошенько подумаешь, то наверняка сможешь придумать даже больше причин для признания твоего замужества незаконным.

– Возможно, но странно слышать это от вас.

– Просто я сочувствую очень сложному положению, в которое ты попала. К тому же как мать я хочу для Гэмела только счастья. Ты легко превратишь его жизнь в ад, отказавшись от него, и я сделаю все, чтобы спасти его от этого. – Она нагнулась и поцеловала Шайн в щеку, прежде чем направиться к двери. – Ему будет легче пережить потерю жены, чем провести годы, пытаясь завоевать ее любовь. – Она открыла дверь и помедлила, глядя на Шайн. – А пока для тебя – и всех нас – будет лучше, если ты выйдешь замуж. Подумай об этом, детка, и постарайся не давать воли эмоциям.

Едва прикрыв за собой дверь, Эдина увидела Гэмела, направлявшегося к Шайн. Сделав пару шагов ему навстречу, она остановилась, преграждая ему путь. Трудно было не улыбнуться при виде досады, отразившейся на его лице, но она сдержала улыбку. Вряд ли Гэмелу понравится то, что она собирается ему сказать. Оставалось только надеяться, что у него хватит ума, чтобы увидеть здравый смысл в ее планах.

– Ты говорила с Шайн? – поинтересовался он, увидев мачеху возле двери, за которой находилась его возлюбленная.

– Да, и я очень довольна, что могу перемолвиться с тобой словом, прежде чем ты увидишься с ней. Речь шла о браке, на котором ты настаиваешь.

– Ты сказала, что не сомневаешься в его необходимости.

– Да. Однако я не могу одобрить того, как ты давишь на девушку.

– Я хочу привязать ее к себе как можно крепче. А то она опять ускользнет.

– Гэмел, замужество не остановит Шайн, если она действительно пожелает уйти. Но я хотела поговорить о другом. Я пыталась убедить ее выйти за тебя замуж. Не радуйся прежде времени. Мои аргументы не касались твоих достоинств или недостатков как мужа.

– В таком случае, что ты ей сказала, чтобы убедить ее принять мое предложение?

По мере того как Эдина вводила его в курс дела, Гэмел все больше хмурился. Ему явно не нравилась такая постановка вопроса. Ему хотелось от Шайн гораздо большего, чем быть использованным в качестве щита от притязаний ее родственников. Когда Эдина сказала, что он должен пообещать Шайн, что не будет возражать против расторжения брака после того, как ее враги будут повержены, он выругался.

– Нет! Я никогда ее не отпущу. Я это сто раз повторял.

– Ты не можешь удерживать ее против воли и требовать, чтобы она разделяла твои чувства, – резко бросила Эдина. Вздохнув, она накрыла ладонью стиснутый кулак Гэмела. – Попытайся рассуждать здраво, хорошо? Потребуется немало времени, чтобы победить ее врагов. Ты можешь воспользоваться этим, чтобы завоевать ее сердце. Однако если девушка в конечном итоге пожелает свободы, ты должен отпустить ее, или вы оба будете страдать. Думаю, ты это очень хорошо понимаешь. И учти, если ты не предложишь ей выбора, она может вообще отказаться выйти за тебя замуж. Не заставляй ее чувствовать себя скованной цепями, иначе она никогда не примет твое предложение.

Гэмел кивнул, молча признавая мудрость совета Эдины. Оставалось только молиться, что он найдет силы последовать ему. Поцеловав мачеху в щеку, он направился в комнату Шайн. Закрыв за собой дверь, Гэмел встретил ее взгляд и внутренне вздохнул, прочитав в нем настороженность.

– Эдина говорила с тобой, – произнес он, подойдя к Шайн и опустившись рядом с ней на колени.

– Да, но у меня не было времени обдумать ее совет.

– Это очень хороший совет.

– Она рассказала тебе, о чем мы говорили?

– Да. Тебе нужна защита, Шайн, и, думаю, ты это понимаешь. Да и нам так будет проще. Наверное, у тебя немало причин возражать против брака со мной, и очень веских причин, но ты не можешь отрицать мудрость слов Эдины. Если ты выйдешь замуж, твои родственники не смогут предъявить на тебя права.

– Я понимаю, что это так. Тут не требуются длительные размышления.

Гэмел взял ее за плечи.

– Значит, ты согласна? Мы поженимся?

– Да, когда захочешь.

– Завтра. Не вижу смысла ждать.

Радость, отразившаяся на его лице, нашла отклик в ее душе, но Шайн подавила его.

– А Эдина рассказала тебе про обещание, которое ты должен мне дать?

– Да, что я позволю тебе расторгнуть брак, когда мы покончим с Броуди.

– Значит, ты обещаешь отпустить меня, если я пожелаю?

Не в состоянии произнести это вслух, Гэмел кивнул.

Его немного задело, когда Шайн явно расслабилась и позволила обнять себя. Глядя в ее лицо, Гэмел поклялся, что сделает так, чтобы ей захотелось остаться с ним навсегда. К тому времени, когда их враги будут повержены, расторжение брака будет последним, чего пожелает Шайн.

Date: 2015-09-22; view: 258; Нарушение авторских прав