История социального аудита

История социального аудита началась в США в 1940-е гг., когда социальные рейтинги компаний стали регулярными. Эти рейтинги оценивали отношения с персоналом и профсоюзами, с местным сообществом, филантропию (пожертвования), волонтерство и другие программы компаний в местных сообществах (community based programs).

В 1960-е - 1970-е гг. стало возрастать общественное недовольство в отношении негативных последствий роста производства. Все чаще экономический рост осуществлялся за счет загрязнения окружающей среды, всякого рода дискриминации, снижения безопасности производства, ухудшения качества товаров.

Львиная доля ответственности за социальную несправедливость и экономическое неравенство была возложена... на бизнес. Так рассудили правительство и общественное мнение. Общественное мнение и его лидеры стали меньше доверять корпорациям, и, как следствие, число покупателей сократилось. Результатом стало общественное давление на бизнес с целью регулирования социально значимых аспектов деятельности компаний. В ответ на это бизнес стал все чаще выступать инициатором <социально ответственного поведения>.

Поначалу такие прогрессивные компании, как Dayton Hudston, Levi Strauss, Cummings Engines, отдавали в эти фонды до 5% налогооблагаемой прибыли. Однако к концу 1970-х гг., когда схлынула первая волна энтузиастов <социально ответственного поведения> американский бизнес стал относиться к филантропии более прагматично. У правительства появилось опасение, что корпорации вовсе перестанут заботиться о нуждах своих communities. В 1977 г. Конгрессом был принят документ, по которому американским банкам предписывалось делать инвестиции в территории, на которых они оперируют. Community Reinvestment Act (Закон о реинвестициях в местные сообщества) и по сей день остается основным инструментом поощрения социальной вовлеченности банков на местном уровне. Заметим, что реально закон заработал к середине 1980-х гг. Бюрократия везде одинакова.

Никаких карательных санкций закон не предусматривал. Банк не может быть лишен лицензии или оштрафован за <невыполнение плана> по инвестициям в местные сообщества. Да и самого плана в общем-то нет. Как же так? Как же отчитываются банки, и кто определяет, много они инвестировали в community или мало?

Правительство поступило до гениального просто. Оно выделило каждому банку <подшефную территорию> и прикрепило его к местному правительственному агентству, наблюдающему за ходом программы. В конце года каждый банк отчитывался о проделанной работе. По итогам отчета был составлен список активности банков в сфере социальных инвестиций (в порядке убывания).

Дальше последовал изящный ход. Список был опубликован крупнейшими деловыми изданиями с мелко набранным пояснением, что рейтинг касается показателей социальной вовлеченности и ничего более. Но американцы, увидевшие знакомые банки не в первых рядах, посчитали это признаком их финансовой несостоятельности и бросились переводить свои счета в более достойные финансовые институты.

На следующий год банки изо всех сил старались доказать свое желание работать на местное сообщество.

Что касается развития социального аудита в России, то с 2000 г. в нашей стране проводится конкурс <Российская организация высокой социальной эффективности>. С 2004 г. конкурс, по решению Правительства РФ, решено сделать ежегодным. По заявлению оргкомитета конкурса, в нем ежегодно принимают участие более тысячи компаний. Участие в конкурсе платное, регистрационный взнос составляет 18 тыс. руб. Для организаторов конкурс стал прибыльным бизнесом, а участники в доверительных беседах жалуются на <добровольно-принудительный> характер мероприятия и выражают сомнения в объективности выбора победителей.

Под социальной эффективностью, по мнению организаторов конкурса, следует понимать отсутствие задолженности перед государством, наличие коллективного договора, наличие профсоюзной организации. Отчеты о социальной поддержке работников и местных сообществ принимаются в произвольной форме (присылайте все, что есть, а мы посмотрим) и оцениваются по не вполне понятным критериям.

Сам факт проведения подобного конкурса говорит о том, что государство хочет и будет оценивать социальную эффективность компаний. Вопрос в том, как оно будет это делать.

Бизнес-сообщество, признавая необходимость объективной оценки <социальных инвестиций> компаний, не спешит разрабатывать встречные предложения. Позиция простая: пусть власть сама решит, что такое социальная ответственность бизнеса. Мы люди подневольные: введет государство новую форму социальной отчетности - будем отчитываться.

Между тем публичные политики все чаще заявляют о <социальном налоге> на бизнес. Еще в середине 1990-х гг. в Госдуме был разработан документ, поразительно напоминающий американский Community Reinvestment Act с той лишь разницей, что у нас процент <социального инвестирования> был фиксированным, а оценкой социальных инвестиций должна была заниматься федеральная и местная власть по своему усмотрению. Что из этого может получиться, объяснять не надо.

<Нравственный налог> на компании введен в Татарстане, ряд областей России готов предложить свои варианты регионального <социального налога>.

Объективная оценка эффективности социально значимой деятельности компаний стала необходимостью. В числе основных причин:

a. ограниченность ресурсов. Сегодня бизнес отдает государству не менее 75% прибыли в виде налогов, государственные поборы на <социальные цели> продолжают расти;

b. рост давления со стороны общества и средств массовой информации, предлагающих богатым <поделиться>;

c. необходимость участия бизнеса в коренных социально-экономических реформах, направленных на решение актуальных для общества проблем: бедности, безопасности, преступности, коррупции, поможет компаниям выстроить систему сбалансированных отношений с властью.

Органам власти оценка объективного вклада компаний в развитие местных сообществ (индекса социальной ответственности) позволит активизировать приток инвестиций в регионы, повысить их инвестиционную привлекательность, снизить социальную напряженность и связанные с ними риски, повысить качество жизни людей.

Социальный аудит может стать для бизнес-сообщества инструментом влияния на региональную и федеральную власть, главным гарантом от <чиновничьего рэкета>, как назвал это явление президент РФ В. Путин.

Участие власти, консалтинговых и рейтинговых агентств в разработке методики социального аудита необходимо. Данные недавних исследований свидетельствуют, что, по мнению населения, наибольшим доверием могут пользоваться отчеты компаний, заверенные независимой внешней организацией (83%) или органом власти (72%). Однако главной заинтересованной стороной разработки национальной модели социального аудита является само бизнес-сообщество.