Юстас и Джеймс

Когда я впервые увидел Элизабет Шпигель в Коламбусе, в день накануне открытия турнира, она выглядела счастливой и хорошо отдохнувшей. На ней была крахмальная белая туника и полосатые брючки, сшитые на заказ; она ела мандарины, пила чай и разбирала напоследок шахматные партии с парой десятков учеников, набившихся в ее гостиничный номер прямо над конференц‑центром, где должен был проходить турнир.

Однако как только начались соревнования, ее аккуратный внешний вид начал «линять», и каждый день волосы у нее становились чуть более растрепанными, а глаза – чуть более стеклянными. Для нее турнир учеников был самым важным соревнованием этого года.

– Я чувствую себя так, будто турниру предстоит вынести суждение о моей работе, – сказала она мне в тот день. – Все, что я делаю весь год, сводится к тому, насколько хорошо мы с ним справимся.

Поэтому она просидела в комнате Union B весь день, запивая беспокойство кофе и заедая его заказанной из кафетерия едой.

IS 318 соревновалась в пяти дивизионах, и два из них, которые Шпигель воспринимала наиболее серьезно, были К‑8 Open и К‑9 Open (слово Open, «открытый», означает, что в этих дивизионах не ограничен верхний предел рейтинга игроков).

Дивизион К‑9 Open включал учащихся до 9‑го класса, но многие тренеры считали его менее состязательным, чем К‑8 Open (в который допускались учащиеся только до 8‑го класса), поскольку в К‑9 соревновалось меньшее количество команд. Шпигель считала, что у ее команды есть неплохие шансы выиграть в обоих дивизионах, хотя пока еще ни одна школа не выигрывала и К‑9, и К‑8 в один и тот же год – тем более, что в IS 318 не было девятых классов.

Одной из причин, по которым команды Шпигель всегда так хорошо выступали на турнирах, было то, что баскетбольные тренеры называют «глубокой скамейкой».

В большинстве частных школ, в которые принимают по результатам экзаменов, всегда найдется горстка очень хороших шахматных игроков, вундеркиндов из обеспеченных семей, которые с раннего детства получали индивидуальную подготовку. В IS 318 такие привилегированные дети не шли, но поскольку шахматы были настолько неотъемлемой частью школьных занятий и школьной культуры, Шпигель вместо этого могла ежегодно привлекать в шахматный клуб десятки новых учеников, детей, которые очень мало знали о шахматах, но были готовы и рады узнать больше.

Она разработала свою программу таким образом, чтобы в полной мере этим воспользоваться, и проведя в школе почти десять лет, выстроила педагогическую систему, которая могла с гарантией превратить два с лишним десятка новичков, пришедших в шахматный клуб в первые недели обучения в 6‑м классе, в созвездие шахматистов с рейтингом 1500, 1600, а у некоторых даже 1800 и 1900 к тому времени, как они оканчивали 8‑й класс.

Рейтинг учеников IS 318 очень редко переваливал за 2000, что означало, что школа редко выигрывала индивидуальные чемпионаты. Но подход Шпигель был идеальной стратегией для командных чемпионатов, где каждый турнир выигрывала школа, чьи четыре лучших игрока вместе зарабатывали наибольшее количество побед. В командном соревновании, знала Шпигель, решающую роль играют не способности твоего лучшего игрока, а способности твоих четырех лучших игроков. А в IS 318 в любой произвольно выбранный день всегда могло найтись около десятка учеников, каждый из которых был способен стать одним из такой четверки.

Но осенью 2009 года в IS 318 поступил Юстас Уильямс, и состав команды начал меняться. Юстас, который жил в Бронксе, был крутым парнем, вдумчивым и жестким, высоким, темнокожим, плотно сбитым. Он говорил тихо и в обществе незнакомых людей мог показаться стеснительным, но по коридорам школы двигался с вальяжной уверенностью: ведь это была одна из немногих средних школ в стране, где то, что парень является шахматным чемпионом, обеспечивало ему уважение, а не насмешки.

Юстас начал играть в шахматы в 3‑м классе, учась в начальной школе 70 в Южном Бронксе, благодаря обществу «Шахматы в школах», и его преподаватели рано распознали в нем многообещающего шахматиста, жадного до учебы и обладающего необыкновенными способностями к концентрации и сосредоточенности.

«Шахматы в школах» платили за его шахматное обучение в частном порядке, и его мать, которая была убеждена, что Юстасу суждено в этой жизни величие, делала все, что было в ее силах, чтобы помочь ему совершенствоваться.

К тому времени как Юстас начал свое обучение в 6 классе IS 318, его рейтинг уже перевалил за 2000, на сотни очков превышая рейтинг любого из прежних учеников Шпигель, и, в сущности довольно близко подобравшись к собственному рейтингу Шпигель. И хотя Юстас явно был лучшим игроком в 6 классе, вместе с ним в IS 318 поступили и двое других учеников, которые тоже обладали существенным шахматным опытом: Айзек Бараев, сын русских иммигрантов из Квинса, который поступил в 6 класс с рейтингом в 1500, и Джеймс Блэк‑младший, афроамериканский мальчик из Бруклина, из района Бедфорд‑Стайвесант, который ушел из своей местной общественной школы с рейтингом в 1700.

Особенно теплые отношения сложились у Шпигель с Джеймсом Блэком. Она познакомилась с ним, когда он учился еще в начальной школе, и хотя его шахматные способности ныне соперничали с ее способностями, он понимал, что она помогла ему улучшить рейтинг за время пребывания в школе, подняв его от 1700 до более чем 2100; это достаточно существенный скачок.

Джеймс был стройным и красивым парнишкой, со стриженными ёжиком волосами, с надколотым передним зубом, с большими, выразительными глазами. Он был необыкновенно общителен и любил устраивать розыгрыши со своими одноклассниками.

Присутствуя на занятиях Шпигель, я часто видел, как Джеймс сидит на дальнем конце класса, играя одну партию и громко обсуждая другую, которую играли соседи, объясняя другим игрокам, какие ходы им следовало бы сделать, время от времени протягивая руку и делая их самостоятельно.

Как и Юстас, Джеймс научился играть в шахматы в третьем классе, когда преподаватель из «Шахмат в школах» посетил его школу. Дома он тренировался с отцом, который купил Джеймсу шахматную доску, стоило сыну проявить первые признаки интереса к этой игре. Джеймс Блэк‑старший питал горячую привязанность к сыну. Как‑то раз он рассказал мне, что еще до зачатия Джеймса решил, что его первый ребенок, будь то мальчик или девочка, будет носить имя Джеймс Блэк‑младший (или младшая).

Джеймс‑старший вырос в Бронксе и хорошо учился в школе, но бросил колледж спустя два года учебы. Он всегда мечтал поступить на службу в ВМФ США, но когда он окончил школу, ему удалось получить хорошо оплачиваемую работу за прилавком гастронома в D`Agostino, нью‑йоркской сети супермаркетов, и он так и не пошел во флот.

Около 35 лет он влюбился в Тоню Коулс, женщину с тремя детьми, и вместе с их общим ребенком, Джеймсом, они сформировали смешанную семью.

Джеймс‑старший рассказывал мне: он надеялся, что его приемные дети будут подавать хороший пример Джеймсу‑младшему, но этого не случилось. Когда Джеймс был еще маленьким, один из его сводных братьев был обвинен в продаже наркотиков и провел почти 3 года за решеткой; другой все еще находился в тюрьме за убийство, и это преступление отнимет у него 20 лет жизни.

Их проблемы только возросли, когда Джеймс‑старший сосредоточился на собственном сыне и его решимости преуспеть. «Я говорю Джеймсу: твоим братьям мне почти нечего сказать, – рассказывал он мне в начале учебного года. – Зато я многое могу сказать тебе. Моя работа – вести тебя в будущее».

В IS 318 Джеймс был ненадежным учеником. В основном его оценки были хорошие, но на государственных тестах в 6 классе он получил 2 балла из 4 возможных по математике и чтению, что означало, что он отстает от среднего уровня и входит в нижнюю треть по результатам города в целом.

В школе у него была репутация проблемного мальчика, и в 6‑м классе его часто отсылали в кабинет директора за то, что он валял дурака на занятиях или отпускал неприемлемые замечания в адрес одноклассниц.

Однако, несмотря на свои время от времени возникавшие проблемы в школе, он был выдающимся мастером шахмат, занимался до шести часов в день, и его спальня была битком набита книгами по шахматной стратегии.

Date: 2015-09-24; view: 407; Нарушение авторских прав