Удар трезубца

Эландриэлю, герцогу Аркскому, нездоровилось. Закутавшись в большой теплый плед, он сидел в кресле возле пылающего жаром камина и все равно мерз. В его распоряжении были все жрецы герцогства, но ни один из них не мог облегчить его страдания. Угольная лихорадка – наследственная болезнь, настоящий бич его прославленного рода. Лихорадка не влияла на продолжительность жизни, но мучений доставляла изрядно. Одна из тех редких болезней, против которых бессильна магия.

Барон Винроэль достал из кармана платок и вытер со лба мгновенно выступивший пот. В комнате было очень жарко.

– Время уходит, – проскрипел герцог, съежившись от бившего его озноба, – а Георг все еще жив.

– Возможно, это последний месяц его жизни, ваше высочество, – спокойно проронил барон.

Брови герцога слегка приподнялись.

– Ты что‑то приготовил?

– Да, ваше высочество.

– И что же тебя заставляет думать, что в этот раз ты не промахнешься? – едко поинтересовался герцог.

– Принцип остроги, ваше высочество.

– Какой еще остроги? – недовольно нахмурился герцог, он не любил, когда с ним говорили загадками.

– Рыбацкой остроги, ваше высочество, – ответил барон и, не дожидаясь недовольной реакции, пояснил: – У хорошей рыбацкой остроги не меньше трех зубьев, ваше высочество. В этот раз мы ударим не рогатиной, а трезубцем. Граф Честер сильный соперник, но сможет ли он отреагировать сразу на три удара? Сомневаюсь. Не думаю, что тайной службе хватит гибкости.

– А если все‑таки хватит?

Барон притворно вздохнул:

– Придется использовать запасной вариант, ваше высочество. Он займет много времени, и мне не хотелось бы к нему прибегнуть. Поэтому я постараюсь, чтобы «Трезубец» достиг цели.

– Хорошо. – Герцог закрыл глаза и откинулся на спинку кресла, разговор его утомил. – Держи меня в курсе.

Барон низко поклонился и вышел. За двойными тяжелыми дверями его встретила долгожданная прохлада. Барон с наслаждением вдохнул свежего воздуха и с сожалением посмотрел на свой промокший насквозь платок.

– Возьмите мой, – сказал чей‑то тихий голос, и тонкая рука протянула ему простой белый платок.

Барон поднял голову и увидел худого эльфийского юношу с бледным и непривычно грубым лицом. Это был Ториэль, старший сын и наследник герцога. Барон почтительно поклонился.

– Возьмите же, – настойчиво повторил Ториэль.

Барон осторожно взял платок и деликатно промокнул им вспотевшее лицо.

– Оставьте себе, – сказал Ториэль и грустно усмехнулся. – Мои возможности делать подарки сильно ограничены, но я достаточно богат, чтобы подарить вам этот платок.

– Благодарю вас, ваше высочество, – невозмутимо отозвался барон.

Герцог не любил Ториэля, ему не нравилась внешность сына, она казалась ему недостаточно эльфийской. Покои на задворках, скудное содержание и постоянные попреки – Ториэлю приходилось нелегко. Но рано или поздно он должен был стать герцогом, и не учитывать сей факт было бы крайне неразумно.

– Барон, – некрасивое лицо наследника исказило подобие вежливой улыбки, – окажите маленькую услугу. Я очень интересуюсь Лорнейскими островами, посмотрите у себя в архивах, нет ли у вас каких‑нибудь книг или других материалов с их описанием.

– Конечно, ваше высочество.

Барон откланялся и поспешил удалиться. У герцога хватает доносчиков и помимо тайной полиции. И барону не хотелось бы лишний раз объясняться со своим повелителем, у него достаточно было и своих забот.

Свинина с бобами и холодная родниковая вода – вот и вся трапеза. Мясник был знаменит своей простотой, или, как поговаривали злые языки, скупостью. Старшина нищих мог позволить себе богатый ужин, которым не погнушались бы и влиятельные вельможи. Но это было не в его привычках. Свинина с бобами – сытно и недорого. А родниковая вода, в отличие от вина, не дурманит голову накануне важного дела.

Гиотурен с плохо скрываемым отвращением посмотрел на поставленную перед ним тарелку. Жирная свинина и разваренные бобы его совершенно не прельщали. Вяло поковырявшись вилкой, он отодвинул тарелку в сторону, так ничего и не съев.

– Волнуешься? – усмехнулся Мясник.

– Брезгую, – откровенно ответил Гиотурен.

– Смелый, люблю таких.

Гиотурен поморщился. Была проделана громадная работа. Смертоносный капкан был собран буквально за считаные дни и готов был захлопнуться. Теперь оставалось только ждать, и это‑то и было труднее всего. Он встал с места и подошел к плотно занавешенному окну. С трудом преодолев искушение выглянуть наружу, Гиотурен несколько нервно спросил:

– Обязательно было встречаться здесь, в трактире? Подвалы мне кажутся безопасней.

Мясник осклабился:

– Не мандражируй, партнер. Этот район наш, трактир тем более. Здесь вокруг нищих как грязи. Ночью посторонним здесь лучше не отсвечивать. А подвалы – это так, для встреч с незнакомцами.

Гиотурен обжег его взглядом:

– А я думал, что прошедший год был весьма нелегким.

– А он и был нелегким, – не стал отрицать Мясник. – Раньше полгорода было у нас в руках, а теперь только один район.

– А что ж городская стража? – прищурился Гиотурен. – Не боишься, что сюда нагрянут?

– А что стража? – Мясник вытер жирные губы и сытно рыгнул. – Начальство‑то у них поменялось, это верно. Не чета прежнему… Лютуют, сволочи! Ну да мир не без добрых людей и не без жадных. Иной капрал не меньше капитана знает. Если облава или еще что – свистнут… Да ты не переживай, не меньше твоего рискуем, все у нас схвачено. Ты уж поверь, партнер.

Это была необычная ночь. И она надолго запомнилась горожанам. В два часа утра в Клайдивале потушили все фонари и факелы. Улицы погрузились во мрак. Открылись городские ворота, и в город вошли коронные полки из северных провинций. Копейщики и арбалетчики заблокировали казармы городской стражи. Уланы и рыцари северной марки перекрыли все ходы и выходы дворца Эрандаль. Городские трущобы оцепили плотным кольцом два полка коронных копейщиков. Началась «большая чистка»: в трущобы вошел полк мечников под предводительством мрачных агентов тайной службы.

Тысячи факелов осветили трущобы, эту гнойную язву на теле города. Выбивались двери, грохотали тяжелые солдатские сапоги, ни один дом, ни один подвал не был оставлен без внимания. Именем короля хватали всех мужчин без исключения. С оказывавшими сопротивление расправлялись стремительно и жестоко. Суровые мечники, прошедшие через горнило войны, ничего не знали и знать не хотели о воровских законах, нищенском обществе и связях с первыми лицами города. Казавшийся незыблемым фундамент, на котором держались трущобы, рухнул в одночасье.

Мясник и Гиотурен в сопровождении двух десятков хорошо вооруженных молодых и отчаянных головорезов ушли через тайные ходы до самой окраины квартала.

– Ничего, ничего, – шептал Мясник, по‑волчьи скаля зубы, – придет и наше время. Ох как мы будем резать, как мы будем резать! Ничего, ничего… Дайте только дожить, небось не впервой…

Тайные ходы закончились. Дальше предстояло прорываться по открытым улицам. Через два перекрестка и в Малый Гончарный переулок, а там уже врассыпную и затаиться по схронам. Город большой, ввек не сыщут.

Гибкий мускулистый нищий, посланный на разведку, горячим шепотом доложил:

– Мясник, на первом перекрестке сержант с десятком копейщиков, не стража – коронные. На втором тоже стоят, непонятно кто, но меньше, человек шесть. Дальше чисто.

– Прорвемся, – кивнул Мясник. – Главное – скорость. Сомнем копейщиков – и не задерживаясь вперед. Кто отстанет – виноват сам, спасать не будем. – Он нашел взглядом Гиотурена: – Ты пойдешь первым.

Гиотурен напрягся и затравленно огляделся, со всех сторон его окружали настороженные нищие. Мясник слабо улыбнулся:

– У тебя вид приличный. Сразу рубить не будут, а потом будет поздно. Понял?

Гиотурен не ответил.

– Да ты не тушуйся! – усмехнулся Мясник. – Ты же для меня как золотая корова. А кто будет рисковать коровой, приносящей золотых телят?

Эти слова убедили Гиотурена лучше любых заверений в дружбе. В алчность он верил больше, нежели в солидарность и партнерство. Коротко кивнув, он вышел вперед.

– На счет три, – тихо произнес Мясник и с этими словами ударил Гиотурена кинжалом в спину.

Лезвие прошло между ребер и пронзило сердце. Большая ладонь, зажавшая Гиотурену рот, не дала вырваться наружу предсмертному стону. Для верности Мясник перерезал ему горло и тихо опустил обмякшее тело на мостовую.

Мясник не стал бы старшиной нищих, если бы не обладал способностью учиться на своих ошибках. Сегодня молодой король преподал ему наглядный урок, и прожженный вор усвоил его на лету. Честному уголовнику не стоит забавляться заговорами, не его уровень – слишком большие ставки и слишком крутые игроки. Мясник машинально вытер кровь с кинжала и выдохнул сквозь зубы:

– Раз… два… Три!

Атака была неожиданной и жестокой. Больше половины копейщиков погибли, так и не успев ничего понять. Оставшиеся сплотились вокруг сержанта, но продержались недолго. Поднаторевшие в уличной поножовщине нищие не позволили им использовать преимущество, которое давали копья, и в схватке накоротке вырезали подчистую. За эту победу отряд Мясника заплатил шестью бойцами.

Не задерживаясь и не обращая внимания на раненых, нищие рванули к Гончарному переулку. Путь к свободе преграждала лишь жалкая кучка бойцов из второго круга оцепления. Уже просчитывавший свои дальнейшие планы Мясник краем глаза отметил необычное облачение охранявших перекресток воинов – короткие белые плащи с неясной в темноте эмблемой.

Полтора десятка против шестерых, почти троекратное преимущество. Нищие пошли в безоглядную атаку. Их встретили тремя алебардами и залпом из двух арбалетов. Шестой воин, с рыцарской цепью на груди, отскочил назад и затрубил в короткий изогнутый рог. Мясник грязно выругался и погнал свою гвардию вперед. Рыцарь протрубил в рог еще раз и, обнажив меч, бросился в гущу завязавшегося боя.

Старк и Локиртон отбросили разряженные арбалеты и, выхватив боевые топоры, встали на фланги их маленького отряда, прикрыв сосредоточенно рубящих алебардами друзей. Нищие, не выдержав их натиска, откатились назад, оставив своих раненых и убитых. Найманы, сохраняя строй, бросились за ними, не давая им остановиться и перегруппироваться.

– Куда?! – бешено проорал Мясник. – Сзади – смерть! Только вперед! Вперед, так вас и растак! Это наш единственный шанс!

Озверевшие нищие, откликнувшись на его призыв, кинулись прямо на алебарды. Первые двое погибли сразу, напоровшись на выставленные наконечники. Но алебарды на какое‑то мгновение пригнулись под тяжестью мертвецов. И это дало остальным шанс. Прямо по телам своих товарищей, дико рыча на все лады, гвардия Мясника пошла на штурм. Строй разрушился. Древко алебарды выскочило у Ласло из рук, и разъяренный нищий налетел на него, размахивая тяжелой гномьей секирой. Секира прорубила выставленный Ласло щит и вонзилась в руку. Ласло закричал и отступил назад. В образовавшуюся брешь бросились остальные нищие. Гарт с Сардом сомкнули свои широкие плечи и не дали нищим добить Ласло. Оставив алебарду, Гард вырвал у напиравшего нищего из рук секиру и ударом закованного в сталь кулака проломил ему висок. Алебарда Сарда обломилась, и он отбивался обломком древка от двух насевших на него нищих. Ему на помощь пришел Старк, прикрывший орка своим щитом и давший тем самым ему возможность достать оружие. Локиртон удачным ударом проломил голову широкоплечему коренастому нищему, но топор завяз в черепе и выскользнул из руки. Тогда другой нищий ударил его отобранным у копейщиков копьем. Локиртон попытался закрыться щитом, но не успел. Копье ударило его в правое плечо, он отшатнулся. Нищий бросился следом, но напоролся на Рустама.

Вот и пришло время проверить в бою уроки строгого мастера.

«Единорог» – отразить щитом удар и колющий выпад мечом. Королевский подарок окропился кровью из страшной раны на шее. Нищий дико закричал, шагнул назад и упал навзничь. Его место заняли сразу двое – у одного меч, у другого топор.

«Атакующий сокол» – шаг вперед, отразить щитом удар слева и рубящий диагональный по стоящему справа. Из разрубленной ключицы хлещет кровь, в глазах смерть, вступающая в свои права. Нищий с мечом пытается отойти, Рустам делает шаг следом, обманное движение щитом и рубящий вертикальный по руке, выставившей вперед меч. Отрубленная рука падает на мостовую. Со страшным криком нищий опустился на колени. Короткий удар, больше из сострадания, чем из надобности, и крик замолкает.

Скоротечная схватка закончилась. Узкую улицу заполонили набежавшие копейщики и найманы. Мясник и двое его уцелевших нищих бросили оружие и подняли руки. Их повалили на землю и, щедро наградив тумаками, сковали цепью и передали в руки тайной службы.

Дубовую дверь вышибли как пушинку. Унтер‑офицер Брайстол вскочил с постели и потянулся за мечом. Его отбросили назад сильным ударом ноги. Он упал на пол. На него навалились сверху, скрутили руки и связали их за спиной.

– Ты арестован, – сказал холодный незнакомый голос.

– Я рыцарь и унтер‑офицер гвардии! – прохрипел Брайстол, прижатый к полу чьим‑то тяжелым коленом. – Даже тайная служба не имеет права арестовывать гвардейцев!

– Зато мы имеем, – спокойно ответил все тот же голос.

Брайстола подхватили под локти и подняли на ноги. Он увидел перед собой высокого рыцаря с незнакомыми знаками отличия, в белом плаще с красным грифоном. В такие же плащи были облачены и остальные.

– Унтер‑офицер Брайстол Литертон? – сухо поинтересовался рыцарь.

– Да…

– Я сэр Найтон, командор ордена найманов. Именем короля ты арестован.

Глаза Брайстола удивленно округлились.

– Что еще за орден?

Ему никто не ответил. В комнату вошли трое хмурых мужчин в серых, невзрачных одеждах. Один из них посмотрел на Брайстола пристальным немигающим взглядом:

– Где золото, унтер?

У Брайстола оборвалось дыхание. До этого он еще верил, что это какое‑то чудовищное недоразумение. Но теперь он понял, что пришли именно за ним.

– Какое золото? – переспросил он сипло.

– Золото, которое передал тебе некий Гиотурен.

– Я не знаю никакого Гиотурена, – выдавил из себя Брайстол.

Агент тайной службы скривил губы:

– Мы все равно намеревались произвести здесь тщательный обыск.

Он посмотрел на командора. Найтон пожал плечами:

– Это ваша работа, поступайте как знаете. Мы свое дело сделали. Уведите арестованного.

Не успели еще первые лучи солнца осветить редкие кудрявые облака на просветлевшем небе, как в Эрандале сменили все караулы. Гвардейцы покинули дворец и ушли в свои загородные казармы. Их место заняли рыцари и воины в белых плащах с красными грифонами. Коронные полки, сделав свое дело, оставили город. Им предстояло вернуться в северные провинции.

Трущобы на время опустели. Городские площади украсились виселицами. Нищих, что должны были принимать участие в нападении на короля, вешали без долгих церемоний. Замешанных только в уголовщине – сотнями отправляли на каторгу. Сравнительно невиновных – припугнув, отпускали. Изрядно подчистившая свои ряды городская стража теперь контролировала все без исключения районы и кварталы столицы. «Большая чистка» закончилась, изменив город до неузнаваемости.

Барон Винроэль не огорчился провалом Гиотурена. Для того и планировался тройной удар, чтобы вымотать противника и рассеять его внимание. Чем масштабнее заговор, тем больше шансов, что его раскроют. Но есть и обратная сторона вопроса – чтобы покончить с таким заговором, потребуются нешуточные усилия защищающейся стороны. Ей придется использовать все свои ресурсы и энергию. Оборона неизбежно растянется, и где‑нибудь обязательно появится крохотная щель, достаточная для незаметного и молниеносного удара отточенным жалом. Если смотреть под таким ракурсом, то можно было считать, что Гиотурен свою задачу выполнил и операция развивается нормально.

Но барона беспокоил этот новый рыцарский орден, выплывший из ниоткуда и сменивший привычную дворцовую гвардию. Кто они такие? Чего от них ждать? Насколько они надежны и неподкупны? Где их слабые места? Вопросов много. Но нет времени искать ответы. Операция должна продолжаться, иначе все прежние усилия были напрасны.

Барон дернул за позолоченный шнур, и в кабинет вошел один из его помощников. Сдержанно поклонившись, помощник застыл в ожидании приказа. Барон помял в ладони свой тяжелый подбородок и сказал:

– Митаэль, пора приступать ко второй части операции «Трезубец».

– Слушаюсь, сэр.

Дверь за помощником закрылась. Несколько минут спустя через «разговорник» передадут приказ, и придут в действие невидимые шестеренки. Закрутится‑завертится живой механизм, нацеленный на убийство. Все было многократно просчитано, но в стройном, проверенном уравнении появились новые неизвестные – рыцари‑найманы. Повлияют ли они на результат? Барон не знал, однако менять план было уже поздно. Оставалось действовать.

Перед глазами невольно возникло зловещее воспоминание – посиневшее от яда лицо прежнего барона Винроэля, убитого герцогом собственноручно. Барон встряхнул головой, прогоняя непрошеное видение, и резко встал. Постукивая деревянной ногой, он подошел к окну и распахнул ставни. Свежий воздух наполнил легкие. В голове прояснилось.

«Лотар был рохлей, за то и поплатился, – подумал барон, – я не он. Недаром же меня прозвали Псом, со мной такие номера не проходят. Так или иначе, но все будет хорошо. У МЕНЯ все будет хорошо».

Теплая мягкая ночь. Большие яркие звезды над головой. Тихий шепот невидимой в темноте реки. Негромкие голоса дружинников за спиной. И вдруг – шу‑у! – невиданное чудище выскакивает прямо из‑под ног и взлетает ввысь. Конь испуганно фыркает. Восьмилетний мальчик сжимается в испуганный комочек. Надежные, большие руки прижимают его к широкой груди, и отцовский голос с ласковой усмешкой говорит:

– Не бойся, глупыш. Это всего лишь куропатка.

– А она кусается?

Отец смеется:

– Нет, она не кусается. Но даже если нам встретится кто‑нибудь кусачий, ты все равно не бойся, ведь я же рядом. Я всегда буду рядом…

Анжей застонал и уткнулся лицом в подушку. Все было – отец, поместье, титул. И ничего не осталось. Черт с ним – с поместьем, да и титул не жалко. Кровь играет в молодом теле, все добыл бы себе сам мечом и верной рукой. Но не вернуть отца… не изменить прошлое… не предотвратить свершившуюся лютую казнь… Ничего нельзя сделать… ничего… Ничего!

Молодой рыцарь с такой силой сжал кулаки, что порвал простыни. Светловолосая девушка, лежавшая рядом, испуганно села и осторожно тронула его за плечо:

– Тебе плохо? Может быть, вина…

– Прочь!

Девушка отшатнулась.

– Поди прочь!

Обиженно сморщив носик, девушка собрала разбросанную по комнате одежду и, наскоро одевшись, вышла из комнаты. Громко хлопнула дверь. Анжей перевернулся на спину и уставился невидящим взглядом в некрашеный дощатый потолок.

– Отец, – тихо прошептали его губы. – Как же ты…

Комок в горле помешал ему закончить фразу. Анжей судорожно сглотнул. Скоро годовщина отцовской казни, а он так ничего и не сделал… пока не сделал.

Рустам шел через шумные торговые ряды, ничего не покупая и не оглядываясь по сторонам. Первый по‑настоящему свободный день за четыре месяца. Ребята решили организовать дружеский кутеж по всем правилам жанра, для чего сняли на сутки целую харчевню. Пятерка Рустама была уже там и веселилась наравне со всеми. А самому Рустаму пришлось задержаться на инструктаже у командора Найтона, и теперь ему предстояло самостоятельно отыскать вывеску с толстым мужиком, державшим в руках зажаренную курицу.

Когда он наконец вырвался из сутолоки продуктовых рядов и оказался на более степенной улочке торговцев тканями, его неожиданно окликнули по имени. Удивленно обернувшись, Рустам невольно улыбнулся: у заваленного парчой прилавка стояла Айрин, баронесса Гросбери. Немного необычно было видеть ее в пышном платье, но радостная улыбка и лучистые синие глаза не оставляли никаких сомнений – это все та же Айрин, с которой они запросто часами обсуждали планы по размещению дорожных застав и постоялых дворов при них. И она, несомненно, рада их случайной встрече. Но Айрин была не одна, рядом с ней стоял высокий молодой мужчина с красивым породистым лицом и аккуратно постриженными густыми золотистыми волосами. Широкие плечи, мускулистая грудь, рыцарский меч, носимый с небрежностью, доступной лишь после многодневных тренировок. Достаточно одного взгляда, чтобы распознать в нем хорошего воина. А золотое шитье на одежде и драгоценная цепь, покоившаяся на груди, говорили не только о достатке, но и о немалом титуле. Незнакомец придерживал одной рукой Айрин под локоть, и жест этот, хоть и вполне невинный, нельзя было назвать братским.

«Неплохой барон получится, – подумал Рустам, – крепкий и ладный. Да и деньги, судя по всему, на подъем хозяйства у него найдутся». Он подошел к Айрин и почтительно поклонился.

– Виконт, позвольте представить вам Рустама Алматинского, одного из самых храбрых рыцарей глинглокской короны. А вас, сэр Рустам, я хочу познакомить с Надалем Турэ, виконтом Вальмондом.

Виконт протянул большую сильную ладонь:

– Слышал о вас много хорошего, сэр Рустам. Вы, кажется, чужемирец?

– Да, ваша милость.

Рустам пожал протянутую руку и почувствовал крепкую хватку длинных ухоженных пальцев.

– Это обстоятельство не помешало сэру Рустаму доблестно защищать Глинглок, – звонко заметила Айрин. – Кстати, сэр Рустам, я была очень удивлена, что вас не было на свадьбе Ральдины. Маркграф сказал, что он лично передал вам приглашение.

Рустам развел руками:

– Не отпустили со службы.

– Очень жаль, – искренне сказала Айрин. – Я остановилась в гостинице «Три короны» и пробуду в столице еще декаду. Появится свободное время – заходите. Буду очень рада.

– Я тоже в последнее время очень часто бываю в этой гостинице и тоже буду рад вас видеть, – вежливо улыбнулся виконт.

Слова его прозвучали дружелюбно и приветливо, но в красивых глазах неожиданно для себя Рустам заметил надменную брезгливость, с которой виконт смотрел на его лицо. Рустам внутренне ощетинился, но внешне по примеру виконта остался вежлив и спокоен. Обменявшись с Надалем несколькими учтивыми и ничего не значащими словами, он поспешил раскланяться и уйти.

Вспомнив свои прежние мысли о службе баронессе Гросбери, Рустам лишь прищелкнул языком. С таким бароном поладить не получится, лучше и не пытаться. Ну да и черт с ним! Не больно‑то и хотелось.

Письмо королю от коннетабля Лансье. Лично в руки. Своего рода пропуск, перед которым открываются все двери. Королевский секретарь проверил подлинность письма, убедился в сохранности печатей и провел гонца через вереницу коридоров и многочисленные посты охраны.

Вход в ореховый кабинет, где работал король, охраняли четыре рыцаря‑наймана. Секретаря они пропустили, а перед гонцом сомкнули лезвия обнаженных мечей.

– Он со мной, – бросил секретарь.

Рыцари не сдвинулись с места. Гонец посмотрел на секретаря, секретарь поморщился:

– Это гонец от милорда коннетабля. У него письмо для его величества.

– Пусть передаст вам, – безучастно сказал один из рыцарей.

Гонец побледнел:

– Мне приказано передать письмо лично в руки его величеству.

– Это невозможно, – сухо заметил все тот же рыцарь. – Вы не входите в круг лиц, которым разрешено приближаться к его величеству.

Секретарь недовольно прищелкнул языком.

– Ничего не поделаешь, – извиняющимся тоном сказал он гонцу, – новые правила безопасности, я уж и позабыл. Придется вам отдать письмо мне, я сам передам его королю.

Гонец сделал шаг назад, преграждавшие ему дорогу мечи последовали за ним и уперлись ему в грудь и в горло. Гонец замер и, покосившись на смертоносные лезвия, прохрипел:

– Никак нельзя. У меня приказ. Я лучше умру…

Секретарь опустил протянутую было руку и понимающе кивнул.

– Разумеется. У вас свои правила. – Он покосился на рыцарей и поджал губы. – Хорошо, ждите здесь. Я поговорю с его величеством.

Прошло совсем немного времени. Двери в кабинет распахнулись, и на пороге показались секретарь и король. За правым плечом короля стоял командор рыцарей‑найманов. В последнее время один из командоров ордена постоянно находился рядом с королем. В этот раз это был командор Бэйли.

Гонец опустился на одно колено и преклонил голову:

– Ваше величество, у меня письмо от милорда коннетабля.

– Давайте, – проронил король.

Гонец поднялся и опустил руку в почтовую сумку. Два меча перекрестились у него на горле. Командор найманов шагнул вперед.

– Очень медленно и без резких движений, – предупредил он гонца.

Секретарь досадливо скривился. На его взгляд, все происходившее было не более чем излишними сложностями и потерей времени. Но сам король остался невозмутим. Гонец осторожно достал письмо и протянул его королю. Командор посмотрел на короля и склонил голову:

– Ваше величество, разрешите взять письмо мне или секретарю.

В синих глазах короля Георга появился интерес. Некоторое время он изучающее смотрел на командора, после чего кивнул секретарю:

– Возьмите письмо.

Лицо гонца покрылось пятнами. Но возражать он не стал и послушно передал конверт в руки секретаря.

– Ваше величество, – снова вмешался командор, – попросите секретаря распечатать письмо.

– Но я не имею права… – вырвалось у секретаря.

– Или позвольте это сделать мне, – добавил командор.

Георг нахмурил брови, несколько секунд постоял в задумчивости и наконец кивнул:

– Хорошо, вскройте печати.

Командор протянул руку. Секретарь недовольно фыркнул:

– Позвольте уж лучше мне. В конце концов, секретарь здесь я.

С пренебрежительной улыбкой он легким, быстрым движением сорвал печати и открыл конверт. Из письма вырвался клуб зеленого искрящегося дыма. В то же мгновение командор прыгнул к королю и затолкнул его в кабинет. Глаза у секретаря закатились, он весь позеленел и упал на пол. Стоявший в шаге от него рыцарь закашлялся и рухнул на колени. Гонец отшатнулся и в одно мгновение достал запрятанный кинжал. Рыцари‑найманы бросились к нему. Командор захлопнул двери, но перед этим успел выкрикнуть:

– Брать живьем!

Гонец по‑звериному оскалился и отпрыгнул назад. Один из рыцарей остался охранять вход в кабинет, стараясь держаться на расстоянии от рассеивающегося дыма, а двое других, поигрывая мечами, приблизились к гонцу.

Командор, убедившись, что с королем все в порядке, дернул за тревожный шнур. Дворец заполнился криками и топотом сотен ног. Подмога прибыла почти мгновенно.

В глазах мнимого гонца плеснулось отчаяние, с диким возгласом он ударил себя кинжалом в грудь. Рыцари ринулись к нему, но помешать не успели. Один из рыцарей встал на колени и пощупал пульс.

– Черт! В сердце… Целителей срочно, может, еще успеем…

– «Ведьмино дыхание» – это не яд, это заклинание. Оно не доступно ни жрецам, ни целителям. – Верховный магистр целителей Корнелиус Дей обвел собравшихся мрачным взглядом и поставил на стол очень маленький, размером с мелкую монету, кожаный мешочек. – Этот мешочек лежал в конверте, в него и было вложено заклинание. Веревка, стягивающая горловину мешочка, была прикреплена к печати. Когда печать сорвали, мешок открылся, и заклинание активизировалось. Секретарь погиб мгновенно и безвозвратно. Рыцарь Дитон, стоявший немного в стороне, будет жить. Но к дальнейшей службе он уже не пригоден, и мы тут бессильны. Малейшая нагрузка, и Дитон сразу же начнет задыхаться. Убийца также погиб на месте. Даже если бы он не ударил себя прямо в сердце, мы все равно не смогли бы его спасти. Его кинжал был покрыт быстродействующим ядом – настоем черного корня, эльфийский рецепт. У меня все.

– Спасибо, магистр, – поблагодарил его Георг и посмотрел на командора Бэйли. – Как ты понял, что в конверте «ведьмино дыхание»?

– Я не знал про «ведьмино дыхание», ваше величество, – ответил Бэйли, – но меня сильно насторожил гонец. И я решил перестраховаться.

– Почему?

Бэйли на мгновение замялся, подбирая слова.

– Слишком свежий и слишком чистый, ваше величество, – сказал он наконец.

И верно. Гонец, проскакавший несколько дней почти без передышки, должен был пропитаться насквозь дорожной грязью и валиться с ног от усталости. Убийца же лишь слегка запылился и твердо стоял на ногах.

Георг кивнул:

– Разумно. Что ж, магистр Дей, командор Бэйли, вы свободны. Можете вернуться к своим обязанностям.

Верховный целитель и командор поклонились и вышли из кабинета. В комнате остались лишь трое: король, граф Честер и магистр рыцарей‑найманов Корвин.

– Что с письмом? – нахмурился Георг.

– Оно подлинное, ваше величество, – ответил граф Честер. – Видимо, настоящего гонца перехватили, конверт распечатали, установили заклинание и запечатали уже поддельной печатью. Секретарь узнал почерк коннетабля и, скорее всего, не уделил должного внимания печати. Хотя следует признать, что подделка была замечательная. Настоящего гонца сейчас ищут, но думаю, что он уже давно мертв.

– Почему именно письмо коннетабля? Или они уже прослышали о переговорах с королем Эдгаром?

– Не думаю, ваше величество. На мой взгляд, им нужно было любое письмо от человека, которому вы доверяете, с пометкой «лично в руки». Чтобы доставить заклинание точно по адресу. Ну и, конечно, отравленный кинжал на всякий случай.

– Личность гонца установили?

– Да, ваше величество. Анжей Саммерли, глинглокский рыцарь.

Рука короля, лежавшая на столе, сжалась в кулак.

– Опять предательство. Иногда мне кажется, что кругом одни враги. С каждым днем все хуже и хуже. Локсби тоже покончил самоубийством, выпрыгнув из окна, но он хотя бы рассчитывал уйти, если все пройдет успешно, не так ли?

– Так, ваше величество, – подтвердил граф. – У них была запасена веревочная лестница, а внизу их ждали оседланные лошади.

– На что же тогда надеялся этот Саммерли? Ведь у него не было ни малейшего шанса остаться в живых. Убить меня в самом сердце Эрандаля, посреди белого дня, в одиночку… это верная смерть. Что же его сподвигло?

– Ненависть, ваше величество. Его отец, Гуго Саммерли, был конюшим у графа Спенсера. И принимал непосредственное участие в тех самых предательских переговорах с эльфийским герцогом. Незадолго до гибели вашего брата Гарет Спенсер выхлопотал для Гуго баронский титул. А если бы переговоры прошли успешно и Хьюго Спенсер, осуществив свой замысел, стал герцогом, то Гуго стал бы графом. По крайней мере, так ему было обещано. И было вполне закономерно, что старшего Саммерли казнили в один день вместе с братьями Спенсерами…

– Я помню, – тихо произнес Георг. – На этих приговорах моя подпись.

– И видит бог, они это заслужили, ваше величество. – Глаза графа блеснули мрачным огнем.

Георг прикрыл лицо ладонью. Это не было слабостью, ему нужно было собраться с мыслями. В кабинете стало тихо. Магистр Корвин и граф Честер молча ждали распоряжений. Георг вздохнул и, отняв ладонь, посмотрел на Корвина:

– Командору Бэйли мою благодарность и пожизненное содержание в пять золотых ежемесячно. Рыцаря Дитона жалую в наследственное владение замком с поместьем на побережье южного моря. Трех других рыцарей одаряю серебряными кубками с золотой инкрустацией.

Корвин поклонился. Найманы служили не ради корысти. Их орден основывался на чувстве долга. Но понимание, что их усердие оценивается по заслугам, еще больше укрепит ряды ордена.

– Благодарю вас, ваше величество. Но хочу заметить, что сегодня убийца подобрался очень близко. Нужно предпринять дополнительные меры предосторожности. Предлагаю отныне все письма с пометкой «лично в руки» распечатывать в вашем присутствии, но на безопасном расстоянии. А всех гонцов тщательно обыскивать.

Георг не спешил с ответом. Все это неприятно и унизительно, в том числе и для него. Не будь он королем, он бы отказался, несмотря на последствия. Не будь он королем…

– Хорошо, – сказал Георг.

Он посмотрел на графа Честера, и граф едва заметно кивнул, отвечая на его незаданный вопрос.

Почти беззвучный полет над спящим городом. Несущей тяжелый груз гарпии приходится чаще взмахивать крыльями, но теплый восходящий поток помогает ей удерживать высоту. Гарпия недовольна, она злится, что ей приходится действовать против своей воли, но жестокий магический поводок неумолим. И она вынуждена выполнять волю человека, пристегнутого к ее ногам.

Йоллорио потянул за ремень, и гарпия послушно повернула. «Слишком сильно», – подумал Йоллорио и слегка дернул за другой ремень. Гарпия вздрогнула и выровняла курс. Это был не первый его полет с гарпией, и он чувствовал, что она в ярости. Что ж, он бы и сам был в ярости, если бы на него надели кожаную сбрую с наложенным заклинанием и вынудили бы лететь ночью неизвестно куда, неся на себе почти сто килограммов груза.

Показалась темная махина королевского дворца, подсвеченная редкими огоньками. Впереди Йоллорио ждало тяжелое и опасное задание. Пожалуй, самое опасное из всех, что ему до этого доставались. Но он не волновался и не злился, как гарпия. Чувства лишь помеха, спокойствие же помогает сосредоточиться на цели.

Пока еще было время, Йоллорио неспешно проверил свое оснащение: два мотка прочной веревки, две «кошки», кинжал, метательные ножи и два глиняных горшочка с «аглицкой благодатью». Негусто для ближнего боя с бронированными рыцарями, но никто драться и не собирался. Небольшая изящная операция, и до свидания. Позвольте откланяться, дорогие хозяева. Благодарностей не надо…

Дворец уже близко. Йоллорио развел руки с зажатыми в них ремнями в стороны, приказывая гарпии набрать высоту. Гарпия подчинилась. Они пролетели над внешней оградой, освещенной огнями, незамеченными. Йоллорио огляделся, натренированное зрение позволяло прекрасно ориентироваться даже в темноте. Он дотошно изучил предоставленную ему карту дворца и его окрестностей, но, как это часто случается, в реальности все обстояло несколько иначе. Йоллорио повел гарпию по кругу. Наконец ему показалось, что он нашел нужное ему место. Повинуясь его приказу, гарпия спланировала на относительно ровный участок дворцовой крыши. Когда ноги Йоллорио коснулись черепицы, он расстегнул ремни, связывавшие его с гарпией, и, по инерции пробежавшись, резко обернулся и вскинул перед собой руку. Весьма вовремя – разозленная гарпия, избавившись от груза, поначалу взмыла вверх, но тут же бросилась вниз, желая отыграться на человеке за перенесенное унижение. Треугольный символ, вытатуированный на ладони Йоллорио, вынудил ее остановиться.

– Рютема канилиюс, – громко прошептал Йоллорио, – рюкото мариус аналема!

Истекая злобой, гарпия опустилась на крышу, сложила крылья и приникла к черепице головой, лишь отдаленно напоминающей человеческую. Проникнутые рыцарской романтикой менестрели воображали гарпий прекрасными девами с птичьими ногами и крыльями. Счастливцы, им никогда не приходилось сталкиваться с гарпиями вживую. Покрытое мелкой светлой шерстью тело, отвислые груди, и впрямь похожие на женские, и спутанные, жесткие, как конская грива, волосы на безносой и безгубой голове с выпученными круглыми глазами. Умнее животного, но глупее человека, злобная, коварная тварь. Йоллорио было ее по‑своему жаль. Он понимал ее гнев, понимал ее стремление к свободе. Гарпии избегают разумных, хотя и могут за себя постоять. Зато разумные не оставляют их в покое – ловят в сети и накладывают заклинания, заключая их в пожизненное рабство. Йоллорио никогда бы не стал рабом, предпочел бы умереть.

Поднеся ладонь к матово‑черным глазам гарпии, лишенным белков, Йоллорио прошептал:

– Аберио, трантучадо, аберио!

Гарпия встрепенулась всем телом и поникла. Йоллорио удовлетворенно вздохнул. Теперь она не сдвинется с места и будет ждать его возвращения. Йоллорио не был фанатиком и никогда не ввязывался в операции без разработанных путей отхода. Ужалить и уйти – вот его главный принцип. А победу любой ценой пусть добывают себе восторженные дураки, лишенные инстинкта самосохранения.

Разобравшись с гарпией, он осмотрелся, еще раз вызвал в памяти карту и, бесшумно ступая, пошел по крыше. Несколько раз он спускался к самому краю и осторожно смотрел вниз, выглядывая нужное ему окно. Сверху он видел шлемы и белые плащи воинов‑найманов, охранявших дворец. Понаблюдав немного за расстановкой сторожевых постов и только благодаря случаю обнаружив двух воинов, затаившихся в секрете, Йоллорио мысленно порадовался своему решению использовать гарпию. Прокрасться во дворец по земле было бы неимоверно сложно, практически невозможно.

А вот наконец и большое, слабо освещенное окно в форме огромного фонаря. Йоллорио прочно закрепил на крыше стальные зубья «кошки» и по привязанной к ней веревке стал спускаться, используя не столько веревку, сколько неровности и выступы каменной кладки. Он мог бы спуститься и без веревки, но с веревкой было надежнее и удобнее. Йоллорио не торопился. Когда внизу проходили патрули, он прижимался к стене, словно стремясь слиться с ней в одно целое. Дождавшись их ухода, продолжал свой неспешный и бесшумный спуск. Добравшись до окна, он сместился немного влево и встал так, чтобы на него падала тень от открытой дубовой ставни.

Удобно закрепившись на шершавых камнях стены и намертво зафиксировав веревку, Йоллорио через узкую щель осмотрел комнату. Он не ошибся, это была королевская опочивальня. Большая кровать с балдахином, несколько удобных кресел и небольшой круглый столик. На стене потрет черноволосого мужчины в рыцарском доспехе и королевском горностаевом плаще. Под портретом меч в простых ножнах с потертой рукоятью. Все точно так, как ему и описывали.

Однако Йоллорио ждал неприятный сюрприз. Несмотря на поздний час, королевская кровать пустовала. В комнате были лишь два лакея с сонными лицами, ежеминутно зевающие и клюющие носом. Йоллорио задумался. Ему предстояло решить – остаться и ждать, рискуя быть обнаруженным, или уйти и вернуться в другую ночь…

– Долго нам еще? – недовольно проворчал один из лакеев.

Йоллорио навострил уши. Второй лакей в очередной раз зевнул и невнятно выдохнул:

– Фляд ли.

– Чего?

– Вряд ли, говорю. Стражу у дверей удвоили, а это верный признак, что его величество скоро будет здесь.

– Хорошо, а то спать хочется.

– И мне…

Лакеи продолжили переговариваться вполголоса, обсуждая одного из своих товарищей, который недавно женился. Йоллорио их уже не слушал. До рассвета не меньше трех часов. Даже если король задержится, все равно времени достаточно. Йоллорио достал из сумки горшочки с «аглицкой благодатью», подвесил их к поясу и приготовился ждать…

Послышались шаги и голоса. Лакеи перестали болтать и приняли бодрый вид. Йоллорио стряхнул с себя оцепенение и натренированным усилием почти мгновенно перешел в боевой режим. Он по‑прежнему оставался неподвижен, но тело уже было готово к действию, а сознание заострено до предела. Дверь в опочивальню открылась, но вместо короля в комнату вошли четыре рыцаря‑наймана. Они быстро осмотрели комнату. В дверном проеме показался долговязый мужчина в красном камзоле, расшитом золотыми глинглокскими львами. Йоллорио подобрался – вот и мишень. Лакеи низко поклонились, трое рыцарей склонили головы, а четвертый неожиданно подошел к окну и выглянул наружу. Рыцарь увидел прижавшегося к стене Йоллорио, зрачки рыцаря расширились, он открыл рот, но было поздно: Йоллорио стремительно ударил его кинжалом в горло и сильным рывком руки скинул рыцаря из окна. Лакеи остолбенели. Два рыцаря‑наймана бросились к окну, а третий встал перед королем, закрывая его щитом. Йоллорио оттолкнулся ногами от стены и, вися на веревке, сорвал с пояса горшочек и бросил его в комнату. Горшочек разбился о панцирь одного из рыцарей, и тут же полыхнуло пламенем. Кинувшиеся к окну рыцари сгорели сразу. Лакеи вспыхнули большими факелами и упали на пол уже мертвыми. Прикрывшийся щитом рыцарь дико закричал, но перед смертью успел вытолкнуть короля из опочивальни. Йоллорио выругался, его цель – король, а не рыцари и лакеи.

Но еще не все потеряно. У него есть еще одна «аглицкая благодать». Если закинуть горшочек в открытый проем двери, «благодать» полыхнет в коридоре, и тогда королю уже не выжить. Однако действовать надо быстро. Йоллорио примерился и метнул второй горшок точно в дверь.

Когда полыхнул первый горшочек, Рустам со своими воинами был снаружи. Им предстояло охранять вход в королевскую опочивальню, после того как уйдут рыцари сопровождения. Все было спокойно и рутинно, а потом… Нестерпимый жар, крики, король, вылетевший из комнаты спиной вперед! Еще не понимая, что происходит, найманы стали действовать так, как их учили. Гарт с Сардом подхватили короля под руки и потащили его по коридору. Ласло со Старком, вперед спиной, побежали вслед за ними, закрывая при этом короля своими телами. Рустам с Локиртоном остались, они должны были поставить заслон и заблокировать врагу путь. Рустам шагнул в опочивальню. Что бы там ни было, легче всего задержать врага в узком дверном проеме. Он увидел летящий в дверь глиняный горшочек и, еще не понимая, что это такое, почему‑то не стал встречать его щитом, а с ходу ударил кулаком. «Аглицкая благодать» полетела обратно к окну. Горшочек разлетелся, и пламя полыхнуло повторно. Безумный жар опалил лицо Рустама, он с воплем отшатнулся назад, в коридор, и упал. Удар кулака изменил направление волны, и большая часть огня обрушилась в сторону окна и расплескалась по комнате. Йоллорио едва успел увернуться от снопа пламени, вырвавшегося из опочивальни. Стараясь не думать о том, что произошло, и о том, что будет ждать его в будущем, он быстро и уже не скрываясь полез наверх. Сейчас главное уйти, все остальное потом.

На крышу уже поднимались найманы с факелами и оружием. Йоллорио побежал к месту, где он оставил гарпию. Дорогу ему неожиданно преградил воин‑найман с копьем и факелом. Кинжал Йоллорио остался в теле выпавшего из окна рыцаря. Да и не помог бы кинжал против копья. Йоллорио на бегу стал метать ножи. Первые два бессильно звякнули о броню, третий пролетел мимо, а четвертый попал в прорезь забрала. Хлынула кровь, воин упал навзничь. Йоллорио сначала хотел подобрать его копье, но гарпия была уже близко, и он передумал. Когда он подбежал к гарпии, к нему уже со всех сторон стремительно приближались рыцари и воины‑найманы, у некоторых в руках были арбалеты. Сунув гарпии под нос ладонь с татуировкой и наспех проорав нужные слова, Йоллорио не стал терять времени на пристегивание ремней. Крепко вцепившись гарпии в ноги, он подбежал к краю крыши и прыгнул вниз. Гарпия недовольно закричала. Они камнем понеслись к земле, но тут гарпия наконец расправила крылья, и они полетели. Пока еще очень низко, но с каждым могучим взмахом все выше и выше. Защелкали арбалеты. Несколько болтов просвистели мимо. Один болт ударил Йоллорио в ногу. Ничего страшного, главное – уйти. Если подняться выше, арбалетчики их уже не достанут.

Болт вонзился гарпии в крыло. Гарпия взвыла, но упрямо продолжила махать крыльями и набирать высоту. «Молодец! Давай, давай! – подумал Йоллорио. – Еще немного, еще чуть‑чуть…» Второй болт попал в то же самое крыло, недалеко от первого. Крыло подломилось, и гарпия вошла в штопор. Звезды, факелы, земля, небо – все завертелось в бешеном хороводе. Почти у самой земли гарпия сумасшедшим усилием вышла из штопора, но на большее ее уже не хватило. Они неуклонно планировали вниз.

– Дальше будем выбираться по отдельности, – прошептал Йоллорио и разжал руки.

Избавившись от груза, гарпия взмыла вверх и тут же была пробита арбалетным залпом. Бессвязным комком из перьев и плоти она обрушилась на камни.

До земли было совсем немного, Йоллорио сгруппировался и неожиданно налетел на старое сухое дерево. Сломав несколько тонких веток, он наткнулся на острый сук, пробивший его тело насквозь. Корчась от боли, Йоллорио успел подумать: «Не повезло…»

– Вздор… вздор! Все вздор!

Герцог Эландриэль прошелся по комнате, пиная разбросанные по ковру подушки. Барон Винроэль молча стоял у двери и смотрел на своего повелителя спокойными невыразительными глазами.

– Принцип остроги… удар трезубца! Вздор все твои обещания, барон! Этот долговязый ублюдок все еще жив и смеется над нашими потугами. Полный вздор! – Герцог остановился перед бароном и впился в его лицо взбешенным взглядом: – Ну?!

– Орден рыцарей‑найманов, ваше высочество.

– Какой еще, к черту, орден?! – проорал герцог.

– Рыцарей‑найманов, – спокойно повторил барон. – Георг основал новый рыцарский орден, ваше высочество. Если отбросить всю словесную мишуру и прочие глупости, то это орден телохранителей. Магистр, десять командоров, пятьдесят рыцарей и двести пятьдесят воинов – незнатные, не титулованные, но дерзкие и преданные как собаки. Именно рыцари и воины этого ордена сорвали все три покушения на короля Георга. Будь на их месте гвардия, Георг был бы уже трижды мертв.

Казалось, еще мгновение, и герцог убьет барона собственными руками тут же, на месте. Но мгновение прошло, потом еще одно. Герцог шумно выдохнул воздух и закрыл глаза. Крепко сжав кулаки, он взял себя в руки. Барон почтительно ждал. Герцог открыл глаза, взгляд его был почти спокоен.

– И что это значит?

– Придется изменить тактику, ваше высочество. Убийцы его теперь не достанут. Мы потратили много денег и много сил. Для последнего покушения мы даже наняли «ночную крысу», самую лучшую «ночную крысу». Теперь ее, или, точнее, его труп покоится на заднем дворе Эрандаля, а все наемные убийцы отказываются иметь с нами дело. Нужно менять тактику, ваше высочество.

– Что ты предлагаешь?

– Мятеж, ваше высочество. Большой мятеж.

– Крестьяне его обожают.

– Ну и пусть, ваше высочество. Крестьянские мятежи все равно еще никогда не заканчивались сменой династии. Мятеж должна поднять знать.

Герцог заинтересовался. Он сел в уцелевшее от учиненного им погрома кресло и сказал:

– Это просто слова или есть конкретные наработки?

– Конкретные наработки, ваше высочество, – ответил барон. – Я не рассчитывал, что к этому дню Георг будет еще жив, – признался он, – но запасной вариант тем не менее готовил. – Барон достал из сумки заготовленные бумаги и протянул герцогу короткий список. – Эти уже готовы поднять восстание, ваше высочество.

Герцог пробежал список взглядом и усмехнулся:

– Следовало ожидать… Еще бы они не были готовы. Король для них как кость в горле.

Барон подал ему другой список, в нем было уже намного больше фамилий:

– Эти еще колеблются, но их можно будет привлечь. Нужно только правильно подобрать приманку.

Герцог изучил список и кивнул:

– Это все хорошо, согласен. Но нет главного. Нет идеи. Кто станет новым королем? Под чьими знаменами пойдут восставшие?

Барон достал чистый лист бумаги и нацарапал на нем два имени – мужское и женское, потом провел между ними стрелку.

Герцог нахмурился:

– Не понимаю.

Барон ткнул пальцем в женское имя и, склонившись к уху герцога, тихо зашептал. Глаза герцога расширились от удивления.

– Не может быть! – воскликнул он. – Внебрачная дочь…

Барон досадливо сморщился, и герцог замолчал. Даже у стен бывают уши, барон прав, лучше не рисковать.

– Сколько времени тебе понадобится?

– У меня есть еще год, ваше высочество, – напомнил барон. – Я уложусь.

– Ладно, – согласился герцог, – но это твоя последняя попытка.

– Да, ваше высочество. – Барон почтительно поклонился.

Он не сомневался в успехе, но запасной план все‑таки будет разработан, на всякий случай.

– Вот и первые потери ордена найманов. – Георг был мрачен и даже зол. – Командор, три рыцаря и один воин…

Магистр найманов Корвин негромко кашлянул. Георг поднял голову.

– Если говорить о потерях, – сказал Корвин, – то не три, а четыре рыцаря, ваше величество.

– Почему? – нахмурился Георг и стал перечислять: – Рыцарь Дайли погиб первым, его ударили кинжалом и выкинули из окна. Рыцари Карнет и Хонандей сгорели, командор Грюнбер вытолкнул меня в коридор и сгорел вместе с ними и лакеями. Воина Тарпендера убили уже на крыше. Кто же тогда четвертый?

– Рустам Алматинский, ваше величество.

– Он же жив!

– Да, ваше величество. Но к службе в ордене больше не пригоден. Огонь повредил ему левый глаз.

Георг посмотрел на верховного магистра целителей Корнелиуса Дея. Верховный целитель печально вздохнул:

– Сильный ожог, ваше величество. Мы спасли глаз, и шрамов на лице почти не останется, но… днем левый глаз видеть будет, ночью нет. И ничего с этим не поделаешь. Его и так уже столько раз вытаскивали с того света, что… – Верховный магистр выразительно покачал головой и не закончил фразу.

– Мы можем оставить его в ордене, – сказал Корвин, – но полноценную службу он нести не сможет. Будет тяжело и ему, и нам. Придется искать Рустаму замену, ваше величество. А жаль, хороший боец, с понятием. Я думал предложить повысить его до командора, на место Грюнбера, а оно вон как вышло.

Георг посмотрел на Корвина и сказал:

– Хорошо, ищи ему замену. Но из рядов ордена пока не исключай. – Он встал из‑за стола, оглядел собравшихся и негромко объявил: – Господа, я вас больше не задерживаю. Честер, останьтесь.

Советники поклонились и вышли. Когда дверь закрылась, граф Честер, не дожидаясь вопросов, сказал:

– Нужно еще немного потерпеть, ваше величество. Работа уже ведется, но необходимо время.

– Три покушения за месяц, – заметил Георг. – Что же будет дальше?

– Я думаю, что покушения на время прекратятся, ваше величество, – уверенно заявил граф.

– Ты только думаешь, Честер, или?..

Вопрос повис в воздухе.

– Пока только думаю, – ответил глава тайной службы. – Но со дня на день жду подтверждения своим догадкам.

– Подтверждения? Откуда?

– Из дворца герцога Аркского, ваше величество. Мы работаем, ваше величество, орден найманов развязал нам руки, взяв на себя заботу о вашей безопасности. И первые результаты уже есть. Но нужно время для полного устранения угрозы, нужно еще много времени.

Маленькая комнатка с кроватью, столом и стульями. На улице уже ночь, и единственное окно закрыто ставнями. На столе горит восковая свеча, за столом сидят двое – Рустам и командор Найтон.

– Это несправедливо, несправедливо, – раз за разом повторял Рустам. – Руки, ноги – все в порядке. Могу прыгать, бегать, драться. Левый глаз, ну и что ж, велика важность… Днем вижу нормально. Ночью… тоже!

Найтон вздохнул:

– Осторожно поверни голову налево.

– Что?

– Поверни голову налево, – повторил командор, – только осторожно.

Рустам повернул голову и увидел в двух сантиметрах от своего лица лезвие кинжала.

– Я держу его тут уже давно, а ты так ничего и не заметил, – сказал Найтон, убирая кинжал в ножны. – Сам подумай, как ты будешь стоять на посту, если слева ты совершенно слеп. Днем ты видишь нормально, я согласен. Но большая часть нашей службы проходит во дворцах и замках, где даже днем достаточно темно. Дело не в тебе, дело в безопасности его величества. Магистр прав, рисковать нельзя.

– Еще в своем мире я что‑то такое слышал, – сделал Рустам последнюю попытку переубедить своего командора, – у нас это называли куриной слепотой. Кажется, нужно есть побольше овощей и фруктов, и все пройдет…

Найтон посмотрел на него с плохо скрываемым огорчением:

– Рус, если целители говорят «нет», значит, нет. Тебя сам верховный магистр осматривал… Мне очень жаль.

Рустам опустил голову и вцепился руками в волосы. Найтон ободряюще похлопал его по плечу:

– Не переживай. По крайней мере ты жив. Завтра будем хоронить ребят. Придешь?

Рустам поднял голову, ему стало стыдно.

– Конечно.

– А за себя не волнуйся, – продолжил Найтон. – Дитону дали замок и поместье. Южное море, песчаные пляжи, чудесный воздух. Видит бог, ты заслуживаешь всего этого не меньше его. Король щедр к своим найманам. И я уверен, он оценит твои заслуги по достоинству.

– Не в этом дело, – почти простонал Рустам.

– Не в этом, – согласился Найтон, – и все равно приятно. – Он крепко сжал плечо Рустама и встал из‑за стола. – Ты отличный воин, Рус, и хороший человек. Я рад, что познакомился с тобой. Если будет нужда, можешь на меня рассчитывать.

Командор подмигнул и вышел из комнаты, оставив Рустама одного. Рустам прямо в одежде рухнул на кровать и спрятал разгоряченное лицо в одеяле.

– Черт! – выругался он в сердцах. – Вот и приплыли…

Будущее, еще неделю назад представлявшееся ясно и отчетливо, расплылось в тумане неопределенности. Мир пошатнулся, карты перемешались, что бы там дальше ни было, одно ясно точно – белый плащ с красным грифоном Рустаму носить больше не суждено.