Глава 14. Ошеломлённая Сиенна шагала по длинному коридору

Ошеломлённая Сиенна шагала по длинному коридору. Так же, как её прошлое играло на стенах замка, прошлое Париса играло здесь буйством цветов, лиц, голосов... конечностей.

По обе стороны от неё, над головой и под ногами, извивались женщины. Их было очень много. Сначала Сиенна видела, как они улыбались, слышала их смех. Все они жаждали того, что Парис предлагал, быстро влюблялись в его очаровательную внешность.

А почему бы и нет? Независимо от того, что они хотели, он им это давал. Прикосновение, поцелуй, облизывание. Нежный секс. Грубое вколачивание. Парис занимался любовью со всеми ними, точно зная, где погладить, а где вкусить для максимального удовольствия.

Он точно знал, с какой силой массировать их груди и бёдра: одним нежно, другим жёстко.

Парис знал, в какой позиции их брать: на спине, на четвереньках, на боку или вверх тормашками. Знал, что одни хотели медленно, а другие быстро. Они любили его за то несравненное удовольствие, которое он им дарил.

А затем он покидал их, и они кричали с причиняющими душевную боль рыданиями. От охватывающего горя, их тела корчились в муках, и разбивались сердца.

Среди женщин было немало мужчин. Парис занимался сексом и с ними, оставляя их в таком же состоянии, как и женщин.

Мужчины хотели его, и хотя они не были его предпочтением, Парис брал их для того, чтобы выжить. После, они просили его остаться, и он спасался бегством.

Была одна женщина, Сьюзан. Красавица, которая действительно имела значение для Париса. Он пытался построить с ней отношения, но будучи неисправимым собой, причинил ей боль худшим способом, по обыкновению отдав предпочтение выживанию, а не её сердцу.

Увидев собственный образ, Сиенна, ахнув, остановилась. В этом видении, которое практически затмило остальные, Парис лежал, привязанный к столу её босса, обнажённый, в тусклом свете, а Сиенна сидела на нём верхом. Ей не требовалось подобное видение в качестве напоминания. Она и так этот момент никогда не забудет.

Сиенна не могла смотреть на него. Она нуждалась в темноте, чтобы расслабиться. А Парис поочерёдно огрызался на неё, ненавидя Сиенну, ненавидя себя, и помогал ей, двигая бёдрами, увеличивая её удовольствие.

Теперь же она пробралась в его сознание. Одна часть Париса надеялась отомстить ей; другая – самая глубокая и сокровенная – хотела заключить Сиенну в объятия и никогда не отпускать. В отличие от остальных, она была для него бальзамом.

В желудке поднялась тошнота, вот-вот грозя извергнуться. Парис думал о ней такие прекрасные вещи, а она всё ещё осуждала его.

Демон Гнева ударил в её лобную долю, подталкивая Сиенну вперёд, желая увидеть больше, увидеть всё. Она споткнулась, словно ноги превратились в тяжёлые валуны.

В её видение с Парисом вторглись другие сцены, и кто-то, должно быть, повернул регулятор звука, потому что внезапно Сиенна услышала ворчания, тяжёлые вздохи, стоны и крики. Крики наслаждения, боли и даже ярости. За обвинениями последовали мольбы.

За мольбами последовали проклятия.

Порой, когда Парис не мог найти партнёра для секса, его сила ослабевала, желание жить увядало, и демон брал над ним вверх.

Тёмный, насыщенный аромат сочился из пор Париса, опьяняя всех поблизости, заманивая их.

В таких случаях люди стекались к нему, не обращая внимание на его репутацию или своё отвращение к случайному сексу. Они брали его или позволяли Парису брать себя.

Когда это случалось, Парису всегда приходилось бороться с чувством вины, потому что он знал, что совершает подлые вещи... но независимо от этого, всегда брал то, что предлагали.

Эти секс-партнёры не плакали, когда Парис покидал их. Они провожали его прищуренными взглядами, питая к нему отвращение, стыдясь того, что сделали с ним и для него, находясь в ужасе от скорой потери. Потери уважения любимых.

Парис разрушал браки, становился причиной супружеской неверности, занимался сексом, который оставлял его холодным и потрясенным. Затем он позволял те же сексуальные действия совершать с собой.

"Разновидность добровольного наказания", – подумала Сиенна. Обо всём этом она могла лишь догадываться.

Но что поразило её? Он ненавидел себя гораздо сильнее, чем любой из людей когда-либо мог.

"О, Парис", – подумала Сиенна. Как сказал Гнев, он был раем и адом, завёрнутым в привлекательную обёртку.

Сиенна хотела закрыть глаза и отгородиться от этих видений. Она хотела кричать, кричать и кричать, чтобы заглушить звуки. Сейчас вся толпа плакала. Даже Парис.

С потолка хлынули слёзы, обрушившись на Сиенну дождём, но её руки продолжали безжизненно висеть вдоль тела, рот оставался закрытым, а ноги двигались автоматически. Тело Сиенны больше не подчинялось разуму.

Демон Гнева хотел, чтобы она всё это знала, значит, она узнает.

Громкость возросла. Слева от Сиенны раздался пронзительный крик, ужасающий, тошнотворный. Потоки слёз прекратились. Прозвучал ещё один пронзительный крик, а затем одна за одной начали оживать сцены сражений, на которых всё, как алый холст, покрывала кровь.

Угрожающе сверкали клинки. Один за одним звучали выстрелы. Взрывались бомбы. От тел отделялись конечности, повсюду разлетались внутренности. Смерть, так много смерти. И каждая исходит от рук Париса.

Парис – служба экспресс доставки наслаждения и гибели.

Однако, во всём этом не было вины. Никакого стыда. Лишь холодная, жёсткая логика. Убей или будь убитым. Никакого места для эмоций или сожалений. И нет надежды на лучшее. Вот и всё; это карты, которыми Парис должен постоянно играть. Сражаться за желаемое или пасть духом или умереть.

Он не хотел падать духом и умирать.

Хотя собственный демон Сиенны, казалось, каким-то образом симпатизировал Парису, Гнев, все же оставаясь Гневом, хранил надежду наказать его за всё совершённое им зло. Демон заставлял её переспать с ним, и затем бросить. Разбить его сердце. Заставить рыдать, страдать и умолять о ещё одном шансе. Потом, разумеется, нанести ему сокрушительные удары, ранить так больно, как и он ранил многих других.

Нет! Нет, нет, нет. Сиенна из-за всех сил пыталась освободиться от цепи, которую демон использовал, чтобы подчинять её своей воли, а руки накрыли живот, словно это ничтожное действие могло унять боль, всё ещё бушующую там.

– Я не стану его наказывать, – крикнула Сиенна, испытывая гордость за свою силу и уверенность. Да, Парис всё это сделал, и нет, не было ему оправдания. Хотя он находился под влиянием злого существа внутри него, он нёс ответственность за свои решения. Парис мог найти другой способ.

Но кто она такая, чтобы кого-то осуждать? Она нашла другой способ? Нет.

Демон Гнева не стал спорить, и Сиенна нахмурилась. Это было так на него не похоже. Обычно он бесновался, пока она не сдавалась. А может Аэрон – бывший хранитель демона Гнева – уже боролся и выиграл это специфическое личное противоборство. В конце концов, Аэрон и Парис жили вместе на протяжении нескольких столетий – достаточно времени, чтобы демон пресытился вкусом того, что так жаждал, или же был подчинён.

Если Сиенне когда-нибудь посчастливится повстречать Аэрона – и если он действительно сможет её увидеть и не попытается убить – она спросит об этом. А также сделает всё возможное, чтобы вернуть Гнев ему, независимо от того, что подобное действие может её уничтожить.

– Сиенна. – Тепло коснулось её щеки, скользя вдоль линии подбородка.

Её нервные окончания ожили, разжигая в ответ огонь к жизни, заставляя её кожу покалывать.

– Очнись же. Ну, давай, да, правильно, вот так.

Да. Этот голос... сексуальный и первобытный, кричащий о мужественности... словно манящий палец, за которым она должна следовать. Там, откуда исходил голос, её ожидало наслаждение. Много наслаждения.

Сиенна распахнула глаза. Сначала зрение было затуманенным, но чем больше она моргала, тем больше оно прояснялось. Она находилась в одной из спален второго этажа замка. Воздух был затхлым, но пах шоколадом... и над Сиенной, глядя на неё, нависал Парис

Дыхание застряло в её горле. Парис был таким прекрасным, его лицо – безупречным. Он мог соблазнить кого угодно и где угодно.

Его волосы были насыщенного оттенка чёрного и чистейшего тона каштанового, со светлыми прядями, словно вплетёнными золотыми лентами.

Его глаза – кристаллы чувственности, а ресницы такие густые и чёрные, и как будто тянут веки вниз, оставляя их полуприкрытыми, манящими навечно остаться в постели.

Его губы были пухлыми и алыми; возможно, это самая соблазнительная часть столь соблазнительного мужчины. Кожа сверкала, словно россыпь бриллиантов, смешанных с мёдом и сливками. Бледная, ещё не поцелованная лучами солнца.

У Париса было несколько царапин, под глазами залегли тени, но всё это, ни в коей степени не уменьшало его привлекательности. Это лишь усиливало его притягательность, добавляя глубину. Любовник, воин... защитник тех, кто, по его мнению, достоин. И он был здесь. С ней.

– Как ты себя чувствуешь? – Спросил Парис, слова прозвучали скрипуче, словно в его горле застряли стеклянные осколки.

Неужели она слышит в его голосе нотку обеспокоенности? Должно быть, это галлюцинация. Парис не станет беспокоиться о её благополучии. Не после всего, что случилось между ними. Сиенна протянула дрожащую руку и прижалась кончиками пальцев к его розовой щеке. Твёрдой, тёплой. Настоящей.

Сиенна испуганно ахнула.

– Ты действительно здесь.

– Да. Я... Да. – Зрачки Париса расширились, поглощая весь голубой цвет чёрной паутиной, а затем вернулись к прежним размерам. – Как ты себя чувствуешь?

– Отлично. – Была небольшая резь в животе, определённо боль в крыльях, но ничего, с чем бы она не справилась. Сиенна подумала, что есть преимущество в том, чтобы быть неживым хозяином демона Гнева. Независимо от тяжести повреждений, она быстро исцелялась и смерть не имела над ней власти.

– Я омыл тебя и перевязал самые серьёзные раны. – В его тоне слышалась вина, а на щеках разлился более яркий румянец. Его зрачки снова расширились, так и, оставшись большими... а нет, они снова сузились.

Сиенна никогда не видела, чтобы глаза вытворяли подобное.

– Спасибо. – Она провела рукой по волосам и поморщилась, когда наткнулась на колтуны. Должно быть, она чертовски дерьмого выглядела. – А ты? Как ты себя чувствуешь? – Её голос дрожал так же, как и рука.

– Отлично, – ответил Парис так же, как и она на этот вопрос, не вдаваясь в подробности.

Он выпрямился, увеличивая между ними расстояние, хотя его бедро по-прежнему касалось её. Парис скользнул рукой вперёд, перенеся на неё всю тяжесть своего веса, и остановился рядом с грудной клеткой Сиенны.

Они оставались так довольно долго, молча, смотря друг на друга, затем отводя взгляд.

Это было... неловко. Очень, очень неловко. Они так долго не видели друг друга, а в последний раз между ними всё закончилось не очень хорошо.

"Тебе некого винить, кроме себя", – печально подумала Сиенна.

– Многое произошло с тех пор, как мы в последний раз были вместе, – начал Парис, затем погрузился в молчание, словно созерцая всё, что случилось.

– Да, – согласилась Сиенна, хотя ей потребовалось слишком много времени на обдумывание этого.

– Знаю, что тебе дали демона, но не знаю, как ты с ним справляешься, – сказал он, глядя куда-то далеко-далеко за её плечо.

– Мы нашли общий язык.

– Демон показывает тебе грехи других?

– Да.

– И вынуждает наказывать грешников?

– Да.

Парис кивнул.

– Аэрон – парень, который до тебя был хранителем демона Гнева – ненавидел это. Он сопротивлялся ему столько, сколько мог.

– И тогда им овладел Гнев, – проворчала Сиенна.

– Ага.

– У меня та же проблема. – Обычно Сиенна видела образы грехов человека, когда бодрствовала, и оттуда вытекали все факты. Она будет бороться с побуждениями и победит, либо будет бороться и потерпит неудачу. Сиенна не была уверена, что делать с тем фактом, что она, пока спала, видела преступления Париса.

Последовало ещё одно неловкое молчание. Много чего нужно было сказать, но Сиенна не знала с чего начать.

– Парис, – выдохнула она в тот самый момент, когда он вздохнул и произнёс: – Сиенна.

Они уставились друг на друга, исследующие, неуверенные. Ииии, как только снова установилась тишина, она была настолько тяжёлой, что Сиенна ощущала её вес, ещё глубже вдавливающий её в матрас.

Её сердце заколотилось в груди в бесполезной попытке побега. Если бы чёртова штуковина была подключена к аккумулятору, Сиенна вытащила бы свечу зажигания.

Что угодно, лишь бы избавиться от этого гнетущего, тревожного ощущения. Страх быть отвергнутой Парисом мешал Сиенне сказать все те слова, которые она решила произнести.

– Ты первая, – сказал Парис, крепко сжимая челюсть.

Отлично. Она могла сделать это. Могла.

– Я просто хотела узнать, как ты сюда попал и почему... почему ты пришёл за мной. – А он явно пришёл за ней, за ней одной. Иначе, зачем бы он выкрикивал её имя подобным образом? Неужели Парис надеялся наказать её за то, что она когда-то с ним сделала?

Он прищурился.

– Я передумал. Начну первым. Скажи, почему ты пришла ко мне той ночью, в Техасе, когда Уильям – мой близкий друг – увидел тебя у моих ног. – Через узкие щёлки глаз Париса, Сиенна видела его холодные зрачки и явное присутствие тьмы. Его выражение лица стало жёстким как гранит, безжалостная маска решимости.

Мужчина, который сидел сейчас перед ней, был не тем, кто боролся с горгульями, чтобы добраться до неё, не тем, кто проявил такую заботу о её ранах. А он позаботился о её ранах. Сиенна была омыта, перевязана, как он и сказал.

Нет, мужчина, который сидел перед ней, был тем, с которым она впервые увиделась в Риме. Тем, кто в одно мгновение целовал её, а в следующее – очнулся привязанным к столу для пыток. Тем, кто на одном вдохе проклинал её, а на следующем – восхвалял.

Кем бы он ни был, Сиенна не будет лгать ему. Она никогда бы не стала лгать ему снова.

– Мне была нужна помощь, – призналась Сиенна, – а Гнев знал, где ты и как к тебе попасть. Он взял всё на себя, и я оказалась у твоих ног.

– Тебе всё ещё нужна помощь?

– С Гневом? Да.

Парис кивнул, черты его лица смягчились.

– Прости, что не смог увидеть тебя той ночью.

– Тебе не за что извиняться.

– В любом случае, – сказал Парис, откашлявшись, – полагаю, у тебя проблемы с адаптацией, хотя ты справляешься лучше меня на данном этапе, поэтому я спросил Аэрона о том, может ли он дать тебе какие-нибудь советы. Он сказал, что ты легче всё перенесёшь, если будешь по чуть-чуть каждый день подкармливать ублюдка. Кто-то лжёт тебе, ты лжёшь в ответ. Кто-то жульничает с тобой, ты жульничаешь в ответ. Кто-то ударяет тебя, ты ударяешь в ответ.

Как охотно Парис предложил информацию. Он не заставлял Сиенну просить, не насмехался над ней, потому что он знал, а она нет. И Аэрон не отказал в информации, когда должен был ненавидеть её за то, что она забрала его компаньона – а они были компаньонами.

Демон Гнева был его продолжением, всё ещё скучал по нему и по сей день. Но как же благодарна была Сиенна за совет... "Какой ужасный образ жизни", – подумала она.

– Спасибо тебе за это.

– Пожалуйста, – ответил Парис сухо. – Ты всё ещё считаешь меня злом, которое нужно прикончить?

– Нет! Ты не зло. – Когда-то она не ставила в одну категорию человека и демона... Сиенне было очень стыдно. Какой же глупой она была. Какой наивной. – Прости, что я когда-то так думала о тебе.

Пристальный взгляд, которым Парис одарил Сиенну, лишил её одежды, оставив обнажённой и дрожащей.

– И я должен поверить тебе?

Он никогда не доверится ей, да и зачем ему вообще это делать?

– Ну, из-за того, что нас связали с Гневом, мои глаза открылись. Впервые я увидела правду. То, что я делала... то, к чему меня принудили... ты имеешь с этим дело на протяжении тысячелетий и всё ещё борешься. Сомневайся во мне, сколько хочешь, но сейчас я клянусь тебе. – Сиенна остановила себя от того, чтобы протянуть к нему руки, и сжала их в кулаки. – Я никогда снова не причиню тебе боль.

В его прикрытых глазах Сиенна видела вспышки гнева, пламя возбуждения, а затем пустоту.

Парис отвернулся от неё, а взгляд упал на единственное окно в комнате. В плотных чёрных шторах была щель, через которую внутрь проскользнул одинокий лучик лунного света. Затем он пожал сильным плечом.

– Ты спросила, почему я пришёл за тобой.

Сиенну потрясло разочарование. Реакция на её клятву должна была быть любезной, но, с другой стороны, Сиенна её не заслужила.

– Да.

– Я... проклятье. Я не мог позволить тебе страдать.

Парис не мог... позволить ей... страдать... оу... Это было милосердие, которое Сиенна больше не способна кому-нибудь подарить, поэтому она понимала насколько драгоценным оно является. Слёзы хлынули из глаз и покатились по щекам, сначала одной мерцающей влажной дорожкой, затем целым потопом. Её тело била крупная дрожь с той же силой, как женщин в том коридоре сновидений. Била так, что она больше не могла видеть ни спальню, ни Париса.

Что же случилось с её железными яйцами? Сломаться перед ним сейчас было унизительно, но она не могла взять себя в руки.

Её стыд взорвался, и маленькие кусочки разлетелись во все уголки тела, полностью заполняя её. Всю свою жизнь она могла положиться только на себя. Начавшийся после похищения Скай алкоголизм матери поглотил всю любовь, которую она испытывала к Сиенне. В конечном счете, и её отец сбежал, начал новую жизнь с новой семьёй, забыв о маленькой девочки, которую он бросил.

В колледже она начала встречаться с Хью. Он выслушивал её истории о прошлом, предлагал сочувствие и помощь. Рассказывал о себе и о своей вере в сверхъестественное. Когда она проявила сомнение, он обещал ей показать... и показал. Сиенна была напугана и в то же время пребывала в восторге, потому что теперь нашла того, кого могла обвинить во всех своих неприятностях.

Это стало освобождением. Как чудесно осознавать, что её мать не виновата. Её отец не виноват. Она не виновата. Как умиротворяюще думать, что родители по-прежнему любили её, если бы зло Повелителей не ворвалось в мир. Так что, да, она с головой погрузилась в войну добра против зла.

И всё же, Ловцы расстреляли её, чтобы добраться до Париса.

Париса, который не хотел, чтобы она страдала.

Рыдания Сиенны вышли такими мощными, что вскоре она уже икала, из глаз и носа обильно текло, и это ещё больше засмущало её. Сильные руки обняли её, стараясь не задеть хрупкие крылья, и притянули её к горячей, мускулистой груди. Сердце Париса стучало так же быстро, как и её.

Кто бы мог подумать, но от этого она зарыдала ещё сильнее.

– Успокойся, – приказал он. Ему явно было неуютно. Поразительно. Логично думать, что такой мужчина как Парис, у которого было столько женщин, должен знать, как быть тактичным с девушкой на грани истерики, но нет. Он похлопал её по спине слишком грубо, затем опустил взгляд, когда она не подчинилась.

Как он мог не хотеть, чтобы она страдала? Как она могла судить его так жестоко?

– Сиенна. Прекрати.

– Не могу... ничего... с собой... поделать. Я совершила такие... ужасные вещи... с тобой. И ты... ты здесь. И ты такой хороший.

Пауза, как будто он не мог переварить её слова. Затем очень осторожно, Парис сказал:

– Но я также совершил ужасные вещи по отношению к тебе. Разве нет?

Date: 2015-09-24; view: 303; Нарушение авторских прав