Экспрессионизм, акмеизм, модернизм в целом, неомифологическое 10 page

Когда же родился П.? Наиболее распространена точка зрения,

что он возник как кризис на классический модернизм в

конце 1930х гг. и что первым произведением П. является роман

Дж. Джойса "Поминки по Финнегану" (ср. также "Игра в бисер",

"Мастер и Маргарита", "Доктор Фаустус"). Ирония во всех

этих произведениях побеждает серьезный модернистский трагизм,

такой, например, который свойственен текстам Кафки.

Однако существует подозрение, что П. появился гораздо

раньше, одновременно с модернизмом, и начал с самого начала

подтачивать его корни. Если смотреть на дело так, то первым

произведением П. был "Улисс" того же Джойса, в котором тоже

предостаточно иронии, пародии и цитат. Так или иначе, вся

послевоенная литература: романы Фаулза, романы и повести

Кортасара, новеллы Борхеса, новый роман, весь поздний

англоязычный Набоков (см. "Бледный огонь"),

"Палисандрия" Саши Соколова (в отличие от его "Школы для

дураков", которая, будучи текстом П. в широком смысле,

сохраняет острую ностальгию по классическому модернизму);

" Бесконечный тупик" Д. Галковского, "Хазарский

словарь" Милорада Павича, произведения Владимира Сорокина

(см. "Роман"/"Норма") - все это натуральный П.

Впервые П. стал философским понятием после выхода в свет и

широкого обсуждения книги французского философа Жан-Франсуа

Лиотара "Постмодернистский удел", в которой он критиковал

понятие метарассказа, или метаистории, то есть власти единой

повествовательной стратегии, парадигмы - научной,

философской или художественной.

П., таким образом, есть нечто вроде осколков разбитого

зеркала тролля, попавших в глаза всей культуре, с той лишь

разницей, что осколки эти никому не причинили особого вреда,

хотя многих сбили с толку.

П. был первым (и последним) направлением ХХ в., которое

открыто призналось в том, что текст не отображает реальность, а

творит новую реальность, вернее даже, много реальностей, часто

вовсе не зависимых друг от друга. Ведь любая история, в

соответствии с пониманием П., - это история создания и

интерпретации текста. Откуда же тогда взяться реальности?

Реальности просто нет. Если угодно, есть различные

виртуальные реальности - недаром П. расцвел в эпоху

персональных компьютеров, массового видео, Интернета, с помощью

которого ныне не только переписываются и проводят научные

конференции, но даже занимаются виртуальной любовью. Поскольку

реальности больше нет, П. тем самым разрушил самую главную

оппозицию классического модернизма - неомифологическую

оппозицию между текстом и реальностью, сделав ненужным поиск,

и, как правило, мучительный поиск границ между ними. Теперь

поиск прекращен: реальность окончательно не обнаружена, имеется

только текст.

Поэтому на место пародии классического модернизма в П.

стал пастиш (от итал. pasticco - опера, состюленная из кусков

других опер; попурри).

Пастиш отличается от пародии тем, что теперь пародировать

нечего, нет того серьезного объекта, который мог бы быть

подвергнут осмеянию. Как писала 0. М. Фрейденберг,

пародироваться может только то, что "живо и свято". В эпоху П.

ничто не живо и уж тем более не свято.

По тем же причинам место классического модернистского

интертекста в П. занял гипертекст (см.), гораздо

более гибкое приспособление, которым можно манипулировать и так

и эдак.

В 1976 г. американский писатель Реймон Федерман

опубликовал роман, который можно читать по усмотрению читателя

(он так и называется - "На ваше усмотрение") с любого места,

тасуя непронумерованные и несброшюрованные страницы. Эта

алеаторическая литература вскоре стала компьютерной, ее можно

читать только на дисплее: нажмешь кнопку - и переносишься в

предысторию героя, нажмешь другую - поменяешь плохой конец на

хороший, или наоборот (см. виртуальные реальности,

гипертекст).

Классическая модернистская реминисценция, носившая

утонченный характер, которую можно было заметить, а можно было

и пройти мимо, сменилась тотальной постмодернистской

цитатойколлажем.

В 1979 г. Жак Ривэ выпустил роман-цитату "Барышни из А.",

представляющий собой сборник 750 цитат из 408 авторов.

Вспоминается американский студенческий анекдот о том, что

студент-филолог впервые прочитал шекспировского "Гамлета" и был

разочарован - ничего особенного, собрание расхожих крылатых

слов и выражений.

В сущности, постмодернистская филология есть не что иное,

как утонченный (когда в большей, когда в меньшей степени) поиск

цитат и интертекстов в том или ином художественном тексте - из

лучших образцов подобной филологии и искусствоведения см. книги

А. К. Жолковского и М. Б. Ямпольского (указанные в списке

литературы).

Исследователь П. Илья Ильин пишет:

"...постмодернистская мысль пришла к заключению, что все,

принимаемое за действительность, на самом деле не что иное, как

представление о ней, зависящее к тому же от точки зрения,

которую выбирает наблюдатель и смена которой ведет к

кардинальному изменению самого представления. Таким образом,

восприятие человека объявляется обреченным на

"мультиперспективизм": на постоянно и калейдоскопически

меняющийся ряд ракурсов действительности, в своем мелькании не

дающих возможность познать ее сущность".

Впрочем, кое-кто утверждает, что П. уже закончилось и мы

живем в новой культурной эпохе, но в чем состоит ее суть, мы

пока сформулировать не можем. Что ж, будем ждать этой

формулировки с нетерпением.

Лит.:

Эко У. Заметки о романе "Имя розы" // Эко У. Имя розы. -

М., 1990.

Пятигорский А М. О постмодернизме // Пятигорский А. М.

Избр. труды. - М., 1996.

Фрейденберг О. М. Происхождение пародии // Учен. зап.

Тартуского ун-та, 1973. - Вып. 308.

Ильин И. Постструктурализм. Деконструктивизм.

Постмодернизм. - М., 1996.

Жолковский А.К., Ямпольский М. Б. Бабель. - М., 1995.

Ямпольский М. Б. Память Тиресия: Интертекстуальность и

кинематограф. - М., 1993.

ПОСТСТРУКТУРАЛИЗМ

- общее название для ряда подходов в философии и

социогуманитарном познании в 1970 - 1980-х гг., связанных с

критикой и преодолением структурализма (см. структурная

лингвистика, структурная поэтика).

Цель П. - осмысление всего "неструктурного" в структуре,

выявление парадоксов. возникающих при попытке объективного

познания человека и общества с помощью языковых структур,

преодоление лингвистического редукционизма, построение новых

практик чтения.

П. в основном французское направление мысли: его главные

представители - Ролан Барт, Мишель Фуко, Жак Деррида, Жан

Бодрийар, Юлия Кристева.

Рубеж, отделяющий структурализм от П., - события весны и

лета 1968 г. Этот период характеризуется обострением

чувствительности интеллектуала к социальным противоречиям.

Падает престиж науки, не сумевшей ни предсказать, ни объяснить

социальные катаклизмы.

"П. возник, - пишет Н. С. Автономова, - из осмысления

известной сентенции периода майских событий: "Структуры не

выходят на улицы". Коль скоро нечто важное, однако, совершается

(кто-то строит баррикады и оспаривает существующий порядок),

значит, самое главное в структуре - не структура, а то, что

выводит за ее пределы. [...] За рамки структуры как закона

сообразности выходят случай, шанс, событие, свобода; за

рамки структуры как логического построения выходят аффекты,

тело, жест; за рамки структуры как нейтрального, объективного,

познавательного выходят власть, отношения господства и

подчинения. [...] Среди ориентаций внутри П. особенно важны две

- с акцентом на текстовую реальность и с акцентом на

политическую реальность. Девиз одной - "вне текста нет ничего"

(вариант: "нет ничего, кроме текста" - Деррида), другой - "все

в конечном счете - политика" (Делез)".

Одной из главных задач П. становится критика

западноевропейской метафизики с ее логоцентризмом, обнаружение

за всеми культурными продуктами и мыслительными схемами языка

власти и власти языка. Логоцентризму, основанному на идее бытия

как присутствия, данности, смысла, единства, полноты, в

П. противопоставлены идеи различия и множественности. Наиболее

последовательно и ярко эта разновидность П. представлена у

Деррида. Для того чтобы "перехитрить" метафизику, приходится

нарушать междисциплинарные перегородки и политические запреты,

выходя на уровень тела, действия, языка в его особом аспекте.

Задача метода деконструкции заключается в том, чтобы показать в

тексте значимость внесистемных, маргинальных элементов. "Всякий

текст живет среди откликов, "перекличех", "прививок", "следов"

одного текста на другом. След важнее и первичнее любой системы:

это отсрочка во времени и промежуток в пространстве; отсюда

столь существенный для Деррида глагол differer, означающий

одновременно "различать" и "отсрочивать", и соответствующий

неографизм diffAnce ("различение"). [...] Все эти нарушения

структурности и системности [...] наводят на мысль, что

структура либо не существует вовсе, либо она существует, но не

действует, либо, наконец, действует, но в столь измененном

виде, что именно "поломка", а не "правильное" ее

функционирование становится "нормой". [...] Под давлением

контекста в тексте размываются границы "внешнего" и

"внутреннего": на их место у Деррида и Делеза приходят

многообразные мыслительные эксперименты с пространством -

всевозможные "складки", "выпуклости-вогнутости", "вывернутые

наизнанку полости".

Само обилие закавыченных понятий в предыдущей цитате ясно

показывает последовательное стремление П. к обновлению не

только методов и объектов исследования, но и самого метаязыка.

В научной обиход вводятся слова и понятия, существовавшие до

этого лишь в обыденной речи, но при этом им придается новый

смысл, дополняющий и одновременно ограничивающий прежний.

"Лишившись гарантий и априорных критериев, - пишет

Автономова, - философия, однако, заявила о себе как

конструктивная сила, непосредственно участвующая в формировании

новых культурных объектов, новых отношений между различными

областями духовной и практической деятельности. Ее новая роль

не может быть понята до конца, пока не пережит до конца этот

опыт. Нерешенным, но крайне существенным для ее судьбы остается

вопрос: можем ли мы оспорить, проблематизировать разум иначе

как в формах самого разума? можем ли мы жертвовать развитой,

концептуально проработанной мыслью ради зыбкой, лишь

стремящейся родиться мысли - без образов и понятий? В любом

случае перед нами простирается важная область приложения

умственных усилий: спектр шансов открытого разума. К этому

выводу приходит анализ необычной, своеобразной - и всячески

подчеркивающей свое своеобразие - мыслительной практик П.".

Лит.:

Автономова Н.С. Постструктурализм // Современная западная

философия: Словарь. - М., 1991.

Барт Р. Избранное: Семиотика. Поэтика. - М., 1989.

Фуко М. Слова и вещи. - М., 1994.

ПОТОК СОЗНАНИЯ

- в литературе модернизма ХХ в. стиль,

претендующий на непосредственное воспроизведение ментальной

жизни сознания посредством сцепления ассоциаций, нелинейности,

оборванности синтаксиса. Понятие П. с. принадлежит

американскому философу, одному из основателей

прагматизма Уильяму Джеймсу. Он считал, что сознание

подобно потоку или ручью, в котором мысли, ощущения,

переживания, ассоциации постоянно перебивают друг друга и

причудливо переплетаются подобно тому, как это происходит в

сновидении (см. также психоанализ).

П. с. предстюляет собой форму, имитирующую устную речь

(см. лингвистика устной речи), внутренний монолог (ср.

индивидуальный язык).

У истоков стиля П. с. были Ф. М. Достоевский ("Кроткая") и

Л. Н. Толстой. Предсмертный монолог Анны Карениной, находящейся

в измененном состоянии сознания под влиянием постоянного

употребления морфия, представляет собой несомненный П. с.:

"Всем нам хочется сладкого, вкусного. Нет конфет, то грязного

мороженого. И Кити так же: не Вронский, то Левин. И она

завидует мне. И ненавидит меня. И все мы ненавидим друг друга.

Я Кити, Кити меня. Вот это правда. Тютькин, соiffeur.. Je me

fais coiffer par Тютькин... [парикмахер. Я причесываюсь у

Тютькина... (фр.) - прим. Л. Толстого - В.Р.] Я это скажу ему,

когда он приедет [...]

В начале ХХ в. первыми и главными представителями стиля П.

с. были, несомненно, Джеймс Джойс и Марсель Пруст.

Фактически весь роман "Улисс" представляет собой

несколько П. с., организованных как интертекст, когда

речь идет о Блуме и Дедале, и чистое

сознание- бессознательное, когда речь идет о Молли.

Приводим заключительный фрагмент знаменитого финального

монолога Молли.

"Ах тот ужасный поток кипящий внизу Ах и море море алое

как огонь и роскошные закаты и фиговые деревья в садах Аламеды

да и все причудливые улочки и розовые желтые голубые домики

аллеи роз и жасмин герань кактусы и Гибралтар где я была

девушкой и Горным цветком да когда я приколола в волосы розу

как делают андалузские девушки или алую мне приколоть да и как

он целовал меня под Мавританской стеной и я подумала не все ли

равно он или другой и тогда Я сказала ему глазами чтобы он

снова спросил да и тогда он спросил меня не хочу ли я да

сказать да мой горный цветок и сначала я обвила его руками да и

привлекла к себе так что он почувствовал мои груди их аромат да

и сердце у него колотилось безумно и да я сказала да я хочу

Да".

В отличие от Джойса П. с. у Пруста носит более

аналитический характер, он в меньшей степени стремится

передавать внутренний монолог с его нелинейностью и

элиптичностью. Да и философской основой П. с. у Пруста был не

Джеймс, а Анри Бергсон с его учением о внутреннем времени

сознания как постоянного "дления". Приводим фрагмент из романа

"По направлению к Свану" первого из цикла романов "В поисках

утраченного времени":

"Но ведь даже если подойти к нам с точки зрения житейских

мелочей, и то мы не представляем себе чего-то внешне цельного,

неизменного, с чем каждый волен познакомиться как с торговым

договором или с завещанием; наружный облик человека есть

порождение наших мыслей о нем. Даже такой простой акт, как

"увидеть знакомого", есть в известной мере акт

интеллектуальный. Мы дополняем его обличье теми

представлениями, какие у нас уже сложились, и в том общем его

почерке какой мы набрасываем, представления эти несомненно

играют важнейшую роль".

Более умеренно использовали П. с. другие писатели ХХ в. -

в их числе Уильям Фолкнер и даже Томас Манн (внутренний монолог

просыпающегося Гете в романе "Лотта в Веймаре", монолог

менеджера Саула Фительберга, пришедшего соблазнить Леверкюна

прелестями концертной деятельности в романе "Доктор

Фаустус".

Вся первая часть романа Фолкнера "Шум и ярость"

построена как регистрация сознанием идиота Бенджи Компсона

всего подряд, что он слышит и видит, это был по тем временам

сугубо экспериментальный П. с. - поток "редуцированного

сознания":

"Я не плачу, но не могу остановиться. Я не плачу, но земля

не стоит на месте, и я заплакал. Земля все лезет кверху, и

коровы убегают вверх. Ти-Пи хочет встать. Опять упал, коровы

бегут вниз. Квентин держит мою руку, мы идем к сараю. Но туг

сарай ушел, и пришлось нам ждать, пока вернется. Я не видел,

как сарай вернулся. Он вернулся сзади нас, и Квентин усадил

меня в корыто, где дают коровам. Я держусь за корыто. Оно тоже

уходит, а я держусь. Опять коровы побежали - вниз, мимо двери.

Я не могу остановиться Квентин и Ти-Пи качнулись вверх,

дерутся. Ти-Пи поехал вниз. Квентин тащит его кверху. Квентин

ударил Ти-Пи. Я не могу остановиться".

П. с. использовала также проза нового романа (см.).

Замечательные образцы интертекстового П. с. находим в прозе

Саши Соколова, в частности в его "Школе дли дураков"

(см. также пример в статье интертекст).

П. с. был несомненно связан с достижениями в психологии, с

психоанализом, утверждавшим важность свободных

ассоциаций (ср. также парасемантика). Но лингвистически

соответствующие явления были осмыслены лишь в 1970-е гг. (см.

лингвнстика устной речи, изменениые состояния сознании).

ПРАГМАТИЗМ

- философское течение, возникшее и получившее наибольшее

распространение в США. Основателем П. является Чарлз Сандерс

Пирс.

С самого своего возникновения П. отказался от ряда

основополагающих идей предшествующей философии (что роднит его

с логическим позитивизмом) и предложил совершенно новый

тип философского мышления, поставившего во главу угла

человеческое действие (ср. прагматика). Поскольку

действие в той или иной форме является основной формой жизни

человека, а само оно имеет преимущественно не рефлекторный, а

сознательный и целесообразный характер, то встает вопрос о тех

механизмах сознания, которые обеспечивают продуктивные

действия. Поэтому Пирс рассматривал познавательную деятельность

не в отношении к внешней объективной реальности, а по отношению

к внутренним психологическим процессам. Вместо знания он стал

говорить об убеждении, понимая под ним готовность или привычку

действовать тем или иным образом. Объективное знание он заменил

социально принятым убеждением. Отсюда определение истины как

общезначимого принудительного убеждения, к которому пришло бы

бесконечное сообщество исследователей, если бы процесс

исследования продолжался бесконечно.

Поскольку всякое действие направлено в будущее, то Пирс

настаивал на необходимости рассматривать функционирование всех

понятий с точки зрения тех последствий, которые может вызвать

использование этих понятий. Он сформулировал так называемую

прагматическую максиму: наша идея какой-либо вещи есть идея ее

чувственных последствий.

Идеи Пирса были развиты и систематизированы Уильямом

Джеймсом. Джеймс понимает истину как успешность или

работоспособность идеи, как ее полезность для достижения той

или иной цели (ср. замену понятий истины понятием успешности в

теории ре- чевых актов). Поскольку это успешное

функционирование истины нуждается в проверке, проверяемость

также входит в определение истины (такое понимание истины также

роднит П. с логическим позитивизмом; см.

верификационизм).

Джеймс ввел понятие об опыте как непрерывном потоке

сознания, из которого мы своими волевыми усилиями выделяем

отдельные отрезки, обретающие для нас статус вещей благодаря

наименованию. Понятие потока сознания, выдвинутое почти

одновременно Джеймсом и Бергсоном, оказало большое воздействие

на литературную практику ХХ века (М. Пруст, Дж. Джойс, У.

Фолкнер), а также на кино. С точки зрения Джеймса,

реальность складывается из ощущений, отношений между

ощущениями, обнаруживаемыми в опыте, и старых истин, получивших

к этому времени всеобщее признание.

Незавершенность Вселенной, включающей в себя и мир

социального опыта, открывает возможность безграничного

улучшения этого мира. Хотя сейчас он весьма далек от

совершенства, Джеймс убежден в реальности его улучшения при

условии веры в людей и в их способность это сделать и

объединения их совместных усилий.

Эта оптимистическая черта П., чрезвычайно характерная для

национального сознания американцев, вероятно, и позволила им

под флагом идей П. успешно пройти через все социальные и

политические испытания ХХ века.

Третьим представителем американского П. был Джон Дьюи,

который занимался прагматическим истолкованием научного метода.

Этот метод сводился к некоторым приемам решения конкретных

проблем, возникающих в различных сферах опыта. Согласно Дьюи,

прежде всего необходимо установить специфику данного

затруднения или проблемной ситуации. Затем выдвинуть гипотезу

или план ее решения, после чего - теоретически проследить все

возможные следствия предлагаемого решения. После этого

наступает период реализации и экспериментальной проверки

гипотезы. В случае необходимости предложенное решение может

быть изменено. Ни одно решение не должно исходить из каких-либо

заведомо известных рецептов и превращаться в догму. Оно должно

всецело определяться особенным характером данной специфической

ситуации.

При решении социальных проблем Дьюи считает особо опасным

стремление руководствоваться заранее установленными конечными

целями или идеалами, предопределяющимв наше поведение. Если

достигнуто успешное решение проблемной ситуации, то

предложенная гипотеза или теория должны считаться истинными, а

новая, теперь уже определенная ситуация, сменившая проблемную,

приобретает статус реальности.

Будучи чрезвычайно гибкой философией, американский П.,

видоизменяясь, дожил до наших дней. В 1980-е гг. наиболее яркий

представитель П. Ричард Рорти связал основные идеи П. с идеями

аналитической философии и постмодернизма (см.).

Лит.:

Мельвиль Ю.К. Прагматизм // Современная западная философия:

Словарь. - М., 1991.

Рорти Р. Случайность, ирония и солидарность. - М., 1996.

ПРАГМАТИКА

(древнегр. pragmatos - действие) - раздел семиотики,

изучающий соотношение знаков и их пользователей в конкретной

речевой ситуации. Можно сказать, что П. - это семантика языка в

действии. Впервые о П. писал Чарлз Сандерс Пирс в ХIХ в., а ее

основные параметры применительно к философии прагматизма

сформулировал в 1920-е гг. Чарлз Моррис. Однако современная

лингвистически ориентированная П. развивается скорее под

влиянием идей позднего Витгенштейна (см. аналитичеекая

философия, языковая игра) и теории речевых актов

(см.).

Витгенштейну принадлежит знаменитое определение значения

как употребления в языке. Из этого, можно сказать, вышла вся П.

Представим себе, что имеется некая фраза:

М. вошел в комнату.

Мы прекрасно понимаем ее смысл, то есть мы можем

представить себе эту ситуацию. Но какова конкретная роль этой

ситуации, каково ее значение в ряду соседних высказываний,

можно сказать, только зная контекст этих высказываний. Этот

контекст можно назвать в духе теории речевых актов речевой

ситуацией или, пользуясь терминологией М. М. Бахтина, "речевым

жанром".

Предположим, что "М. вошел в комнату" произносится в

контексте детективной истории. Тогда эта фраза может означать,

например: "Приготовиться!" - если этого М. ждут в его комнате

наемные убийцы. А в контексте бытового дискурса, например

праздничного застолья, эта фраза может означать, что этого

человека долго ждали к столу, он опаздывал и наконец-то пришел.

В ситуации бытовой мелодрамы это может означать, что пришел

любимый человек, или наоборот, ненавистный муж - прагматическое

значение всегда будет меняться.

Когда-то два великих философа-аналитика - Витгенштейн и

Мур уже в старости поспорили, что означает выражение "Я знаю,

что..." Суть спора в двух словах заключалась в том, что

выражение "Я знаю, что это дерево" искусственно, не несет

никакой информации и в лучшем случае означает просто "Это

дерево" Но вот в спор вмешался аналитик младшего поколения

Норман Малкольм и, анализируя спор своих учителей, пришел к

выводу, что они спорят не о том, так как выражение "Я знаю,

что..." означает в конкретных ситуациях совершенно различные

вещи. Например, в ситуации, когда дочь играет на пианино, а

мать напоминает ей, что пора делать уроки, и дочь отвечает: "Я

знаю, что надо делать уроки", это означает: "Не приставай ко

мне"; когда слепого усаживают на стул и говорят ему "вот стул"

и он отвечает: "Я знаю, что это стул", он хочет сказать: "Не

беспокойтесь, пожалуйста". И так далее.

Подобно логическим необходимым истинам, существуют

прагматические необходимые истины. Если пример логической истин

- "А равно А", то пример прагматической истины - "Я здесь":

истинность этого высказывания не зависит от того, кто именно

имеется в виду под Я и какое место имеется в виду под "здесь".

Аналогичным образом прагматически ложной считается фраза

"Я сплю". Хотя в духе идей Малкольма можно было бы сказать, что

эта фраза на самом деле в ее конкретном употреблении означает:

"Я засыпаю, не беспокойте меня" или "Оставьте меня в покое".

В прагматической ситуации общения велика роль не только

говорящего, но и слушающего. Например, когда я говорю жене в

присутствии дочери, делая вид, что не вижу, что дочь слушает:

"У нашей Аси очень хороший характер", то моя речевая стратегия

может в данном случае быть направленной на то, чтобы

расположить дочь к себе, или повысить ее самооценку, или

что-либо в этом роде.

Когда я говорю в присутствии нескольких людей: "Я сегодня

видел Наташу", то каждый может спросить: "Какую Наташу?" - и

каждый может подумать, что имеется в виду именно та Наташа, о

которой он подумал. То есть в различных возможных мирах

участников речевой ситуации (см. семантика возможных миров)

высказывание "Я видел сегодня Наташу" приобретет разное

значение до тех пор, пока не будет уточнено говорящим, какую

именно Наташу он видел сегодня.

В П. играют большую роль так называемые эгоцентрические

слова, такие, как я, ты, это,- поскольку их значение всегда

зависит от ситуации. Знаменитый французский языковед Эмиль

Бенвенист считал, что "Я" в языке играет исключительную роль.

Вот что он пишет об этом в статье "О субъективности" (1958):

"Язык возможен только потому, что каждый говорящий

представляет себя в качестве субъекта, указывающего на самого