Изменить нельзя»

В детстве я не утолил писательский зуд и тем сильно отличался от своих безответных сверстников. Для них писание было неотвратимо. А не так, что Муза посетила – пишу, ушла к другому – сижу сложа руки, преданно жду.

Ничто не спасало их от писательского ремесла.

Изложения, сочинения по теме свободной и заданной на каждом шагу преследовали одноклассников. В итоге каждому отроку за десять школьных лет было привито полное неприятие, отвращение до аллергии, до судорог и к письменному изложению собственных мыслей, и к литературе в любом её проявлении.

Подобные методики да на борьбу с алкоголизмом – цены бы им не было!

Со мной дело обстояло иначе.

По сложившейся в Советском Союзе традиции каждый строитель коммунизма, в качестве бонуса, мог использовать в личных целях своё служебное положение. Одним это сулило привилегии материальные, другим – духовные.

Строители – прорабы и каменщики – тащили на собственную дачу государственный цемент и кирпичи; бойцы общепита – недоеденные посетителями котлеты и гарнир; работники библиотек одаривали домочадцев завидным правом первыми читать новинки литературы.

Мама моя была преподавателем русского языка и литературы. Она приносила домой для проверки детские сочинения и лучшие оставляла мне в качестве образцов.

Нужно сделать анализ характеров из комедии Грибоедова? – Легко!

Герой нашего времени по Лермонтову? – Готово.

На любую тему у меня было на выбор несколько сочинений с оценками пять-пять: за грамотность и содержание. Оставалось только переписать без ошибок.

***

Дали на дом задание: написать сочинение по репродукции.

Блёклая, махонькая иллюстрация в приложении к учебнику по русскому языку: на картинке безликий снежный пейзаж, группа деревьев в левом углу, словно мухи нагадили, и вдали с трудом угадывался поезд. Горе одно!

Классики литературы перед таким испытанием спасовали бы.

Чёрный квадрат Малевича, изображающий лаз в неосвещённый деревенский подвал, и то несёт больше информации.

Ладно. Нам не привыкать. Где там образцы сочинений?

Первое. Не пойдёт…

Второе. Слабовато. Экспрессии не хватает. (Я бы поставил «трояк».)

Третье. Автор Маша Иванова… Ну что тебе сказать, ученица Иванова? Пять.

Всё аккуратно, без помарок, переписал и лёг спать, а фантазия бушует. Ассоциации одолевают. Отгоняют сон.

Машинист тепловоза на полной скорости ведёт состав с оборудованием по сибирской железной магистрали. Он устал. Но там, в тайге, его ждут буровики. Стране Советов требуются нефть, газ, уголь. Медлить нельзя. Нужно успеть сделать задел, прежде чем закрома родины, как карманы у младшего школьника, вывернет горстка олигархов…

Чувствую, как через приоткрытое окно кабины холодный ветер обдувает мне лицо.

Слышу бойкий, равномерный стук колёс: «Туда-туда! Туда-туда! Туда-туда!» Уже и не машинист, а я управляю поездом. Что есть сил кручу штурвал, уворачиваюсь от огромных скалистых утёсов и провожу поезд прицельно прямо между озёр, по одной колее. До пояса высовываюсь из окна, гляжу назад: все сто вагонов вьются следом, как хвост сказочного дракона.

Вот и палатки буровиков впереди. Довёл состав на сутки раньше намеченного срока. По дороге обогнал несколько поездов. Когда пролетал мимо, стрелочники махали фонарями и что-то кричали вслед. Видно, приветствовали…

Фу! Устал. Вторую ночь на ногах. Лицо испачкано мазутом. Руки в мозолях.

Но я счастлив! Ещё одно задание партии выполнено с честью.

***

Меня вечно тянуло к приключениям. Когда я давал себе зарок отсидеться в покое, вихрь событий забирался в мою комнату через замочную скважину и увлекал силком.

Тянуло в поход, на рыбалку, в тайгу, в пампасы!

По воспоминаниям друзей моего отца: «Сначала мы Сашку начали брать на охоту, потом он научился ходить».

Восходы. Закаты. Ночные неспешные костры. Тяжёлые дороги. Сладостные привалы. Слепые метели. Стужи. Весеннее ласковое солнышко. Охота на медведя…

Не знал я тогда, кто является Режиссёром-постановщиком этих картин.

Они волновали. Будоражили фантазии и чувства.

Однажды присушив, уже не отпускали.

Побуждали к творчеству.

В путешествиях главным моим наставником был отец, батяня, человек исключительно творческий и начитанный. Его друзья невольно становились и моими друзьями. Это были люди образованные, остроумные.

Сколько чудных вечеров после тугого дня мы провели в вековых, приземистых избушках. Сколько историй рассказано и выслушано.

Закадычный друг отца Владимир Борисович предлагает мне:

– Давай устроим конкурс на самый короткий детектив. Ты первый.

Я внимательно смотрю на него: не шутит ли? И ну придумывать: про бурого кровожадного медведя; про косматых лесных чудищ; про снежный буран, который уносит заснувших охотников от костра…

Но по условиям: острый сюжет должен быть краток. Как выстрел! Замолкаю.

– Теперь вы.

Борисович крепко зажмурил глаза. Болезненная гримаса неподдельного ужаса грубо перечеркнула лицо. Сам весь сжался:

– В воздухе раздалось отчаянное: «Ба-тяаааа…- ня-яаа!!! Ай!» – и всё смолкло.

Короче и, одновременно, трагичнее сюжета мне встречать не доводилось.

***

Мои начальные литературные наброски датированы концом восьмидесятых. К этому времени окончен сельскохозяйственный факультет. По распределению я попал в село. Стал писать короткие рассказы. Некоторые публиковались в газетах. Иногда их отмечали.

Первым из посторонних людей, кто заметил мою страсть к писательству, был Толик – водитель моего служебного бортового уазика. Именно ему принадлежат слова, которые потом оказались пророческими: «Писателя какого-то вожу, не главного зоотехника. В редакциях чаще бываем, чем на скотном дворе».

Я не нашёлся, что ответить.

Действительно, редакции районных и республиканских газет необъяснимым чудодейственным образом оказывались прямо на пути с одной фермы на другую. А главные редакторы периодических изданий становились моими духовниками.

Компьютеров в ту пору не было. Записывал текст от руки. Рукопись правил, переделывал по нескольку раз. Рисовал звёздочки. Вырезал лентами вставки. Вклеивал их. С учётом поправок читал вслух. Затем набело перепечатывал на машинке. Стучал как дятел, ударяя одним пальцем по клавишам.

Материал до утра отлежится – опять нужна правка.

Иногда досада брала: «Сколько можно подправлять и переписывать?»

– Перепиши двадцать раз, и будет тебе счастье! – подбадривала мама.

Она оказалась права.

Я толком сам не пойму, как получилось, что не усидел в читателях. Видно, потребность откровенно высказаться оказалась сильнее. В итоге появилась первая работа под названием «Земное притяжение», написанная в жанре эссе.

В нём размышления о смысле жизни, о смерти, о добре и зле, об истине и правде.

Для подобных мыслей у нас в стране созданы тепличные условия.

Брюзга упрекнёт, что мы по смертности граждан и коррумпированности власти занимаем первое место, а по продолжительности и уровню жизни населения – последнее. Но у любой медали есть две стороны. Все эти обстоятельства способствуют развитию творчества.

Россия – земной рай для писателей!

И скрывать оборотную сторону нашей медали – преступно! Нет нужды выдумывать сюжеты. Полезные творческие ископаемые – прямо на поверхности. Добывай себе открытым способом. Персонажи, сюжетные линии – рядом.

Жизнь диктует, только успевай записывать.

Важной темой для меня стала судьба собственных родителей. Оказалось, она интересует меня куда больше, чем подвиги Александра Македонского. (При всём к нему уважении.) Книг и справочных материалов по истории своей родни не купишь. Их просто нет. Оставалось только написать. Так появилась повесть «Сплетение душ».

Пока работал над ней, заметил одну закономерность: чем труднее, опаснее, напряжённее складывались мои будни, тем легче, охотнее и образнее писалось. Искусство воплощения в слове настойчиво требует взамен или нереализованной страсти, или нужды и горя, или боли и страданий. Позже я узнал, что так происходило не только со мной. По словам Сергея Довлатова, «от хорошей жизни писателем не станешь!»

А Кодексом писательской чести мне по сей день служат слова Роберта Рождественского:

Пишите о главном,

пишите

о главном!

О главном!

На мелочь ни часа не тратьте...

Пусть кровь

запульсирует в слове багряном

и очень горячими

станут тетради.

Пишите о главном!

Решитесь.

Посмейте.

Прислушайтесь

к сердцу

и с трусостью

сладьте.

Слово – мощный нематериальный актив! Убеждён, используя его силу, Россия возродится.

Но я не только созерцаю и стенографирую. Я созидаю.

Так сложилось, что все последние годы я связан с оборонным комплексом. Наш завод строит и ремонтирует военные корабли.

Поэтому я писатель действующий!

Мои рассказы – разновидность «креста». Без него идти тяжелей.

И есть ещё Вера… Вера в то, что нужно искать свой путь к Истине.

К Истине, единой для всех.

И давайте, дорогие читатели, идти шаг за шагом вперёд, в поисках её идеального воплощения.

Идти вместе!

P.S.

Пока готовился материал для книги, пришло сообщение:

народный артист СССР Вячеслав Тихонов решил снять художественный фильм по моему рассказу «Рукавичка».

Ваш Александр Костюнин – член Союза писателей РФ, фотохудожник,

а в миру

Председатель Совета директоров Стратегического предприятия России

ОАО «Судостроительный завод «Авангард»,

член экспертного совета по обороне при Председателе Совета Федерации ФС РФ

Карелия, г.Петрозаводск,

07.07.007 год

Книга «Ковчег души»

От автора

Жизнь коротка, но мы вправе выбирать, на что потратить данное нам время. На что обменять каждый час, каждый подаренный день. Когда я меняю свою жизнь не на творчество – считаю, что прогадал.

И ещё.

Очень важно – ради чего художник берётся за перо!

С детства памятен мне лозунг: «Мой труд вливается в труд моей Республики». Эта книга – мой вклад в многовековой труд Карелии.

Моей малой Родины!

Республики, входящей в состав Великой Державы, имя которой – Россия.

Александр Костюнин