Глава 65. Уже никого не поражали смерти односельчан

Уже никого не поражали смерти односельчан. Крестьяне теперь подолгу не перемывали косточки своим соседям и знакомым. Лишь обменивались новостями: «Кто?» – «Бурлачка старая». – «А ее муж?» – «Умер еще на той неделе». – «Слышали, Климчиха отвезла на кладбище сразу двух детей?» – «Старших или младших?» – «Младших. Старшие еще живы». – «А кого это сегодня Мария Славская на санках потянула?» – «Наверное, мать». – «Говорят, нищенка замерзла в поле за селом». – «Да одна ли? Их вон сколько ходит по селам». – «И когда такое было, чтобы без гроба людей хоронили?» – «А где ты столько гробов наберешь? Мертвым уже все равно, а живым надо как‑то выживать». – «Выживешь здесь! Активисты и паутину по хате пособирают, если найдут!» – «Если бы можно было забрать душу, так и ту забрали бы!» – «У меня и мыло унесли!» – «А у меня – новый кожух. Черти бы их взяли!»

Такие разговоры Кузьма Петрович слышал не раз. Он с жалостью смотрел, как, падая от слабости, люди тянули за собой сани с телами умерших членов семьи. Уже никто не думал о том, чтобы отпеть покойника как подобает и положить в гроб. Умершего заворачивали в старую дерюгу и везли на кладбище. Хуже было дело, когда умирал одинокий человек в своей хате и никто об этом не знал. Кузьма Петрович не раз докладывал Быкову и Лупикову о том, что нужно как‑то организовать захоронение мертвых. Обычно о найденных трупах сообщали председателю сельсовета, он в свою очередь обращался к председателю колхоза. Ступак выделял подводу, которая везла покойника на кладбище. С середины января число умерших заметно увеличилось, поэтому Кузьма Петрович опять на совещании затронул вопрос о захоронении людей.

– Бывает, что за день умирает несколько человек, – сказал Щербак. – Работа председателя сельсовета сводится лишь к тому, чтобы бегать в колхоз за подводой. К тому же участились случаи, когда трупы лежат в закрытых хатах по неделе и никто об этом не знает.

– Ага! Конечно! – с места вставил Лупиков. – Они все знают! Не успел кто‑то умереть, как в хате уже рыщут соседи в поисках добычи. Тянут домой все, что плохо лежит: и остатки еды, и посуду, и постель, и одежду. Только и в голове: что бы стянуть?

– Считаю целесообразным, – продолжил Щербак, не обратив внимания на неуместную реплику Лупикова, – организовать захоронение людей правлением колхоза.

– А конкретнее можно? – несколько нервно спросил Быков.

– Нужно назначить колхозника на эту работу, чтобы проверял хаты, из которых не выходят люди. Надо выделить подводу, на которой он объезжал бы улицы, выявляя брошенные трупы. Пусть этот человек копает могилы и занимается захоронениями. Нельзя допускать, чтобы умершие лежали на улицах.

– Хорошо, – на удивление легко согласился Быков. – Кого из колхозников пошлем на такую работу? – обратился он к председателю колхоза.

– Сразу трудно сказать. – Ступак поднялся. – Колхозники не хотят трудиться, приходится каждого выгонять силой. А здесь такая работа…

– Какая «такая»? – поморщился Быков. – Работа как работа.

– Я имел в виду – нелегкая, – пояснил Семен Семенович. – Нужен сильный мужик, чтобы мог и на подводу затащить покойника, и яму выкопать. Даже мужики, которые были здоровые и сильные, еле ноги передвигают. Недавно согнал с кровати Андиенко Степку, он дошел до колхозного двора, упал как сноп и умер на месте. Надо найти сильного и давать ему есть.

– Пантеху возьми, – посоветовал Лупиков. – Этому дураку все равно, живой человек или мертвый. Пусть ездит и собирает трупы.

– А чем его кормить? – поинтересовался Ступак.

– Возложим эту задачу на актив, – сказал Лупиков. – Сейчас многие крестьяне не платят налог на сады, так что активистам есть занятие. Пусть изымают продукты у неплательщиков и из этого фонда выделяют хлеб Пантехе.

– Тогда нужно установить, что именно и в каком количестве будем платить, – заметил Щербак.

– Четыреста граммов хлеба на день, – сказал Быков. – Этого хватит, чтобы поддерживать его силы.

– Позвольте еще, – попросил слово Щербак. – Дети пропускают занятия в школе.

– Потому что не во что обуться, – пояснил Жабьяк. – Кто виноват, что дети босые? Родители, которые не заботятся о своих детях. Мы же не можем купить обувь каждому ученику?

– Но часть детей ходила бы в школу, если бы было организовано питание.

– Ты хочешь, чтобы меня завтра же арестовали за разбазаривание колхозного добра? – недобро сверкнул глазами Быков.

– Я не имею в виду хлеб, – сказал Щербак. – Слышал, что в некоторых колхозах готовят болтушку из молотой кукурузы и макухи. Хотя бы так. – Он помолчал и прибавил: – Пока что.

Быков потер пальцем переносицу.

– Думаешь, улучшится посещение школы? – спросил Щербака.

– Уверен, что да!

– Хорошо. Мы с председателем колхоза решим этот вопрос.

– Спасибо, – сказал довольный Кузьма Петрович.

Щербак радовался, но сдерживал свои чувства, не выставляя их напоказ. Это была победа. Пусть небольшая, но та, которая спасет жизнь не одному ребенку. Конечно, он не мог повторить то, что услышал от сельского учителя, потому что слово «голод» было под суровым запретом. Учитель Фома Федорович рассказал о том, как зашел в класс и написал на доске ноты. Дети переписали, заучили их. Учитель хорошо играл на скрипке, поэтому взял в руки смычок, начал задавать тон, чтобы ученики пели. Никто и рта не раскрыл. Он второй раз повторил попытку, но на него молча смотрели тридцать пар грустных детских глаз. Учитель накричал на них, угрожал пойти к директору школы, а дети молча смотрели на него. Им было безразлично: они не хотели петь, а хотели есть. Тогда один ученик его спросил: «Правда, что можно есть человеческое мясо? Говорят, оно сладкое и вкусное».