Рихард Рудзитис Елене Рерих. Не хотелось бы Вас больше обременять повторением фактов, притом чувствую, что оба друга несколько успокоились

26 января 1940г.

Дорогая Елена Ивановна!

Не хотелось бы Вас больше обременять повторением фактов, притом чувствую, что оба друга несколько успокоились, полагаясь на перевыборы, но в связи с тем, что и Фёдор Антонович и другие писали Вам, я должен Вам повторить своё резюме.

I. Ф.А. жалуется, что в последнее время не происходили заседания правления. 1) Последние годы все практические вопросы обсуждались главным образом в старшей группе (т. е. на расширенном правлении). В апреле прошлого года мы решили посвятить им, а также вопросам дисциплины специальные заседания, которые собирались 2 раза в месяц. Те члены, которые вначале воодушевлялись этой идеей, потом стали всё реже приходить, так и сам Ф.А., и оба друга совсем больше не являлись (потом Гаральд месяц и не мог), так что в конце года заседания пришлось отменить. 2) В самое последнее время пришлось отложить заседание правления ради избежания спора, зная отношение Гаральда к некоторым членам правления. 3) Все более спешные и другие вопросы решались и в нуклеусе, в котором в последнее время, как Вы знаете, главную роль играл именно Гаральд, но отнюдь не Карл Оттонович или кто-то другой, о которых Гаральд утверждает. 4) До сих пор все этим положением были более или менее довольны. Всё недовольство началось с осени, но причину этого я уже осветил в своём письме от 3.ХП. Как раз сегодня Александр Иванович подал заявление правлению о диктаторских стремлениях некоторых членов, подразумевая преимущественно обоих друзей. Он требовал всё перенести на правление, переорганизацию правления, далее – чтобы члены не забыли, что у нас Общество Учения и т. д., и я с ним согласился. 5) Вы уже знаете некоторые мотивы, почему мы не могли принять в нуклеус и Фёдора Антоновича, а главным образом из-за его небрежности, также несдержанности в словах и пр.

II. Гаральд, должно быть, Вам писал о том, что я поделился о всей «рождественской истории» и прочем с Карлом Оттоновичем и Екатериной Яковлевной. Считаю, что с моей стороны было бы крайне нечестно, если бы я уничтожающие требования отстранить их от деятельности Общества не передал бы и им и не посоветовался бы с ними. Да и сам Иван в старшей группе раньше два раза выступал по своему вопросу. Когда думаю обо всём этом, несказанно больно. Я чувствовал, что какая бы ни была ошибка, но вся тактика была безумна. Я в то время чувствовал, что они были столь раздражены, что «были готовы на всё», и, невзирая на моё спокойное отношение, в одно время даже произошёл взрыв, и я опасался не только за Общество, но мне жаль было также самого Гаральда. Теперь он уже успокаивается; хотя порою вновь говорит в совсем нервозном тоне. Я не понимаю и такого отношения, как будто некоторые из нас являются совсем недостойными сочленами. С другой стороны, на днях Гаральд написал мне длинное воодушевлённое письмо о концерте Героика Бетховена1! Кабы он помог утвердить Героику и в жизни нашей общины. Полагаю, что при перевыборах произойдёт реорганизация правления, но если будут выбраны Гаральд (Иван, может быть, нет) и К.О., как смогут они сотрудничать? До сих пор у нас было единодушие и перевыборы не играли роли. Вы пишете о новых друзьях Учения, но пока их ещё не знаем.

III. Ещё сегодня читал в Учении: «Утверждение жизни надо строить на применении местных условий». Особенно в последнее время приходится об этом вновь думать. Вы ведь знаете и теперешнюю психологию. Опасаюсь и нового испытания. Кабы и друзья с этим считались. Жаль, если сборник[191] не доберётся до Вас. Сколько огня вложили. Но теперь не знаю, какова его цель, если он не служит мостом[192]. Только для нашей страны он имеет совсем малое значение, в Эстонию и Литву вместе послано около 25 экземпляров. Я согласен, в принципе, на вторую книгу, но в этот момент подобное и психологически труднее, и я опасаюсь снова за уровень самого содержания. Например, мы оба с Иваном «забраковали» статью Новосадова об эстонской поэзии, предназначенную для первого издания, сам Иван нашёл её некультурной, для меня она была местами даже грубой, но всё же, невзирая на мою просьбу, он послал её обратно Новосадову для переделки. Но легко ли переделать нечто некультурное в культурное?

IV. Конфликт Гаральда с Янисом Мисинем. Мисинь обещал дать для монографии 20 тысяч, но дал уже около 16 (кроме того, дал для Писем и пр.), и большую часть – в прошлом году. Хотя обороты у Мисиня не малые, но вполне понимаю его уверение, что он теперь, в связи со всеми местными затруднениями, дать больше не в состоянии и даст при первой возможности. Гаральд же не верит в его искренность и постоянно напирает, и из-за этого не раз бывали «натяжки»... Гаральд подписал для его построек большие гарантии, но теперь требует обратно (психологически-то понимаю и Гаральда), но в таком случае могут разлететься и начинания Мисиня. Понятно, морально Мисинь (из-за гарантий) и обязан субсидировать, и есть ошибки у Мисиня, но ведь насильно ничего нельзя добиться, притом у всех в последнее время денежные затруднения. Долг за монографию ещё почти 30 тысяч латов, третью часть можно покрыть стоимостью оставшейся бумаги.

Только что приходил Гаральд. Я ведь во многом согласен с ним. Знаю и всё великое дело. Но почему такая у него тактика? Например, он ставит немедленные предложения, и если я предлагаю подумать, сейчас же обижается. Между прочим, он предложил поступать в одно общество, но когда я сразу не отозвался, ибо хотел больше разузнать о нём, так как, сколько помню, он сам когда-то настроил против него, говоря, что общество пассивно и пр., то он снова разгорячился. Но убедился, что для культурного сотрудничества всё же придётся туда поступать. О новом правлении Гаральд сказал, что в него не вступит, если туда будет избран и Карл Оттонович. Предложил мне сказать К.О., чтобы он сам ушёл. Но как это мыслимо!! Притом я раньше уже не раз слышал мнение и самого К.О. об этом вопросе. Гаральд всё ещё всячески мыслит, как бы «изъять К.О. из обращения». Он сам всё время даже настаивал на перевыборах правления, возлагал всё на «демократию», теперь же высказывается, что перевыборы не будут иметь значения, что будет перевыбран и К.О. и пр. Я ему сказал, что моя цель согласовать обе стороны, мы ведь все последователи одного Учения. Как же мне поступить? Весь вопрос, в конце концов, совсем не в одном Карле Оттоновиче. С Екатериной Яковлевной, хотя и с трудом, Гаральд теперь согласен сотрудничать. Но есть ещё другие старшие члены, которых он также не вмещает и относится отрицательно. По всем письмам Вы теперь знаете единственное его мерило человеческого достоинства. И мерит, часто основываясь на недоразумениях. Знаю и природу К.О.: чем больше на него будут нападать, тем менее он уступит. Но в чём же ему уступать, если друзья даже говорить с ним не желают? Но кто из нас во всём не уступал бы ради общего блага! Какие самые трудные и различные письма Вы теперь получаете. Знаю, что решить должно наше сердце. Всё же так ждём Ваш Совет. Хочу сказать, как обрадовали меня Ваши письма от 30.XII и 1.I. В этом году я послал Вам 4 письма (кроме этого). Теперь вижу лучше и всё прошлое, и даже ошибки. Величайшая Радость была бы, если мы все дружно вновь могли бы во всём сотрудничать. Всё же глубоко в сердце чувствую, что скоро вновь наступит такое единение.

С сердечной благодарностью шлю Вам мои самые лучшие мысли.

Глубоко преданный Вам,

Р. Рудзитис

Сегодня вечером получил Вашу телеграмму о высылке статьи о деятельности Общества. Вышлю следующей почтой.

_______

Date: 2015-09-24; view: 309; Нарушение авторских прав