Рихард Рудзитис Елене Рерих. Пришло сегодня Ваше письмо от 12 мая, истинно Радостное, – смею ли я и достоин ли я послать моё бесконечное Спасибо Великому Владыке

Рига, 23 мая 1939 г.

Дорогая Елена Ивановна!

Пришло сегодня Ваше письмо от 12 мая, истинно Радостное, – смею ли я и достоин ли я послать моё бесконечное Спасибо Великому Владыке! Моё сердце так нагнетено, полно звучания и благодарности, что трудно даже писать. В последние дни вновь чувствовал сильную волну напряжения и давления, чёрных звёздочек немало, но в такие дни где-то в глубинах сознания постоянно витала тайная уверенность – опасность усиливается перед приходом чего-то светлого и радостного и успешного, так, по опыту знаю, что нередко такие часы сильнейшего напряжения совпадают также с приходом Вашего письма или вестей от Н.К. и т. д.

Мой реферат о Граале только что переведён по-русски моими даугавпилсскими друзьями, но так как перевод качественно не везде одинаков, то я и сам должен некоторое время потрудиться, и дней так через десять надеюсь его послать Вам, со всеми более подробными моими соображениями. Конечно, этот свой труд я вновь и вновь буду поправлять, расширять и дополнять. Я раньше считал его лишь одной главой своей книги, но, может быть, он с течением времени и сам займёт размеры отдельной книги. Но обо всём этом напишу Вам в следующем письме.

Также сердечное спасибо Вам за Ваше письмо от 15 апреля, с доверительными строками о сотрудниках Е.П.Блаватской, которое мне невыразимо много дало. Вполне знаю, что путь ученичества – это путь по тончайшей струне через бездну. Я лицезрел абсолютную преданность и доверие своему Великому Владыке Феликса Денисовича, в дни перед смертью. Никогда не забуду об испытаниях, которые Учитель Миларепы Марпа накладывал на своего ученика, испытаниях столь ригористических, которые доводили Миларепу почти до отчаяния, но всё же он выдержал. И в конце Марпа ему сказал: «Восемь отчаяний ты выдержал, если бы ты выдержал и девятое, то был бы совершенен».

Да, из сотрудников Блаватской как-то прозрачней и милей и мне казался облик Дамодара. Ещё в последнее время прочёл труды Синнетта, но из-за многословия так трудно было читать. Историю Теософского общества Олькотта я прочёл в то время, когда только что познакомился с Учением, и только через несколько лет, познакомившись с другими авторами, писавшими о Е.П.Б., я получил понятие о её настоящем, самом возвышенном облике.

Вполне понимаю, что среди европейцев Махатмы не могли найти истинного ученика, что в одеянии европейской плоти чрезвычайно трудно вступить на высший путь ученичества. Не говоря уже о той мере устремления и преданности, которую знает Восток, – европеец не проходил с малых лет через школу медитации, не познал науки мышления. Притом в городской обстановке и в хаосе современной цивилизации, где преобладают «переломленные ритмы», или диссонансы, порою так трудно или даже невозможно сконцентрироваться в истинной медитации, получить чёткость мысли.

Очень, очень нас обрадовало Указание, что можно поспешить с печатанием Писем. Я уже писал Николаю Константиновичу, что и средства найдутся. Первый том, как видите, ещё не пошёл в цензуру, хотя уже окончательно отпечатан, задержка в том, что надо вставить в печатные листы восемь листиков, которые типография перепечатала за свой счёт из-за ошибок, допущенных ею. Потом, заказали за границей пурпуровую холстовую бумагу для обложки. Но на следующей неделе книга будет уже окончательно готова.

Теперь хочу попросить Ваш совет в связи с печатанием второго тома (который уже набирается).

В Вашем письме от 4.XI.35, о Кришнамурти: не лучше ли выпустить или изменить прилагаемое мною место из этого письма? Или даже изъять всё письмо? Знаю, как Вы смотрите на Кришнамурти, но опасаюсь, чтобы обычный читатель не получил превратного впечатления. Я решился на это обращение к Вам, когда осенью в Ковно у Юлии Доминиковны прочёл в Беседах Кришнамурти одно место, которое и прилагаю Вам.

Вы как-то раз прислали мне для вставки в Письма извлечения из Вашего письма от 8.XII. 36 о карме, о применении наркотиков, литии, о Разуме и пр. Пожалуй, его можно было бы вставить во второй том. Должно быть, теперь не надо скрывать, что Л. – это литий? Понятно, чуткий читатель и сам это поймёт. Помню, как-то раз, лет восемь тому назад, Феликс Денисович пришёл в ужас, когда я упомянул название «лития», которое мне сказала m-lle Kesberg, ибо он был уверен, что не время, чтобы другие знали. Но понимаю, что теперь незачем его скрывать.

Далее, Вы указали вставить во второй том и Ваше письмо к К.О.Валковскому (от 26.1.39), которое я вставлю как одно из последних, может быть, и последним.

В-третьих – теперь полученное Ваше письмо о вегетарианстве. И наконец – из Вашего письма о браке. К Вашей статье я прикомбинировал ещё несколько строк из Ваших последних писем, в таком виде оно и было прочтено на общем собрании в нашем Обществе. Очень прошу, прочтите эту страницу, перекомбинируйте Вы сами, что считаете нужным для печатания, и пришлите мне обратно, но не спешно, так как это письмо пойдёт одним из последних.

Ваше письмо к К.О.Валковскому было прочитано на общем собрании и идея о непротивлении и противлении злу вызвала дебаты. Понятно, чуткость сердца подскажет, где бороться со злом в нашей личной жизни. Я также не раз указывал К.Валковскому победить дисгармонию в своей семье смирением и терпением. По получении Вашего письма он старается следовать Вашему совету. В своей жизни я много раздумывал над мыслью, которую Вы высказали в строке «Христос противился злу каждым словом своим, каждым действием, когда это не касалось лично его». Прочувствовал это глубинами сердца. Но всё же – где же граница между личным и общим достоянием во мне? Чем выше сознание, тем этого личного в нём всё меньше. И наступает время, когда оно каждым атомом своим принадлежит человечеству. Понятно, оскорбления и страдания от других следует переносить, но когда позорится честь, когда вместе с тем бросается тень на Учение или общину, к которым данная личность принадлежит, – тогда нередко приходится себя отстаивать, потому что здесь уже говорится не о личном, но об общественном. Сколько помню, после того, как чета Куломб оклеветала Е. П. Блаватскую, она наконец написала свой протест, но заявление следственной комиссии её друзья посоветовали не делать. Вообще мне кажется, что друзья её слишком мало боролись, чтобы смыть с неё клевету, – или, может быть, я ошибаюсь?

Каждый духовный учитель имеет свою особую миссию, и потому противление злу может принять в их жизни особую окраску.

И совершенно другую, если они воплощаются как вожди. Не имело ли учение Толстого о непротивлении злу для его времени и его народа какое-нибудь значение (хотя и его учение порою доходило до нелепости. Сам он был одним из величайших противленцев злу всех времён, его громогласное «Не могу молчать», а теоретически он проповедовал иногда совсем нелепое непротивление!), так же как учение Ганди для индусов? Без последнего было бы равновесие в его народе? В таком случае – это специфическая миссия.

Один из наших старших членов высказал пожелание, чтобы во время собрания группы у стола оставляли один стул пустым для самого дорогого Гостя (помимо комнаты Учителя). Полагает, что это будет способствовать также торжественности. Несколько лет тому назад в одной группе это практиковалось. Во время Феликса Денисовича, когда ещё не было отдельной комнаты, кресло находилось в комнате Учения, также и с Портретами мы имели ежеминутное соприкосновение. Но не знаю, как это теперь будет практически, ведь у нас много групп.

Получил недавно от одного из младших членов упрёк – и вполне заслуженный, – что у нас на торжествах по большей части ставятся срезанные цветы. К сожалению, например, фризии никогда и нигде в магазинах не продавались в горшках, как и многие другие общедоступные цветы. Но так же как мы ввели «в моду» в Риге фризии, так же впредь придётся позаботиться, чтобы эти самые фризии продавались и в горшках.

У Клементия Станиславовича появилась бодрость духа, хотя боли и не утихают. Не раз он высказывал мне уверенность, что осенью снова будет с нами сотрудничать. Но, конечно, он готов и к уходу. Страдания озарили его и физически. Летом переезжали на взморье. Даю ему, в виде исключения, на дом Надземное, конечно, рукопись у него в сохранности, это его ободряет.

Сообщите, пожалуйста, кому послать первый том Ваших Писем, покамест, конечно, пошлём лишь ближайшим последователям Учения.

Получил Mahatma Letters [151], большое, большое спасибо, давно мечтал приобрести, раз даже заказал, но из Лондона ответили, что распродано.

Шлю Вам мою самую сердечную благодарность и лучшие пожелания.

Искренне преданный Вам,

Р. Рудзитис

Сегодня вечером я наконец увидел фильм по роману Hilton Lost Horizon, где описывается таинственная долина в Тибетских горах – Shangri-La. Конечно, настоящая американская профанация, всё же обычному зрителю придётся помыслить об этой «долине блаженных». Об этом фильме мне писал и запрашивал Proll из Осло, интересовались и другие.

_______

Date: 2015-09-24; view: 318; Нарушение авторских прав