Пока не изгонит грех»

Далее Уэсли столь же умело наносит удары по всякой антино­мической неопределенности, подготавливая почву для призыва к святости: «Конечно, Христос не может править там, где правит грех; Он не пребывает там, где позволено быть греху. Но Он есть и пребывает в душе каждого верующего, который борется против гре­ха, пусть она и не подверглась еще очищению, как надлежит быть очищенным святилищу».

Понимание того, что грех по-прежнему присутствует даже в душе христианина, ведет к евангельскому раскаянию, и об этом писали пуритане. Уэсли составил соответствующую проповедь в 1767 г. и на следующий год ее опубликовал. В ней он говорит о по­каянии и вере, как о вратах религии, но не только. Конечно, рас­каяние и вера, которые явлены в начале христианского пути, ве­дут к спасению. «Но есть также раскаяние и вера (я беру эти слова в несколько ином смысле — не совсем в другом, но и не в том же самом), которые нужны уже после того, как мы ‘поверили в Евангелие’. Нужны они и тогда, и потом, на каждом последую­щем этапе нашего христианского пути, иначе мы не сможем ‘про­ходить предлежащее нам поприще’. Такое раскаяние, такая вера должны быть столь же полноценными, как и прежние, чтобы мы продолжали возрастать в благодати. Только тогда мы войдем в Царство Божье».

Такое евангельское раскаяние он определяет как «некое само­познание, то есть осознание того, что мы грешники — да-да, пре­ступные, беспомощные грешники, даже если мы знаем, что мы — дети Божьи». Уэсли признает, что верующие однажды получили искупление от греха, но не освободились от его пут. Он признает, что «сами они не способны придумать ни одной доброй мысли, ис­пытать доброе чувство, сказать доброе слово, сделать доброе дело до того, как получат оправдание». Несомненно, есть сила, которая способна одолеть грех, «но она никак не от природы, это чистый дар Божий. Кроме того, она дается не сразу, как если бы ее запасали много лет, но время от времени». Мы увидим, что в своем учении о святости, как и в случае с оправданием, Уэсли исключил всякую за­висимость обретения святости от личных заслуг. Это исконно про­тестантский подход, отделяющий его от тех, кто, по словам Селла, представляет «католическую этику святости». Мистическая лест­ница с самого начала была выбита им из-под ног христиан.

Евангельское раскаяние, которое проявляет себя в добрых делах благочестия и милосердия, хотя и не зависит от них — необходимое преддверие веры, но только она сама может освятить человека. Уэсли часто обвиняли в том, что он проповедует оправдание верой, а освящение - делами. Он категорически это отвергал. «Я, - гово­рит он, — неизменно, всеми возможными способами утверждал прямо противоположное. И в частных беседах, и публично я свиде­тельствовал, что мы и освящены, и оправданы верой. Конечно, каждая из этих великих истин превосходно иллюстрирует другую. Точно так же, как мы оправданы верой, мы ею освящены. Вера — условие и единственное условие освящения, равно как и оправда­ния. Это условие. Никто не может быть освящен, кроме тех, кто ве­рит; без веры человек не освящается. И вера — это единственное условие. Одной веры достаточно для освящения».

Позже, в проповеди «О библейском пути спасения», Уэсли разъ­яснил природу освящающей веры: «Во-первых, это божественное свидетельство и убежденность, что Бог обещал освящающую веру в Св. Писании. Пока мы это не поймем по-настоящему, мы ни на шаг не продвинемся вперед». Далее, это убежденность в том, что Бог выполняет обещанное. Для Бога все возможно. Он способен «очистить душу от всякого греха» и «наполнить ее святостью». Если Он что-то говорит, так и будет. В-третьих, это вера, которую Он не только способен дать, но и желает дать, причем немедленно.

«А что? Разве тысяча лет для Него — не одно мгновение? Он не те­ряет времени на осуществление Своей воли. Он не ожидает еще большего достоинства и готовности у человека, которому и так ока­зал честь»⁴⁰. Надо добавить веру в то, что Бог действительно все это делает, когда приходит нужный час.

Таким образом, хотя Уэсли считал освящение процессом, охва­тывающим всю жизнь верующего с момента нового рождения, тем не менее, в этом процессе он ожидал перелома, связанного с еван­гельским раскаянием и верой. Как замечает Линдстрём, это — отли­чительный признак его учения о святости. «Последовательный про­цесс прерывается... прямым вмешательством Бога, Который в одно мгновение поднимает человека на высший уровень. Мысль о соче­тании постепенного и мгновенного в процессе спасения отличает концепцию Уэсли». Но Уэсли не разделяет эти аспекты освяще­ния. Процесс ведет к перелому, которым задается дальнейшее раз­витие. Но хотя Уэсли часто говорил о переломе, из его письма к бра­ту Чарльзу ясно, что он не придавал перелому преимущественного значения: «Настаивай всегда на полном искуплении, полученном одной только верой. Его надо искать сейчас... Иди собственным пу­тем, к которому Бог призвал именно тебя. Подчеркивай мгновенное благословение. Тогда у меня останется больше времени на свое при­звание — ибо я призван подчеркивать последовательное делание».

Смысл святости Уэсли разъяснил в проповеди, впервые произ­несенной в оксфордском храме Св. Девы Марии еще в 1733 г. Те­мой проповеди было «обрезание сердца», которое Уэсли сравнил с «привычным состоянием души, в Св. Писании именуемым ‘святос­тью’. Душа тогда свободна от греха, ‘от всякой скверны плоти и ду­ха’, а также наделена добродетелями, которые были у Иисуса Христа. Человек ‘обновляется духом ума вашего’, чтобы быть ‘со­вершенным, как совершен Отец наш Небесный’». В 1765 г. он на­писал Джону Ньютону, что в этой проповеди содержится все, чему он всегда учил «относительно спасения от всякого греха и любви к Богу неразделенным сердцем».

В 1739 г., в чем-то следуя Скугалу, он определил святость как «жизнь Бога в душе человека, соучастие в божественной природе, сознание Христово, возрождение сердца по образу Творца». В 1741 г. он написал проповедь о «христианском совершенстве», к чему его побудила беседа в Уайтхолле с епископом Лондонским Эдмундом Гибсоном. Как указывает Уэсли в «Простом рассказе о христианском совершенстве» (1766), беседа состоялась в конце 1740 г. Епископ спросил, что подразумевает собеседник под «хри­стианским совершенством». Тот ответил прямо, ничего не при­украшивая. Выслушав его, д-р Гибсон сказал: «Мистер Уэсли, если вы так считаете, сообщите об этом миру. Если же кто-то будет оспа­ривать ваши слова, это его право». «О Господи, конечно!», — согла­сился Уэсли. Написанная и опубликованная проповедь теперь вхо­дит во все стандартные собрания.

В проповеди на Флп. 3:12 он обсуждает отрицательные и поло­жительные аспекты совершенства, последовательной системой опровержений выбивая оружие у всех тех, кто, критикуя его учение, приписывал ему свои заблуждения. Освященные христиане не сво­бодны от неведения и ошибок. Они подвержены заблуждениям, пусть и в том, что несущественно для спасения. Они не свободны от слабостей, под которыми Уэсли подразумевал слабости не нрав­ственные, а физические. Не свободны они и от искушений, ибо Сам Христос был подвержен искушениям. Уэсли решительно от­вергал возможность абсолютного совершенства в человеке. «Нет совершенства на каждой отдельной ступени. Ничто не опровергает неизменность духовного возрастания. Каким бы не был человек, каких бы высот он не достиг, ему по-прежнему необходимо ‘воз­растать в благодати’, неизменно укрепляться в знании и любви Спасителя». В «Простом рассказе о христианском совершенстве» Уэсли подробнее осветил эти оговорки, подчеркнув, что «самые со­вершенные неизменно нуждаются в заслугах Христовых». Он не представлял себе святости, независимой от Креста. Понятия «без­грешное совершенство» он решительно не признавал: «Я никогда не говорил ничего подобного... поскольку этого нет в Писании. Совершенство, которое во всей полноте соответствует Закону и тем самым не нуждается в заслугах Христовых? О, нет! Я всегда утверж­дал и утверждаю, что не могу такого принять». И дальше: «‘Без­грешное совершенство’ — таких слов я никогда не использую, ина­че я бы противоречил самому себе». Он предпочитал говорить о совершенстве лишь как о спасении от «греха», под которым подраз­умевал «добровольное нарушение конкретного закона».

В проповеди о христианском совершенстве Уэсли обратился к более позитивному его аспекту. Он долго изучал соответствующие тексты — особенно из Первого послания Иоанна — и пришел к за­ключению, отражавшему, на его взгляд, всю суть Нового Завета: «Христианин совершенен настолько, чтобы не грешить». Эта заме­чательная возможность есть у каждого христианина. У него нет по­требности творить зло; фактически он может согрешить, но это не соответствует воле Божьей. Не может он и посетовать на то, что у не­го не было выбора, поскольку ему открыты все источники благодати. Уэсли говорит не о том, что христианин не способен на грех, а о том, что исполненный Св. Духом, он может не грешить. Мало того — все те, кто укрепился в Господе, освободятся от злых мыслей и чувств. Это становится результатом поддерживаемого состояния святости, а не следует автоматически из духовного перелома.

В своих проповедях Уэсли настаивал на том, что учение о свято­сти почерпнуто из Писания и подтверждено христианским опытом. Он не вступал в богословские споры о точных формулировках, а потому оставил ряд несвязанных между собой заключений, и при­вести его учение в стройный, законченный вид поистине невоз­можно. Иногда он подчеркивает один аспект учения, иногда - дру­гой. Все, что он говорит о мгновенном действии, следует рассма­тривать в контексте постепенного развития; все, что он говорит о постепенном развитии, нужно соотносить с мгновенным действи­ем. В мгновенном никак нельзя видеть статичности, как если бы некий поразительный опыт определял наше будущее. В этом смыс­ле, полагал Уэсли, освящение отлично от спасения.

Перелом в освящении нельзя отделять от всего процесса духов­ного развития, предшествующего и наследующего ему. Уэсли неиз­менно увещевал «стремиться к цели, к почести высшего звания». «Когда ты достигаешь совершенной любви, когда Бог обрезает твое сердце и позволяет тебе любить Его всем сердцем и всей душой, не думай на этом останавливаться. Да это и невозможно. Ты не мо­жешь застыть. Ты должен либо подняться, либо пасть; подняться выше, либо пасть ниже. Потому и взывает глас Божий к сынам Из­раиля, сынам Божьим: ‘Пойдите!’, ‘только, забывая заднее и про­стираясь вперед, стремлюсь к цели, к почести вышнего звания Божия во Христе Иисусе!’»

Постоянное напоминание о необходимости двигаться вперед стало лучшим наставлением для новообращенных. Именно поэто­му так много народу не сбилось с правильного пути. Почти никто из тех, кто слушал проповедь Уэсли, не почивал «на духовных лав­рах». Он седлал лошадь и скакал в новые места — так и они знали, что нужно все время двигаться к Святому Граду.