Противление: почему дети становятся непослушными

«Вы не имеете права командовать мной», - неожиданно стала отвечать семилетняя Кирстен ошеломленным родителям на любые просьбы. Девятилетний Шон, с каждым днем становившийся все менее управляемым, повесил на двери своей комнаты огромную табличку «Не входить!» Общение подростка Мелани со своими ро­дителями ограничивалось знаками неповиновения: угрюмое выра­жение лица, пожатие плечами, самодовольная ухмылка. Поведение девочки только ухудшилось с тех пор, как ее отец начал делать ей полные ярости, но абсолютно неэффективные замечания вроде «сотри эту дурацкую улыбочку с лица».

В предыдущей главе я показал, что, как только ребенок начинает ориентироваться на ровесников, мы теряем его привязанность и свою родительскую силу. Родителям Шона, Мелани и Кирстен пришлось нелегко уже после этих двух ударов, но ими все не ограничилось. Есть еще один инстинкт, который, искаженный ориентацией на ровесников, создает хаос в детско-родительских отношениях и превращает в ад жизнь любого взрослого воспитателя. Талантливый австрийский психолог Отто Ранк метко назвал его «противлением».

Противление - это автоматическое инстинктивное сопротивле­ние любому насилию. Этот инстинкт пробуждается, если человек чувствует, что его пытаются контролировать или давят на него для извлечения собственной выгоды. В его крайнем проявлении, этот инстинкт можно наблюдать в конце второго года жизни - да, речь о тех самых «ужасных двухлетках». (Если бы двухлетние дети уме­ли навешивать ярлыки, они, наверное, описали бы своих родителей как проходящих через «кризис тридцатилетних»). Противление обязательно возвращается на сцену в подростковом возрасте, но оно может быть активировано в любой период - многим взрослым это знакомо.

В первой половине двадцатого века Отто Ранк заметил, что про­тивление представляет собой одну из самых серьезных трудностей на родительском пути. Он писал это в то время, когда привязанности детей в большинстве своем были все еще направлены к взрослым. Следовательно, противление - это нормальное состояние для ребен­ка, но по причинам, которые я скоро объясню, ориентация на ровес­ников значительно усилила его.

Никто не любит, когда им помыкают, в том числе и дети - вернее сказать, особенно дети. Мы по себе знаем, что давление может встре­тить инстинктивный отпор, но почему-то забываем об этом, общаясь с детьми. Понимание противления может спасти родителей от замешательства и конфликтов, особенно когда необходимо разобраться в поведении ориентированного на ровесников ребенка.

Противление проявляет себя тысячами способов. Оно может про­звучать инстинктивным «неть!» ходунка, фразой «Ты не можешь командовать мной» ребенка постарше, стать причиной упрямства, непослушания или демонстративного неповиновения. О нем можно догадаться по манере общения подростка. Противление может вы­ражаться через пассивность, промедление или действия, противопо­ложные ожидаемым. Оно может явиться в виде лени или отсутствия мотивации. Его выдает склонность к спорам и воинственный на строй подростков, часто воспринимаемый родителями как дерзость. Многих детей, движимых противлением, увлекает идея нарушить табу и демонстрации асоциальных взглядов. Не важно, как оно вы­глядит, движущая сила у него всегда одна и та же: инстинктивное сопротивление давлению.

Простота этой силы абсолютно не соответствует многогранности и сложности проблем, которые она создает - для родителей, учителей, и всех, кто находится рядом с детьми. Уже сам факт того, что что-то для нас важно, может стать для ребенка весомой причиной этого не делать. Чем больше мы давим на своих детей, заставляя их есть овощи, убираться в своих комнатах, чистить зубы, выполнять домашнюю работу, напоминая им о хороших манерах или о внима­тельном отношении к братьям и сестрам, тем меньше они склонны выполнять наши просьбы. Чем более настойчиво мы требуем, что­бы они не ели нездоровую пищу, тем больше они стремятся делать именно это. «Чем чаще ты говоришь мне есть овощи, тем меньше мне хочется это делать», - сказала как-то одна склонная к само­анализу четырнадцатилетняя девочка своему отцу. Чем яснее мы выражаем наши ожидания, тем больше они фокусируются на том, чтобы их не выполнять. Все это может происходить даже в самых нормальных и естественных обстоятельствах - то есть, когда дети привязаны к воспитывающим их взрослым. Если дети недостаточ­но сильно привязаны к своим воспитателям, они будут воспри­нимать усилия взрослых по поддержанию своего авторитета как попытки «верховодить». Подменяя собой естественные привязан­ности ребенка, ориентация на ровесников усиливает сопротивле­ние всеми возможными средствами. Инстинкт противления может стать бесконтрольным.

Противление растет, когда привязанность ослабевает

Базовое сопротивление насилию обычно сдерживается, если не полностью блокируется, привязанностью. Это мы тоже знаем из собственного опыта: когда мы влюблены, ни одно желание наших воз-

любленных не кажется нам чрезмерным. А требования человека, с которым мы не чувствуем связи, мы очень вероятно проигнорируем. Ребёнок, который хочет быть близок с нами, скорее всего, будет стараться соответствовать нашим ожиданиям. Наставления относительно того, как быть и что делать, помогают такому ребенку в стремлении угодить родителю.

Но если противление вырвано из контекста привязанности, это уже совершенно другая история, особенно в случае с детьми, недо­статочно зрелыми для того, чтобы понимать, как работает их соб­ственный разум. Ожидания теперь становятся источником давления Если тебе говорят, что тебе делать - тобой помыкают. Послушаться - значит капитулировать. Даже относительно зрелые взрослые мо­гут так реагировать, так что говорить о детях, сознание которых пока только развивается? Если вы пытаетесь управлять дошкольником с которым у вас не сформированы взаимоотношения - готовьтесь к тому, что вам открыто бросят вызов или, в лучшем случае, проигнорируют. Маленькие дети не склонны слушаться тех, с кем они не чувствуют связи. Выполнение требований людей, не входящих в круг привязанностей ребенка, идет вразрез с его чувствами.

Поведением незрелых подростков часто управляет та же самая сила, хотя способ ее выражения бывает уже не столь невинным. В ситуациях, когда люди, к которым они не привязаны, говорят, что им делать, противление может стать их основной реакцией на мир взрослых. Крайне ориентированная на ровесников четырнадцати­летняя девочка, которую отправили в интернат, потому что против­ление сделало ее абсолютно неуправляемой, в конце концов, была исключена и из него по той же самой причине. Я спросил ее, почему она совершила некоторые из наиболее жестоких поступков, которые ей приписывали. В ответ она пожала плечами и сказала, как само со­бой разумеющееся; «Потому что от нас этого не ожидали». Этот от­вет был для нее столь очевидным, что она, казалось, не понимала почему я вообще задаю вопрос.

Когда у ориентированных на ровесников, движимых противле­нием детей спрашивают, что для них важнее всего, очень часто они отвечают: «Не позволять никому командовать мной». Их против­ление так сильно и всеобъемлюще, что взрослым они кажутся неу­правляемыми и неисправимыми. Врачи ставят таким детям диагноз «вызывающе оппозиционное поведение». Но своим появлением эта «оппозиционность», или противление, обязана нарушению привя­занностей ребенка. Дети просто следуют своим инстинктам, не по­винуясь тем людям, с которыми они не чувствуют связи. Чем больше ребенок ориентирован на ровесников, тем сильнее он сопротивляется влиянию своих взрослых воспитателей. То, что мы называем поведенческими расстройствами, в некоторых случаях оказывается проявлением социальных дисфункций.

Инстинкт противления бросает вызов нашим представлениям о детях. Все наши действия основаны на убеждении, что дети должны быть всегда одинаково восприимчивыми к указаниям, получаемым

от ответственных за них взрослых. Дети, действительно, по природе своей податливы, но только в контексте связи и только когда привя­занность достаточно сильна. Подрывая привязанность детей к родителям, ориентация на ро­весников заставляет инстинкт противления работать против тех са­мых людей, к которым ребенок должен обращаться за указаниями и наставлениями. Ориентированные на ровесников дети инстинктив­но сопротивляются даже самым справедливым требованиям родите­лей. Они упираются, «бастуют», не соглашаются с нами, спорят или делают противоположное тому, что от них требуется.

Родителям даже не нужно говорить что-либо, чтобы запустить механизмы противления в ориентированном на ровесников ребенке. Если кто-то способен прочитать наши мысли и понять, чего мы хо­тим, так это наши дети. Когда нас, родителей, заменяют ровесники, это понимание наших желаний никуда не уходит. Исчезает привя­занность к нам, которая могла бы сделать выполнение нашей воли приятным. На смену желанию соответствовать приходит стрем­ление противоречить. Даже если родитель не произнесет ни слова, ориентированный на ровесников ребенок будет чувствовать, что его обременяют, на него давят, им манипулируют.

Движущей силой, запускающей трудности, с которыми сталкивались родители Кирстен, Шона и Мелани, была сила противления, искаженная и преумноженная ориентацией на ровесников. Простые

просьбы выводили детей из себя. Требования отклонялись. Ожидания оборачивались против родителей. Чем важнее была просьба для родителей, тем меньше дети были склонны ее выполнять. Чем больше отец Мелани пытался командовать ею, тем яростнее сопротивлялась его дочь. Проблема была вовсе не в том, что родители делали неправильно: ориентация на ровесников сделала инстинкт противления их детей всеобъемлющим и устойчивым.