Кейс-задания. Прочитайте фрагмент из книги одного из самых значительных социологов современности П

Прочитайте фрагмент из книги одного из самых значительных социологов современности П. Бергера. Это прекрасный образец критического мышления, способного видеть в, казалось бы, понятных вещах глубину и нетривиальность. Обратите внимание на пять сформулированных им дилемм, характеризующих современность. Согласны ли вы с социологом? Попробуйте проанализировать эти дилеммы применительно к собственному пониманию современной жизни.

«К критике современности[6]

Как это часто бывает, проблема начинается с языка. Термин "современность" приобрел не только нормативное, но также искаженное значение благодаря мифу о прогрессе, который существует в западной мысли еще со времен Просвещения. Нормативность означает то, что современность понимается как нечто лучшее, чем то, что ей предшествовало. Противоположностью современности является термин "отсталый", который и вносит определенные искажения, затрудняя видение современности такой, какова она на самом деле.

В свое время М. Леви определила модернизацию как "соотношение неодушевленных и одушевленных источников власти". Это не вполне удовлетворительное, но весьма полезное определение. Оно раскрывает суть феномена - трансформацию мира, вызванную технологическими инновациями последних пяти столетий: сначала в Европе, а потом с возрастающей скоростью — во всем мире. Крупномасштабная трансформация приобрела экономическое, социальное и политическое измерения. Она привела к революции в человеческом сознании, лишила корней человеческие верования и ценности, изменила эмоциональную структуру жизни.

Трансформация такой силы не могла пройти бесследно, она обернулась материальными жертвами, вызванными эксплуатацией и угнетением (которые сопровождают любую серьезную модернизацию), а также жертвами культурными и психологическими. Поэтому нет ничего удивительного в том, что с самого начала модернизация находилась в диалектической взаимосвязи с теми силами, которые противостояли ей. В современном мире динамика модернизации и контрмодернизации является вполне зримой. Агрессивные идеологии самонадеянно утверждают, что крупномасштабные изменения — это родовые муки лучшей жизни. Идеологии модернизации свойственны самым разным политическим системам, существуют и при капитализме, и при социализме. Кроме них есть еще идеологии контрмодернизации в индустриально развитых странах и там, где модернизация появилась сравнительно недавно.

Предлагая критический очерк современности, я сосредоточу свое внимание на пяти дилеммах, пронизывающих человеческую жизнь...

Первая дилемма формируется как результат абстракции одной из основных характеристик современности. Об этом говорили Г. Зиммель и А. Зийдерфельд...

Корни абстракции современности — в основополагающих институтах, на которых покоится общество: в капиталистическом рынке и бюрократизованном государстве (а также в формах негосударственной бюрократии), в технологизированной экономике (а кроме того, и в господстве технологии над неэкономическими секторами общества), в огромном городе с его гетерогенной агломерацией людей, наконец, в средствах массовой коммуникации.

Нa уровне конкретной социальной жизни абстракция означает ослабление (если не разрушение) малых компактных общностей, в которых люди всегда искали солидарность и жизненный смысл. На уровне сознания абстракция продуцирует такие формы мышления и образцы эмоциональности, которые глубоко враждебны (если хотите, "репрессивны") по отношению к различным сферам человеческой жизни. Так называемый квантифицирующий и атомизирующий когнитивный стиль, по мнению предпринимателей и инженеров, прежде сформировался в домашней обстановке, а затем распространился на другие сферы жизни ("от теории политической этики до спальни") и вызвал крайнее недовольство. В высокомодернизированных странах Запада процесс абстракции зашел так далеко, что теперь уже надо приложить огромные усилия, если мы хотим освободиться от абстракции даже в простом акте восприятия. В странах же третьего мира столкновение между абстракцией модернизации и более старыми, но более конкретными формами человеческой мысли и жизни можно наблюдать ежедневно и чаше всего — в драматических ситуациях...

С точки зрения философии критика сталкивается с внешне простым вопросом: в какой степени когнитивный стиль абстракции адекватен для понимания мира и человеческой жизни?.. Мне кажется, что сегодня его можно рассматривать в более широком контексте — как следствие столкновения с незападной традицией мышления. Вопрос можно сформулировать иначе: если современный человек живет в неизбежно абстрактном мире (технология, бюрократия), то где в нем отыщется место конкретному многообразию человеческой жизни? Вопрос затрагивает весь спектр отношений — от форм конструирования политического порядка до способов, каким мужчины и женщины вместе спят.

Вторая дилемма - это будущность - глубокое изменение темпоральной структуры человеческого восприятия, в рамках которой будущее становится главной ориентацией не только воображения, но и деятельности. Из всех упрощений, возможных при описании процесса модернизации, наименее ошибочным будет утверждение, что модернизация — это трансформация восприятия времени... Модернизация означает сильное переключение внимания с прошлого и настоящего на будущее. Более того, темпоральность, в пределах которой это будущее воспринимается. — совершенно особого рода. Она поддается измерению и. по крайней мере в принципе, подвержена человеческому контролю. Короче говоря, это время, которое нужно подчинить себе.

Темпоральная трансформация разворачивается на трех уровнях. В повседневной жизни это настольные, стенные и ручные часы, которые становятся всеобщей доминантой; неслучайно, что во многих странах третьего мира ручные часы — главный и очень значимый символ... На уровне биографии индивидуальная жизнь воспринимается и сознательно планируется самим человеком либо кем-то за пего как должностная карьера, например, в терминах проекта, описывающего вертикальную социальную мобильность.

На уровне общества правительства и крупномасштабные организации составляют проекты в терминах "плана", скажем, пятилетнего, семилетнего плана и более долгосрочных программ, а также концепций типа "стадий экономического роста" или "перехода к коммунизму". На всех трех уровнях новая темпоральность находится в сильном конфликте со способом восприятия людьми времени, характерного для эпохи, предшествовавшей современности.

В досовременном Китае часы были невинной игрушкой. В Европе же они стали тем, что Бодлер называл "богом ужасным, зловещим и странным". Те же самые институциональные силы, создавшие западную абстракцию, дали рождение ужасному божеству на Западе. Часы и календарь начинают управлять человеческой жизнью, по мере того как происходит ее технологизация и бюрократизация. В рамках технобюрократической сферы мало шансов избежать подобного управления...

На протяжении десятилетий психологи толковали, что темп современной жизни пагубен для умственного и психического здоровья людей. Будущность означает бесконечную борьбу и обеспокоенность, растущую неспособность к отдыху... Именно этот аспект модернизации воспринимается в незападных культурах как проявление дегуманизации жизни. В западном обществе это вызвало настоящий бунт. Молодежную контркультуру можно попять главным образом как восстание против тирании "современной будущности", не говоря уже о моде на "трансцендентальную медитацию" и подобные ей мистические устремления к освобождающему, безвременному "сейчас"...

Третья дилемма — индивидуация. Модернизация влечет за собой все возрастающее отделение индивида от коллективов И социальных общностей. Отмечается исторически беспрецедентное противостояние индивида и общества. Индивидуация — это оборотная сторона абстракции, парадоксальным образом связанная с ней.

Внешние социоструктурные причины те же самые, а именно: ослабление групповых ценностей, которые служили индивиду защитой в досовременных обществах. Парадокс в том и состоит, что по мере того, как эти общности заменялись абстрактными мегаструктурами, индивид стал воспринимать себя в качестве сложной и уникальной личности, испытывающей огромную потребность в личном участии, которое вряд ли возможно в абстрактных институтах.

...Современность, делая институты более абстрактными, а людей в них - более индивидуализированными, значительно увеличивает угрозу того, что социологи называют аномией...

У тех, кто считает современную индивидуацию отклонением, нет настоящих проблем. Они только решают для себя, какая система коллективизма их больше привлекает. Напротив, те, кто ставит права и свободу индивида на первое место, хотя и понимает, что за это приходится платить весьма высокую цену в виде аномии и случающейся иногда анархии, сталкиваются с более серьезными проблемами.

Одна из них — создание таких социальных условий, при которых цели комьюнити (пусть лишь отчасти) удовлетворялись бы без вреда для развития личности. Такого рода поиски в самых разных формах предпринимались не только в западных странах (вопреки утверждениям социальных ученых, ориентированных на этноцентризм). То же самое можно сказать о восточноевропейских странах, где идут активные поиски в рамках концепции "социализма с человеческим лицом". В странах третьего мира до сих пор актуальна проблема присутствия таких сил, которые хотят взять многое из модернизации, включая и современную индивидуацию.

Четвертая дилемма — это освобождение. Существенный элемент модернизации заключается в том, что многие сферы человеческой жизни, ранее считавшиеся предопределенными судьбой, теперь воспринимаются как зависящие от выбора — индивида или коллектива, или того и другого вместе... Модернизация означает умножение выборов... Такова динамика современности, ее глубокое стремление к инновации и революции. Отныне традиция не является обязательной, статус-кво может быть изменен, а будущее — открытый горизонт. Хотя подобную динамику можно проследить вплоть до раннего этапа развития западной цивилизации, существуют ее более непосредственные институциональные причины. Сегодня люди убеждены не столько в праве выбирать новые пути жизни, сколько в том, что традиция ослаблена до такой степени, что они должны выбирать между различными альтернативами независимо от того, хотят они этого или нет. Экзистенциалистское изречение о свободе как проклятии сейчас особенно своевременно...

Социологическая теория Л. Гелена, по-моему, пошла дальше других в прояснении перехода от судьбы к выбору. Гелен объясняет, почему такое изменение вызывает напряжение и разочарование людей. Ведь одной из наиболее архаических функций общества является избавление индивидов от бремени выбора. По мере модернизации функция "облегчения бремени" заметно ослабевает: судьбе бросается вызов, социальный порядок перестает быть само собой разумеющимся, а индивидуальная и коллективная жизнь становятся все более и более неопределенными. Конечно, в этом освобождении есть нечто опьяняющее. Но вместе с ним приходит ужас перед хаосом.

Философский вопрос касается границ (если таковые существуют) человеческого освобождения... Практическая проблема состоит в том, как укрепить (или сконструировать заново)социальные институты, обеспечивающие хотя бы минимум стабильности и эпоху динамической неопределенности....Социальный порядок становится все более ненадежной вещью в том мире, из которого уходит судьба.

Освобождение от всех цепей, ограничивающих человеческий выбор (индивидуальный или коллективный), — одно из сильных побуждений и стимулов современности. Цена освобождения — это именно "муки выбора", так хорошо описанные экзистенциалистами. Они составляют суть того парадокса, который Э. Фромм назвал "бегством от свободы" — бегством, которое действительно оценивает себя как освобождение. Это может быть не очень логично, но зато с большим психологическим смыслом. Совершенно очевидно, что есть два противоположных понимания освобождения в сегодняшнем мире: освобождение индивида от судьбы любого рода (социальной, политической и даже биологической) и освобождение его от аномии, которое характерно для состояния без судьбы. Проще говоря, существует идеал освобождения как выбор и идеал освобождения от выбора. В них переплетаются современные ценности и идеологии, и такой факт важен для правильного понимания социальных и психологических предпосылок возникновения этих идеалов. В противном случае все перемешается.

Наконец — дилемма секуляризации. Модернизация несет серьезную угрозу вероятности религиозной веры и опыта. Иначе говоря, современность, по крайней мере до сих пор, была враждебной по отношению к трансцендентному измерению человеческого бытия...

...Эта дилемма тесно связана с тем, что М. Вебер называл потребностью в "теодицеях", иначе говоря, в удовлетворительных способах объяснения и преодоления трудностей, страданий и зла в человеческой жизни. Существуют, конечно, светские теодицеи, но они гораздо слабее религиозных по части придания смысла и примирения людей с болью, печалью и сомнением.

Последняя дилемма гораздо в большей мере, чем предыдущие, поднимает философские вопросы, хотя она, несомненно, имеет практические аспекты. Например, вопрос о правах религии в современном обществе. Я думаю, что вовсе не случайно движение контрмодернизации характеризуется сильным утверждением трансцендентности. Эмпирическую реальность тайны, благоговения и сверхъестественной надежды трудно вырвать из человеческого сознания. Так, даже в западных странах, где велики правовые гарантии религиозной свободы, существует традиция Просвещения, связанная с делегитимацией этой реальности. Подобная традиция сильнее всего выражена, конечно же, в культурной элите общества. По вполне социологическим (т.е. нетеологическим и нефилософским) причинам я сомневаюсь, что таково истинное положение дел. Само собой разумеется, что к этому имеют отношение политические проблемы (в США большая их часть связана с интерпретацией конституционного отделения церкви от государства).

Я верю, что критика современности является одной из наиболее важных интеллектуальных задач будущего независимо от того, будет такой анализ исчерпывающим или только частичным. Анализ должен охватывать широкую кросс-культурную панораму действительности. Задача эта по самой своей природе междисциплинарная. Уверен, что и социология внесет свой уникальный вклад. В конечном итоге это вопрос о том, как мы и наши дети будем жить по-человечески терпимо в мире, созданном модернизацией».