Глава 29. Бишоп, не веря глазам, смотрел вслед убегавшей Меррим

Настоящее время

Бишоп, не веря глазам, смотрел вслед убегавшей Меррим. Не может же она бояться его! Он выбежал из пещеры, но не успел опомниться, как она прыгнула ему на спину. Она смеялась! В самом деле смеялась! Кусала его за ухо, дергала за волосы!

Его сердце билось так быстро и сильно, что казалось, вот-вот вырвется из груди. Наконец она отпустила его, и он, повернувшись, обнял ее.

— Я хочу тебя, — пропыхтел он так невнятно, что она едва поняла.

— Знаю, — ответила она. — Знаю.

И как ни странно, действительно понимала владеющие им порывы. Во всем виновато проклятие. Это оно толкает его на безумные поступки. Но она совсем не возражает. Наоборот, даже приятно!

Меррим покрепче прижалась к нему.

— Бишоп, — объявила она, гладя его щеки, — Бишоп, я тоже хочу тебя! Только не рви на мне одежду сейчас…

Она стянула с него тунику, увидела, как вздымается грудь, сообразила, что он старается взять себя в руки. Вот и хорошо!

Меррим подалась вперед и поцеловала его в грудь. Бишоп замер.

— Пойдем в пещеру.

Па пути она продолжала целовать его, щипать, лизать теплую кожу. И, стаскивая с него шоссы, мимолетно удивилась мягкости и свежести воздуха.

Его плоть уже поднялась, готовая к бою. Похоже, туго ему приходится… даже она, девушка, совершенно не имевшая опыта еще двадцать четыре часа назад, это понимала. Поразительно. Ей еще многому предстоит научиться, но это совсем не пугало.

— Меррим, — простонал он, опрокидывая ее на спину, задирая подол платья, гладя внутреннюю сторону бедер, наслаждаясь прикосновениями к бархатистой коже.

Он закрыл глаза. Откинул голову. Пальцы поднимались все выше, коснулись крохотной горошинки, и он едва не пролил семя от сладостного ощущения. Господь и все присные его, он сейчас лопнет!

У него едва хватало воли не наброситься на нее и не овладеть силой. Меррим лежала, доверчиво улыбаясь ему. Он продолжал ласкать ее, и очень скоро она заметалась, изнемогая под жаром певшей в жилах крови. Вожделение охватило ее не менее властно, чем Бишопа. Как все странно…

Она инстинктивно подняла бедра и произнесла его имя. Он сжал упругие ягодицы и глубоко вошел в нее.

Она едва не вскрикнула от творившегося с ней чуда. Он снова в ней!

Она как будто обезумела. Наслаждалась каждым мгновением и хотела большего. Обвила его ногами и дернула на себя.

Он вонзался… глубже… глубже… и, немного овладев собой, улыбнулся:

— Ни один мужчина не в силах представить такого. Еще секунду, Меррим. Дай мне еще секунду…

Он тихо охнул, откинул голову и закричал. Крик эхом разнесся по пещере.

Где-то, словно глубоко в ней, зародилась мелодия. И хотя она понимала, что пение идет откуда-то извне, все же чувствовала его, и это ее будоражило… и она ощутила невероятное желание приподняться и укусить его за подбородок. Она стала целовать его, охваченная такой же сильной потребностью, и тут же вскочила, застав его врасплох. Бишоп упал на спину.

— Нет, не двигайся! — яростно велела она, распластав пальцы по его груди.

И долго смотрела на него, желая, желая… вбирая его в себя.

Его плоть вновь отвердела и наполнила ее… а может, он и не покидал ее даже на секунду.

Меррим схватила его руку, положила себе на грудь, ощутила ласку его пальцев, и теперь настала ее очередь кричать. Он вторил ей, и их голоса раздавались в неподвижном воздухе.

Странная мелодия постепенно затихла, остался только звук ее дыхания. Она лежала на нем, продолжая слушать эхо голосов… а может, это были вовсе не голоса, а стук ее поющего сердца. Но какая разница?

Под спиной Бишопа дрогнула и сместилась земля. Потом еще раз и еще. Он крепко прижал Меррим к себе.

Во имя всех кривых зубов святых, неужели земля сейчас разлетится в осколки?

Но дрожь и тряска неожиданно показались чем-то незначительным, вовсе их не касающимся, хотя продолжались по-прежнему.

Тихая мелодия, которую он слышал, — это Меррим, забывшись в своем наслаждении, все напевала, — стихла. Все замерло. Меррим положила голову ему на плечо, и сердца их бились в унисон. Он вдыхал ее запах.

Когда наконец дыхание и способность мыслить вернулась к ней, Меррим прошептала:

— О, Бишоп, такое даже представить себе невозможно, правда?

— Д-да, — с трудом выдавил он, хотя это не имело особого значения.

Она была права. И еще может говорить! Поразительно! Ему и дышать трудно: воздух словно разбух и не помещался в груди.

Он провел ладонями по ее спине. Жаль, что не успел сорвать с нее платье!

Ему отчаянно хотелось ощутить ее нагую плоть, полные груди, приникнуть к ним губами.

Он сам не помнил, как умудрился раздеть ее. И они снова слились в одно, как тому суждено было случиться.

— Спи, Меррим, — прошептал он много позже. — Спи…

— Песня… — вспомнила она. — Песня.

Да, мелодия, которую она напевала, еще жила в его ушах.

— Очень красивая, — утешил он, поцеловал ее волосы, закрыл глаза и заснул. Дыхание постепенно становилось ровнее.

Другое время

— Тебе понравилось, Брешия? — рассмеялся принц. — Это мое вожделение сотрясло крепость под твоими иссохшими ногами.

— Немедленно прекрати, безумец ты этакий. Веди себя прилично! Нам нужно найти этот сундучок.

— А знаешь, — заявил он, когда буйная дрожь снова улеглась, — я хочу тебя, несмотря на то что в глазах щиплет от такого уродства.

— А ты? Да мне придется накинуть мешок тебе на голову, прежде чем заставить себя поцеловать эти сморщенные губы!

— Но как ты сможешь поцеловать меня сквозь мешок?

— Притворюсь, что под ним красавец волшебник, и это будет куда приятнее.

И тут у него на голове оказался старый мешок, из-под которого несся приглушенный смех.

— Клянусь, Брешия, я хочу тебя. Сейчас. Поцелуй меня, ведьма.

Поцелуй был коротким, потому что времени у них оставалось не слишком много. Но за первым поцелуем последовало еще много других. Скоро его руки ласкали все ее тело, и останавливаться он не собирался.

Солнце медленно склонялось к горизонту, когда Брешия и принц наконец очутились в просторной комнате Модора. Уродливые дряхлые создания довольно улыбались: воспоминания о пережитом наслаждении все еще пели в крови.

— Через эти окна почти не проходит солнечный свет. Интересно почему? — спросила она.

— Модору привычнее оставаться в полумраке. Тьма — его стихия, не находишь? Так и вижу, как он распростерся под острыми камнями, — ухмыльнулся он.

— Злишься, потому что он желает убить тебя и жениться на мне?

— В общем, да. В душе я всегда знал, что между нами обязательно состоится последняя битва. Она близка. Я это чувствую. А теперь давай искать сундучок.

Но здесь, в большой мрачной спальне со зловещими тенями, наполнявшими углы и протянувшимися по истертым деревянным полам, его не было. Брешия посмотрела на гигантскую постель с ослепительно белым покрывалом. Она коснулась его. На ощупь очень похоже на ее белые шерстяные одеяния.

— Нужна действовать быстро.

— Да, — согласилась она, подходя к двери и оборачиваясь. Рука описала широкий полукруг.

— Ну вот, прекрасная работа. Комната безупречно чиста, хотя здесь с самого начала было не слишком много грязи.

Прошло три часа, а сундучок так и не был найден.

— Может, его вообще не существует? — предположил принц, почесывая подмышку. — Сказки призраков, не более того.

— Но ты тоже об этом слышал!

Принц кивнул:

— Призраки были уверены в существовании сундучка, подаренного Модору демоном-отцом. Тот предоставил сыну решать, хочет он получить его или нет. Сундучок должен был дать ему огромное могущество, но если Модор потеряет его, особенно если сундучок у него украдут, конец неминуем.

— А вдруг он решил не рисковать и сам уничтожил сундучок? И призраки ошиблись, утверждая, будто Модор прячет его?

Брешия энергично тряхнула головой.

— Хорошенько подумай о Модоре. Отчетливо представь, каков он! Готов захватить всю силу, какую только можно, невзирая на любой риск! Демоны — враги всего мира и, для того чтобы выжить, должны убивать и расправляться со всем, что представляет для них хоть какую-то угрозу. И этот сундучок, как говорят призраки, при малейшей неосторожности втянет внутрь Модора и удержит навечно.

— Да, но как завлечь его в сундучок?

Брешия, нахмурившись, потерла свой длиннющий нос.

— Может, если сожмешь мою голову, я что-нибудь придумаю.

— Клянусь всеми богами, ты самая уродливая старуха в мире. Как ни ужасно, Брешия, но там, на лестнице, мне пришлось закрыть глаза, чтобы получить наслаждение. Как мне было ни трудно, все же я должен был доказать свою преданность тебе. Ты поняла, что мои глаза были закрыты? Оценила мою верность?

Брешия рассмеялась. За весь год она не смеялась столько, сколько за последние два дня!

— Верность? В волшебнике?

— Именно в волшебнике! Ты меня обижаешь!

— Я заметила, что ты действовал немного неуклюже, с тех пор как закрыл глаза. А вот мне было все равно, поскольку у тебя на голове был мешок.

Они весело перебрасывались шуточками, и в душе Брешии росло что-то теплое и нежное… очень похожее на любовь…

Она коснулась его уродливого лица и улыбнулась:

— Давай все же искать этот злосчастный сундучок. Поздним вечером, когда вся крепость спала и старики громко храпели в большом зале, Брешия представила блюдо с жареной кабанятиной и белый хлеб из муки тонкого помола и создала все это одним движением правой руки.

— Если мы не найдем сундучок, — заявил принц, энергично жуя, — нужно составить другой план.

— У меня кое-что есть, — отмахнулась она, вонзая зубы в сочный кусок мяса.

Принц закатил глаза.

— Ты настоящая ведьма. У ведьм всегда полно замыслов, хотя вряд ли какой-то из них сработает. Tы знаешь, что сундучок спрятан, и спрятан надежно. Мы обыскали всю крепость. Что делать теперь?

— Нужно воспользоваться нашей силой, чтобы найти его.

— Да, и Модор мгновенно поймет, что тут что-то неладно. Не хотелось бы опять выбираться из его проклятого пузыря, Не хочу, чтобы ты снова сожгла руки. Не хочу, чтобы вновь переживала ту боль. Она была ужасна.

— Даже очень. Но послушай, я видела, как он увел наверх одну из женщин, и в его голове теснились плотские мысли. Теперь он поглощен собственным наслаждением и скоро крепко уснет.

— Какое счастье, что ты не пожелала выйти за него. Он тебя недостоин. Только сейчас доказал, что в нем нет ни верности, ни любви! Взять другую женщину едва не в твоем присутствии!

Брешия рассмеялась, но, услышав, как заворочался лежавший поблизости старик, поспешно прикрыла рот ладонью.

— Я также подлила сонного зелья в вино, которое отнесла ему женщина. Они проспят до утра, как дети.

— А теперь ты так и лопаешься от самодовольства, гордая своей сообразительностью. Желаешь, чтобы я всю ночь обыскивал проклятую крепость?

— Ты волшебник и способен неделями обходиться без сна!

Он отрезал очередной ломоть мяса, закрыл глаза от удовольствия и прислонился к стене.

— Хорошо, соединим наши силы и обыщем крепость.

Только перед рассветом палочка Брешии завибрировала. Она как раз стояла у сортира, где сидел какой-то старик, спустив до колен истрепанные шоссы и разговаривая с другим стариком, ожидавшим своей очереди.

— Да, — жаловался он, — это я принес девушке теплый хлеб, намазанный маслом и медом. Но где ее благодарность? Упорхнула в постель к господину Модору, бесстыдная девка!

— А если бы она порхнула в постель к тебе, что бы ты сделал?

— Придумал бы что-нибудь.

Брешия передвинула руку правее, и палочка снова завибрировала. Тогда она передвинула руку левее. Палочка едва не вырвалась из пальцев. Медленно, очень медленно она передвигала руку по поверхности дерева, пока не отыскала маленький выпуклый сучок. Нажала его, и деревянные планки скользнули в сторону. Внутри оказалось пространство размером не больше ее головы и такой же формы, узкое и длинное. Именно там и находился сундучок, принадлежавший когда-то демону, отцу Модора.

Брешия вдруг ужасно испугалась, но мысленно сообщила принцу о находке. В следующее мгновение тот оказался рядом, разглядывая странный сундучок.

— Он усыпан изумрудами и алмазами. Постарайся на время отрешиться от своих магических сил, Брешия. Нет смысла рисковать теперь, когда мы нашли сундучок.

Он очень осторожно протянул руку и потрогал крышку сундучка.

Она оказалась холоднее льда северных морей.

Принц отдернул руку.

Брешия последовала его примеру, но иона тоже не выдержала.

Металл обжигал холодом. Разве обычное золото может иметь подобные свойства?

— Ключ торчит в замке.

— Да, совсем как говорили призраки, — вспомнил принц. — Как только мы откроем сундучок, он попался.

Но тут ключ вырвался из скважины и мгновенно исчез.

— О нет! — охнула Брешия. — Модор и об этом подумал. Мы слишком долго промедлили.

Откуда-то донесся разъяренный рев. Значит, ключ прилетел прямо в руки Модора. Словно тысяча голодных, очень злых львов, выпущенных на свободу, мчались к сортиру.

— Он не поймет, что это мы, — прошептала Брешия, дергая принца за рукав.

— Нужно быть последним глупцом, чтобы не заподозрить нас!

Сундучок стал увеличиваться в размерах, пока не вырвался из тайника.

— Клянусь всеми богами, Модор нашел для него сильное заклятие, — выдохнул принц и, подняв палочку, закричал во весь голос: — Sostram denesici avrat!!!

Но чертов сундучок продолжал расти. Принц в ужасе уставился на него.

— Оставь все это! — потребовала Брешия, снова дернув его за рукав. — Бежим!

В следующую секунду они уже лежали рядом с двумя громко храпящими стариками и сами усердно изображали храп. Когда же шум разбудил стариков, принц и Брешия тоже заворочались.

Над ними стоял Модор с высоко поднятой левой рукой, в которой была зажата палочка.

Date: 2015-09-24; view: 282; Нарушение авторских прав