Глава 19. ДОМА

Когда двадцатитрехлетнего Майкла спросили в 1981 году, думает ли он уехать, чтобы жить отдельно, он ответил: „О, нет. Я думаю, я бы умер один. Я был бы так одинок". На следующий год он дал понять, что собирается оставаться дома по меньшей мере еще, несколько лет. И вдруг совершенно неожиданно объявил мне: „Мама, я думаю, пора подумать о новом доме".

К тому времени мы уже жили в нашем доме в Энсино одиннадцать лет. Это было не очень по-калифорнийски: жители Лос-Анджелеса переезжали каждые несколько лет. Поэтому я была готова к перемене обстановки.

Майкл, Латойа, Джанет, Джо и я осмотрели несколько домов. Но мы были шокированы высокими ценами. Мы поняли, что недвижимость в Лос-Анджелесе изрядно подорожала после 1971 года.

„Зачем переезжать?— пришли мы к заключению.— Лучше перестроить!" Мы решили обновить наш дом, добавив третий этаж для спален.

Нам понравились планы перестройки, выполненные архитектором. Поскольку он был также строителем по контрактам, мы наняли его для работы над домом. Но, к нашему отчаянию, он снес весь дом и залил новый фундамент! „Вы называете это «перестройкой»?" — спросила я его. Мы его уволили. Однако нам не оставалось ничего другого, как следовать его плану. Мы наняли другого строителя для продолжения работы.

Пока дом строился, Майкл, Латойа, Джанет и я переехали в многоквартирный дом поблизости, которым мы владеем. Джо остался в небольшом домике на нашем участке, чтобы помогать охранять его от непрошеных гостей. Тем не менее, когда прошел слух о строительстве, на нашей территории происходили разные случаи. Были украдены несколько золотых дисков ребят, некоторые другие вещи.

В один прекрасный день Майкл, Латойа, Джанет и я застали мародерство в полном разгаре, Я не знаю, кто был больше напуган — мародеры или мы. Они бросились в одну сторону, перелезая через стену, в то время как мы понеслись в противоположном направлении — назад, к машине. После этого мы решили нанять круглосуточный штат охраны. Работники охраны находятся постоянно при нашем доме и сегодня.

Наконец в 1983 году наш дом был закончен и мы смогли въехать в него.

Поскольку Майкл оплачивал полную стоимость нового дома, при его строительстве учитывались прежде всего его пожелания. Например, это была его идея — построить дом в стиле „английских Тюдоров". Мне не нравятся Тюдоры, но я уступила ему, когда он согласился сделать много окон. В результате получился очень веселый „Тюдор" — один из самых веселых из всех когда-либо построенных!

Так как Майкл был большим поклонником „Диснейлэнда", многие из его идей были навеяны Диснеем. Он был так помешан на Диснее, что даже хотел отвести одну из комнат на первом этаже для мини-аттракциона „Пираты Карибского моря"! Он дошел до того, что проконсультировался с техником „Диснейлэнда" по поводу этого проекта. „Там будет стрельба, пушки, ружья,— сказал он репортеру.— Пираты будут визжать... У меня будет освещение, звук и все остальное".

Когда я услышала об этом диснеевском „мотиве", я решила вмешаться.

— Мы не можем этого сделать. Майкл,— сказала я.— Это уже немного чересчур.

— Мама, я хочу, - настаивал он.

— Ну, пожалуйста, мы не можем. Позволь мне сделать из этой комнаты столовую.

В конце концов Майкл согласился, но был разочарован. Зато он с радостью принял две мои идеи по поводу его спальни.

В его комнате был очень высокий потолок. Я предложила построить там второй этаж с камином и второй ванной. Майкл поставил в этой ванной парикмахерское кресло.

Кровать «Мёрфи» для Майкла была тоже моим изобретением. «На чем ты собираешься спать, если заболеешь?» — ворчала я, после того как Майкл объявил, что намеревается спать в спальном мешке, чтобы у него было больше места для упражнения в танцах. Кровать «Мёрфи» складывалась и в собранном виде представляла собой деревянную панель. Никто даже не догадывался, что она есть.

Но самой лучшей моей идеей было создание общей комнаты наверху. Я боялась, что, так как у каждого будет своя спальня и телевизор, мы не станем проводить достаточно времени вместе по вечерам. Общую комнату все мы полюбили с первого же вечера. Мы вместе смотрели телепрограммы, играли в различные настольные игры, включая мои любимые — „Скрэбл" и игру, придуманную Майклом (в этой игре один игрок выбирает две буквы, а другие играющие пытаются подобрать имя знаменитости, начинающееся и кончающееся этими буквами).

Дом имел наверху зал для гимнастических занятий, внизу — комнату для игр с новейшими видеоиграми, тридцатидвухместный кинотеатр, рядом с передним холлом находилась комната трофеев детей. Майкл взялся украсить стены и шкафы комнаты трофеев мемориальными дощечками, наградными статуэтками, золотыми и платиновыми дисками, обложками журналов, ключами городов, дисками с картинками и самой впечатляющей „наградой" - шестифутовой по длине диорамой „Белоснежка и семь гномов", подаренной Майклу „Диснейлэндом" за бесплатную рекламу.

Комната трофеев была не единственной, к украшению которой Майкл приложил руку. К тому времени он уже стал серьезным коллекционером, особенно его интересовали античная европейская скульптура и богато украшенные бронзовые и золотые часы. Эти произведения искусства украсили гостиную и прихожую. „У меня такое чувство, будто я живу в музее",— сказала я Майклу. Но он так гордился всеми этими вещами, так любил их, что установил направленные светильники на потолке, с тем чтобы ночью, когда в комнатах было темно, они освещали все это богатство. Было очень эффектно, но меня это пугало. „Включи свет!" — кричала я, пытаясь найти дорогу вниз. Я не была до конца сторонницей и некоторых других идей Майкла. Например, в общей комнате над камином он установил огромные часы, которые буквально подавляли меня. В той же комнате в одной из стен он расположил витраж, изображающий замок. Я боялась, что комната будет выглядеть как церковь.

Каждый раз, когда я спрашивала Майкла о его приобретениях, он отвечал: „Доверься мне, мама, это будет необыкновенно красиво". Так он был уверен в своих вкусах. Но что касается витража, то Майкл оказался прав — это было очень красиво, особенно когда светило солнце.

Майкл, конечно, считал, что его идеи лучше моих. Именно поэтому он не мог относиться хорошо к картине с изображением маленькой девочки, которую я повесила в столовой. „Каждый раз, когда я смотрю на эту девочку,— сказал Майкл однажды,— мне кажется, будто она косо смотрит на меня". Я внимательно рассмотрела лицо девочки, она действительно была немного косоглазой, и я признала правоту Майкла: „Знаешь, Майкл, ты прав насчет глаз маленькой девочки". Вскоре после этого я заметила, что картину убрали. На ее место Майкл повесил изображение маленького мальчика.

У Майкла был один проект, который он решил сохранить в тайне. „Не поднимайся на чердак",— говорил он мне. Чердаком мы назвали две маленькие комнаты над гаражом, в которых он работал. Майкл дал понять, что готовит нам сюрприз.

Наконец однажды он сказал: „Я хочу, чтобы пришла вся семья. Мы будем праздновать. Я хочу показать, что я сделал на чердаке". Нас не пришлось упрашивать. Джо и другим детям, как и мне, не терпелось узнать о таинственном проекте Майкла.

Он работал над чердаком до последней секунды. Даже когда в назначенный день мы все собрались в столовой, подкрепляясь закусками, которые повар Рэйн приготовил для нас, Майкл все еще давал указания рабочим, трудившимся над осуществлением его проекта. Что-то, наверное, не получалось, потому что в какой-то момент я увидела Майкла в слезах. Но, очевидно, проблема все же была решена.

Наконец Майкл появился в столовой. Попросив общего внимания, он объявил: „У меня для вас сюрприз". Затем он молча повел нас к двери, ведущей на чердак. Мы поднялись наверх. Не знаю, кто из нас был последним, но ему, наверное, не терпелось поскорее увидеть то, что приготовил для нас Майкл. Каждый, кто достигал вершины лестницы, издавал возглас изумления или присвистывал.

Мы увидели, что обе комнаты превратились в своеобразный музей фотографий из жизни семьи Джексонов. Увеличенные фотографии заполняли каждый свободный дюйм площади стен.

„Сделать снимок,— гласила надпись на табличке, которую Майкл прикрепил к стене,— это остановить мгновение, остановить время. Сохранить, какими мы были, какие мы есть. Говорят, фотография произносит тысячу слов. Поэтому с помощью этих фотографий я воссоздам чудесные, волшебные моменты наших жизней..."

Майкл взял фотографии и из моей личной коллекции. Однажды, когда меня не было поблизости, он пробрался в мою комнату, подобрал ключ к чемодану, в котором я их хранила, и взял то, что ему было нужно.

РЕББИ. Мы все были поражены и тронуты. Майкл следил за нашей реакцией. Очевидно, ему важно было, чтобы нам понравилось то, что он сделал.

В 1985 году Майкл начал украшать чердак своими личными вещами, превратив его в нечто среднее между галереей семьи Джексонов и музеем Майкла Джексона. Среди экспонатов находилась коллекция его гастрольных пиджаков с блестками, каждый из которых был заключен в плексигласовый футляр с этикеткой, рассказывающей о событии (событиях), в связи с которым он его надевал, например: турне „Виктори" в Канзас-Сити; первое выступление; „звезда" на голливудской дорожке славы. В одном из плексигласовых футляров Майкл разместил набор своих фирменных перчаток в блестках. Среди экспонатов была и коллекция восковых фигур Майкла Джексона: одну из них Майклу подарило издательство „Книги мировых рекордов Гиннесса", другую—музей восковых фигур „Мувилэнд" и третью — Музей восковых фигур мадам Тюссо в Лондоне. Они были размещены в различных углах комнат.

Майклу нравилось бывать на чердаке. Он разместил там свою стереосистему и переносной танцевальный пол и танцевал “среди воспоминаний". Чердак стал его любимым убежищем после того, как он вернулся с гастролей „Виктори".

Но он любил и свою двухэтажную спальню, и игровую комнату, и кинотеатр, и гимнастический зал, и задний двор, где держал зверинец, включая лам Лук и Лолу, оленей Принца и Принцессу, павлинов Уинмэ и Спринг.

„Я собираю все это внутрь,— сказал он во время строительства дома,— для того, чтобы мне никогда не приходилось выходить наружу".

Date: 2015-09-24; view: 276; Нарушение авторских прав