Право собственности. Обобществление собственности в западных странах в первую очередь проявляется в изменении удельного веса различных форм частной собственности

Обобществление собственности в западных странах в первую очередь проявляется в изменении удельного веса различных форм частной собственности. Падает значение индивидуальной собственности, и, напротив, возрастает роль ассоциированной и государственной собственности. Так, в 1975 г. предприятия, принадлежащие корпорациям, произвели 98,8% всей продукции обрабатывающей промышленности США[359]. Во многих западноевропейских странах, несмотря на некоторые мероприятия по сокращению доли государственного сектора в национальной экономике и денационализации предприятий, государство по-прежнему выступает как крупнейший собственник, вкладчик капитала, предприниматель. Так, в начале 80-х годов в Австрии предприятия государственного сектора производили около 20% всей промышленной продукции страны, в Испании - около 10%, в Финляндии - 18%[360]. Во Франции на долю государственного сектора (до осуществления в 1986 г. денационализации 65 промышленных, банковских и финансовых компаний) приходилось 31% продаж, 33% инвестиций и 24% общей численности рабочих и служащих, занятых в национальном хозяйстве[361]. В Италии в руках государства находится почти вся энергетика, 50% транспорта, 30% горнодобывающей промышленности, бóльшая часть кредитно-банковских учреждений[361]. В Швеции доля государственного сектора в производстве ВНП достигает 40%[362], в Англии этот показатель в конце 60-х годов составил 51-53%, в США - около 26%[363].

Концентрация капитала давно уже перешагнула национальные границы. Она привела к образованию транснациональных корпораций, для которых характерным является не столько международный состав их капиталов, сколько ведение предпринимательской деятельности на территории многих государств. Интернационализация хозяйственной жизни, которая сопровождается вывозом капитала, вызывает потребность в детальной регламентации иностранной собственности.

Хозяйственный механизм современных западных стран не может функционировать без активного и расширяющегося участия государства в организации и осуществлении товарно-денежных отношений. Го-сударство воздействует на отношения собственности с помощью системы планирования экономики, бюджетного финансирования отдельных ее отраслей, наконец, посредством правового регулирования имущественных отношений.

Совокупное влияние перечисленных факторов на право собственности вызывает в этом центральном институте гражданского права глубокие изменения. Понятия и конструкции, разработанные и закрепленные в законодательстве XVIII-XIX вв., все откровеннее превращаются в абстракции. Этот разрыв между теорией и практикой грозит превратиться в пропасть. Следует заметить, что западные исследователи понимают всю остроту встающей проблемы и стараются, исходя из своих политических убеждений, дать теоретическое объяснение названным процессам.

В классической западной юриспруденции право собственности рассматривалось как наиболее полное господство лица над вещью. Такое понимание собственности было воспринято из римского частного права и закреплено в законодательстве[364]. Провозглашение абсолютного характера частной собственности в значительной мере диктовалось враждебным отношением буржуазии к феодальной концепции расщепленной собственности. Знаменитая статья 544 Французского гражданского кодекса 1804 г. определяла собственность как <право пользоваться и распоряжаться вещами наиболее абсолютным образом...>. Германское гражданское уложение отстаивает такое же понимание собственности. Согласно _ 903 ГГУ <собственник вещи может... распоряжаться вещью по своему усмотрению и устранять других лиц от всякого на нее воздействия>. Сходная формулировка содержится и в Швейцарском гражданском уложении 1907 г. Абсолютный, или полный, характер права собственности позволял отграничить его от других вещных прав (сервитутов, узуфруктов и т.п.).

Трактовка собственности как абсолютного права имела в научной литературе и другой аспект. Некоторые западные авторы утверждали, что собственность есть абсолютное господство лица над вещью, т.е. это отношение лица к вещи. Например, известные французские цивилисты Обри и Ро подчеркивали: <Вещные права являются теми, которые создают непосредственную и прямую связь между вещью и лицом>[365]. Однако большинство юристов считали и считают, что собственность - это отношения между людьми, где праву собственника вещи противостоит обязанность всех и каждого воздерживаться от воздействия на вещь[366]. И до сих пор в западной юридической литературе встречаются работы, в которых отстаивается мысль об абсолютном характере права собственности. Например, немецкий юрист Т. Хасс утверждает, что только то право, которое предоставляет неограниченное господство над вещью, включая бессрочные правомочия по владению, пользованию, распоряжению и управлению вещью, является собственностью. Все прочие права на вещь собственностью быть не могут[367].

Однако уже право XIX столетия знало различные ограничения права собственника. Такие ограничения были предусмотрены в самих определениях собственности, которые содержались в гражданских кодификациях.

Особенно много этих ограничений было установлено в отношении права собственности на землю. Согласно первоначальной формуле этого института собственник земельного участка является также собственником соответствующих недр, а равно и воздушного пространства (ст. 552 ФГК, _ 905 ГГУ). Вместе с тем эти права ограничиваются либо в интересах соседних участков, либо в публичных интересах. В соответствии с _ 905 ГГУ собственник земельного участка не может воспретить воздействие на участок на такой глубине или на такой высоте, что устранение его не представляет для него интереса. Кроме того, собственник обязан терпеть нежелательные воздействия на его участок газа, пара, дыма, копоти, тепла, шума, сотрясения и т.п., если они не превосходят обычных с учетом местных условий пределов (_ 906 ГГУ). Еще более значительные ограничения земельной собственности устанавливались Швейцарским гражданским уложением. Так, в силу _ 691 этого акта <каждый собственник недвижимости обязан дозволять прокладку водопроводов, труб для орошения, газовых и тому подобных, равно как электрических, воздушных или подземных проводов, за предварительное полное возмещение причиненных этим убытков, поскольку прокладка без использования его участка не может быть произведена совсем или лишь с чрезмерными затратами>.

Постепенно законодательство западных стран, по сути, лишило собственника земли возможности по своему усмотрению добывать наиболее ценные полезные ископаемые. В частности, по законодательству Франции, ФРГ, Японии для разведки и добычи полезных ископаемых требуется специальное разрешение компетентного государственного органа. В ряде стран некоторые полезные ископаемые вообще были объявлены собственностью государства и, следовательно, владелец земельного участка не вправе претендовать на получение компенсации за их добычу. Так, в Японии Основной закон о ядерной энергии от 19 декабря 1955 г. закрепил за государством право собственности на ядерные материалы. Исходя из требований охраны окружающей среды, соблюдения определенного режима водопользования, в законодательстве стран Запада вводится множество ограничений в осуществление собственником земельного участка той или иной хозяйственной деятельности, которая может иметь неблагоприятные экологические последствия.

Развитие городов сопровождается разработкой специального нормативного регулирования вопросов отвода земельных участков для строительства. В законодательных актах закрепляются определенные технико-экономические требования к сооружаемым постройкам. Законы в ряде случаев ограничивают права владельцев недвижимости по отношению к нанимателям жилых и торговых помещений. Государство осуществляет контроль за использованием земли, и оно может давать обязательные для собственника указания по землепользованию. В некоторых странах за государством признается право выкупа земли в случае ненадлежащего ее использования или когда она не используется вообще. Возможность изъятия земельного участка в публичных интересах с выплатой компенсации владельцу признается во всех западных государствах[368].

Такое явное несоответствие между теоретическими положениями об абсолютном характере собственности и фактическим положением дел заставляет западных авторов делать оговорку, что <право свободного использования, извлечения выгоды и распоряжения в настоящий момент имеет не более чем историческое значение>[369]. Некоторые западные исследователи возвращаются к истокам гражданского законодательства и на основе толкования, в частности, ст. 544 ФГК делают вывод о том, что ее текст не дает оснований для трактовки собственности в качестве абсолютного права. Они отмечают также, что и в течение всего прошлого столетия государственные ограничения, регламентация отношений собственности имели широкие масштабы[370].

Умножение различного рода ограничений права собственности в странах Запада отражает, как отмечает венгерский юрист Эрши, <движение от принципа неограниченной природы к принципу ограниченной природы> права собственности[371]. Собственность перестала быть абсолютной, ее содержание определяется ныне в законе.

Потребность дать приемлемое объяснение указанным процессам породила в западном правоведении активные теоретические поиски новых конструкций права собственности. Пожалуй, самой распространенной из них является концепция собственности как социальной функции. Авторы теории социальной функции права (Конт, Дюги и др.) утверждали, что у субъектов нет прав, они обязаны подчиняться социальным нормам, выполнять возложенные на них социальные функции[372].

Теория социальной функции права, наверное, как ни одна другая, была с энтузиазмом воспринята западным законодателем. Согласно п. 2 ст. 14 Основного закона ФРГ от 23 мая 1949 г. <собственность обязывает. Пользование ею должно одновременно служить общему благу>. Эта статья почти дословно воспроизводит положения, содержащиеся в ст. 153 Веймарской Конституции. Конституция Испании 1978 г. также оговаривает, что социальная функция права собственности ограничивает его содержание в соответствии с законом (ч. 2 ст. 33). В Конституции Греции 1975 г. после провозглашения государственной защиты собственности подчеркивается, что <право собственности... не может, однако, осуществляться в ущерб общественным интересам> (ч. 1 ст. 17). Но, по-видимому, самым развернутым определением собственности в духе теории социальных функций отличается Конституция Итальянской Республики 1947 г. <Частная собственность, - гласит ч. 2 ст. 42, - признается и гарантируется законом, который определяет способы ее приобретения и границы ее действия с целью обеспечить ее социальную функцию и сделать ее доступной для всех>.

<Ограничения собственности, - заключает Эрши, анализируя действующее право современных западных государств, - становится неотъемлемым элементом содержания собственности>[373]. Однако характер этих ограничений, их объем существенно различаются в зависимости от объекта права собственности. Итальянский юрист Ф. Лукарелли называет рассматриваемый процесс <индивидуализацией> правовых режимов собственности, способов ее приобретения и охраны, исходя из различий в функциях и социальном назначении того или иного имущества[374]. В результате появляются весьма различные по своему содержанию институты права собственности. Скажем, право собственности на землю существенно отличается от права собственности на патент. Происходит также вычленение из того или иного имущества отдельных его полезных свойств и конструирование в форме права собственности особых, исключительных правомочий в отношении каждого из этих свойств или каждой ценности.

Самым наглядным примером может послужить эволюция права собственности на землю. Как отмечалось выше, первоначально оно охватывало недра и воздушное пространство над земельным участком. Однако постепенно из этой поземельной собственности произошло вычленение права на разведку и добычу полезных ископаемых (всех или некоторых), права на водные ресурсы, движущую силу воды и т.д. В последние десятилетия эта тенденция к дифференциации права собственности на землю получила дальнейшее развитие. Отношения земельной собственности регламентируются различно в зависимости от назначения земельного участка, его местонахождения.

Индивидуализация правового режима собственности производится и в зависимости от размеров собственности, а также субъекта права собственности. Иногда западные государства вынуждены проводить мероприятия, направленные на защиту мелкой и средней собственности. Например, ст. 44 Конституции Итальянской Республики 1947 г. декларирует государственную поддержку мелкой и средней собственности на землю. Особое внимание в последнее время западный законодатель уделяет регламентации государственной собственности. В рамках государственной собственности выделяется так называемая публичная собственность. К последней обычно относят территориальные и некоторые иные воды, морские берега, наиболее ценные полезные ископаемые и т.п. Указанные объекты являются исключительной собственностью государства, они не могут быть предметом гражданского оборота[375]. Считается, что публичная собственность может быть использована только на общее благо. Вся остальная собственность государства с соблюдением установленного порядка может быть отчуждена. Ее эксплуатация, как правило, осуществляется юридическими лицами с использованием режима частного права.

Развитие в странах Запада государственной предпринимательской деятельности породило сложную теоретическую проблему - определение юридической природы правомочий государственных предприятий на закрепленное за ними имущество.

В соответствии с одной из самых распространенных точек зрения предприятию принадлежит право собственности на соответствующие имущественные ценности. Так, во французской юридической литературе преобладает мнение, что имущество публичного предприятия является собственностью именно этого предприятия[376]. В Англии суд в деле <Тамлин против Ханнафорд> в 1948 г. прямо подчеркнул, что публичная корпорация <сама себе хозяин>, а <ее имущество - это не государственное имущество>[377]. Однако такая трактовка имущественных прав государственного предприятия не соответствует реальному положению вещей. Дело в том, что объем правомочий государственного предприятия на закрепленное за ним имущество, порядок его реализации существенно отличаются от режима обычной частной собственности. Государственные предприятия не могут уклониться от использования выделенного им имущества или же изменить характер его использования. Они вправе распоряжаться по своему усмотрению обычно лишь готовой продукцией и оборотным капиталом. Государство не только определяет особый статус этого имущества в нормативных актах, уставах государственных организаций, но нередко оно дает конкретные указания по поводу судьбы наиболее ценного имущества, находящегося в руках публичного предприятия. Признание предприятия собственником соответствующего имущества прямо противоречит и тексту конституций ряда западных стран, называющих в числе объектов государственной собственности и имущество публичных предприятий[378]. Поскольку в континентальных странах право собственности рассматривается как право наибольшего господства над вещью, то здесь в принципе исключается существование двух собственников на одно и то же имущество. Названное противоречие юристы из этих стран пытаются решить путем применения конструкций расщепленной (в том числе доверительной) собственности. Некоторые западные исследователи предлагают использовать для объяснения природы правомочий государственных предприятий на закрепленное за ними имущество такие известные частному праву институты, как узуфрукт или аренда[379]. Однако с помощью указанных конструкций крайне трудно оправдать весьма широкие возможности государственных предприятий по распоряжению своей готовой продукцией и некоторыми своими активами.

Большинство западных авторов предпочитает вообще оставлять этот теоретический вопрос открытым, концентрируя свое внимание на выяснении особенностей режима той или иной категории государственного имущества.

Конечно, дифференциация правового режима собственности не сводится только к различиям в содержании тех правомочий, которыми располагает собственник. Она затрагивает также различия в способах возникновения, в средствах защиты той или иной разновидности собственности. Например, право государственной собственности может возникнуть в силу национализации. Законодатель в западных странах в последнее время стремится подробно урегулировать условия проведения национализации, разрешить в нормативном порядке проблему объема и способов выплаты компенсации за национализируемое имущество. Закон, как правило, требует, чтобы изъятие частного имущества по акту национализации производилось только в общественных, публичных интересах, а собственнику выплачивалась полная или, по крайней мере, справедливая компенсация до или после изъятия имущества.

В законодательстве стран континентальной Западной Европы предусматривается все больше ситуаций, когда собственник может быть принудительно лишен своей собственности. Основную часть из них нельзя квалифицировать как национализацию. Например, в патентном законодательстве оговаривается возможность принудительного выкупа патента у его владельца при определенных обстоятельствах[380]. При осуществлении аграрных реформ, землеустроительных и градостроительных мероприятий владельцы земельных участков могут быть полностью или частично лишены своей недвижимости. Так, в силу п. 3 ст. 24 Конституции Греции 1975 г. при создании какой-либо урбанизированной зоны и в целях ее эффективной урбанизации находящаяся в этой зоне частная собственность в обязательном порядке поступает в распоряжение соответствующих органов без компенсации. Национализацию от названных способов изъятия частной собственности отличают прежде всего масштаб и значимость изымаемого имущества, что оправдывает принятие высшими органами государственной власти страны специального акта (обычно закона), регламентирующего условия такого изъятия.

В странах романо-германского права наблюдается тенденция к <расщеплению> права собственности на один и тот же объект. Например, нанимателю жилого помещения по законодательству большинства этих стран предоставляется возможность возобновить договор найма. Он располагает также правом преимущественной покупки снимаемого помещения. Наконец, договор найма не прекращается в связи с тем, что собственность на жилое помещение переходит к новому лицу в результате продажи или наследования. Таким образом, правомочия нанимателя приобретают характер вещного права. В западной литературе это право иногда называют правом собственности. Иначе говоря, на один и тот же объект (жилое помещение) устанавливается два титула с исключительными правами (собственника и арендатора). Сходное право в ряде стран (например, во Франции) признается и за нанимателем недвижимости, которая используется в коммерческих целях. Это право закон квалифицирует как торговую собственность. В названных случаях происходит отказ от принципа неделимости права собственности. Собственность больше не дает всей полноты власти над вещью. Она превращается в <связку прав>[381]. Тенденция к <расщеплению> права собственности, которая дает о себе знать в странах континентальной Западной Европы и Японии, расценивается западными исследователями как триумф концепции расщепленной собственности общего права над континентальной концепцией права собственности[382].

Феодальная конструкция расщепленной собственности, допускающая существование нескольких различных титулов собственности на одно и то же имущество, оказалась очень удобной в современных условиях для оформления и теоретического оправдания растущих ограничений права собственности, а также процесса обособления функции производительного использования капитала от собственности на капитал, что характерно для развитого рыночного хозяйства. Конструкция расщепленной собственности в Англии не была отброшена буржуазной революцией. Верховным собственником земли в этой стране всегда признавался король. <В течение долгого времени, - отмечает В.А. Кикоть, - это был малозначительный пережиток средневековья, не мешавший настоящим частным собственникам земли осуществлять свои правомочия практически <абсолютным> образом. Но с усилением социально-экономических функций государства и особенно с переходом к ГМК этот титул <верховной собственности> монарха (государства) приобрел новое значение и стал играть... вполне современную роль. С этим правом <верховной собственности> ныне тесно связаны конкретные государственные правомочия по регулированию земельных отношений частных землевладельцев разного рода>[383]. Не случайно, что институт доверительной собственности, известный ранее только общему праву и предполагающий разделение правомочий собственника (доверительный собственник распоряжается, управляет имуществом, а бенефицианты присваивают доходы от этого имущества), получил признание в праве Японии и ряда стран Латинской Америки.

Развитие рыночных отношений, научно-технический прогресс привели и к существенным изменениям в системе объектов права собственности. Во-первых, появляются новые виды имущества. Например, с появлением возможности трансплантации органов и тканей одного человека другому западная юридическая доктрина стала признавать эти органы и ткани в качестве специфического объекта права собственности[384]. Важным объектом права собственности становится различного рода информация, в том числе та, что хранится в памяти электронно-вычислительных машин. Во-вторых, центр тяжести правового регулирования собственности переместился с недвижимого имущества на движимое (различные ценные бумаги, права требования и т.п.). Как заметил Р. Саватье, <юридико-технические абстракции потеснили телесные вещи>[385]. В-третьих, объектом права собственности все чаще выступают не отдельные вещи или права, а их совокупности, объединенные хозяйственным или иным назначением. В частности, во многих западных странах в качестве объекта права собственности рассматривается предприятие. В понятие предприятия входят: материальные элементы (здания, сооружения, оборудование, сырье, товарные запасы, полуфабрикаты, кассовая наличность); нематериальные элементы - права и обязанности (в том числе права на изобретения, товарные знаки, промышленные образцы, требования об уплате денежных сумм и т.п.), а также фактические отношения предприятия со своими контрагентами, важнейшими из которых являются шансы или клиентелла, т.е. наличие постоянных клиентов у предприятия, перспективы его развития. Предприятие в качестве определенного единого комплекса материальных и нематериальных элементов обособлено в имуществе коммерсанта и как таковое может выступать как предмет соглашений о продаже, залоге, а равно переходить по наследству.

Увеличение числа ограничений права собственности, расщепление его на частичные права, существующие самостоятельно, превращение бестелесных прав в распространенный объект собственности со всей очевидностью демонстрируют устарелость и неприемлемость трактовки содержания права собственности как совокупности прав по владению, пользованию и распоряжению. Совершенно ясно, что пользование, понимаемое как право на извлечение из вещи полезных свойств, применительно к ценным бумагам (векселю, чеку, акции и др.) абсолютно лишено всякого смысла. Чек, например, представляет собой имущественную ценность, а право собственности на него имеет оправдание лишь потому, что по этому документу можно потребовать от банка выплаты указанной в нем денежной суммы. Иначе говоря, право пользования реализуется здесь через право требования, т.е. распоряжения.

Современные западные юристы критически относятся к известной еще римскому праву триаде правомочий собственника. Их попытки дать новую расшифровку содержания права собственности идут по трем направлениям. Ряд авторов из Италии, Франции, ФРГ стараются сформулировать краткое определение, подчеркнув в нем <существенное ядро> права собственности. Так, по мнению итальянских юристов С. Пульятти и Ф. Бартоломеи, собственность охватывает только два правомочия: пользование и распоряжение. При этом С. Пульятти считает распоряжение <крайним пределом> правомочия пользования, т.е. сводит право собственности исключительно к праву пользования[386]. К этому же направлению примыкают авторы, которые отстаивают более или менее традиционные взгляды на институт права собственности. Так, немецкий исследователь Т. Хесс ограничивается тем, что к римской триаде правомочий собственника добавляет еще одно правомочие - управление[387].

В соответствии с воззрениями других западных юристов единого определения права собственности дать невозможно. Необходимо различать понятия собственности в отдельных отраслях права, а именно: в конституционном, гражданском, хозяйственном[388]. При этом конституционно-правовое понятие собственности трактуется как совокупность гарантий, которые предоставляются собственности государством. Сама же собственность, по убеждению ряда западных авторов, должна охватывать любые частные права, имеющие имущественный характер, в том числе вещные, обязательственные, права членства[389]. Цивилистические определения собственности обычно отождествляются с соответствующими определениями собственности, содержащимися в гражданских кодексах (с теми оговорками, что гражданско-правовые полномочия собственника <социально связаны> и что это определение не должно распространяться на сферу промышленности и торговли). Что же касается собственности в хозяйственно-правовом смысле, то один из видных представителей хозяйственно-правовой доктрины ФРГ отождествляет ее со всем строем частноправовых отношений, имеющих отношение к предприятию[390].

Авторы из стран общего права пытаются дать универсальное определение собственности путем составления своего рода каталога правомочий собственника. Один из них, англичанин А. Оноре, предложил определение права собственности, в которое входят следующие 11 элементов:

1) право владения, понимаемое как исключительный физический контроль над вещью или как право исключительного ее использования;

2) право пользования или личного использования вещи, когда оно не включает два последующих правомочия;

3) право управления, т.е. право решать, как и кем может быть использована вещь;

4) право на доход, т.е. на те блага, которые дает реализация двух предыдущих полномочий;

5) право на отчуждение, потребление, трату по своему усмотрению, изменение или уничтожение вещи;

6) гарантия от экспроприации или право на безопасность;

7) право передавать вещь;

8) бессрочность;

9) запрещение использовать вещь во вред другим;

10) возможность отобрания вещи в уплату долга;

11) остаточный характер, т.е. существование правил, обеспечивающих восстановление нарушенного правомочия.

Конкретное право собственности может охватывать лишь некоторые из указанных элементов. Следовательно, на одно и то же имущество может существовать несколько прав собственности[391].

Некоторые западные авторы, разделяя в целом взгляды А. Оноре, вносят в определение собственности отдельные уточнения. Так, американский юрист Л. Беккер считает, что правом собственности могут быть названы далеко не все из вышеназванных правомочий. По его мнению, наиболее фундаментальным является право на отчуждение, которое (взятое изолированно или в сочетании с другими элементами) можно рассматривать в качестве права собственности. Кроме того, к собственности он относит право на владение, пользование, доход при условии, что каждое из этих правомочий является бессрочным или к тому же гарантировано от экспроприации. Наконец, к праву собственности можно отнести и любое сочетание элементов, указанных Оноре, если в это право входит хотя бы одно из первых пяти правомочий, содержащихся в приведенном перечне прав собственника. По подсчетам Беккера, возможно существование около 1500 вариантов права собственности. Это количество многократно возрастает, если в определении собственности учитывать и цели соответствующего права[392].

Развитие акционерной и государственной форм собственности, в которых власть крупных частных собственников реализуется не напрямую, а опосредованно, фактически приводящее к отстранению мелких и даже средних собственников от власти, повлекло за собой появление различных теорий, которые, искаженно истолковывая это явление, либо стремятся теоретически обосновать <перерождение> капиталистической собственности, либо доказывают абсолютную бесполезность этой категории вообще. Но и в том и в другом случае западные авторы приходят к одинаковому выводу: изменение режима собственности в крупных акционерных обществах и в результате развития государственного сектора экономики государственное руководство хозяйственной жизнью в корне преобразуют саму капиталистическую собственность.

Проблема собственности и власти в акционерных обществах является поэтому одной из самых острых проблем. Большая часть теорий развития экономики и всего западного общества в целом обосновывается ссылками на процессы, происходящие в связи с распространением и развитием акционерной формы, и процессы, протекающие внутри акционерных компаний. Два явления привлекли в этой связи пристальное внимание западных исследователей. Во-первых, распространение акций среди довольно значительной части населения стран Запада и, во-вторых, отделение функций управления хозяйственной деятельностью от собственности на капитал. Сама постановка вопроса об отделении от собственника управленческих функций связана с распространением акционерных обществ. <Промышленные акционерные общества, - подчеркивал Р. Гильфердинг, - приносят с собой в качестве своего принципа то, что для индивидуального предприятия является только случайностью, - освобождение промышленного капиталиста от функции промышленного предпринимателя>[393].

Западные исследователи оценивают этот процесс как свидетельство того, что в акционерных обществах собственники капитала (акционеры) утрачивают власть, а всей ее полнотой располагают лица, управляющие делами акционерной компании, которые являются наемными служащими этой компании. Таким образом, в недрах акционерных обществ произошел исторический поворот, который по своему значению соизмерим с революцией. И этот переворот, эта революция управляющих коренным образом преобразовала основы капиталистического хозяйства и общества. Впервые принципиальные положения теории <революции управляющих> были сформулированы американцами Берли и Минсом в книге <Современная корпорация и частная собственность>. По утверждению этих авторов, номинальные собственники крупнейших корпораций, т.е. акционеры, все больше утрачивают свои права по контролю за делами корпораций и в конце концов вообще перестают располагать какой-либо контролирующей властью над собственностью[394].

Идеи Берли и Минса были подхвачены и развиты в трудах многих западных авторов, в том числе Дж. Бернхайма, Ж. Рипера, Дж. Гэлб-рэйта и других[395].

Власть, следовательно, перешла из рук собственника к профессиональным управляющим. Именно управляющие совершают все сделки от имени общества, принимают и увольняют рабочих и служащих, организуют производство, т.е. осуществляют те функции, которые вплоть до недавнего времени выполнял владелец капитала. Но управляющие не являются, как правило, собственниками значительной доли акционерного капитала. Исходя из этого, западные юристы и социологи заключают, что власть управляющих - это <власть без собственности>.

Механизм акционерной компании лишает рядовых акционеров возможности влиять на управление делами компании, ибо решения в собраниях акционеров принимаются простым или квалифицированным большинством голосов, а их число находится в прямой зависимости от количества акций, которыми располагает участник акционерного общества. У крупных акционеров имеется множество способов, при помощи которых они могут навязать корпорации принятие выгодных им решений. Они очень часто используют в своих интересах голоса рядовых акционеров, которые аккумулируются в руках руководителей общества посредством выдачи на их имя соответствующих доверенностей или назначения их в качестве доверительных собственников ценных бумаг. В результате руководители акционерного общества сосредотачивают у себя огромную голосующую силу. Фактически мелкие акционеры обладают лишь одним реальным правомочием - правом на получение дохода по акции в форме объявленного дивиденда. Власть держателей контрольного пакета акций не следует понимать как возможность осуществления ими повседневного текущего управления акционерным обществом. Их власть проявляется главным образом в праве контроля и наблюдения за органами управления компаний, в праве по своему усмотрению назначать и смещать управляющих. Реформы акционерного права, проведенные в 1965 г. в ФРГ, в 1966 г. во Франции, в 1965 г. в Англии, свидетельствуют, что законодательство усилило контроль за деятельностью органов управления со стороны акционеров, повысило требования к качеству, объему и достоверности информации, представляемой участникам акционерного общества. Воспользоваться этим могут лишь крупные акционеры. Прежде всего через контрольные, наблюдательные правомочия реализуется теперь власть акционеров в компании, что, конечно, не исключает и других форм ее проявления.

Большое воздействие на действующее законодательство западных стран и договорную практику оказывают теории, суть которых сводится к следующему. Распределение акций и иных ценных бумаг среди широких слов населения превращает их в собственников капитала. С юридической точки зрения владелец контрольного пакета акций и рабочий, у которого имеется всего лишь несколько акций, находятся в совершенно одинаковом положении. Они являются акционерами, собственниками основного капитала. Во-первых, наделение лица хотя бы мелкой собственностью вызывает у него <чувство собственника>, а последнее свяжет его со всем комплексом собственности, включая и крупную собственность. Во-вторых, с помощью рабочих акций работника можно заинтересовать в добросовестном, качественном труде, в росте производительности труда, в увеличении прибылей компании. Доход по акции колеблется в зависимости от величины распределяемой прибыли. Благодаря рабочим акциям устанавливается прямая зависимость между состоянием дел компании и величиной дохода рабочего-акционера. В-третьих, распространение акций среди работников дает компании дополнительный источник финансирования.

Законодательство развитых западных стран содействует компаниям в распространении акций и иных ценных бумаг среди своих рабочих и служащих и даже обязывает их к этому. В частности, во Франции законодательные попытки внедрить в практику рабочие акции предпринимаются с 1917 г. Однако вплоть до конца 60-х годов они не имели сколь-нибудь значительного успеха. Ордонанс от 17 августа 1967 г. обязал все частные предприятия с числом работников свыше ста создать специальные резервы или фонды участия трудящихся в результатах развития производства. Эти резервы образуются за счет прибыли предприятия. Средства названных резервов используются для выпуска акций и облигаций, распределяемых среди рабочих и служащих предприятия. Акционерным обществам разрешено предоставлять своим работникам право подписки или покупки акций общества. А Закон от 24 октября 1980 г. ввел обязательное бесплатное распространение определенной части акций среди работников, занятых на предприятиях акционерного общества.

В ФРГ с 1959 г. законодатель разрешил акционерным компаниям приобретение собственных акций для последующего их распределения среди своих работников по льготному курсу. Акционерный закон 1965 г. регламентировал выпуск подобных акций. Денационализация ряда государственных предприятий в ФРГ (<Прейссаг>, <Фольксваген>) сопровождалась выпуском мелких, <народных> акций. Использовались и другие формы установления зависимости доходов рабочих и служащих от уровня доходности предприятий, на которых они трудятся[396].

Социальная цель рабочих акций отражается на их правовом режиме. Законодательство, как правило, ограничивает размер участия каждого и всех работников в основном капитале компании сравнительно небольшой величиной. Среди работников распределяются не просто акции, а ценные бумаги того общества, где они трудятся. Размер участия каждого работника зависит от таких критериев, как получаемая им заработная плата, производственный стаж, занимаемое служебное положение. Иными словами, распределение акций носит по отношению к заработной плате дополнительный, производный характер. Наконец, в большей или меньшей степени ограничивается возможность отчуждения работником своих акций.

Примечания:

[359] См.: Федоров В. П. Ринг <быков> и <медведей>. М., 1982. С. 13.

[360] См.: Страны мира: Справочник. М., 1983. С. 21, 64, 106.

[361] См.: Страны и народы. Зарубежная Европа. Южная Европа. М., 1983. С. 176.

[362] См.: Страны и народы. Зарубежная Европа. Общий обзор. Северная Европа. М., 1981. С. 153.

[363] См.: Глушков В. П. Корпорации, государство, экономика. М., 1972. С. 134, 136.

[364] Классическая римская юриспруденция рассматривала собственность как <неограниченное и исключительное господство лица над вещью, как право, свободное от ограничений по самому своему существу и абсолютное по своей защите. В праве Юстиниана оно обозначалось уже как полная власть над вещью - plena in re potestas> (Римское частное право. М., 1948. С. 192).

[365] Aubry Ch., Reau Ch. Cours de droit civil franзais. Р., 1897.

[366] Windsheid. Lehrbuch des Pandectenrechts. S. 101.

[367] Haas T. Ist nosh Eigentum? Inaug. Diss. Marburg, 1976. S. 131-132, 146.

[368] В конституциях западных государств специально оговаривается возможность ограничения права частной собственности в целях рациональной эксплуатации земли и <установления справедливых социальных отношений>, <для общего блага>, в случаях, <оправданных общественной пользой или социальными интересами>, <по мотивам общественной пользы> и т.п. (см. ст. 44 Конституции Итальянской Республики 1947 г.; ст. 14, 15 Основного закона Федеративной Республики Германии 1949 г.; ст. 33, 45, 46, 128 Конституции Испании 1978 г.; ст. 17, 18, 24 Конституции Греции 1975 г.).

[369] Сакаэ Вагацума, Тору Ариидзуми. Гражданское право Японии. Книга первая. М., 1983. С. 179.

[370] Derine R. Le droit de propriété en France et en Belgique aux XX siиcle: Droit adsolu et quasi illimité? Contribution а histoire du droit privй moderne. Leopoldville, 1959. Р. 29-31.

[371] Eörsi G. Comparative civil (private) law. Law types, law groupes, the roads of legal de-velopment. Budapest, 1979. Р. 243.

[372] Duguit L. Les transformations dénérales du droit civil depuis le Code Napoléon. Р., 1912. Р. 165.

[373] Eцrsi G. Op. cit. Р. 246.

[374] Lucarelli F. La proprieta. Napoli, 1974. Р. 180-231. Цит. по: Кикоть В.А. Современные тенденции и противоречия учения о праве собственности в развитых капиталистических странах // Актуальные проблемы современного буржуазного гражданского права: Сб. научно-аналитических обзоров. М., 1983. С. 33.

[375] К числу объектов исключительной собственности государства Конституция Испании 1978 г. относит морские зоны, побережье, территориальные воды и природные ресурсы экономических зон и континентального шельфа (ч. 2 ст. 132).

[376] См.: Государственно-монополистический капитализм и буржуазное право. М., 1969. С. 8.

[377] Государственное регулирование экономики в современном мире. М., 1971. С. 127.

[378] См. ст. 43 Конституции Итальянской Республики 1947 г.; ч. 2. ст. 128 и ст. 132 Конституции Испании 1978 г.

[379] См.: Зайцев В.М. Правовое положение государственных предприятий в Мексике: Авто-реф. канд. дис. М., 1984. С. 13-15.

[380] См.: Богатых Е.А., Левченко В.И. Патентное право капиталистических и развивающихся государств. М., 1978. С. 157-158.

[381] Friedman W. Law in Changing Society. L., 1959. Р. 66-70.

[382] Подробнее об этом см.: Eörsi G. Op. cit. Р. 247.

[383] Кикоть В. А. Указ.соч. С. 46.

[384] The Sale of Human Body parts // Michigan Law Rev., Ann Arbor. 1972. V. 71. № 8. Р. 1182-1264.

[385] Саватье Р. Теория обязательств. М., 1972. С. 53.

[386] Pugliatti S. Il transferimento dell situazioni soggettive. Milano, 1964; Bartolomei F. Contri-buto ad und teoria del precedimento ablatorio. Milano, 1962.

[387] Hess T. Op. cit. S. 146.

[388] Rittner F. Unternehmensver fassung und Eigentum // Geschaftsrecht und Unternehmens-recht. Berlin (West), 1973. S. 381.

[389] Подробнее об этих концепциях см.: Лазар Ян. Собственность в буржуазной правовой теории. М., 1985. С. 54-55.

[390] См. там же. С. 49-50, 56-57.

[391] Honoré A.M. Ownership // Oxford Essays in Jurisprudence. Oxford, 1961. P. 107-147.

[392] Becker L. Property Rights. Philosophical Foundations. L., 1977. P. 20-21.

[393] Гильфердинг Р. Финансовый капитал. М., 1959. С. 147.

[394] Berle A., Means C. The Modern Corporation and Private Property. N.Y., 1934. Р. 351.

[395] Ripert G. Traité élémentaire de droit commercial. Р., 1954. Р. 393; Гэлбрэйт Дж. Новое индустриальное общество. М., 1969; Он же. Экономические теории и цели общества. М., 1979. С. 70.

[396] Подробнее об этом см.: Лазар Ян. Собственность в буржуазной правовой теории. С. 113-116.