Использование Германского ордена еврейскими полукровками

Конференция по «окончательному решению еврейского вопроса» состоялась сразу же после месяца катастроф, декабря 1941 года, поворотного момента войны, 20 января 1942 г. на вилле на озере Ванзее под Берлином. Гордо выпячивая грудь, обергруппенфюрер СС и глава СД Рейнгард Гейдрих объявил в самом ее начале, что решать этот вопрос поручено ему единолично. Кроме Эйхмана в конференции принимали также участие представители Министерства оккупированных восточных территорий Розенберга, польского генерал‑губернаторства Франка, министерств внутренних и иностранных дел. Гейдрих указал такие задачи:

а) принять все меры для подготовки к более интенсивно му переселению евреев,

б) направить поток переселенцев,

в) ускорить переселение в индивидуальных случаях.

Он призвал «легальным способом очистить немецкое жизненное пространство от евреев». Об уничтожении Гейдрих в этот день не говорил.

Во время Нюрнбергского процесса разжиревший рейхс‑маршал Герман Геринг, сидя в камере, значительно убавил в весе, но в такой же мере снова обрел боевой дух своей молодости. Особенно по вопросу о конференции на Ванзее он пикировался с главным обвинителем на Нюрнбергском процессе Джексоном, который на замечание Геринга, что перевод неверный, ответил: «Хорошо, я это допускаю».

«Generalfeldmarschall Hermann Göring» by Conrad Hommel, 1939

Далее:

«В дополнение к порученной Вам 24 января 1939 г. задаче, которая заключалась в решении еврейского вопроса путем массовой эмиграции в наиболее благоприятных условиях, настоящим поручаю Вам принять все необходимые подготовительные, организационные и финансовые меры с целью окончательного решения еврейского вопроса в зоне немецкого влияния в Европе».

Далее продолжается спор между Герингом и Джексоном:

«Геринг: Это совершенно неправильный перевод.

Джексон: Пожалуйста, дайте Ваш перевод.

Геринг: Я прочту вслух точно так, как здесь написано:

«В дополнение к уже данному Вам приказом от 24 января 1939 г. поручению найти наиболее благоприятное в соответствии с современными условиями решение еврейского вопроса в форме переселения или эвакуации настоящим поручаю Вам принять все необходимые подготовительные меры в организационном и материальном плане...»

И далее следует решающее слово, которое неверно переведено, здесь сказано буквально «для общего решения», а не «для окончательного решения»!

«...для общего решения еврейского вопроса в зоне немецкого влияния в Европе».[94]

После этой конференции на Ванзее еврей Эйхман, тогда оберштурмбанфюрер СС, который после своей поездки в Палестину в 1937 году радостно доложил, что скоро еврейское население в этой стране будет преобладать, остался у Гейдриха для вечерней «беседы у камина». Впоследствии Гейдрих называл Эйхмана в письмах в разные министерства «своим доверенным референтом».

Зондеркоманды Гейдриха уничтожали евреев в России уже на протяжении нескольких месяцев. И вовсе не обязательно верить показаниям Эйхмана на иерусалимском процессе, что в ходе бесед у камина на вилле на Ванзее об этом ничего не говорилось.

Гейдрих при создании своих зондеркоманд в 1941 году опирался на «приказ о комиссарах», отданный по инициативе Гитлера, и говорил полицейским перед отправкой на Восток своим звонким, резким голосом:

«Восточное еврейство — это резервуар большевизма и поэтому, по мнению фюрера, его необходимо уничтожить».

Как вспоминал генерал СС Олендорф, Гейдрих передал руководителям зондеркоманд приказ фюрера, в котором «коммунистические функционеры и активисты, евреи, цыгане, саботажники и агенты объявлялись в принципе элементами, одним своим существованием ставящими под угрозу безопасность, и поэтому их надо без проволочек уничтожить». Под это широкое определение мог попасть любой восточный еврей.

Сражающиеся немецкие войска, которые сами никогда не выполняли приказ о комиссарах, больше подозревали, чем знали о том, что происходит у них в тылу. Но в любом случае они не имели ничего против того, чтобы им обеспечили безопасный тыл, и стремились в 1941 г. как можно быстрей продвигаться вперед на всем фронте от Балтийского до Черного моря.

Что касается числа евреев, уничтоженных по приказу Гитлера, то данное исследование не ставит своей целью уточнение этой цифры. Тот аргумент, что один убитый — это уже много, с человеческой точки зрения верен, но им не могут воспользоваться историки, до сих пор блуждающие в потемках. Оценки расходятся в пределах от 350.000 — цифры, к которой пришел один еврейский статистик в 1952 году в одной американской газете, до известной цифры 6 миллионов. «Когда мы, евреи, утверждаем, будто их было шесть миллионов, — писал тогда этот статистик, — то это бесстыдная ложь».[95]

Цифра «6 миллионов» всплыла в начале Нюрнбергского процесса и опиралась в основном на данные ответственного за использование газа «Циклон Б» офицера СС Курта Герштейна, который якобы уничтожал евреев в газовых камерах. Его фамилия свидетельствует о его еврейском происхождении, как и ранее упомянутые фамилии Финкелынтейн, Бронштейн, Мильденштейн, Бехштейн и Эйнштейн.

Цифровые данные в документах Герштейна, которые он передал после войны французской разведке, настолько невероятны и неправдоподобны, что эти документы были отвергнуты в Нюрнберге как доказательства. Тем не менее журнал «Шпигель» ничтоже сумняшеся тоже позволил себе привести цифру «6 миллионов», опираясь на документы Герштейна. «С помощью линейки и секундомера» якобы установлено, что в газовые камеры площадью 25 квадратных и объемом 45 кубических метров одновременно запихивали для уничтожения газом по 700‑800 евреев.

Руководитель известного молодежного лагеря в Дортмунде, услышав от своих воспитанников сомнения насчет данных «Шпигеля», обратился в этот журнал с запросом и получил 21 февраля 1967 г. такой примечательный ответ: «Вы, разумеется, совершенно правы, что Герштейн в своих расчетах сильно ошибался». Однако это не помешало «Шпигелю», который обычно очень осторожно обращается с цифрами, воспользоваться в следующем 1968 году в серии статей еврейского профессора Саула Фридлендера теми же цифрами Герштейна: 700‑800 евреев на 25 квадратных и 45 кубических метров.[96]

Автор данной книги ехал в декабре 1968 г. с директором по экспорту природного газа одной голландской фирмы, евреем, в поезде из Амстердама во Францию, а потом в Швейцарию. Воспоминания о войне ожили в заснеженных Арденнах — мой спутник командовал здесь канадской батареей зимой 1944‑45 гг., — и, когда он открыл новый «Шпигель» и дошел до этого места на странице 100, я спросил его: «Вы хорошо умеете считать; что думаете Вы о данных „Шпигеля“ о пространстве и числе жертв?» — «Такого рода ложь, — последовал обдуманный ответ, — рано или поздно отзовется нам, евреям».

На следующий день я беседовал в Женеве с профессором Фридлендером, гражданином Израиля. Автор серии статей в «Шпигеле» был возмущен тем, что этот журнал опубликовал их, не указав в сноске, что цифры Герштейна неверны. И опять последовал примечательный ответ «Шпигеля» от 21 января 1969 г.: «Разве непонятно, что Герштейн при виде таких ужасов не мог заниматься вычислениями. Незачем объяснять это читателям в сноске».

Кроме статей Фридлендера с цифрами Герштейна («в четырех камерах четырежды по 750 человек при объеме каждой камеры 45 м3») этот журнал поместил фото:

«Средство убийства — газ „Циклон Б“. Ежедневно ликвидировали 25000 евреев».

Но подобные исторические исследования нельзя проводить, сидя за письменным столом. Цифра, которую дал «Шпигель» в 1969 году, была, к удивлению читателей, несколько меньше — пять миллионов.

В серии статей Торвальда в том же «Шпигеле» в 1974 году эта цифра стала еще меньше:

«Несмотря на подлинное или имитируемое чувство вины или соучастия в убийстве более чем четырех миллионов евреев в гитлеровскую эру (еврейская сторона обычно называет цифру шесть миллионов...)».

Эмоции и фальсификации постоянно играют свою роль в этой печальной главе истории человечества. И господин Фест не постеснялся приложить к своим статьям фотографии, которые независимые эксперты уже несколько лет назад по теням и ретуши разоблачили как фальшивки.

Немцы не хотели участвовать в этих акциях уничтожения и добровольно уходили на фронт, все больше оставляя это грязное дело литовцам, полякам, украинцам и... евреям. Ученая еврейка, профессор Ханна Арендт, пишет в изданной в 1964 г. книге «Эйхман в Иерусалиме»:

«Роль еврейских лидеров в уничтожении своего собственного народа — это для евреев, несомненно, самая мрачная глава во всей этой мрачной истории. В Амстердаме и в Варшаве, в Берлине и в Бухаресте нацисты могли рассчитывать на то, что еврейские функционеры составят списки лиц и опись имущества, добудут деньги на депортацию и уничтожение у самих депортируемых, возьмут на учет освободившиеся квартиры и предоставят полицию, чтобы помогать хватать евреев и запихивать их в поезда... То, что в лагерях смерти прямую помощь при уничтожении жертв оказывали обычно еврейские команды, этот сам по себе известный факт полностью подтвержден свидетелями на процессах: как зондеркоманды работали в газовых камерах и крематориях, как они вырывали золотые зубы у трупов и отрезали волосы, как они рыли могилы, а позже снова разрывали те же могилы, чтобы скрыть следы массовых убийств, как еврейские техники строили газовые камеры в Терезиенштадте, которые, правда, не были использованы, как еврейская „автономия“ дошла до того, что сама стала палачом евреев».

Со времен своей жизни в Вене, особенно от своего учителя Ланца фон Либенфельса, Гитлер очень хорошо знал, что порвавшие со своими евреи отличаются особой ненавистью к собственному народу. Он использовал эту ненависть, набирая в 20‑х годах кадры для газет «Фёлькишер беобахтер» и «Штюрмер», а во время войны — набирая кадры для уничтожения евреев.

Гестапо впервые занялось Герштейном 27 сентября 1936 г., когда его арестовали за антигосударственную деятельность. Этот молодой борец, по собственному признанию, разослал высшим государственным чиновникам 8500 брошюр, направленных против национал‑социализма. 14 июля 1938 г. Герштейна арестовали вторично и на этот раз отправили в концлагерь Вельцхайм. После освобождения бывший борец сопротивления вступил в СС, быстро стал офицером, а во время войны — поставщиком ядовитого газа, который использовался для уничтожения евреев. Герштейн сразу же сообщил об этом в Швецию и Швейцарию, а оттуда эти сведения дошли до западных союзников. Голландский инженер Юббинк передал доклад Герштейна в Лондон. Шведы опубликовали после войны памятную записку барона фон Оттера, который воспроизвел разговор с Герштейном об убийствах в газовых камерах. Герштейн очень старался, чтобы о его тайной деятельности знали за рубежом. Он пришел в апостолическую нунциатуру в Берлине и попросил передать папе, чтобы тот поднял тревогу. Столь же открыто высказывался Герштейн в Берлине перед рабочими, угнанными из Голландии. Едва познакомившись с тюремным священником Бухгольцем, он в тот же вечер рассказал ему о своей деятельности. Бухгольц позже признался в одном письме:

«Когда он потом начал открыто и откровенно перечислять детали, указывать названия и расположение лагерей смерти, рассказывать о „дневной производительности“ отдельных крематориев и газовых камер, о ежедневной добыче золотых зубов и пломб и т.д. и об общем числе жертв свыше 10 миллионов, то для нас, всех тех, кто плохо знал об этих вещах, эти точные описания выглядели столь ужасными, что мы не могли в них поверить».[97]

Священник Мохальский сообщил нечто подобное: «В конце богослужения ко мне в ризницу пришел человек в штатском, которого я не знал. Он передал мне документ с красной каемкой и надписью „Секретно“, адресованный оберштурмфюреру С С Герштейну. Он сказал мне, что он и есть Герштейн».

Короче говоря, Герштейн, как и его начальник Эйхман, стремился потрясти всех миллионными цифрами — «свыше 10 миллионов». Беспрепятственно, ни соблюдая ни малейшей осторожности, он обращался во время войны со своими описаниями и данными к совершенно незнакомым людям, говорил с десятками враждебных режиму иностранцев из нейтральных или оккупированных государств. Герштейн сам утверждал позже, что при одной такой предварительной беседе от него потребовали свидетельство о состоянии его здоровья. Но он рассказывал обо всем этом сотням людей.[98]Совершенно невозможно, чтобы в тогдашней обстановке всеобщей слежки человек рассказывал «сотням людей» секрет из секретов, не имея такого задания. Его могли бы арестовать десятки раз.

Целью было путем распространения ужасных слухов выгнать европейских евреев через Данию, Италию, Балканы и далее морем на Ближний Восток. «Вам надоела Европа?» — спрашивали тогдашние борцы против евреев. — Мы это прекрасно понимаем. И беженцам либо освобождали путь через границу, либо сопровождали их вооруженными конвоями, как на Черном море, либо СС вагонами отправляли человеческий груз через испанскую границу и в Швейцарию. Другой целью этих откровений Герштейна было предложить западному миру великолепный с точки зрения немецких военных расходов гешефт: обмен миллионов заложников на товары. То, что Герштейн при этом иногда оперировал и с цифрой «25 миллионов уничтоженных в газовых камерах», сегодня неохотно вспоминают, но это позволяет четко обрисовать цели его кукловодов.

Французы, похоже, сделали аналогичные выводы и по всем правилам посадили в тюрьму человека, который выдавал себя за борца сопротивления при газовых камерах. 25 июля 1945 г. Герштейна нашли мертвым в его камере в парижской тюрьме. Среди оставшихся после него документов было недописанное письмо. Вдова Герштейна исключает возможность самоубийства: ни она, ни его родные, ни друзья не видели ни трупа Герштейна, ни его могилы, и причина его смерти остается неизвестной.

В расчеты Гитлера входило, что после того, как эти ужасы станут известными, мир, потрясенный известиями о миллионах жертв, примет еврейский народ, и Англия широко откроет двери Палестины, но эти расчеты не сбылись. Старания Эйхмана выпихнуть всех находящихся под контролем Германии евреев в Переднюю Азию не увенчались успехом. Во время своих переговоров с еврейским посредником Иоилем Брэндом в Будапеште Эйхман уверял, что предлагаемые им миллионы — только начало. В случае изъявления готовности принять евреев он обещал отдать приказ сразу же взорвать все газовые камеры.

Американский посол Штейнгардт докладывал 25 мая 1944 г. из Турции своему правительству:

«Два дня назад некто Иоиль Бранд, который выдает себя за представителя еврейских общин Будапешта, прибыл в Стамбул и передал Барласу из еврейского палестинского бюро предложение, якобы исходящее от Эйхмана, комиссара по еврейским проблемам. Из этого предложения явствует, что в обмен на 2 миллиона штук мыла, 200 тонн какао, 800 тонн кофе, 200 тонн чая и 10000 грузовиков Эйхман готов прекратить депортацию и истребление евреев во всех оккупированных Германией странах, включая Румынию».[99]

Западный, т.е. свободный мир не был заинтересован в этой сделке. «Представления о евреях, устремляющихся в Палестину, больше беспокоили Уайтхолл, чем представления о евреях, умирающих в газовых камерах», — жаловался после войны американец Артур Д. Морзе в своей книге «Воды не разделялись».

В Восточной Европе прекратили уничтожение евреев. До сих пор неясно, что в миллионных цифрах Эйхмана было правдой, а что — пропагандой ужасов. По поводу Освенцима гамбургский судья д‑р Вильгельм Штеглих несколько лет назад заметил:

«Ни один из заключенных не вел себя так, будто он боялся жестокого обращения или даже смерти. В музее концлагеря Дахау имеется фотография с подписью „Печь для сжигания трупов в Освенциме“. Но в ней легко узнать пекарную печь, которую один из заключенных показывал нам в действии».

И епископ д‑р Нойхойслер, который с 1941 по 1945 год был в концлагерях Заксенхаузен и Дахау, разрушил в своей брошюре «Так было в Дахау» миф прессы о 238000 убитых газом и сожженных в Дахау. В концлагере Дахау не было газовых камер, и после выхода в свет брошюры Нойхойслера с мемориала была снята табличка, которая на протяжении многих лет указывала ложные данные.

SS‑Gruppenführer Ernst Kaltenbrunner (1903 — 1946)

У наследника Гейдриха, австрийца Кальтенбруннера, рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер отнял сферу борьбы с евреями и взял руководство ею на себя. Разумеется, с тяжелым сердцем. «Выполнение этого очень трудного приказа фюрер возложил на мои плечи. Никто, кроме него, не может снять с меня эту ответственность. Поэтому я лишаю себя права голоса», — писал Гиммлер после смерти Гейдриха офицеру СС, отвечающему за связь с Министерством оккупированных территорий.[100]Перед гауляйтерами глава СС заявил, что окончательное решение — это для него самый трудный вопрос его жизни.

Наконец, наследник Гейдриха, обергруппенфюрер СС Кальтенбруннер получил следующий приказ от Гиммлера:

«Я запрещаю — и этот приказ вступает в действие немедленно — уничтожение евреев и приказываю, наоборот, ухаживать за слабыми и больными людьми. Вы лично будете отвечать, если нижестоящие инстанции не будут строго выполнять этот приказ».[101]

Только после войны сионистам удалось с помощью преувеличенных описаний событий 1942‑43 гг. оказать давление на весь мир и посредством этого давления заставить англичан воплотить в жизнь декларацию Бальфура. Проводимые Гитлером, Гейдрихом, Эйхманом и Герштейном в эти годы меры по уничтожению евреев стали поводом для долгосрочных компенсаций и тем самым важной основой для строительства государства Израиль в Палестине. Те, кто уничтожал евреев, не сомневались, что их действия, как в случае победы, так и поражения Германии, вернут евреям после двухтысячелетних скитаний Святую землю как родину. Выходящая в Германии газета «Юдише альгемайне» признала 15 января 1960 г.:

«Большинство волн переселений вызывались только давлением, заставлявшим покинуть свою страну».

При всех акциях уничтожения соблюдалось учитываемое Гитлером с венских времен различение восточных евреев — по Ратенау, «азиатских орд», а по Гейдриху — просто «сброда» — и ничтожного меньшинства западных евреев, которые своими миллионами долларов помогли Гитлеру прийти к власти. Институт немецкой послевоенной истории в Тюбингене опубликовал в 1967 г. рассказ немецкого уполномоченного по четырехлетнему плану, который во Львове должен был руководить использованием на работе четверти миллиона живших там евреев: «Переговоры между „партнерами“ состоялись в транспортной комендатуре вермахта во Львове на Академической улице. Там были определены отобранные для „окончательного решения“ контингенты. Евреев‑сефардов, т.е. западных евреев, среди них не должно было быть, и они до „окончательного решения“ сотнями и целыми семьями вылетали на самолетах вермахта и наших тогдашних союзников из Галиции. Так, в октябре 1943 г. из люблинского лагеря на месте бывшего аэродрома гражданской авиации 16 отобранных евреев были переправлены через Испанию в США, в том числе один родственник советника Рузвельта Моргентау».

Масса захваченных в Западной Европе евреев переселилась на протяжении последних столетий с Востока, так что для Гиммлера это тоже были восточные евреи. Если их рассматривали как западных евреев, подручные Эйхмана переправляли их в Терезиенштадт, который был не столько концлагерем, сколько голодающим еврейским городом с самоуправлением, школами и культурными учреждениями. Часто руководители империи СС, которые постоянно нуждались в деньгах, заключали с ними лучшие сделки в своей жизни. Кальтенбруннера это возмущало, и он давал в Нюрнберге такие показания:

«Гиммлер проделывал через Бехера самые гнусные вещи, какие только были возможны. Суть их заключалась в том, что он через Бехера и через комитеты Джойнта в Венгрии и Швейцарии выпускал евреев сначала за вооружение, а потом за сырье и валюту. У меня были разведданные об этих акциях, и я сразу же выступил против них, но обратился не к Гиммлеру — это было бы бесполезно, — а к Гитлеру».

Известно, что из Швейцарии на протяжении всей войны в Германию поступали вооружение и валюта.

После приказа Гиммлера о прекращении уничтожения евреев картина полностью изменилась. Еврей Гинзбург, который пишет под именем Бург, сообщал из Венгрии после того, как сорвались переговоры с англичанами о выезде евреев в Палестину:

«Министр внутренних дел Коварч настаивал на ликвидации всех евреев в гетто. Генерал полиции Винкельман, который был в Будапеште высшим руководителем СС и полиции, обратился лично к Гиммлеру, а потом вызвал венгерского министра внутренних дел Коварча к себе. Он сказал Коварчу, что 84000 евреев будапештского гетто находятся под немецкой защитой, и категорически запретил уничтожение гетто „в интересах рейха“.

В речи перед двумястами собравшимися в орденском замке Зонтхофен немецкими генералами Гиммлер предоставил им весной 1944 г. возможность в любой момент и без предварительного оповещения убедиться собственными глазами в любом концлагере в том, что слухи об уничтожении ложны.

В это время военные судьи СС, прежде всего оберштурмфюреры д‑р Морген и д‑р Рейнике, устроили большую чистку. Унтерфюреры СС, которые совершили надругательства над еврейками, были понижены в чине и отправлены в концлагеря, откуда они вышли после войны как «преследовавшиеся при нацистском режиме». Встревоженный докладом начальника полиции безопасности Люблина, д‑р Морген узнал, что охранники СС играли в футбол с еврейскими лагерными полицейскими, устраивали совместные праздники и что среди 111 гостей на еврейской свадьбе сидели лагерные охранники в форме СС и пили коньяк «Мартель». «Участились кутежи, увеличилось потребление спиртного», — свидетельствовали судьи СС в Нюрнберге перед удивленным трибуналом.

Один унтерштурмфюрер СС, т.е. лейтенант, был приговорен судом СС к смертной казни с таким обоснованием:

«Он совершил жестокости, недостойные немца и офицера СС».

Следователю д‑ру Моргену удалось обвинить коменданта концлагеря Бухенвальд, Карла Коха, который был повешен на лагерном плацу на глазах у заключенных. Такая же справедливая кара постигла коменданта лагеря в Майданеке Германа Флорштедта. За короткое время были вынесены 200 приговоров, которые сразу же были приведены в исполнение. Когда война подошла к концу, рассматривались еще 600 дел, в том числе дела Эйхмана и коменданта концлагеря Освенцим Рудольфа Гесса.

«Bildnis Reichsminister Heß» by Carl Horn, 1937

Гесс, который в 1924 году был приговорен к десяти годам каторги за убийство — вместе с Мартином Борманом, — отомстил на свой манер ордену под знаком мертвой головы, СС, который, как он считал, его предал.[102]

Martin Borman (1900 — 19??)

Американцам, у которых он сидел до того, как был передан Польше и там казнен, он давал любые признания, какие от него требовали, в частности, что в концлагерях использовались рабы, хотя термин «рабский труд» никогда не употреблялся немецкими официальными учреждениями.

В политическом руководстве Гитлера был силен элемент с еврейской примесью среди тех, кто занимался борьбой с евреями и их уничтожением, — очень силен. И генерал СС Эрих фонд дем Бах‑Зелевский, возглавлявший борьбу против партизан, и генерал СС и бывший гауляйтер Вены Одило Глобочник, «истребитель евреев», были людьми с примесью еврейской крови.[103]

И если появлялся деятель без примеси еврейской крови, такой как генерал СС Фридрих‑Вильгельм Крюгер, который, несмотря на протесты вермахта, отправил из гетто в лагеря сотни тысяч рабочих военных заводов, то он был женат на полуеврейке, и рейхсфюрер Гиммлер утешал его:

«То, что Ваше положение в СС ни в коей мере не колеблется из‑за моего отношения и из‑за такого несчастья, как родословная Вашей жены, Вы знаете, и я снова заверяю Вас в этом данными строками как рейхсфюрер СС».[104]

И вторая мировая война обернулась для Германии несчастьем. Вернувшиеся домой фронтовики, в том числе и солдаты войск СС, если бы они вернулись с победой, посчитались бы со всеми этими тыловиками иначе, не так, как «перевоспитатели», действовавшие под руководством иностранцев. При денацификации вешали мелкоту и не тронули того, кто совершал преступления, сидя за письменным столом, — д‑ра Ганса Иозефа Марию Глобке, главного автора, а не только комментатора Нюрнбергских расовых законов — основы всех акций по уничтожению, — который занял в ФРГ один из высших государственных постов.

Date: 2015-09-24; view: 424; Нарушение авторских прав