Между ударами сердца 3 page

– Думаешь, не залезу? – оживилась Юля.

– Не‑а. Никогда в жизни. Девчонки не умеют лазить.

– А это мы сейчас посмотрим.

Девушка положила раскрытую книгу на скамейку. Подошла к турнику и попыталась достать упрямца, подпрыгнув. Но тот тут же поджал ноги.

– Неумейка! – крикнул он. – Неумейка и трусиха.

– Ах, ты, зверюшка ругачая. Я тебе сейчас покажу.

Юля легко «заводилась». Она стала взбираться на турник, ловко подтянулась, вскарабкалась на верхотуру, села на перекладине. Ветер трепал просторную шелковую юбку, которую молодой верхолазке приходилось сжимать между коленей.

– А ты, Данила, говорил, что не сумею забраться. Зауважал теперь?

– Зауважал, но слезать не буду.

– Тогда и я с тобой буду здесь сидеть. Хоть до скончания света.

Рядом с детской площадкой пролегала дорожка, ведущая к ближайшему универсаму и автобусной остановке. Редкие прохожие с улыбкой смотрели на странную парочку. Крепкая еще пенсионерка не выдержала:

– Мамаша сумасшедшая, – обратилась она к Юле. – Нарожают в шестнадцать, а ответственности никакой. Тебе еще самой в куклы играть надо.

– Я не мамаша, а тетя ему.

– И что это меняет? – пожала плечами пенсионерка.

Данила улыбался нагло, с вызовом, но гадостей незнакомой старушке говорить не стал.

– Тьфу на вас, – проговорила пенсионерка. – Делайте, что хотите. А если кто из вас свалится и ногу сломает, не говорите потом, что вас не предупреждали, – и она торопливо пошла к универсаму.

– Вот видишь, Данила, – сказал Юля. – На нас уже люди внимание обращают.

– Это на тебя обращают. На меня никто не смотрел. А ты, как курица на насесте, устроилась.

– Это я – курица? – возмутилась молодая особа. – Тогда ты – цыпленок!

– Никакой я не цыпленок!

Неизвестно, сколько бы еще просидели на верху турника тетя, не успевшая толком расстаться с детством, и ее неугомонный племянник, но рядом с детской площадкой, взвизгнув тормозами, остановились темно‑фиолетовые «Жигули» с тонированными стеклами. Юля настороженно поглядела на машину. Открылась дверца, из‑за руля выбрался широкоплечий гигант, который, казалось, стесняется своего роста, а потому и сутулится. Гигант неодобрительно посмотрел на сидевших на турнике.

– Однако, – произнес он с осуждением. – Детство в заднице заиграло? А ну, быстро домой.

– Илья, ну, что ты такое говоришь? – обиделась девушка. – Мы просто с Данилой играем.

– Нашли себе игры. Домой, я сказал. Вон, дождь надвигается, – гигант неопределенно показал рукой на небо, задрал голову. – И громыхает уже.

Как раз раздался раскат грома. Юля легко и без страха спрыгнула в подставленные руки гиганта, тот слегка приобнял ее и поставил на землю.

– А ты сам спускайся. Ты же мальчишка. Чего дожидаешься? – бросил он Даниле.

Мальчик спорить не стал. Чувствовалось, что гигант для него – авторитет. Причем авторитет непререкаемый. Он уцепился за перекладину, соскользнул, повис на ней, а затем соскочил.

– Вы идите, я машину припаркую, – рослый Илья сложился, чтобы забраться за руль.

Пыхнув голубоватым дымком, «Жигули», сливающиеся цветом с асфальтом, покатили вдоль пятиэтажки.

В подъезд уже входили все вместе. Две бабушки, облюбовавшие скамейку рядом с крыльцом, не слишком приветливо отозвались, когда троица с ними поздоровалась.

– Наши, что ли? – удивилась бабушка в платке, из‑под которого выбивались седые волосы.

– Можно сказать, и наши, – отозвалась ее соседка чисто городского вида. – Квартиру Петровых сняли. Старики решили на лето на дачу перебраться, на ремонт деньги копят.

– А значит, рядом с тобой живут. Кто хоть такие? Семья?

– Кто их поймет. Вроде и семья, а вроде и нет, – поморщила старая женщина лоб. – Как заселились, то ничего с собой не привезли. Только пару сумок из машины достали. Вроде как не здешние они. Мужчина высокий – бывший спортсмен. Кажется, биатлоном занимался. Они в первый день мне в дверь позвонили, представились. Сказали, что теперь мы соседи.

– Тихо живут?

– Не жалуюсь…

Юля ковырялась ключом в разбитом дверном замке съемной квартиры. Илья с усмешкой смотрел на нее, ждал, когда ей это надоест.

– Не получается, – пожаловалась девушка.

– Замок чувствовать надо, – Илья взял ключ. – Вставляешь и нежно так проворачиваешь.

В разбитом механизме щелкнуло, дверь отворилась. Данила сбросил кроссовки и побежал на кухню к холодильнику.

– Руки помой! – крикнула вслед ему Юля.

– А если я есть хочу? – послышался в ответ звонкий голос мальчишки.

– Когда помоешь, тогда и поешь.

Гигант Илья придержал Юлю за локоть и шепнул.

– Ты ему поесть разогрей. Нам нужно переговорить, – глаза его сделались предельно серьезными.

– Надеюсь, что… – Юля не успела договорить, Илья поторопил ее.

– Все потом.

Данила, сидя на крохотной кухоньке съемной квартиры, быстро черпал ложкой суп с лапшой и жадно откусывал от большого ломтя черного хлеба.

А Юля и Илья негромко переговаривались в комнате, где стояли старый платяной шкаф, телевизор, стол‑книга и раскладной диван.

– … я их нашел, выследил, – глаза у Ильи блестели.

Юля нервно теребила завязки на поясе шелковой юбки.

– Илья, может, не надо? Все уже в прошлом. Этим ты никого не воскресишь, – пыталась она достучаться до разума гиганта. – Оставим все, как есть. Ты о Даниле подумай.

Но Илья зло скривил губы:

– Воскресить никого нельзя, однако можно сделать так, чтобы другие над новыми мертвецами не плакали. И это в моих силах. Ты знаешь, они мне часто снятся. Словно живые, говорю с ними, а потом просыпаюсь и понимаю, что их уже нет на этом свете, – гигант пригибал голову, будто бы на него сверху навалилась невидимая тяжесть. – Неужели ты способна все им простить?

– Я этого не говорила! Но ведь Данила…

– Ты мне, главное, не мешай.

Мальчишка, улыбчивый и счастливый, забежал в комнату.

– Можно я мультики посмотрю? – он вытер рукой жирные от супа губы.

– Конечно, – с улыбкой согласился Илья.

Данила завладел пультом, стал щелкать, быстро меняя каналы.

– Здесь программ куда меньше, чем у нас раньше было, – пожаловался он.

– Не страшно. Я объявление у подъезда видел, можно будет пакет расширить, – пообещал Илья.

На экране задвигались мультяшные герои. Мальчишка устроился поудобнее на диване и стал грызть большое, еле умещавшееся в кулаке, яблоко. Илья и Юля перешли в другую комнату – маленькую, метров на девять. Гигант опустился на колени, вытащил из‑под дивана длинный брезентовый сверток, уложил его и развернул на письменном столе. За окном уже начинал накрапывать дождь. Капли с каждой секундой становились крупнее, вот он уже забарабанил по жестяному карнизу. Низкое небо стало совсем темным.

Перед Ильей лежала спортивная винтовка с оптическим прицелом, он любовно погладил ее светлый ореховый приклад и принялся сноровисто разбирать, выкладывая детали рядком. Юля сидела на диване, зажав ладони между коленок. Она уже не пыталась отговорить Илью от задуманного, понимала, что это бесполезно. Девушка следила за тем, как гигант старательно протирает детали тряпицей, смоченной в оружейном масле.

Когда винтовка была вновь собрана, Илья подошел к окну, поднял оружие и глянул в прицел.

– Ну вот, скоро и начнем, – проговорил он самому себе.

Всякая выгодная в финансовом смысле идея обязательно реализуется. Таков уж закон бизнеса. Если можно «поднять бабло», его непременно поднимут. Так что полицейский полковник Грищенко не зря говорил с кавказцами и угощал их. Преступная идея быстро воплотилась в открытую для отвода глаз риелторскую контору. Первый список владельцев неплохой недвижимости полковник уже составил. Аслан с Гамзатом просмотрели его. По адресам в бюро технической инвентаризации заполучили планы квартир и теперь их изучали. Естественно, хотелось начать дело с самого перспективного варианта, сулившего хорошую прибыль.

– Квартирка козырная, – поцокал языком Аслан, разглядывая план. – Дом еще дореволюционный. Потолки четыре с половиной метра высотой. Можно второй этаж устроить. Да и чердак прямо сверху. Мансарда получится. Дымоходы есть, значит, камин сложить можно. Толковый архитектор из нее конфетку сделает. А по документам она простая небольшая «трешка» средней паршивости, разве что в центре находится. Сам бы там жил.

Гамзат тем временем изучал документы на единственного владельца квартиры, предоставленные полковником.

– И живет в ней полное убожество. Пятидесятилетний зэк‑алкоголик. Полжизни на зоне в «петухах» провел. Родители его возвращения так и не дождались. Теперь на сына‑урода с небес смотрят. А он как пил, так и пьет.

– С него и начнем?

– С него…

… Солнце уже вовсю светило в высокие окна. Но толстые кирпичные стены дома дореволюционной постройки еще хранили прохладу внутри квартиры. Лысый татуированный мужик в сильно выцветших трусах лежал на не застеленном продавленном диване и тупо смотрел в высокий потолок. Голова после вчерашнего возлияния нещадно раскалывалась. Самое время подняться и опохмелиться. Но скудная память подсказывала, что деньги кончились еще позавчера. Татуированный мужик неловко спустил ноги в драных носках на пол, поискал вокруг взглядом. В душе теплилась надежда, что взгляд зацепится за недопитую бутылку. Однако чудес не бывает. На расшатанном журнальном столике сиротливо стояла пустая бутылка. Мужик все же взял ее, опрокинул над захватанным потными руками стаканом. На самом донышке появилась капля, она медленно потекла по стенке. Покрасневшие с перепою глаза жадно следили за ней. Однако по мере движения капелька уменьшалась в размерах, размазываясь по стеклу. Так и не дойдя до горлышка, капля бесследно исчезла.

– Вот же, черт… – ругнулся алкоголик.

Пошатываясь, придерживаясь за стены, он двинулся на кухню. В раковине громоздилась немытая посуда. На столе покоилась высохшая до состояния кирпича буханка хлеба. Рядом с ней в трехлитровой банке под белым слоем плесени плавал распухший соленый огурец. Татуированный мужик поднял банку двумя руками, прикрыл глаза, чтобы не видеть плесень, задержал дыхание и пару раз глотнул перекисший рассол. Легче не стало, лишь тошнотворный ком подкатил к горлу. В голове что‑то противно потрескивало, отдаваясь покалыванием в ушах. Мужчина смотрел на холодильник. Вернее, на то, что когда‑то было холодильником. Теперь же перегоревший прибор лишь по привычке использовался в качестве шкафа для продуктов. Конечно же, постаравшись, на свалке возле контейнеров можно было бы подкараулить вполне исправный старый холодильник, выброшенный соседями, но для этого следовало приложить кое‑какие усилия.

Татуированный точно знал, что спиртного внутри грязно‑белой жестянки с дверцей нет, но полупьяное состояние заставляло верить в чудо. Мужик осторожно опустился на колени и принялся молиться:

– Холодильничек, родной, дай мне бутылку водки. Ну, хотя бы полбутылки. Ты же видишь, как мне плохо. Могу и помереть. Выбросят тебя тогда. Кому ты будешь нужен? Ты же можешь сделать это. Сжалься надо мной…

Этот странный ритуал возник после того, как однажды нежданно‑негаданно хозяин квартиры обнаружил у себя в холодильнике спасительную чекушку. Накануне он был настолько пьян, что даже не заметил, что у него в гостях побывал собутыльник, которого в пьяном угаре он вскорости выбросил за дверь.

– … холодильничек, миленький, – шептали пересохшие губы, пальцы тянулись к рукоятке дверцы.

И тут во входную дверь постучали. Обычно это не сулило ничего хорошего. Те, у кого было на что выпить, к татуированному не приходили. Могли нагрянуть эксплуатационники – за квартиру хозяин не платил уже больше года, и его грозились выселить.

– Сделай мне бутылочку, а потом будь, что будет, – за открытой дверцей оказались только распухший пакет кефира, банка с недоеденной горчицей и высохшая шкурка от сала в промасленном обрывке цветной рекламной газеты.

Деликатный стук во входную дверь повторился. Коммунальщики так не стучали бы. Наверняка уже принялись бы грозить, что отключат электричество, воду и канализацию.

– Эй, – долетел до слуха татуированного мужской голос. – Похмелиться хочешь? А то я уйти могу.

Услышанное сперва показалось слуховой галлюцинацией. Но тут же в голове у похмельного мужика возникла бредовая мысль, что спасителя мог прислать намоленный холодильничек. Почти без колебаний он пошел открывать.

На пороге увидел хорошо одетого кавказца с портфелем и уставился на него.

– Могу я войти? – подчеркнуто вежливо поинтересовался Аслан.

Татуированный посторонился. Кавказец шагнул в квартиру, закрыл за собой дверь и без лишних слов расстегнул портфель. Жестом фокусника он извлек из него чекушку водки и запросто протянул хозяину.

– Не ошибся?

– На кухню пошли, – выдавил из себя изумленный мужик с татуировками.

Сверхъестественность происходящего так впечатлила его, что он даже застелил грязный стол относительно чистой газетой. Трясущейся рукой отвернул пробку. Наклоненное горлышко застыло над стаканом.

– А вы? – глянул хозяин на странного гостя.

– Я днем не пью – на работе, – с серьезным видом ответил Аслан и без приглашения присел на край фанерного табурета.

Татуированный в два приема выпил водку. После первой дозы он долго боролся с собой, чтобы его не вывернуло наизнанку. А вот вторая уже закатилась «в кайф», организм принял спиртное без сопротивления. Мужик почесал одну ногу о другую, повеселел и тоже уселся на табурет.

– Полегчало? – поинтересовался Аслан.

– Угу, – татуированный смотрел на гостя, ожидая объяснений или хотя бы продолжения разговора.

– Неплохо ты живешь, квартирка просторная, как на одного.

– Не жалуюсь.

– Вот только бедно живешь. Даже похмелиться не всегда есть на что. Да и за квартиру давно не платил. Долг‑то большой накопился.

– Вы что – из ЖЭКа?

Аслан ухмыльнулся.

– Абсолютно из другого учреждения.

На стол легла глянцевая, тисненная золотом визитка.

– Риелторская… – по слогам прочитал татуированный.

– Мы недвижимостью, квартирами занимаемся, – расшифровал для не слишком просвещенного хозяина Аслан и доверительно добавил. – Есть хороший вариант.

– Что значит хороший? – татуированный поглядывал на портфель.

– Сейчас объясню. Вот ты живешь в центре города.

– Ну, живу. А что такого? От родителей квартира осталась.

– А тебе этот центр нужен? Что, к тебе компаньоны из‑за границы приезжают? Или ты в театр и филармонию каждую неделю ходишь? В дорогих ресторанах обедать привык?

– Родился я здесь.

– И с этим тебе крупно повезло, – хохотнул Аслан. – Для тебя центр – одни неудобства. Только ментов больше и магазины дорогие. Гастрономов с дешевым бухлом и на окраине хватает, там и ментов меньше. Спокойнее.

– Так ты хочешь меня уговорить квартиру продать? – дошло до татуированного. – Так это я не согласен. За водяру, конечно, спасибо. Но на этом разговор и окончен.

– Погоди. Я тебе все порядком объясню. Никто лишать тебя твоей законной собственности не собирается. Я тебе предлагаю отличный вариант. Есть у меня чудесный домик на московском выезде из города. Рядом лес, речка.

– Грибы и рыбалка меня не интересуют.

– Не понял ты. Дом со всеми удобствами. Общая площадь в три раза больше, чем у твоей хаверы.

Аслан выложил на стол несколько цветных фотографий. На них с разных ракурсов был заснят крепкий еще деревянный дом на окраине областного центра. Высокий забор, цветущая сирень. Во дворике беседка со столиком. Гараж.

– Короче, слушай. Я этот дом тебе по дарственной оформлю. Он мне за долги достался. А ты мне взамен свою квартиру тоже по дарственной отпишешь. Все расходы за мой счет. Я тебе и мебель перевезу. Доплату хорошую дам. Хочешь, сразу живыми деньгами, а хочешь, оформим как ежемесячные гарантированные пожизненные выплаты вроде пенсии. Дом большой, можешь квартирантов пустить. Гараж у тебя подпольный автомеханики охотно арендуют под мастерскую. В общем, живые деньги всегда у тебя водиться будут.

– Это не кидалово? – подозрительно прищурился татуированный.

– Зачем такие кислые слова говоришь, дорогой? – заулыбался Аслан. – Обидеть хочешь? Так я пойду. У меня таких, как ты, знаешь, сколько предложений имеется?

– А сколько доплаты дашь? – глаза у алкоголика уже горели.

Однако Аслан знал, что нельзя перегибать палку, иначе хозяин может и не поверить, что все обещанное сбудется.

– Этого я сразу сказать не могу. Надо же документы на твою квартиру проверить. Вдруг они липовые. Или ты не один владелец, а тебе только часть принадлежит. Может, дети у тебя несовершеннолетние имеются?

– Один я. А долго проверять?

– Официально – долго. Но можно и быстро сделать. Деньги они все могут, – Аслан красноречиво поводил пальцами, словно шуршал невидимой купюрой.

– Неделю, две?

– День‑два, – заулыбался кавказец. – Если бумаги на квартиру у тебя в порядке.

Татуированный поднялся, пошел в комнату. Вернулся с папкой. Важно положил ее на стол перед Асланом. Тот развязал тесемки, просмотрел документы на право владения квартирой.

– Я же говорил, – вставил татуированный. – Еще мама‑покойница все на меня отписала, когда я на зоне чалился.

Кавказец постарался выглядеть как можно благодушнее.

– Видок у тебя, честно говоря, не очень, чтобы тебя по нотариусам сейчас водить, в бюро технической инвентаризации. Не протрезвел. Еще подумают, что я тебя развести решил. Давай так сделаем, я сейчас сгоняю к себе в офис, отксерю твои бумажки вместе с паспортом и тебе назад завезу. А там по копиям мне быстро проверочку сделают. Ну а потом уже о доплате поговорим.

Татуированный задумался. Еще покойница‑мать его предупреждала, что давать кому‑нибудь на руки документы на квартиру нельзя. Но предложение выглядело вполне безобидно и убедительно. Всего‑то и дел – снять ксерокопии. Довершила дело бутылка водяры, которую Аслан выставил на стол.

– Чтобы не скучал, пока я туда‑сюда ездить буду. Ты только особо не разгоняйся. Я мигом обернусь, бумаги тебе отдам, вот тогда и вмажешь толком.

Папка вместе с паспортом исчезла в портфеле, и кавказец пружинисто поднялся. Татуированный проводил Аслана до двери. Неторопливо вернулся на кухню. Предложение казалось ему выгодным. Жизнь в центре города давно уже тяготила мужика. Теперь же он представлял себе, как спокойно и безнаказанно сможет сидеть в беседке в саду собственного дома, сидеть и бухать. И ни один мент ничего ему сделать не сможет, потому как бухает он на своей территории, куда мента имеет полное право не пустить, если у того только не окажется в руках ордера.

Татуированный налил в стакан водку, совсем немного, пальца на два. Выпил не спеша и закурил. Перспективы казались ему радужными. Он уже прикинул, что сможет жить и выпивать, нигде не работая. Сдаст в аренду автомеханикам гараж, может, пустит пару студентов‑квартирантов, доплату за квартиру положит на счет в банке…

Мечты прервал телефонный звонок. Старый аппарат с дисковым номером затарахтел, словно добитый трактор. Татуированный уже и забыл, когда последний раз слышал этот звук. Приятелей у него не было, пить он привык один. За номер давно не платил, но, как оказалось, за это входящие звонки не отключают.

– Слушаю, – неуверенно произнес хозяин квартиры, давно немытая трубка норовила выскользнуть из рук.

– Сюда слушай, – раздался знакомый голос Аслана. – Копию документов я уже снял. Подскочи к машине, забери, мы у арки стоим. Там какой‑то мусоровоз въезд закрывает. Не разминемся.

Татуированный спорить не стал.

– Сейчас, сейчас, – пообещал он.

Никакого мусоровоза в арке не было, прямо на тротуаре стоял джип с открытой задней дверцей. За ней просматривался улыбающийся Аслан.

– Садысь, дарагой, – широким жестом предложил он. – Поедем твой дом смотреть. А то потом еще скажешь, что он тебе не нравится. Все равно по дороге.

Татуированный покосился на дорогой салон внедорожника. Боязливо забрался внутрь. Двигатель завелся почти беззвучно. Бывший зэк уже давно не ездил в легковых машинах. Не считая, конечно, тех случаев, когда его доставляли в участок полицейские патрули. Но обзор из зарешеченного отсека скромного «УАЗа» не сравнишь с тем пейзажем, который открывается через лобовое стекло престижной машины с высокой посадкой. Чувствовалось, как другие автолюбители стараются подальше держаться от нагло рассекающего по улицам джипа.

– Теперь налево, хозяин? – поинтересовался Мансур, сидевший за рулем.

– Налево, налево, Мансурчик.

Городской центр сменился окраиной, вскоре джип уже свернул с асфальта и покатил проселком. Впереди виднелся заброшенный карьер, над которым возвышалась ржавая стрела экскаватора.

– Так ближе ехать, – предупредил законный вопрос татуированного Аслан.

Черный внедорожник «Ниссан Патфаиндэр» скатился в чашу карьера, замер неподалеку от озерца с грязной водой. На берегу стояла металлическая бочка со срезанным верхом.

– Приехали, выбирайся, – проговорил Аслан уже совсем не дружелюбным голосом.

Татуированный стал озираться.

– Где дом?

– Какой еще дом? – пожал плечами Аслан.

Мансур лениво выбрался из‑за руля и буквально вытащил татуированного из машины. Хозяин центровой квартиры стоял посреди карьера и затравленно осматривался. До него стало доходить, что сказка, в которой ему предложили поучаствовать, не такая счастливая, как казалось раньше. За экскаватором заурчал двигатель, и к джипу выехал микроавтобус с тонированными стеклами. Дверца с шумом отошла, и на песок выбрались пятеро крепко сложенных молодых кавказцев, чувствовалось, что они привыкли «работать» слаженно в одной банде.

Внутри салона виднелся откидной столик, за которым с документами и ящичком с печатями устроился строгого вида мужчина – хорошо «прикормленный» квартирными махинаторами нотариус. Молодые кавказцы обступили татуированного со всех сторон.

– Значит так, – проговорил Аслан. – Сейчас ты подписываешь дарственную на квартиру, и мы тебя отпускаем. Вот и весь расклад.

– Ничего я не подпишу! – истерично выкрикнул татуированный.

– Подпишешь, – примирительно произнес Аслан.

Один из молодых кавказцев толкнул хозяина квартиры в спину так, что он чуть не упал на песок, второй ударил его в грудь. Татуированный перелетал от одного кавказца к другому, как мячик. Пока еще его не били, но не оставалось сомнений, что этот момент близок. Перед несчастным мелькали ухмыляющиеся лица. Он попытался вырваться из кольца, но тут же был схвачен. Мансур все так же неторопливо вернулся к джипу, что‑то щелкнуло, водитель Аслана подошел к татуированному, которого крепко держали его подручные. В пальцах Мансура был зажат раскаленный докрасна автомобильный прикуриватель. Горячий металл двигался в опасной близости от лица хозяина квартиры. Когда раскаленный прикуриватель замер напротив носа татуированного, он явственно ощутил запах паленой кожи. Затем прикуриватель переместился к глазу, задымились ресницы.

– Подписывай, – предложил Мансур. – Лучше подписать и остаться с двумя глазами, чем потерять один глаз и все равно подписать.

– Не буду, – былой решительности уже не чувствовалось в голосе татуированного.

– Хочешь сказать, что мы все – серьезные люди, ехали сюда ради того, чтобы просто отвезти тебя назад в город? – удивился Мансур.

Его рука резко пошла вперед и вверх. Раскаленный металл впечатался в лоб татуированному. Зашипела плоть. Несчастный закричал от боли.

– Кричи, кричи, – отозвался Аслан. – Никто не услышит.

И в самом деле, крик отразился от леса и вернулся эхом.

Мансур оторвал прикуриватель вместе с лоскутом приклеившейся к нему кожи, вытер об одежду татуированного.

– Остыл, подогреть надо, – водитель направился к машине. – Другой раз в глаз засажу или в задницу воткну. А ты пока подумай.

И тут со стороны леса раздался выстрел. Зажигательная пуля прочертила огненный трассер и врезалась в джип. Простреленный навылет топливный бак моментально вспыхнул. Пламя перебросилось в салон. Аслан даже не успел выхватить документы. Волосы на голове Мансура и одежда вот‑вот могли вспыхнуть. Он бросился от машины.

– Завалить гада! – Аслан уже сидел, укрывшись за экскаватором, и следил за происходящим сквозь щель между гусеницами и платформой.

Один из кавказцев выхватил пистолет, но даже не успел прицелиться. Точный выстрел выбил оружие из пальцев, из простреленной ладони брызнула кровь. Раненый, прижимая окровавленную руку к животу, заскулил. Его подельники по банде бросились врассыпную, за ними помчался, роняя печати со штампами, и купленный нотариус. Не помогли призывы Аслана остановиться.

Татуированный, поняв, что о нем на время забыли, ломанулся в камыши, отбежал, плюхнулся в канаву и, извиваясь ужом, пополз в сторону шоссе. Аслан нервно дышал, его надежное укрытие от пуль – экскаватор, могло превратиться в его могилу. Подручные разбежались. Рядом полыхал джип, от адского огня волосы на голове потрескивали.

Неизвестный же стрелок в натянутой на самые глаза лыжной шапочке поднялся, продолжая сжимать винтовку с оптическим прицелом в руках. Некоторое время он стоял, словно раздумывая, куда направиться. От Аслана его отделяло метров двести.

– Только не ко мне. Только не ко мне, – как заклятие повторял кавказец и прогонял от себя навязчивое видение: черный зрачок наставленного на него ствола, а затем вспышка пламени.

А у него, у Аслана, даже ножа при себе нет!

Но неизвестный стрелок передумал, он повернулся и, ссутулившись, зашагал к лесу. Но даже после того, как его фигура исчезла среди деревьев, Аслан не сразу решился покинуть свое убежище.

Город, в котором оказался, Юра Покровский не любил. Вернее будет сказать, старался не полюбить. Хватало здесь красивых старых зданий, величественных церквей, широкая набережная тянулась вдоль реки, тенистый парк располагал к прогулкам. Но компьютерный гений считал, что долго здесь не задержится, а потому и не заводил новых дружеских знакомств. Зачем привыкать к людям, к пейзажам, если потом собираешься навсегда с ними расстаться? Поэтому все его личностные контакты ограничивались лишь Кузьмой Поярковым, все остальное – деловые отношения и виртуальное общение через всемирную сеть. Благо, теперь реальная география твоего местонахождения никак не влияет на возможность общаться с близкими тебе людьми.

Но даже компьютерщикам ничто человеческое не чуждо. Полукриминальный бизнес Покровского солидно выматывал нервы, а потому иногда по вечерам он позволял себе расслабиться. И делал это, как большинство мужчин в этом мире, – тупо выпивал. Естественно, делал это не один, а с Кузьмой. Средства позволяли экспериментировать со спиртным. Один вечер посвящался черному рому «Бакарди», другой – шотландскому виски, третий – коньякам. Для этого специально ездили закупаться в единственный на весь город гипермаркет «Максимум». Находился он близко от центра, на месте недавно снесенной колонии строгого режима. Бесхитростное просторное здание‑ангар на два этажа. На первом продукты, игрушки, спортивный инвентарь, одежда, а на втором – бытовая техника. Лучший и самый широкий выбор крепких благородных спиртных напитков во всем городе мог предоставить только «Максимум».

Старенькая «Тойота» катила по темноватым улицам города, вдоль тротуаров тянулись живописные деревянные дома частной застройки. Временами среди них попадались и новые шикарные коттеджи. За заборами покачивались мальвы, фасады увивала жимолость. Воздух был напоен головокружительным запахом цветов. Юра специально избегал людных улиц. Ведь вечерняя поездка в гипермаркет была для него чем‑то вроде прогулки.

Кузьма сидел рядом. По традиции избегали говорить о делах. Работа работой, а отдых отдыхом.

– Чем сегодня себя побалуем? – спросил Кузьма, глядя на возвышающуюся над старым районом освещенную громаду гипермаркета.

«Максимум» приближался, увеличивался в размерах.

– Я у них на сайте смотрел, – Юра бросил взгляд на лежавший на приборной панели ноутбук. – Сегодня очередная акция. Каждому, купившему три бутылки коньяка, четвертая в подарок.

– Четыре пузыря даже для нас – это слишком много. Двух было бы достаточно, – задумался Кузьма.

– А кто заставляет пить все и сразу? – ухмыльнулся Юра.

– Это ты сейчас так говоришь. А потом как‑то незаметно все и приговорим за один вечер. Опытом доказано.

– От коньяка назавтра голова по‑любому не болит.

Машина вынырнула из темноты, заехала на край стоянки возле гипермаркета. Именно в этом месте начиналась «цивилизация» – выложенные фигурной плиткой тротуары, разметка, яркое освещение.

– Ты один сходи, – попросил Юра. – Мне еще в сети посидеть надо, на пару писем ответить, – он поставил на колени ноутбук, поднял крышку.

– Значит, коньяк?

– Три плюс одна.

– Коньяк хоть хороший?

– Абхазского производства. В Абхазию, как я знаю, контрабандой возят грузинский коньяк, в Сухуми его разливают и продают в Россию, будто бы свой. Та же история и с вином. Такой объем экспорта спиртного к нам наладили, что во всей Абхазии виноградников столько не наберется. Ну и на закусь возьми чего‑нибудь соответствующего.

Date: 2015-09-24; view: 250; Нарушение авторских прав