Трезвый расчет

Спустившись наконец с опоры, Артемис обнаружил, что Элфи исчезла. Он оставил ее у входа в туннель, но теперь лицезрел только истоптанную грязь.

«Следы, – подумал он. – Полагаю, теперь мне придется искать Элфи по следам. Надо было все‑таки прочесть „Последнего из могикан“».

– Не обращай внимания, – раздался голос из канавы. – Ложный след. Я проложил его на тот случай, если огромный вершок пригласит нашу подругу из полиции на чашечку чая.

– Толково, – похвалил Артемис, вглядываясь в темноту. От кучи земли отделилась косматая тень и превратилась в Мульча Рытвинга. – Кстати, почему ты это сделал? Я думал, ты считаешь полицейских врагами.

Гном поднял короткий, заляпанный грязью палец.

– Мой враг – ты, человек. Ты – враг всей планеты.

– Тем не менее ты согласился помочь мне за золото.

– За колоссальное количество золота, – поправил Мульч. – И возможно, за жареную курицу. С соусом для барбекю. И за большую бутылку «пепси». И за еще одну курицу.

– Ты голоден?

– Я всегда голоден. Гном не может питаться одной землей.

Артемис не знал, смеяться ему или плакать. Мульч никогда не понимал серьезности ситуации – или ему просто нравилось создавать о себе такое впечатление.

– Где Элфи?

Мульч кивнул в сторону похожей на могилу кучу земли.

– Я закопал капитана. Слишком громко стонала. Арти то, Арти сё, а еще часто повторяла «мама».

«Закопал? Элфи же страдает клаустрофобией».

Артемис упал на колени и принялся разбрасывать землю голыми руками. Мульч понаблюдал за ним с минуту, потом демонстративно вздохнул.

– Позволь мне, вершок. Иначе провозишься до утра.

Он подошел, сунул руку в кучу и, покусывая губу, стал нащупывать какое‑то известное только ему место.

– Нашел, – закряхтев, произнес гном и выдернул из земли короткую ветку.

Холмик, задрожав, развалился на маленькие кучки гальки и глины. Под ними лежала совершенно невредимая Элфи.

– Эта сложная конструкция называется «га‑га», – сказал Мульч, помахивая веткой.

– И что это значит?

– А это значит «га‑га‑бе бу‑га‑га, нас не видно ни фига», – ответил гном, хлопнул себя по колену и расхохотался.

Артемис сердито посмотрел на него и осторожно потряс Элфи за плечи.

– Элфи, ты меня слышишь?

Элфи Малой открыла затуманенные глаза, закатила их, потом сосредоточилась.

– Артемис, я… о боги.

– Все в порядке. У меня нет лемура… вернее, есть, но у другого меня, только не волнуйся. Я знаю, куда тот я направляюсь.

Капитан Малой провела по щекам тонкими пальцами.

– Я хотела сказать: «О боги, я тебя поцеловала».

У Артемиса застучало в голове, ему показалось, что Элфи его гипнотизирует. Хотя ее тело омолодилось в туннеле времени, один глаз по‑прежнему оставался голубым. Очередной парадокс. Завороженный, даже слегка оцепеневший, старший Фаул тем не менее отчетливо сознавал, что гипнотические чары здесь ни при чем. Магия волшебного народца не имела отношения к происходящему.

Юноша смотрел в эльфийские глаза и понимал, что эта, более молодая и более уязвимая Элфи в данных пространственно‑временных координатах испытывает те же чувства, что и он.

«Посла всего того, что мы пережили вместе. А может, благодаря этому».

Воспоминание разрушило хрупкое мгновение, словно брошенный в паутину камень.

«Я солгал ей».

Артемис даже отшатнулся при мысли об этом.

«Элфи верит в то, что это она заразила мою маму. Я шантажировал ее».

И в этот миг он понял, что содеянного не исправить. Если он признается, она его возненавидит. Если нет, он сам себя возненавидит.

«Должен быть какой‑то выход».

Ничего не приходило на ум.

«Мне надо подумать».

Артемис взял Элфи за ладонь и локоть, помог ей встать на ноги и выбраться из неглубокой, похожей на могилу ямы.

– Воскресла, – произнесла она насмешливым тоном и стукнула Мульча по плечу.

– Ой. За что меня ты, дева, истязаешь?

– Нечего мне тут Герда Фламбо цитировать, Мульч Рытвинг. И не было никакой необходимости меня хоронить. Положил бы на губы лист табака, и дело с концом.

– В табаке нет нужной артистичности. И потом, разве я похож на ботаника? Я гном, а гномы всегда имеют дело с землей.

«К черту подростковые переживания насчет Элфи. Вспомни об угасающей матери! Осталось меньше трех дней».

– Отлично, воины, – произнес Артемис нарочито веселым тоном. – Пора выдвигаться, как сказал бы мой старый друг. Нам еще лемура ловить.

– А как насчет моего золота? – поинтересовался Мульч.

– Попытаюсь сформулировать максимально просто: нет лемура – нет золота.

Мульч похлопал по губам восемью пальцами, и волоски его бороды завибрировали подобно щупальцам актинии. Он напряженно думал.

– А колоссальное количество – это сколько, если мерить в ведрах?

– Сколько у тебя ведер?

Мульч отнесся к заданному вопросу вполне серьезно.

– Ведер у меня много. Правда, большинство уже полные. Но я могу их опорожнить.

Артемис едва не заскрежетал зубами.

– Это был риторический вопрос. Много ведер. Сколько твоя душа пожелает.

– Если хочешь, чтобы я и дальше шел по этой обезьяньей дороге, давай аванс. Так сказать, залог доброй воли.

Артемис охлопал карманы. Пусто.

Элфи поправила свой серебристый парик.

– У меня кое‑что есть, Мульч Рытвинг. Нечто куда более ценное, нежели колоссальное количество золота. Шесть цифр, которые я назову, когда мы прибудем на место.

– Куда именно? – спросил Мульч, которому тон Элфи показался чересчур напыщенным.

– На склад полицейского снаряжения в Таре.

Глаза Мульча возбужденно заблестели: он тут же размечтался о небесных лыжах, подводных пузырях, лазерных кубах и мощных вакуумных приборах. Золотая жила! Он безуспешно пытался пробраться на этот склад в течение нескольких лет.

– И я смогу взять все, что захочу?

– Все, что сумеешь увезти на воздушной тележке. На одной тележке.

Мульч смачно плюнул на ладонь.

– По рукам, – сказал он.

Артемис с Элфи переглянулись.

– Тебе решать, – сказал ирландец. – Это твой склад.

– Это твоя операция, – возразила эльфийка.

– Я не знаю комбинации.

И тут в ход пошла козырная карта.

– Мы здесь ради твоей матери.

Артемис печально улыбнулся.

– Ты, капитан Малой, становишься такой же безнравственной, как и я, – сказал он и скрепил сделку липким рукопожатием.