Отиар Шпанн

I. Постановка проблемы

Учение об обществе, как общая наука о специальных общественных науках (как-то: наука о народном хозяйстве, наука о государстве и т. д.), возможно лишь тогда, когда оно имеет собственный объект в обществе, как таковом,—собственный объект, в противоположность тому, который дан в „составных частях" (людях и имуществах) и уже обрабатывается психологией, биологией, физикой, технологией, географией и т. д.

Но есть общественные науки, которые не являются психологией: сюда относится, по крайней мере, учение о народном хозяйстве и учение о государстве. Таким образом, наличность такой науки показывает, что цель специфических общественных наук, а следовательно, и общей науки об обществе, не есть факт, что неудачи натуралистической социологии не должны обескураживать, но лишь служить доказательством следующего положения: методы социальной науки надо строить исключительно на не-эмпирической почве.

Если должна существовать наука об обществе, то она не может не иметь объекта. Но понятие „взаимодействия" не дает собственного объекта; как мы видели, оно далее от-

нимает этот объект у науки. Откуда же она его возьмет? Тут надо как следует вдуматься в вопрос.

Понятие взаимодействия отнимает у, н а у к и об обществе объект благодаря тому, что оно вкладывает всю реальность в составные части, ибо последние принципиально должны быть самостоятельными, способными к собственному существованию отдельностями, которые своею взаимной деятельностью что-то производят. Но это значит: они одни существуют на самом деле, в то время как „общество", в качеству чего-то особого, целого, само по себе более не существует. Вот к чему решительно приводит такой ход мыслей. Всякая реальность лежит в единичном по упомянутой схеме:

А (α, β, γ…)

Если, напр., А означает лес, то а, р, у были бы деревья, единственно реальное, создающее своим взаимоотношением лес А,—кажущуюся вещь, кажущуюся коллективность. Если А означает фабрику, то α, β, γ были бы: рабочие, машины, сырье—единственные реальности, своим взаимодействием создающие кажущуюся вещь, кажущуюся коллективность—фабрику. Если А означает армию, то α, β, γ были бы солдаты, оружие, снаряды—единственные реальности, которые своим взаимодействием создают кажущуюся вещь, кажущуюся коллективность—армию. Если, наконец, А означает все человеческое общество вообще, тогда α, β, γ были бы просто люди, которые, будучи единственной реальностью, своим взаимодействием создают абстрактную, кажущуюся коллективность— „общество".

Какой бы пример ни выбрать, повсюду та же песня: когда налицо имеется первоначальное взаимодействие частей, тогда реальность лежит только в частях, а коллективное целое— мы будем называть его просто „целым" или.целостностью"— является лишь абстракцией, чем-то производным, не действующим само по себе.

Этим окончательно формулирован вопрос: это вопрос о соотношении целого и части. И отсюда вывод: если должна существовать наука об обществе, то:

1. должна быть доказана, с точки зрения теории познания и логики, возможность подобного целого, возникающего не благодаря взаимодействию своих частей; таковая должна была бы заключать в себе не каузальное соотношение целого| и части (ибо, если бы имелась каузальность частей, то тут опять-таки было бы взаимодействие); и

2.. должно еще быть доказано чисто аналитически (не дедуктивно, не „метафизически"), что именно „общество" представляет подобную целостность (и к тому же, как само по себе, так и во всех своих формах: хозяйства, государства

и т. д.), в которой реальность не обусловливается причинно частями, но которая является настоящим целым (именно, в вышеуказанном смысле, заключая в себе некаузальное соотношение с частями). Короче говоря: во-первых, должна быть доказана, с точки зрения теории познания и логики, возможность некаузального понимания целостностей или коллективностей вообще, а во-вторых—фактическое применение этого понятия к общественным явлениям.

, Первое доказательство, будучи сведено ко второму, требует логики и учения о категориях целого; второе—расчленения по содержанию на основе тех не-каузальных категорий, которые доставляет логика целого, или, по крайней мере, на основе не-каузальных понятий (ибо, как указано было, каузальность частей неизбежно должна была бы вновь привести к взаимодействию и тем самым к уничтожению истинной целостности).

2. Ссылка на наличность науки

Я не могу здесь представить оба доказательства. Что касается логического доказательства, то я дал небольшой эскиз в „Zeitschr. f. Volkswirtschaft" [xxiv]. Но я предполагаю дать в этой книге аналитическое доказательство науки об обществе, как и науки о народном хозяйстве (которая, равным образом, отнюдь не есть психология хозяйствующих субъектов [xxv]. В самых общих словах, это доказательство заключается _и, в различении индивидуализма и универсализма, при чем допущение или отклонение этого различия вызывает собственное, иное учение об обществе и учение о народном хозяйстве; с этим, конечно, не согласятся теперь, когда каждый.исследователь является бессознательно методологическим индивидуалистом [xxvi].

Но возможно и совсем другое доказательство, довольно легкое: это, выражаясь по Канту, ссылка на „факт науки". Разве Платон, Аристотель, Адам Мюллер, Гегель не создали науки о государстве—„учения об обществе"? Разве это учение не отличается от натуралистической социологии или индивидуалистической политической экономии лишь в подробностях содержания, лишь в отдельных „успехах" науки? Это могли бы сказать только современники, просто не знающие другого лагеря, ибо они совершенно исключительно и бессознательно

живут в угарной атмосфере индивидуалистически-каузальной науки. Нет, этот „факт науки" обнаруживает некаузальный метод, который представляет собой не мнимое самостоятельное „взаимодействие" частей (это обман зрения и фикция), но анализ целого по способности к расчленению его частей. Можно было бы возразить, что и забытую науку Платона, Аристотеля, Адама Мюллера, Гегеля и т. д. следовало бы назвать безрезультатной, подобно тому, как мы это сделали выше по отношению к натуралистической социологии. Это утверждение было бы неправильно, но не в том вовсе дело! Мы апеллируем здесь не к результатам, но к другой методологической природе, к некаузальным процессам.