Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
VI. Война Красного Облака 3 page
Хотя их друг Высокий Вождь Уинкуп присутствовал в форте, индейцы с самого начала отнеслись подозрительно к Громовому Старцу. Вместо того чтобы дождаться следующего дня и тогда уж начать разговор, он вызвал их на ночной совет. Индейцы сочли ночной совет дурным знаком. «Я не вижу здесь многих вождей, — жаловался Хэнкок. — В чем дело? Мне многое нужно сказать индейцам, но я хочу говорить сразу со всеми… Завтра я приеду к вам в лагерь». Шайенам не понравились эти слова. В их лагере были женщины и дети, многие из них пережили ужасы при Санд-Крик три года назад. Не поведет ли вновь на них Громовой Старец 1400 солдат с их грохочущими пушками? Вожди сидели молча, и отсвет от костров играл на их угрюмых лицах. Они ждали, когда Хэнкок продолжит свою речь. «Я слышал, что очень многие индейцы хотят сражаться. Отлично, мы — здесь, и мы готовы к войне. Если вы за мир — вы знаете его условия. Если вы за войну — имейте в виду ее последствия». Он рассказал им о железной дороге. Индейцы слышали толки о ней, о железной колее, проходившей мимо форта Райли в направлении долины реки Смоки-Хилл. «Белый человек идет сюда так быстро, что ничто не в состоянии остановить его, — похвалялся Хэнкок. — Он идет с востока, он идет с запада, подобно тому как огонь бежит по прерии при сильном ветре. Ничто не остановит его. Ибо белые — многочисленный народ, и он расширяет свои владения. Белым необходимо пространство, и с этим ничего не поделаешь. Те, кто находится на западном море, хотят поддерживать связь с теми, кто живет у восточного моря, потому они и строят дороги, тракты, железные дороги и телеграфные линии… Вы не должны позволять вашим юношам останавливать белых; вы должны держать ваших людей подальше от дорог… Мне больше нечего сказать. Я дождусь окончания вашего совета и посмотрю, хотите вы мира или войны». Хэнкок сидел с выражением ожидания на лице, пока переводчик Договаривал его последние слова, но шайены продолжали молчать, глядя сквозь огонь костра на генерала и его офицеров. Наконец Высокий Бизон раскурил трубку, выдохнул дым и пустил трубку по кругу. Он поднялся, высвободил из-под черно-красного одеяла свою правую руку и протянул ее Громовому Старцу. «Ты посылал за нами, — сказал Высокий Бизон, — и мы пришли… Мы никогда не делали белому человеку ничего дурного и теперь не хотим делать. Наш агент полковник Уинкуп сказал, чтобы мы встретились здесь с тобой. Если ты захочешь идти к Смоки-Хилл, ты можешь идти, можешь идти любой дорогой. Но когда мы выйдем на эту дорогу, твои юноши не должны стрелять в нас. Мы хотим быть друзьями с белым человеком… Ты сказал, что собираешься завтра в наше селение. Если ты придешь туда, мне нечего будет завтра добавить к сказанному сегодня. Я сказал все, что хотел сказать». Громовой Старец поднялся, вновь приняв высокомерный вид. «Почему здесь нет Римского Носа?» — спросил он. Вожди пытались объяснить ему, что, хотя Римский Нос и могучий воин, он не является вождем, а лишь вожди были приглашены на совет. «Если Римский Нос не придет ко мне, я пойду к нему, — заявил Хэнкок. Завтра я приведу свои войска в ваше селение». Как только встреча закончилась, Высокий Бизон пошел к Уинкупу и просил его убедить Громового Старца не приводить своих солдат в лагерь шайенов. Высокий Бизон боялся, что если «синие мундиры» подойдут близко к лагерю, могут возникнуть неприятности между ними и вспыльчивыми юношами из числа Собак. Уинкуп согласился. «До того, как генерал вышел из форта, — рассказывал впоследствии Уинкуп, — я высказал ему свои опасения относительно возможных последствий его немедленного выступления с войсками в индейское селение; но тем не менее он стоял на своем». В составе колонны Хэнкока были кавалерия, пехота и артиллерия, колонна «имела столь угрожающий и воинственный вид, словно шла навстречу врагу на поле битвы». До начала этого марша к Пони-Форк некоторые вожди отправились вперед, чтобы предупредить шайенов о том, что идут солдаты. Другие поскакали вместе с Уинкупом, который впоследствии говорил, что они всячески выражали «свой страх относительно последствий этой экспедиции, не столько страшась за свою жизнь и свободу, сколько боясь паники, которая, как они ожидали, могла возникнуть среди женщин и детей при появлении войск». Тем временем в лагере шайенов узнали о приближении колонны солдат. Вестники сообщили, что Громовой Старец рассердился на то, что Римский Нос не пришел повидаться с ним в форт Ларнед. Римский Нос был польщен, однако ни он, ни Убийца Пауни (чьи индейцы сиу стояли лагерем поблизости) не намерены были позволить Громовому Старцу подвести своих солдат к незащищенным селениям. Собрав около трехсот воинов, Римский Нос и Убийца Пауни выслали их вперед для наблюдения за приближающейся колонной. Повсюду вокруг своих селений они подожгли траву в прерии, чтобы солдаты не нашли поблизости удобной стоянки. Днем Убийца Пауни выехал навстречу колонне, чтобы переговорить с Хэнкоком. Он сказал генералу, что, если солдаты не подойдут слишком близко к селениям, он и Римский Нос встретятся с ним на совете утром следующего дня. Перед заходом солнца солдаты остановились, чтобы разбить лагерь; они находились еще в нескольких милях от вигвамов, на Пони-Форк. Это было в тринадцатый день апреля, Месяца Появления Красной Травы. Этой ночью Убийца Пауни и несколько вождей шайенов покинули солдатский лагерь и отправились в свои селения, чтобы держать совет и решить, что им теперь делать. Однако на совете мнения вождей настолько разошлись, что ничего не было предпринято. Римский Нос хотел свернуть палатки и двинуться на север, рассеявшись таким образом, чтобы солдаты не могли их схватить, однако вожди, видевшие мощь солдат Хэнкока, не хотели провоцировать их на беспощадное преследование. На следующее утро вожди пытались убедить Римского Носа пойти с ними на совет к Хэнкоку, но предводитель воинов заподозрил ловушку. И вправду, разве действия Громового Старца, когда он ведет целую армию солдат через прерию на поиски Римского Носа, не говорят ему об опасности? Поскольку утро было на исходе, Бычий Медведь решил, что ему лучше поехать в солдатский лагерь. Он застал Хэнкока в дурном расположении духа, и тот немедленно пожелал узнать, где Римский Нос. Бычий Медведь старался быть дипломатичным; он сказал, что Римский Нос и остальные вожди задержались, охотясь на бизонов. Это только разозлило Хэнкока. Он сказал Бычьему Медведю, что поведет свои войска в селение и будет стоять там лагерем до тех пор, пока не явится Римский Нос. Бычий Медведь ничего не ответил; он небрежно сел на лошадь и, проехав несколько минут шагом, галопом помчался к селению, не щадя своей лошади. Известие о приближении солдат мгновенно привело индейский лагерь в движение. «Я поеду один и убью этого Хэнкока», — кричал Римский Нос. Разбирать палатки и укладываться не было времени. Индейцы посадили женщин и детей на лошадей и погнали их рысью на север. Потом все воины вооружились луками, копьями, ружьями, ножами и дубинками. Вожди считали Римского Носа своим военным предводителем, однако они поручили Бычьему Медведю ехать рядом с ним и смотреть за тем, чтобы тот в гневе не наделал глупостей. Римский Нос одел офицерский мундир с золотыми эполетами, такими же блестящими, как у Хэнкока. Он сунул карабин в чехол и два пистолета за пояс и, поскольку у него было мало боеприпасов, прихватил лук и колчан. В последний момент он захватил с собой белый флаг. Он построил свое войско из трехсот бойцов в одну линию, растянувшуюся на милю по степи. С поднятыми копьями, на которых были вымпелы, с луками, винтовками и пистолетами наготове он повел их навстречу 1400 солдатам с их большими грохочущими пушками. «Этот офицер, которого они называют Хэнкок, — говорил Римский Нос Бычьему Медведю, — ищет повода для боя. Я убью его на виду у его людей, и им будет из-за чего драться». Бычий Медведь отвечал осторожно, указав на то, что солдаты численно превосходят их почти в пять раз; они вооружены скорострельными винтовками и большими пушками; солдатские кони лоснятся, они откормлены зерном, в то время как все лошади, на которых бегут их женщины и дети, ослабели после зимней бескормицы. Если будет бой, солдаты смогут захватить и убить их всех. Через несколько минут они увидели приближающуюся колонну и поняли, что солдаты тоже заметили их, потому что войска выстроились в цепь. Крепкий Зад Кастер развернул свою кавалерию для боя, и она приближалась к шеренге индейцев с саблями наголо. Римский Нос невозмутимо дал сигнал своим воинам остановиться. Он поднял белый флаг. При этом солдаты замедлили шаг; они приблизились на расстояние примерно полтораста ярдов и тоже остановились. Флаги и вымпелы вдоль обеих линий хлопали на сильном ветру. Через миг индейцы увидели, что Высокий Вождь Уинкуп скачет вперед один. «Они окружили мою лошадь, говорил впоследствии Уинкуп, — радуясь тому, что видят меня здесь, говоря, что теперь все будет хорошо и им не причинят зла… Я сопровождал предводителей, и мы встретили генерала Хэнкока с офицерами и эскортом между двумя противостоящими шеренгами». Римский Нос остановился рядом с офицерами; он поставил своего коня напротив Громового Старца и смотрел тому прямо в глаза. «Хотите вы мира или войны?» — резко спросил Хэнкок. «Мы не хотим войны, — ответил Римский Нос. — Если бы мы хотели войны, мы не подъехали бы так близко к твоим большим пушкам». «Почему ты не пришел на совет в форт Ларнед?» — продолжал спрашивать Хэнкок. «Мои лошади истощены, — отвечал Римский Нос, — а каждый приезжавший от тебя по-разному рассказывал мне о твоих намерениях». Высокий Бизон, Седая Борода, Бычий Медведь собрались поблизости. Их беспокоило то, что Римский Нос ведет себя так невозмутимо. Бычий Медведь взял слово и просил генерала не подводить солдат еще ближе к лагерю. «Мы не могли удержать наших женщин и детей, — сказал он. — Они испугались и бежали, и они не вернутся. Они боятся солдат». «Вы должны вернуть их, — грубо приказал Хэнкок, — и я надеюсь, что вы это сделаете». Когда Бычий Медведь повернулся, жестом выразив разочарование, Римский Нос спокойно обратился к нему, сказав, чтобы он отвел вождей обратно к индейской шеренге. «Я убью Хэнкока», — сказал он. Бычий Медведь схватил за узду лошадь Римского Носа и отвел ее в сторону, предупредив его, что это будет означать гибель всего племени. Ветер усилился, он нес с собой песок, затрудняя разговор. Приказав вождям немедленно отправляться за женщинами и детьми, чтобы вернуть их, Хэнкок объявил, что совет окончен7. Хотя вожди и воины послушно поехали в том направлении, куда удалились женщины и дети, они не вернули их назад. И сами не вернулись. Хэнкок ждал, все более приходя в ярость, день или два. Затем, приказав Кастеру преследовать индейцев со своей кавалерией, он сам двинул пехоту в оставленный индейцами лагерь. Была составлена систематическая опись вигвамов и их содержимого, а затем все было сожжено: 251 вигвам, 962 накидки из бизоньих шкур, 436 седел, сотни обработанных шкур, арканов, циновок и предметов кухонной и домашней утвари. Солдаты уничтожили все, чем владели индейцы, кроме лошадей, на которых те уехали, и бывших на них одеял и одежды. Отчаянная ярость охватила Собак и их союзников по всей степи, когда они узнали о сожженных селениях. Индейцы совершали набеги на почтовые станции, обрывали телеграфные провода, нападали на лагеря железнодорожных рабочих, остановили движение на дороге вдоль Смоки-Хилл. Трансконтинентальная транспортная компания распространила среди своих агентов приказ: «Если индейцы приблизятся к вам на расстояние выстрела, стреляйте в них. Не щадите их, ибо они не щадят вас. Генерал Хэнкок защитит вас и вашу собственность». Войну, которую Хэнкок прибыл предупредить, он глупейшим образом развязал. Кастер со своим седьмым полком галопом скакал от форта к форту, но не обнаружил никаких индейцев. «Экспедиция генерала Хэнкока, как это ни печально, не имела положительных последствий, наоборот, она стала причиной многих несчастий», — писал суперинтендант комиссии по делам индейцев Томас Мэрфи члену комиссии Тейлору в Вашингтон. «Действия генерала Хэнкока, — сообщал Черные Бакенбарды Санборн министерству внутренних дел, — имели столь губительные последствия для интересов общества и в то же время, как мне кажется, были столь бесчеловечны, что я счел своим долгом сообщить вам свою точку зрения по этому вопросу… Такой могущественной нации, как мы, вести войну с горсткой борющихся кочевников в данных обстоятельствах — значит принимать участие в крайне унизительном спектакле, совершать беспримерную несправедливость, совершать отвратительное национальное преступление, которое рано или поздно навлечет на нас или на наше потомство гнев небес». Великий Воин Шерман выразил иную точку зрения в своем отчете военному министру Стентону: «По моему мнению, если мы разрешим хотя бы пятидесяти индейцам остаться между реками Арканзас и Платт, нам придется охранять каждую почтовую станцию, каждый обоз и каждую партию железнодорожных рабочих. Другими словами, пятьдесят враждебных индейцев парализуют три тысячи солдат. Лучше выдворить их как можно скорее, и нет большой разницы, уговорят ли их члены комиссий или убьют солдаты». Высшие правительственные чиновники убедили Шермана попытаться уговорить индейцев с помощью мирной комиссии, и вот летом 1867 г. он создал комиссию, в состав которой вошли Тейлор, Хендерсон, Таппен, Санборн, Харни и Терри — те же самые люди, которые пытались заключить мир с Красным Облаком осенью того же года (см. предыдущую главу). Хэнкок был отозван из степей, а его солдаты были разбросаны по фортам вдоль дорог. Новый план заключения мира имел в виду не только шайенов и арапахов, но также индейцев кайова, команчей и степных апачей. Все пять племен предполагалось разместить в одной огромной резервации южнее реки Арканзас, где правительство будет обеспечивать их скотом и обучать земледелию. Медисин-Лодж-Крик в шестидесяти милях к югу от форта Ларнед был избран местом проведения мирного совета, а встреча была назначена на начало октября. Для того чтобы все влиятельные вожди наверняка явились на совет, Бюро по делам индейцев отправило подарки в форт Ларнед и разослало несколько тщательно отобранных вестников. Джордж Бент, который был нанят в качестве переводчика Высоким Вождем Уинкупом, стал одним из посланцев. Он легко убедил Черного Котла прийти на совет. Маленький Ворон, из арапахов, и Десять Медведей, из команчей, тоже пожелали отправиться на Медисин-Лодж-Крик. Но когда Бент прибыл на стоянки Собак, он обнаружил, что их предводители слушают его неохотно. Громовой Старец научил их опасаться встреч с солдатскими вождями. Римский Нос прямо заявил, что не пойдет на Медисин-Лодж-Крик, если там будет присутствовать Великий Воин Шерман. Бент знал, что члены комиссии считают мирный договор с Римским Носом ключевым вопросом любого мирного соглашения с шайенами. Этому военному предводителю подчинялось несколько сот воинов из всех военных обществ Собак племени шайенов. Если Римский Нос не подпишет договора, последний потеряет смысл, ибо не обеспечит мира в Канзасе. Возможно, по совету Бента Эдмону Журье было поручено посетить Римского Носа и убедить его в том, что ему следует прийти на Медисин-Лодж-Крик по крайней мере для предварительной беседы. Журье, переживший Санд-Крик, был женат на сестре Бента; Римский Нос был женат на двоюродной сестре Журье. Эти семейные узы должны были облегчить его дипломатическую задачу. 27 сентября Журье прибыл на Медисин-Лодж-Крик с Римским Носом и Седой Бородой. Римский Нос настоял на том, чтобы Седая Борода сопровождал его в качестве оратора. Седая Борода понимал несколько слов по-английски, и переводчикам было бы нелегко его обмануть. Суперинтендант Томас Мэрфи, готовившийся к прибытию комиссии, тепло приветствовал предводителей шайенов. Он сказал им, что предстоящий совет будет крайне важным для них, и обещал, что члены комиссии гарантируют им съестные припасы и протянут им «руку, проложив надежную тропу к миру». «Только собака бросается на съестные припасы, — сказал в ответ Седая Борода. — Нас тошнит от принесенных вами съестных припасов. Мы проживем охотой на бизонов, но главных припасов, необходимых нам, мы не видим: пороху, свинца, капсюлей. Когда вы их нам принесете, мы поверим в вашу искренность». Мэрфи ответил, что Соединенные Штаты дарят охотничье снаряжение лишь дружественным индейцам, и захотел узнать, почему некоторые шайены настолько недружелюбны, что продолжают совершать набеги. «Потому что Хэнкок сжег наши селения, — разом ответили Римский Нос и Седая Борода, — только за это мы и мстим». Мэрфи заверил их, что Великий Отец не разрешал сжигать селения; Великий Отец уже удалил Хэнкока из степей за этот дурной поступок. Что касается генерала Шермана, присутствие которого вызывало возражения Римского Носа, то Великий Отец тоже отозвал его в Вашингтон. Наконец Римский Нос согласился на компромисс. Он и его сторонники разобьют лагерь в шестидесяти милях, на реке Симаррон; они будут издали наблюдать за советом, и, если он им понравится, они придут принять в нем участие. Стоял Месяц Смены Времен Года, когда 16 октября в живописной роще, в тени высоких деревьев возле ручья Медисин-Лодж-Крик начался совет. Арапахи, команчи, кайова и степные арапахи разбили стоянки вдоль лесистых берегов неподалеку от места, где проходил совет. Черный Котел выбрал противоположную сторону ручья. В случае неприятностей между ним и двумястами кавалеристами, охранявшими комиссию, будет хотя бы ручей. Римский Нос и вожди Собак держали своих гонцов в лагере Черного Котла, чтобы те информировали их о мирных переговорах. Эти гонцы так же внимательно наблюдали за Черным Котлом, как и за членами комиссии; Собаки не намерены были позволить Черному Котлу подписать плохой договор от имени всего народа шайенов. Хотя на Медисин-Лодж-Крик собралось более четырех тысяч индейцев, шайенов среди них было так мало, что совет становился почти исключительно делом кайова, команчей и арапахов. Это беспокоило членов комиссии, основной целью которых было обеспечение мира с враждебными Собаками, которых нужно было убедить в том, что это они более всего заинтересованы в предлагаемой им резервации за рекой Арканзас. Черный Котел, Короткая Рубаха и Джордж Бент уговорили нескольких противившихся вождей, но остальные были настроены так враждебно, что грозили убить всех лошадей Черного Котла, если тот не уйдет с совета. 21 октября индейцы кайова и команчи подписали договор, обещая разделить земли резервации с шайенами и арапахами и среди прочего ограничить свою охоту на бизонов областью ниже реки Арканзас, а также отказаться от всякого сопротивления строительству железной дороги, прокладываемой вдоль реки Смоки-Хилл. Черный Котел, однако, не соглашался ставить свою подпись до тех пор, пока кто-либо еще из вождей шайенов не придет на Медисин-Лодж-Крик; Маленький Ворон и арапахи не хотели подписывать договор, пока его не подпишут шайены. Отчаявшиеся члены комиссии согласились подождать еще неделю, пока Черный Котел и Короткая Рубаха сходят в лагерь Собак, чтобы продолжить свои дипломатические усилия. Прошло пять дней, но ни один шайен не явился. Затем, поздним вечером 26 октября, Короткая Рубаха вернулся из лагеря Собак. Короткая Рубаха объявил, что вожди шайенов с пятьюстами воинами идут к Медисин-Лодж. Они будут вооружены и, возможно, будут стрелять из ружей в знак того, что им необходимо снаряжение для осенней охоты на бизонов. Они никому не причинят вреда, и, если им дадут в подарок охотничье снаряжение, они подпишут договор. В теплый солнечный полдень следующего дня шайены галопом прискакали к месту совета на Медисин-Лодж. Достигнув вершины холма к югу от места совета, они выстроились в колонну по четыре, подобно кавалеристам Крепкого Зада. Несколько индейцев были одеты в захваченные армейские мундиры; на остальных были красные одеяла. Их копья и серебряные украшения сверкали на солнце. Когда колонна была напротив места совета, воины развернулись во фронт, повернувшись лицом к членам комиссии, находившимся на другом берегу ручья. Один из шайенов сыграл на горне сигнал, кони рванулись вперед, и пятьсот глоток закричало: «Йа-йа! Йаа-айа!» Угрожающе размахивая копьями, поднимая луки и стреляя в воздух из винтовок и пистолетов, они пронеслись через ручей, разбрызгивая воду. Передние шеренги, нахлестывая своих лошадей, вылетели на берег почти вплотную к Белым Бакенбардам Харни, вышедшему им навстречу и стоявшему неподвижно. Остальные члены комиссии разбежались в поисках укрытия. Натянув поводья и резко остановив коней, вожди и воины соскользнули с лошадей, окружили напуганных членов комиссии и стали смеяться и пожимать им руки. Они были удовлетворены демонстрацией напористости и отваги боевых шайенов. Когда с предварительными церемониями было покончено, начались речи. Высокий Бизон, Белый Конь, Бычий Медведь, Вождь Бизонов — все говорили. Они говорили, что не хотят войны, но пойдут на нее, если не смогут добиться почетного мира. Вождь Бизонов обратился с последней просьбой о разрешении использовать охотничьи угодья возле реки Смоки-Хилл. Шайены оставят в покое железную дорогу, сказал он и прибавил убедительным тоном: «Давайте владеть этой землей совместно, тогда шайены смогут охотиться на ней». Однако белые люди не возлагали надежд на совместное владение какими-либо землями севернее реки Арканзас. На следующее утро, после того как был подан кофе, вожди шайенов и арапахов слушали чтение договора, который переводил Джордж Бент. Сначала Бычий Медведь и Белый Конь отказались подписаться, но Джордж Бент отвел их в сторону и убедил в том, что это единственный способ сохранить свою мощь и жить вместе с племенем. После подписания договора члены комиссии раздавали подарки, включая охотничье снаряжение. Совет на Медисин-Лодж окончился. Теперь большинство шайенов и арапахов должны были двинуться на юг, согласно своему обещанию. Но были и такие, которые не собирались идти на юг. Триста или четыреста человек уже направились на север от реки Симаррон, они связали свои судьбы с воином, который не собирался сдаваться. Имя Римского Носа не значилось под текстом договора. В течение зимы 1867/68 г. большинство шайенов и арапахов стояли лагерем южнее реки Арканзас у форта Ларнед. После осенней охоты у них было достаточно мяса, чтобы пережить холодные луны, но с наступлением весны нехватка пищи стала серьезной. Высокий Вождь Уинкуп время от времени приезжал из форта и распределял те скудные съестные припасы, которые ему удавалось добывать через индейское бюро. Он говорил вождям, что в Великом совете в Вашингтоне все еще спорят о заключенном договоре и до сих пор не предоставили денег на покупку продовольствия и одежды, обещанных индейцам. Вожди отвечали, что, будь у них оружие и снаряжение, они смогли бы пойти на реку Ред-Ривер и убить достаточно бизонов, для того чтобы обеспечить своих людей. Однако у Уинкупа не было для них ни оружия, ни охотничьего снаряжения. По мере того как теплые весенние дни удлинялись, беспокойство молодых индейцев росло. Они роптали на то, что не хватает еды, и проклинали белых людей, нарушивших обещания, данные ими при Медисин-Лодж. Маленькими группами они начали перемещаться на север, в сторону своих прежних охотничьих угодий возле Смоки-Хилл. Высокий Бизон, Белый Конь и Бычий Медведь, уступив требованиям гордых Собак, тоже перешли реку Арканзас. По пути кое-кто из необузданных юношей нападал на изолированные поселения в надежде найти там еду и оружие. Агент Уинкуп поспешил в селение Черного Котла и просил вождей потерпеть и сдерживать юношей, стремящихся на тропу войны, хотя Великий Отец и нарушил слово, данное им. «Наши белые братья хотят разъять рукопожатие, заключенное при Медисин-Лодж, — сказал Черный Котел, — но мы постараемся удержать их руку. Мы надеемся, что Великий Отец пожалеет нас и даст обещанные нам ружья и снаряжение, чтобы мы могли охотиться на бизонов и кормить наши семьи». Уинкуп надеялся, что оружие и снаряжение удастся добыть теперь, когда Великий Отец прислал нового Звездного Вождя, генерала Филиппа Шеридана, командовать солдатами, размещенными в фортах Канзаса. Уинкуп устроил для нескольких вождей, включая Черного Котла и Каменного Телка, встречу с Шериданом в форте Ларнед. Когда индейцы увидели Шеридана, коротконогого, с толстой шеей и длинными болтающимися руками, им показалось, что он похож на раздраженного медведя. Во время совета Уинкуп спросил генерала, сможет ли тот дать индейцам оружие. «Хорошо, дайте им оружие, — прорычал Шеридан, — тогда, если они начнут войну, мои солдаты смогут убивать их, как мужчин». Каменный Телок резко ответил: «Пусть твои солдаты отрастят длинные волосы, чтобы и для нас была хоть какая-то честь в их убийстве». Совет прошел недружелюбно, и, хотя Уинкупу удалось получить несколько устаревших винтовок для индейцев, шайены и арапахи, оставшиеся охотиться южнее реки Арканзас, чувствовали себя неловко. Слишком много их юношей и большинство Собак все еще находилось за рекой, на севере, и некоторые из них совершали набеги и убивали белых людей всюду, где бы те им ни попадались. К концу августа большинство шайенов, находившихся на севере, собралось у слияния рек Арикэри и Репабликан. Высокий Бизон, Белый Конь и Римский Нос были там, и с ними около трехсот воинов со своими семьями. Небольшое число арапахов и Убийца Пауни со своими сиу стояли лагерем поблизости. От Бычьего Медведя, стоявшего лагерем со своей группой на реке Соломон, индейцы узнали, что генерал Шеридан организовал роту разведчиков для выслеживания индейских стоянок. Однако индейцы были слишком заняты, запасая мясо на зиму, чтобы беспокоиться о том, что разведчики или солдаты обнаружат их. И вот в один из дней Месяца, Когда Олень Бьет Копытом Землю, 16 сентября, партия охотников сиу из лагеря Убийцы Пауни заметила около пятидесяти белых людей, направлявшихся к лагерю на реке Арикэри, в десяти милях ниже индейских лагерей. Лишь трое или четверо белых были в синей военной форме, остальные были одеты в грубую одежду жителей границы. Это была та самая специальная рота, организованная Шериданом для розыска индейских лагерей; они стали известны как разведчики Форсайта. Как только охотники сиу предупредили об опасности свой народ, Убийца Пауни послал гонцов в лагерь шайенов с просьбой присоединиться к нему в нападении на белых разведчиков, вторгшихся в их охотничьи угодья. Высокий Бизон и Белый Конь немедленно разослали глашатаев по своим стоянкам, побуждая воинов готовить свое боевое оперенье и наносить боевую раскраску. Они отправились к Римскому Носу, который находился в своем вигваме, совершая очистительные церемонии. За несколько дней до этого, когда шайены ходили на совместное празднество с индейцами сиу, одна из женщин сиу, выпекая хлеб, воспользовалась железной вилкой, и Римский Нос обнаружил это уже после того, как съел хлеб. Всякое прикосновение металла к его пище разрушало его магию; магическая сила, предохранявшая Римского Носа от пуль белых людей, ничего не стоила до тех пор, пока он не завершит очистительных церемоний. Для вождей шайенов такое верование было в порядке вещей, однако Высокий Бизон сказал Римскому Носу, чтобы тот поторопился с церемониями восстановления магической силы. Высокий Бизон был уверен, что шайены и сиу смогут совместно уничтожить пятьдесят белых разведчиков, но поблизости могут находиться роты «синих мундиров», и если это так, то индейцам скоро понадобится Римский Нос, чтобы вести их в бой. Римский Нос сказал, чтобы они выступали. Когда он будет готов, он последует за ними. Из-за большого расстояния, отделявшего их от лагеря солдатских разведчиков, вожди решили дождаться рассвета следующего дня и тогда уж атаковать. Пятьсот или шестьсот воинов на лучших боевых лошадях, вооруженные лучшими копьями, луками и винтовками, двинулись к долине реки Арикэри. На индейцах сиу было орлиное оперенье, на шайенах — оперенье из вороньих перьев. Неподалеку от лагеря разведчиков индейцы остановились, и вожди отдали строгий приказ о том, чтобы ни одна группа не атаковала самостоятельно врага. Все атакуют вместе, как их учил Римский Нос; они поскачут на разведчиков и сметут их с лица земли. Несмотря на предупреждение, шестеро сиу и двое шайенов — все очень молодые — ускользнули перед восходом солнца из лагеря и попытались захватить табун лошадей у белых людей. Они напали на табун с рассветом, громко крича и размахивая одеялами, чтобы разогнать лошадей. Несколько животных было захвачено, но юные воины раскрыли разведчикам Форсайта присутствие индейцев. Прежде чем основные силы сиу и шайенов смогли атаковать незащищенный лагерь, разведчики успели перебраться на небольшой остров посреди сухого русла реки Арикэри и укрыться там среди ивняка и высокой травы. По покрытой туманом долине раздался грохот копыт лошадей: индейцы атаковали широким фронтом. Когда они были достаточно близко, чтобы рассмотреть разведчиков, спешащих к заросшему кустами островку, один из воинов шайенов затрубил в горн. Они собирались с ходу влететь в лагерь. Теперь им предстояло сворачивать в сухое русло. Беглый огонь разведчиков из скорострельных винтовок системы Спенсера обрушился на первые ряды, и нападавшие воины, разделившись, стали слева и справа окружать остров. Почти все утро индейцы кружили вокруг этого островка. Единственной видимой целью были лошади разведчиков, возвышавшиеся над травой, и, как только воины отстреливали их, разведчики использовали их трупы в качестве бруствера. Несколько воинов в одиночку атаковали остров, спешившись и пытаясь подобраться к разведчикам через заросли. Но частый огонь из скорострельных винтовок был слишком силен. Один шайен по имени Волчье Брюхо дважды бросался верхом прямо на круговую оборону разведчиков. На нем была магическая шкура пантеры, и ее магия была настолько сильна, что ни одна пуля не коснулась его. Date: 2015-09-22; view: 273; Нарушение авторских прав |